скачать книгу бесплатно
– Полагаю, твоя мать сделала этот знак, чтобы пометить брошь, – сказала девушка.
– Мою мать зовут Энн, – ответил Пол, с еще более озадаченным, чем прежде, видом, – Энн Бикот. Зачем бы ей отмечать брошь инициалом, который не имеет ничего общего с ее именем?
– Возможно, это чей?то подарок, – предположила Сильвия.
Пол защелкнул футляр и убрал его в карман.
– Возможно, – согласился он. – Однако, когда буду в следующий раз писать матери, спрошу, откуда у нее эта брошь. Она у нее уже много лет, – добавил он задумчиво, – потому что я помню, как играл с ней еще совсем маленьким.
– Не пиши матери, что мой отец упал в обморок при виде броши, – попросила девушка.
– А почему бы и нет? Разве это имеет значение?
Сильвия сложила на груди тонкие руки и посмотрела прямо перед собой. Некоторое время они молча сидели на скамейке в уединенной части сада, и до их ушей доносились отдаленный смех играющих детей и музыка оркестра, исполнявшего самые веселые мелодии из последней музыкальной комедии.
– Думаю, что имеет, – серьезно сказала девушка. – По какой?то причине мой отец хочет вести себя как можно тише. Теперь он говорит, что хочет уехать.
– Уехать? О, Сильвия, и ты никогда не говорила мне об этом!
– Он заговорил об отъезде только сегодня утром, когда я пришла узнать, как он себя чувствует. Интересно, его обморок как?то с этим связан? Раньше он никогда не заговаривал об этом.
Пол тоже удивился. Казалось странным, что после столь необычного события старик стал беспокойным и захотел покинуть место, где прожил более двадцати лет.
– Я приду и объяснюсь с ним, – предложил Бикот после паузы.
– Думаю, так будет лучше всего, дорогой. Отец сказал, что хотел бы снова увидеть тебя, и велел Барту, чтобы он привел тебя, если встретит.
– Я приду сегодня… сегодня днем, и, может быть, твой отец все объяснит. А теперь, Сильвия, хватит болтать о других людях и других вещах. Давай поговорим о нас.
Сильвия повернулась к Полу с нежной улыбкой. Это была хрупкая и изящная девушка с большими серыми глазами, мягкими каштановыми волосами и тонкой, полупрозрачной, почти лишенной румянца кожей. Со своим овальным лицом, тонким носом и очаровательным ртом она была очень хорошенькой и милой. Но особенно Пол любил выражение ее лица, обычно немного грустное – зато стоило ей улыбнуться, как оно преображалось, как преображается пасмурное небо, когда сквозь облака прорывается солнце. Ее фигура была безупречна, руки ухоженными, и, несмотря на скромное серое, как у квакерши, платье, озаренная присутствием возлюбленного, она казалась нарядной и веселой. Все в Сильвии было изящно, опрятно и идеально чисто, но она носила безнадежно вышедшие из моды платья. И эта странная независимость в одежде являлась еще одной ее очаровательной чертой в глазах Пола.
Место было слишком людным, чтобы предаваться любовному воркованию, и было очень непросто сидеть рядом с этим видением красоты, мечтая поцеловать ее, но не получая такого удовольствия. Пол пожирал девушку глазами и сжимал затянутую в серую перчатку руку Сильвии. Большего он позволить себе не мог.
– Если ты откроешь свой зонт… – предложил он с хитрым видом.
– Пол! – только и сказала Сильвия, но это слово означало целый том упреков. Воспитанная в уединении, как принцесса в заколдованном замке, девушка была чрезвычайно застенчива. Пылкие взгляды и страстные ухаживания Бикота временами пугали ее, и, глядя на эту хрупкую, изящную и обожаемую им юную леди, он терзался мыслью, что его рыцарские ухаживания кажутся ей грубыми и низкими.
– Тебе не следовало сходить со своего облака, Сильвия, – печально сказал молодой человек.
– О чем это ты, дорогой?
– О том, что ты святая, ангел, предмет обожания и поклонения. Ты точь?в-точь как одно из тех прекрасных творений, которые можно увидеть в средневековых книгах. Боюсь, Сильвия, – вздохнул Бикот, – что ты слишком изящна и добродетельна для этого серого мира.
– Что за вздор, Пол! Я бедная девушка без положения и друзей и живу на бедной улице. Ты первый, кто нашел меня хорошенькой.
– Ты не хорошенькая, – сказал пылкий Бикот, – ты божественная… ты Беатриче… ты Елизавета Тюрингская… ты все прелестное и восхитительное, что есть на свете.
– А ты глупый мальчик, – ответила Сильвия, краснея, но все равно довольная этими поэтическими излияниями. – Ты хочешь положить меня под стекло, когда мы поженимся? Если это так, то я не стану миссис Бикот. Я хочу видеть мир и радоваться жизни.
– Тогда другие мужчины будут восхищаться тобой, а я стану ревновать.
– Ты способен ревновать, Пол?
– Ужасно! Ты не знаешь и половины моих изъянов. Я беден, честолюбив, ревнив и…
– Все-все! Не хочу слышать, как ты унижаешься. Для меня ты лучший в мире.
– Мне жаль мир, если это так, – рассмеялся юноша и сжал ручку Сильвии. – О любовь моя, ты действительно думаешь обо мне?
– Всегда! Всегда! Ты же знаешь, что думаю. С тех пор, как шесть месяцев назад ты вошел в нашу лавку, я люблю тебя. Я рассказала все Дебби, а Дебби сказала, что тебе можно верить.
– Предположим, Дебби сказала бы, что ты не можешь быть со мной.
– О, она никогда бы этого не сказала! Ну, Пол, она же тебя видела!
Молодой человек рассмеялся и покраснел.
– Разве мой характер отражается на моем лице? – спросил он. – Сильвия, ты преувеличиваешь мои достоинства.
– Это невозможно, – заявила девушка. – Ты мой сказочный принц.
– Что ж, я определенно нашел заколдованную принцессу, спящую в ревниво охраняемом замке. Что бы сказал твой отец, если бы узнал?
Сильвия вздрогнула.
– Я боюсь отца, – уклончиво ответила она. – Да, он такой странный. Иногда кажется, что он любит меня, а иногда – что ненавидит. У нас нет ничего общего. Я люблю книги и искусство, веселье и платья. А отца интересуют только драгоценности. У него их много в подвале. Но я никогда их не видела, – добавила Сильвия, глядя на своего возлюбленного, – и Дебора с Бартом тоже. Но там спрятаны ценности. Барт и Дебора говорят.
– А сам твой отец когда?нибудь говорил об этом?
– Нет. Он не хочет говорить о делах, которые ведет в подвале. Когда в семь лавка закрывается, он отсылает Барта домой и запирает нас с Деборой в доме. То есть запирает дверь, ведущую в лавку, – объяснила Сильвия с тревогой в голосе, чтобы Пол не подумал, что ее отец тиран. – Мы можем ходить по всему дому, но не выходим никуда до утра, а в семь отец отпирает дверь и Барт открывает ставни. Мы живем так уже много лет. Однако по воскресеньям отец не ходит в подвал, а идет со мной в церковь. Он ужинает со мной наверху, а в десять запирает дверь.
– А спит он наверху?
– Нет. Он спит в подвале.
– Невозможно. Там нет места для ночлега.
– Там есть еще одна комната, поменьше, рядом с большим помещением, где стоят сейфы, – объяснила Сильвия. – Дверь находится в темном углу, почти под улицей. Эта комната поменьше и приспособлена под спальню, и мой отец всегда спит там. Наверное, боится, что его драгоценности украдут. Вряд ли это полезно для его здоровья, – рассудительно добавила девушка, – потому что по утрам он часто выглядит больным, и у него трясутся руки.
– Сильвия, твой отец пьет спиртное?
– О нет, Пол! Он трезвенник и очень не любит тех, кто злоупотребляет выпивкой. Однажды Барт пришел в магазин немного пьяным, и отец уволил бы его, если бы не Дебора.
Пол ничего не ответил и снова задумался. Ему часто приходило в голову, что Норман – пьяница, хотя на лице процентщика не было никаких признаков алкоголизма, ибо оно всегда оставалось очень бледным. Но руки его дрожали, а лицо часто было припухшим и одутловатым, с нездоровым блеском, наводящим на мысль о какой?то пагубной привычке. «Если не пьет, то курит опиум», – подумал Пол, услышав объяснения Сильвии, но вслух ничего не сказал.
– Мне пора домой, – вздохнула девушка, вставая.
– О нет, подожди! – взмолился ее возлюбленный.
– Хорошо, задержусь еще на несколько минут, потому что мне нужно кое?что сказать, – заявила Сильвия и снова села. – Пол, тебе не кажется, что будет не совсем прилично, если мы с тобой обручимся без согласия отца?
– Ну, – замялся Бикот, – не думаю, что это правильно. Будь я богат, я не побоялся бы все рассказать твоему отцу, но поскольку я беден, он запретит мне видеться с тобой, если узнает, что я на тебя заглядываюсь. Но если хочешь, попробую с ним поговорить, хотя это может означать нашу разлуку навсегда.
– Пол, – девушка положила свою маленькую, крепкую ладонь на его руку, – даже все отцы в мире не разлучат меня с тобой. Я много раз собиралась все рассказать ему, но он такой странный. Иногда он целыми днями не разговаривает со мной, а иногда говорит резко, хотя я ничем не заслужила упрека. Я боюсь его, – сказала она, вздрогнув. – Уже говорила это и повторю еще раз. Он странный, и я совсем не понимаю его. Мне хотелось бы выйти за тебя замуж и уехать отсюда навсегда.
– Так давай же поженимся, если ты этого желаешь. Но нам придется жить в бедности.
– Нет, – печально ответила Сильвия. – В конце концов, каким бы странным и суровым ни был мой отец, я все же его дочь, и временами он бывает добрым. Я должна остаться с ним до конца.
– Какого конца?
Сильвия еще печальнее покачала головой.
– Кто знает? Пол, мой отец боится скоропостижной смерти.
– Насильственной? – уточнил Бикот, вспомнив разговор с Деборой.
– Не могу сказать. Но каждый день после шести он идет в церковь и молится там в полном одиночестве. Мне Дебора рассказывала, она много раз видела, как он выходил из церкви. И он боится любого незнакомца, входящего в лавку. Я ничего не понимаю! – запальчиво воскликнула девушка. – Мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты женился на мне и увез меня, Пол, но, о, как я эгоистична!
– Дорогая моя, и я хочу того же. Но деньги…
– Не думай о деньгах. Я должна уйти из этого дома. Если бы не Дебора, было бы еще страшнее. Порой мне кажется, что отец безумен. Но хватит. – Сильвия встала и отряхнула юбки. – Я не должна так говорить и делаю это только для того, чтобы ты знал, что я чувствую. Я сама поговорю с отцом и скажу, что мы обручились. А если он запретит мне выходить за тебя, убегу с тобой, Пол, – пообещала несчастная Сильвия со слезами на глазах. – Я негодная девчонка, раз так говорю. В конце концов, он мой отец.
У Бикота возникло страстное желание заключить ее в объятия и поцелуями осушить слезы, но публичность места лишила его возможности утешить возлюбленную столь действенным способом. Все, что он мог сделать, – это заверить ее в своей любви, а потом они вместе вышли из сада на Стрэнд.
– Я поговорю с твоим отцом, – решил Пол. – Мы должны прервать это вынужденное молчание. В конце концов, я джентльмен и не вижу причин, по которым твой отец может быть против нашего брака.
– Я знаю, что ты порядочный и честный, – сказала Сильвия, вытирая слезы. – Если бы это было не так, Дебби не позволила бы мне обручиться с тобой, – закончила она c детской наивностью.
– Дебби навела обо мне справки, – рассмеялся Пол, чтобы подбодрить ее. – Да! Она послала Барта в Уоргроув и разузнала все обо мне, о моей семье и о моем достопочтенном батюшке. Она хотела убедиться, что я достоин стать возлюбленным ее любимицы.
– Теперь я твоя любимица, – прошептала Сильвия, сжимая его руку, – а ты самый прекрасный возлюбленный на свете.
Пол был так очарован этими словами, что бросил бы вызов общественному мнению, тут же обняв ее, но девушка быстро зашагала прочь по Гвинн-стрит и покачала головой, поджав губы, когда Бикот сделал несколько шагов вслед за ней. Решив, что разумнее не идти вместе с ней в лавку, чтобы подозрительный старик не заметил его, выглянув наружу, юноша отправился домой.
Подойдя к своей каморке в Блумсбери, он встретил Грексона Хэя, который прогуливался поблизости, поигрывая тростью.
– Я как раз искал тебя, – сказал он, здороваясь с Полом в своей обычной хладнокровной манере. – Меня беспокоит твое упрямство, хотя я, как правило, не склонен к сантиментам. Давай одолжу тебе пятерку.
Пол покачал головой.
– Не надо, но все равно спасибо.
– Тогда продай мне брошь.
Бикот пристально посмотрел Хэю прямо в глаза, но тот спокойно встретил его взгляд.
– Ты что?нибудь знаешь об этой броши? – спросил Пол.
– Что ты имеешь в виду? Это брошь индийской работы, вот и все, что я знаю. Хочу сделать подарок одной леди, а если ты мне ее продашь, я помогу тебе, убив таким образом двух зайцев одним выстрелом.
– Я не хочу ее продавать, – возразил Пол, оглядываясь. Его взгляд упал на солидного мужчину на другой стороне улицы, по?видимому, рабочего, так как на плече у него висела сумка с инструментами. Мужчина разглядывал что?то в витрине, одновременно – как внезапно показалось Полу – наблюдая за ним и Хэем. Однако он счел это не стоящим внимания и продолжил разговор с Грексоном. – Я пытался заложить ее у Аарона Нормана, – добавил он.
– Ну, и сколько же ты выручил? – спросил Хэй, зевая.
– Нисколько. Старик упал в обморок, как только увидел брошь. Вот почему я спросил тебя, не знаешь ли ты чего?нибудь странного об этой вещице.
Грексон покачал головой, но с любопытством посмотрел на Бикота.
– А ты сам что?нибудь знаешь? Ведь у тебя, кажется, были какие?то мысли насчет этой броши? – спросил он.
– В ней есть что?то странное, – сказал Пол. – Почему Аарон Норман упал в обморок, когда увидел ее?
Хэй снова зевнул.
– Лучше спроси у своего одноглазого друга… Кажется, ты говорил, что он одноглазый.
– Так оно и есть, и он чего?то очень боится. Но в этой опаловой змейке нет ничего такого, что могло бы заставить его упасть в обморок.
– Возможно, все дело в том, что брошь имеет форму змеи, – предположил Грексон. – Может быть, у него такая фобия. Некоторые боятся кошек, другие – порхающих птиц. Возможно, твой одноглазый друг питает отвращение к змеям и не выносит их изображений.
– Может быть, и так, – помолчав, согласился Бикот. – Аарон – странный тип. Человек с прошлым, я бы сказал.
– Ты меня заинтриговал, – сказал Грексон со скучающим смешком. – Пожалуй, сам схожу в его лавку и взгляну на него.
– Пойдем со мной в следующий раз, – предложил Пол. – Я собирался зайти туда сегодня днем, но не пойду, пока не получу вестей от матери.
– О чем?
– Хочу узнать, как у нее оказалась эта брошь.
– Пф-ф, вздор, – презрительно фыркнул Хэй, – ты слишком много думаешь об этой безделице. Что такого в том, что процентщик упал в обморок? Я-то хочу пойти в его лавку, потому что мне не терпится увидеть твою возлюбленную. Что ж, когда соберешься туда, пошли за мной, адрес у тебя есть. Всего хорошего, старина! – И с этими словами великолепное существо неторопливо удалилось, словно ничто в этом мире не могло его встревожить.
Пол, однако, был встревожен. Чем больше он думал об эпизоде с брошью, тем более странным тот ему казался, да и рассказ Сильвии о необычных привычках отца лишь распалил его любопытство. Однако молодой человек все же решил сперва написать матери, и уже поднимался по лестнице, когда внезапно услышал: «Прошу прощения, сэр», – и увидел того самого рабочего с мешком инструментов, трубой и всеми прочими атрибутами.
– Прошу прощения, сэр, – вежливо сказал рабочий, – но тот джентльмен, с которым вы разговаривали. Вы знаете его имя, сэр?
– А вам?то что за дело? – сердито спросил Пол.
– Ничего такого, сэр, просто он должен оплатить мне небольшой счет.
– Так идите и спросите его самого.
– Не знаю его адреса, сэр.
– Проклятие! – выругался Бикот.
– Он, что называется, человек при делах, сэр. Всего хорошего, – заявил внезапно мужчина с инструментами и быстро удалился.
