скачать книгу бесплатно
Подозрения Приста о том, что программирование имплантов была частично заблокировано, подтвердилось после их высадки на материк со всем снаряжением. Он также понял, что реф был не лишен ироничного чувства юмора, когда тот повернулся к ним и произнес слова: «Сэр Вальтер Скотт», и они мгновенно вспомнили вещи, которых никогда не знали.
Они стояли на берегу и смотрели, как основательно модифицированный десантный катер устремился назад к небольшому, продуваемому всеми ветрами островку у побережья. Его двигатели были заглушены до такой степени, что их было едва слышно, и Лукас подумал о том, какое впечатление могла бы произвести их высадка на проходившего мимо саксонца. Но там не было разгуливающих саксонцев, впрочем, как и норманнов. Берег был пуст и спокоен. Ничто не нарушало умиротворенность ночи, если не принимать во внимание шума ветра, рокота прибоя и криков нескольких чаек. Они были одни. Высадившиеся на берегу времени.
Не произнеся ни слова, они начали медленно двигаться вглубь суши, каждый переживал незнакомые воспоминания. Четверо мужчин в криогенах были накачаны химией и тщательно допрошены, чтобы в распоряжении команды оказалась информация, которая поможет перевоплощению. В то же время не было никакой гарантии, что имплантированные в мозг сведения позволят им отыграть спектакль успешно. Была тысяча вещей, которые могли пойти не так, – такова была природа спецопераций. Риск был частью игры.
Люди, место которых они заняли, были захвачены незадолго до их прибытия в минусовое время. Их допрашивали круглые сутки все то время, пока команда готовилась к заданию. Информация, добытая у Айвенго, познакомила Лукаса с его происхождением и текущим положением дел.
Бразды правления Англией по-прежнему находились в руках Иоанна Безземельного. Ричард все еще не вернулся из плена. Главным козырем Лукаса было то, что Уилфред из Айвенго и Ричард были товарищами по оружию во время Священных войн, а Ирвин понятия не имел, что он был фальшивым Айвенго. Возможно, настоящий Плантагенет смог бы распознать изменение в старом друге, но Ирвин будет слишком занят отыгрыванием собственной роли, чтобы что-то заметить, если только Лукас не совершит какую-нибудь фатальную ошибку. Лукас предполагал, что Ирвин, несмотря на преимущества, которыми он обладал, будет также обеспокоен, чтобы его «друг и вассал» из Айвенго не почувствовал изменений в своем короле. Это была игра с двойным блефом, когда обе стороны пытаются сохранить покерфейс, чтобы ничем не намекнуть на карты, которые держат в руках.
Финн и Бобби, с другой стороны, могут оказаться в значительно более опасном положении, ведь те, кого им предстоит ввести в заблуждение, будут не актерами, а вполне себе реальными людьми. Робин Гуд и Маленький Джон снискали широкую известность как «вольные стрелки», это означало, что им придется быть легкими на подъеме. Что касается Хукера, то все его сомнения были спрятаны за стоической внешностью.
Реальный Айвенго провел много времени вдали от Англии, сражаясь в крестовых походах. С ним должны были произойти определенные перемены, но было неизбежным, что, рано или поздно, Лукасу предстояло встретиться с его «отцом». Если кто и мог пробить его маскировку, то этим человеком станет Седрик. Так как они были в средневековье, вероятность того, что будет разоблачена их истинная природа, была нулевой. Кто бы в этом периоде времени даже мог помыслить о косметической хирургии? Кто смог бы заподозрить, что солдаты из будущего времени станут выдавать себя за рыцаря, оруженосца и пару саксонских преступников? И все же, это были времена больших подозрений. И если никому в голову бы не пришло, что Робин Гуд – самозванец, то легко могло возобладать мнение, что его кто-то заколдовал, а персоны, именующие себя Айвенго и Поньяр, на самом деле были своего рода волшебниками или колдунами, замыслившими сотворить зло. За время своей воинской карьеры Лукас неоднократно пытался представить собственную смерть в самой разной манере, от удара меча или пули до стрелы или топора палача. Но он никогда на рассматривал возможность быть сожженным у столба. Он представил сейчас.
Они разбили лагерь в лесу, предпочитая дрожь от ночного воздуха риску разведения огня. Лукас посчитал, что с ними и так может много чего случиться после того, как они приблизятся к Эшби. Было неразумно провоцировать судьбу до того, как им предоставится возможность провести разведку. Они прихватили с собой провизию, так что не испытывали голода, но все поели в молчании, после чего отправились на боковую среди деревьев, с перерывами на караул. Это было как затишье перед битвой. Ночь прошла без происшествий, позволив Лукасу осмыслить его «воспоминания».
Судьба не была благосклонна к Ричарду во время последнего крестового похода. Было заключено еще одно перемирие с Саладином, но его заключили главным образом для того, чтобы сохранить лицо. Саладин был умелым и коварным воином, и его положение только укрепилось из-за разногласий в рядах Ричарда. Значительная часть норманнских рыцарей Ричарда присягнула на верность Филиппу Французскому. Большинство этих рыцарей принадлежало к орденам рыцарей святого Иоанна и тамплиеров. Эти же самые рыцари, тамплиеры и госпитальеры, приняли сторону Иоанна Анжуйского против его брата. В то время как Ричард отсутствовал, изображая странствующего рыцаря, Иоанн укрепил свою власть, подначиваемый той частью норманнской знати, которая больше всего выиграла от его пребывания на троне. Земли и поместья большинства баронов, сохранивших верность Ричарду и отправившихся с ним на его войну, были отобраны Иоанном без их ведома, и он грамотно распределил эти владения среди своих ставленников, чтобы укрепить их поддержку. Среди этих несчастных, ныне безземельных рыцарей, фаворит Ричарда Айвенго потерял свой феод одним из первых. Он возвратился в родную Англию, устав от войны и без гроша в кармане, даже без фамильного доспеха. По меньшей мере, о последнем позаботилась армия США. Лукас получил доспех из найстила, который, будучи тяжелым, чтобы не вызывать подозрений, был все же намного легче обычной брони того времени. Он был значительно более подвижным и неуязвимым для мечей и пик.
Были у Айвенго и другие проблемы. Похоже, Седрику, его отцу, не терпелось начать саксонскую революцию и изгнать норманнских завоевателей. С этой целью он надеялся заключить брак между своей воспитанницей, Ровеной, в которой текла кровь Альфреда, и его другом Ательстаном, похожим на поросенка саксонским рыцарем также благородного происхождения. Серик уповал на то, что этот союз предотвратит образование фракций среди саксонцев и объединит их в поддержке одного рода. Единственная неувязка в его плане касалась Ровены, которая Ательстану предпочла сына Седрика. Да и Уилфреду она очень нравилась. После получения приказа отойти в сторонку и не вмешиваться сын восстал против отца. Седрик уже был очень им недоволен. Старик с неодобрением относился к тому, что Уилфред пропадает при дворе, изучает норманнскую манеру боя и перенимает разные норманнские обычаи. То, что Уилфред начал ухаживать за женщиной, которую Седрик собирался отдать в жены Ательстану, да еще в его собственном доме, стало соломинкой, сломавшей саксонскую спину. В приступе гнева Седрик лишил сына наследства, изгнал из дому и поклялся никогда больше не произносить его имя. Благодаря несдержанности Айвенго, Лукасу предстояло разбираться с разозленным отцом и тоскующей дамой сердца. Лукаса абсолютно не волновало, встретится ли он с отцом или нет, да и Ровена могла продолжать тосковать в свое удовольствие. У него было достаточно своих проблем. И все же, если он с ними столкнется, все могло существенно осложниться.
Лукас попытался проконсультироваться со своей запрограммированной памятью на предмет Поньяра, почти без толку. Должно быть, они расспросили Айвенго об его оруженосце, и как тот стал ему служить, но Уилфред, судя по всему, почти не думал о своем слуге, и все, что Лукасу удалось выяснить, свелось к тому, что Хукер, предположительно, был опустившимся норманном, услуги которого Айвенго заполучил в результате победы в поединке. Очевидно, Уилфред так же часто задумывался о Поньяре, как о своем седле, что означало, что он вряд ли вспоминал о нем вообще. Что было действительно неудивительно. В конце концов, тот был просто собственностью. И все же Лукас мог ожидать, что Айвенго испытывает по отношению к своему оруженосцу хоть какие-то эмоции, но было похоже, что наш рыцарь был не самым чувствительным человеком.
Когда временной корпус оприходовал Айвенго, тот направлялся в Йоркшир, где собирался приобрести коня и рыцарские доспехи для участия в турнире в Эшби-де-ла-Зуч. Предварительно он подстерег норманнского монаха, ударил того по голове дубиной и забрал кошелек. Располагая и лошадью, и доспехом, Лукас посчитал, что оптимальным вариантом дальнейших действий будет отправиться на турнир, как Айвенго и собирался, и посмотреть, что из этого выйдет. Там соберется вся местная знать, ведь праздничные торжества были устроены самим принцем Иоанном с целью развлечь население. Лукас вспомнил, что такие же вещи проворачивали римляне. Если твои налоги оставляют народ без штанов, его представители начнут проявлять недовольство, так что надо время от времени устраивать шоу, чтобы переключить их мозги с неприятностей на что-нибудь другое. У римлян для этого были цирки, у норманнов – турниры. Ничто не ново под луной.
Утром они провели совет и наметили планы. Насколько им было известно, Айвенго и объявленный вне закона барон из Локсли никогда не встречались, хотя и могли слышать друг о друге. Следовательно, не было необходимости согласовывать их истории. Они решили устроить встречу, и турнир идеально подходил для этой цели. Условившись пересечься в Эшби, они отправились туда разными дорогами. Лукасу хотелось, чтобы его путешествие оказалось более продолжительным, но, в конце концов, он подъехал к Эшби, где в предвкушении турнира уже начала собираться толпа. Лукас надел снаряжение и натянул шлем, дав указание Хукеру облачиться в робу с капюшоном. Он все еще не был готов встретить кого-либо, кто знал Уилфреда из Айвенго.
Мостки для зрителей были уже обустроены, как и арены, представлявшие собой не что иное, как несколько заборов, идущих параллельно друг другу, образуя направляющие, по которым рыцари понесутся с разных концов, сшибаясь на полном скаку. Поле для схваток находилось в лощине с трибунами, установленными на возвышении, на небольшом холме, который предоставлял зрителям беспрепятственный обзор происходящего. По обе стороны от лощины были установлены шатры – палатки с развевающимися на пиках вымпелами, цвета которых позволяли идентифицировать занимавших их рыцарей. Цвета некоторых шатров соответствовали цветам вымпелов, показывая, какие из рыцарей были более зажиточными. Согласно обычаю, на одной стороне поля расположились хозяева, или принимающая команда, как думал о них Лукас, на другой – претенденты или гости. В распоряжении Лукаса был кошелек, который Уилфред добыл путем грабежа какого-то бедного священника, поэтому он отдал его Хукеру и отослал его с поручением застолбить для них шатер.
– Позаботься о том, что это был один из самых дешевых, – сказал он. – Игра только начинается, не помешает быть экономным.
По возвращении Хукер сообщил, что их шатер расположен в дальнем конце лощины, в стороне от центра мероприятия, но достаточно близко, чтобы позволить им наблюдать за происходящим из укрытия.
– Неплохо сработано, оруженосец Поньяр, – похвалил Лукас. – Пойдем. Да, и прихвати пару цыплят, которых вот там готовит торговец. Не вижу смысла драться на пустой желудок.
Лукас стоял у выхода из палатки, чавкая куриной ножкой и наблюдая за церемонией открытия. Хукер припахал одного из местных мальчишек, и за небольшую плату они вскоре слушали спортивный репортаж с места событий. «В нашем случае, скоро начнется обмен ударами», – подумал Лукас. При сложившихся обстоятельствах – обычное дело для рыцаря. Это был большой турнир, участники собрались со всей страны. Было вполне объяснимо, почему обитатель глубинки, особенно тот, кто прибыл издалека, мог не разбираться во всех цветах и геральдических символах. Лукас сел на грубо сработанную кровать в палатке. С этого места он мог наблюдать за происходящим снаружи, в то же время создавая впечатление, что он набирается сил перед своим боем. Хукер стоял снаружи с парнишкой лет двенадцати, который, похоже, знал всех участников, как современный пацан знал бы всех игроков в его любимом виде спорта.
– Сообщай обо всем подробно, – сказал Лукас парню. – Я хочу закрыть глаза и немного отдохнуть.
После чего, пока мальчик рядом с палаткой транслировал происходящее в мельчайших деталях, Лукас поменял позицию, чтобы видеть все то, что тот описывал. Ему могли бы простить то, что он не узнает все цвета, но было бы немного странно, если бы он не знал о них вообще.
Приближался полдень, все было готово к началу состязания. Оно могло бы стартовать несколько часов назад, если бы не тот факт, что требовалось дождаться появления знати, которая прибывала в час по чайной ложке. Каждый представитель сословия оттягивал свое прибытие на величину опоздания, соответствующую его мнению о собственной позиции в неофициальной иерархии. Лорд Синий нос не смел занять свое место раньше графа Сильного мира сего. Наконец, все расселись, за исключением принца и его свиты. Они прибыли под многочисленные фанфары, которые напомнили Лукасу рев слонов Ганнибала. Меньше всего его волновали предстоящие поединки. В сравнении с атакующим самцом слона облаченный в доспех конный рыцарь казался Лукасу чем-то банальным.
Иоанн прибыл на великолепном боевом коне в окружении своих рыцарей. Юный комментатор Приста назвал их ему, определив всех по цветам и эмблемам на щитах, которые несли их оруженосцы. Там был Морис Де Брейси во главе группы вольных компаньонов, другими словами – наемников. Де Брейси был весь в золоте, что показалось Лукасу уместным, с эмблемой пылающего меча на щите. По левую руку от Иоанна находился воин-священник, тамплиер Брайан де Буа-Гильберт. Он был одет в черно-белые цвета своего ордена, его щит украшал стилизованный ворон с распростертыми крыльями и черепом в когтях. Рядом с ним ехал сэр Реджинальд Фронт-де-Беф, напоминающий быка рыцарь, внешность которого соответствовала его имени. На нем были синий лакированный доспех, а его щит был украшен головой быка. Чуть позади них, одетый в яркие, кроваво-красные цвета с крестом из королевских лилий на щите, находился рыцарь, которого мальчик назвал Андре де ла Круа. И в авангарде расположился сам принц.
Иоанн Анжуйский был одет, как денди, – по последней моде, картину дополняли короткий плащ с меховой отделкой и сапоги с задранными носами. Его черная клиновидная борода была аккуратно подстрижена, волосы спускались до плеч. Их завитые концы напомнили Лукасу стиль, модный у женщин в период после Второй мировой. Во время езды он выставлял на показ маленькую булаву, экстравагантную штуковину с треугольной головкой, которая казалась скорее показушной, чем боевой. Картину завершала бархатная шляпа Иоанна, надетая под щегольским углом.
Он провел свой маленький парад по аренам и перед трибунами, охорашиваясь перед толпой, которая с некоторым энтузиазмом его поприветствовала. Пусть он и был тираном, но он был покровителем праздника, и люди казались благодарными за те незначительные блага, которые они могли получить. В то же время, были на мостках и такие, кто демонстративно отказался аплодировать Его Величеству. Кто-то все еще был предан Ричарду и, конечно же, у саксонцев было мало причин любить Иоанна. Впрочем, принца больше волновали не они, а их женщины. Он неторопливо проехался вдоль трибун и остановился перед секцией, где аплодисменты были самыми жидкими. Лукас немного сместился, чтобы разглядеть то, что привлекло его внимание. Как оказалась, принц пялился на симпатичную блондинку.
– Принц дерзко смотрит на прекрасную леди Ровену, – сказал мальчик с небольшим раздражением, отражающим его саксонскую гордость. – Это не понравится благородному Седрику.
Лукас встал и подошел ближе, чтобы лучше видеть. Итак, это были его предполагаемая возлюбленная и его отец. «Вот тебе и плата за появление на этом турнире», – подумал он. Он не испытывал никакого желания воссоединиться с семьей. Пока он наблюдал, Иоанн приблизился к Ровене, и Седрик, явно недовольный этим вниманием или чем-то, что сказал Иоанн, встал между сувереном и своей воспитанницей. Иоанн что-то сказал Де Брейси, и Лукас увидел, как рыцарь вытянул копье, словно нанося сильный тычок по ребрам Седрика. Крепкий саксонец отреагировал мгновенно: выхватив меч, он быстрым рубящим ударом отсек наконечник копья Де Брейси.
– Так, – сказал Хукер, – начинается интересное.
На мгновение Де Брейси тупо уставился на свое ампутированное копье – скорость удара Седрика застала его врасплох. Но тут кто-то громко крикнул: «Отличный удар!», и толпа разразилась аплодисментами и смехом. Де Брейси покраснел, как свекла, и схватился за меч, но его руку накрыла другая рука в перчатке. Он поднял глаза и увидел улыбающееся лицо красного рыцаря, который ехал рядом с ним.
– Ты находишь это забавным, де ла Круа? – огрызнулся Де Брейси.
– Нет, скорее предсказуемым, зная характер Седрика, – ответил Андре де ла Круа, подавив смешок. Два рыцаря разговаривали по-французски, как и все норманны, когда они не обращались к саксонцам на смешанном языке лингва франка.
– Убери руку, – очень спокойно произнес Де Брейси.
– Сейчас, – сказал де ла Круа, – только помни, что состязание было устроено для ублажения сброда, чтобы отвлечь его, хотя бы на время, от пустых кошельков. Будет несколько нецелесообразно продырявить Седрика, которому они симпатизируют.
Нахмурившись, Де Брейси ослабил хватку на рукояти меча, и де ла Круа убрал удерживающую руку. Между тем, Иоанн пропустил эту сценку, охваченный негодованием по отношению к человеку, который вызвал реакцию толпы и смех, крикнув: «Отличный удар!»
– Ты! – он указал жезлом на виновника. – Как твое имя?
– Меня зовут Грант Лудильщик, – сказал мужчина.
– Не нравится мне твое лицо, – сказал Иоанн. – Выйди вперед!
Бобби Джонсон нырнул под перила и подошел к коню монарха. Он наклонил голову в маленьком и совершенно неадекватном поклоне.
– Ты дерзок, лудильщик.
– Я просто поддался эмоциям, увидев столь хорошо нанесенный удар, – сказал Бобби, походя опуская все уважительные обороты в своем обращении к принцу.
– Как лудильщик может судить о подобных вещах? – сказал Иоанн с презрением.
– Это правда, я не рыцарь, – произнес Бобби, – но я неплохо стреляю из лука и могу оценить мастерство, проявленное человеком в том, что он делает лучше всего.
– Так ты считаешь себя лучником? И почему обычный лудильщик озаботился изучением этого боевого искусства?
– В трудные времена живем, – сказал Бобби. – Бандиты повсюду, и мужчина должен уметь за себя постоять.
– Этот человек невероятно наглый, сир, – сказал Фронт-де-Беф. – Позвольте мне его проткнуть, и покончим с ним.
– Нет, – сказал Иоанн. – Я желаю поразвлечься с этой деревенщиной. Мы проверим его. Мы увидим, насколько хорошо ты стреляешь, лудильщик, настолько ли метки твои стрелы, насколько дерзок твой рот. Шериф, выставь мишени. Сегодня мы начнем со стрельбы из лука. И если твое мастерство не окажется под стать твоей безрассудности, мой неотесанный друг, я позабочусь, чтобы ты получил плетей за свою наглость.
Герольды объявили начало турнира, Иоанн и его свита заняли места на трибунах в отдельной секции, расположенной выше других и огороженной со всех сторон, из которой открывался прекрасный вид на поле. Мишени были установлены, и Бобби вышел вперед, чтобы занять свое место среди соревнующихся. Их было не так много, ведь претендентам пришлось бы состязаться с норманнскими лучниками Иоанна, славившимися своей меткостью.
– Видишь, что ты натворил, – проворчал Финн Дилейни, который пошел вместе с Бобби, чтобы держать его колчан и плащ.
– Видишь, что ты натворил, сэр, – сказал Бобби, ухмыляясь. Финн был достаточно стар и годился ему в отцы.
– Иди ты, не морочь мне голову, – сказал Финн. Он провел мясистой рукой по густым рыжим волосам. – Это не смешно. Он ведь не шутил, когда говорил о порке. Думаешь, они успокоятся после того, как спустят с твоей спины немного кожи? Эти ублюдки не остановятся, пока ты не загнешься!
– Ну, это в том случае, если я проиграю, – сказал Бобби.
– Да кем ты себя возомнил, Робин Гудом?
Бобби уставился на него в изумлении, потом рассмеялся.
– Ладно, очень смешно, – сказал Финн, насупившись. – Но что, если любой из этих парней лучше тебя?
– Думаю, тогда у нас будут неприятности.
– У нас?
– Спасибо, Финн. Не сомневался в твоей поддержке.
– Иисусе, ты же мог хотя бы назвать его сиром или Вашим Величеством, или еще кем-нибудь. Нет, тебе надо было выйти и разозлить его. Какого хрена?
Бобби передал ему плащ и шляпу.
– Ты должен быть Маленьким Джоном, – сказал он, – а я должен быть самым быстрым стрелком Шервудского леса, помнишь? Если я выиграю эту перестрелку, об этом будут говорить повсюду. Можешь придумать лучший способ заявить о себе?
– Дай мне минуту, уверен, я что-нибудь придумаю.
– Так думай скорее, потому что это шоу вот-вот начнется.
Снова взревели трубы, и герольд объявил, что каждый участник выпустит три стрелы на дистанции в семьдесят пять шагов. Сразу после этого объявления семеро стрелков отказались от участия. Осталось только девять, Бобби в том числе. Каждый стрелял в своем темпе, целясь столько времени, сколько понадобилось, чтобы выпустить три стрелы подряд. Каждый выстрел Бобби попадал в золото без видимых усилий с его стороны, и большинству зрителей на трибунах показалось, что он едва целился. Только два лучника показали такой же результат, остальные отсеялись.
– Неплохо, – произнес Финн.
– На тренировках по стрельбе бывало тяжелее, – заметил Бобби. – Да и этот спорт для меня уже давно не в новинку. Как-нибудь напомни рассказать тебе, как я брал уроки стрельбы у Одиссея.
Цели были отодвинуты на расстояние порядка ста ярдов. Они отстрелялись опять, на этот раз выбыл один человек. Остались Бобби и Хьюберт, лучший лучник Иоанна.
– Если Хьюберт не сделает этого наглого хвастуна, – сказал Иоанн, – спущу с него шкуру.
Мишени отодвинули на расстояние около ста двадцати ярдов.
– Ты сможешь? – прошептал Финн.
– Как два пальца.
Первым должен был стрелять Хьюберт. Он натянул тетиву своего длинного лука к правому уху, тщательно прицелился, подождал, когда стихнет ветерок, и выпустил стрелу. Последняя прочертила в воздухе изящную кривую и воткнулась прямехонько в центр золота. Трибуны взорвались аплодисментами.
– Ха! – воскликнул Иоанн, пришедший от выстрела Хьюберта в восторг. – Ну-ка поглядим, как саксонский ублюдок сделает выстрел лучше! Это невозможно!
Сердце Финна опустилось.
– Чертовски удачный выстрел, – сказал Бобби. – Я бы сейчас отдал левое яйцо за ламинированный рекурсивный Браунинг со стабилизаторами.
– Что будем делать?
– Нам остается только одно.
– Признать поражение и сбежать?
– Нет, воспользоваться читом.
Он повернулся спиной к трибунам, заняв положение, при котором Хьюберту не было видно, что он делает. Достал из колчана стрелу, отличавшуюся цветом от остальных, и приладил черную стрелу к луку.
– Маленькая штучка от парней из арсенала, просто на всякий случай, – сказал он Финну.
– В чем уловка?
– Посмотри в колчан, там есть черная коробочка. Когда я устанавливаю стрелу, тетива нажимает взводящий переключатель. Как только я сделаю выстрел, утопи кнопку на коробочке. В древке расположена интегральная микросхема, сопрягающая детектор черного металла в бронзовом наконечнике стрелы с системой управления оперением.
Финн улыбнулся во весь рот.
– Вот что я называю стилем, – сказал он.
– Не знаю, о каком стиле ты говоришь, – сказал Бобби, – но у меня очень развито чувство самосохранения. В наконечниках черных стрел имеются кумулятивные заряды. Просто встань между мной и Хьюбертом, пока я их снимаю, я не хочу взорвать мою цель.
Перешептывание Бобби и Финна было принято Хьюбертом за признак нерешительности. Он широко улыбнулся и начал вести себя так, словно уже победил. В самом деле, у него не было причин думать иначе. Когда Бобби встал в стойку и натянул лук, толпа замерла. Никто не верил, что лудильщик мог каким-то образом сделать такой же выстрел, не говоря уже о том, чтобы его превзойти, но они уважали его решимость.
– Ему ни за что не сделать выстрел лучше, чем у Хьюберта, – сказал Иоанн с уверенностью. – Я преподам этой саксонской дворняге урок хороших манер.
Бобби сделал вид, что целится, и выпустил стрелу. Как только снаряд сошел с тетивы, Финн нажал кнопку, активирующую систему наведения. Стрела была на полпути к цели, когда детектор черных металлов обнаружил присутствие железного наконечника прямо по курсу. К счастью, поблизости не было других железных предметов, которые могли бы сбить с толку систему, и стрела летела прямо в цель под управлением подстраивающегося оперения, пока не вошла в торец древка стрелы Хьюберта, расколов его точно пополам. Потом она достигла наконечника с силой, которая вогнала его глубоко в мишень. На какое-то мгновение наступила полная, невероятная тишина, а потом толпа взревела.
Хьюберт раскрыл рот от удивления. Он мог поклясться, что лудильщик целился мимо.
– Клянусь богом, этот мужик – дьявол, а не лучник, – от удивления Иоанн выругался, позабыл о своем раздражении. – Я возьму на службу любого, кто способен так стрелять!
И он сделал бы предложение, но тут толпа выкатила на поле, чтобы поздравить одного из своих, радуясь победе саксонца над норманном. Когда шумиха утихла, и толпа рассеялась, одетый в черное лудильщик и его друг в ярко-зеленом исчезли. Не появились они и для получения приза. Весь в недоумении, Иоанн назвал человека малодушным трусом и выразил надежду, что его норманнские рыцари проявят себя лучше, чем его жалкие лучники. Хьюберт покинул поле с видом побитой собаки.
Иоанн взмахнул жезлом и приказал начать турнир.
Перфоманс лудильщика произвел весьма сильное впечатление на саксонского мальчишку. Он был не в состоянии сдерживать свою радость. Лукас подумал, что Бобби чуточку переиграл. Это было рискованно. Очевидно, что последняя стрела была управляемой. Лукас допускал, что у Бобби не было другого выбора, так как превзойти выстрел норманнского лучника было просто невозможно, но по любому все это ему не очень нравилось. К счастью, Бобби удалось забрать стрелу и слиться с толпой. Хоть в этом он проявил благоразумие. Самонаводящаяся стрела была оснащена защитным механизмом, который сжег бы электронику внутри древка в случае, если какому-то пытливому чужаку пришло бы в голову хорошенько ее рассмотреть, но он все равно был рад, что Бобби удалось вернуть свою стрелу и исчезнуть. Это был невозможный выстрел. Иоанн мог потребовать его повторения, чтобы убедиться, была это удача или мастерство. Если бы все произошло повторно, появилось бы доказательство сверхчеловеческого умения. Это могло бы привлечь внимание и помочь заслужить симпатию местных жителей, что пригодилось бы для выявления рефа-отступника, но также в этом был бы определенный перебор.
Приближалась его очередь. Лукас решил максимально выждать и понаблюдать за складывающейся ситуацией. В доспехе из найстила он будет в относительной безопасности, но его все еще могли вышибить из седла, и все его мысли были сосредоточены на том, чтобы этого не допустить. У него не было ни малейшего намерения сломать себе шею.
После того, как герольды объявили правила состязания, он внимательно рассмотрел других рыцарей, наблюдая, как они садятся на своих лошадей. Правила были достаточно простыми. Вызывающий на бой рыцарь должен пересечь арену и коснуться копьем щита того, с кем он хочет сразиться. Если касание сделано тупым концом копья, то состоится галантная схватка, и острия копий будут закрыты деревянными наконечниками. Это не исключало нанесения повреждений, но шанс проникающего ранения практически исключался. Зато, если кто-нибудь делал вызов, прикоснувшись к щиту острием копья, все сразу становилось серьезным. Это либо означало, что он был кровожадным, либо что у него были какие-то личные претензии к вызываемому рыцарю, ведь после этого поединок будет проводиться с копьями без заглушек. По очевидным причинам большинство рыцарей на турнирах предпочитали галантный вариант. И по не менее очевидным причинам, толпа обожала, когда щитов касались наконечники копий.
Первый рыцарь выехал вперед и направился к норманнской стороне. Мальчик назвал его Лукасу, сосредоточенно и вдохновенно отыгрывая свою роль спортивного репортера. Лукас не уделял происходящему столь пристального внимания. Его не интересовали эти рыцари. Ему предстояло состязаться не с ними. Он не отводил глаз от домашней команды.
Рыцарь подъехал к норманнской стороне и пустил лошадь медленным шагом вдоль палаток, рядом с которыми стояли столбы с висящими на них щитами. Он немного притормозил у столба, на котором находился щит Фронт-де-Бефа, а затем ударил его тупым концом копья. После чего возвратился на свою сторону и ждал, пока Фронт-де-Беф займет позицию. Прозвучали фанфары, и оба рыцаря пришпорили коней и с грохотом понеслись навстречу друг другу с противоположных концов поля. Они въехали на арену и опустили копья в позицию для нанесения удара.
Лукас заметил, что Фронт-де-Беф опустил копье несколько рано, показав куда именно он хочет нанести удар. Они сшиблись с дребезгом и треском, и Фронт-де-Беф вломил по щиту соперника с такой силой и прямо по центру, что того просто снесло с лошади. Фронт-де-Беф и сам получил удар, но он был сложен под стать фигуре на его щите и, слегка качнувшись, удержался в седле. Домашняя команда – 1, гости – 0.
Подбежало два оруженосца с деревянными носилками, но рыцарь на земле махнул рукой, отсылая их прочь. Он попытался встать самостоятельно, не смог совладать с весом доспехов, и оруженосцам пришлось помочь ему подняться на ноги. Пару секунд его шатало, как пьяного, потом он позволил парням поддержать себя и увести с поля. Его проводили негромкими признательными аплодисментами.
Следующий претендент коснулся щита, принадлежавшего Де Брейси. Лукас решил, что этот достоен более пристального внимания. Люди не идут в наемники, если только они не знают чертовски хорошо, что делают. Де Брейси живо выехал навстречу своему оппоненту. В его осанке угадывалась напряженность, только не нервная, это была напряженность предвкушения. Человека, который получал от драки удовольствие.
Он посмотрел через поле на своего соперника, кивнул ему, тот вернул приветствие, а затем они оба опустили забрала и рванули с места. Лукас увидел, что Де Брейси выждал до последнего момента, чтобы правильно расположить свое копье, при этом подняв щит чуть выше принятого, и вскоре он понял почему. Когда рыцари сошлись, Де Брейси слегка сместил корпус в сторону противника, используя щит, чтобы замаскировать движение. На самом деле, он мог бы не беспокоиться о тонкой уловке. Его соперник решил нанести удар в голову, самой трудной цели. Он промахнулся вчистую, и Де Брейси легко свалил его на землю. Толпа криками и хлопками подбодрила его, и Лукас заметил, что секция Седрика снова воздержалась от аплодисментов.
