скачать книгу бесплатно
– Спасибо вам огромное, Катя, за ваше человеческое отношение к людям, – с грустными нотками в голосе ответил ей Карлович, – сейчас это так редко встречается… всего вам хорошего…
– И вам спасибо за вашу программу, – гнусавым голосом сообщила Катя, – вы такое хорошее дело делаете… мы с мамой каждый раз смотрим и плачем…
Судя по всхлипам, на том конце линии радиосвязи приготовились рыдать. Олег подумал, что сейчас Карловичу придётся успокаивать доверчивую девушку Катю, но, к счастью, этого не потребовалось – она перевела звонок на другой номер.
– Отдел договоров, чем могу помочь? – после гудков сообщил телефон, и Карлович начал всё с начала.
Крепость по имени Мария Флориановна капитулировала ещё быстрее, чем редут по имени Катя. Олегу только и оставалось, что покачивать головой, преклоняясь перед наглостью и находчивостью своего нового знакомого и ещё обмениваться взглядами с Валентиной, смысл которых был примерно такой: «вот ведь засранец!» То, что метод добычи информации был несколько неэтичен, до определённого времени Олега совершенно не волновал. Возможно, потому, что он находился под впечатлением быстрых побед бывшего оперуполномоченного по особо важным делам.
Как бы там ни было, буквально пары минут разговора хватило, чтобы выяснить, что девятнадцатого октября две тысячи седьмого года между фирмой «Табулос» и некой Трубниковой Еленой Сергеевной тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения был заключен так называемый «Модельный релиз», то есть договор, дающий фирме право на публикацию, распространение, продажу и совершение прочих, не порочащих модель действий с её фотографиями. Мария Флориановна также сообщила, что заказчиком съемки был отечественный, но активно косящий под французский, бренд «Д’Ароматэ», который впаривал народным массам духи, разлитые в Юго-Восточной Азии под видом французских. Ни указанный бренд, ни вышеупомянутая Трубникова Елена Сергеевна в поле зрения управления договоров фирмы «Табулос» более не попадали.
На практике это означало, что Ленин рассказ, хоть и косвенно, но подтверждался. Первоначально Олег воспринял это с радостью и даже задорно подмигнул теперь, но буквально через мгновение его отношение к новости изменилось на противоположное – ведь из услышанного следовало, что Лена действительно была похищена. С этого момента Олег находился под воздействием целого букета противоречивых чувств, основным из которых всё-таки оставалось чувство собственной правоты. Невесёлые мысли кружили по его сознанию, словно самолёты-разведчики вероятного противника, не давая сосредоточиться на происходящем.
Олег смог немного оторваться от них лишь в тот момент, когда окончательно растаявшая Мария Флориановна надиктовывала «Кваше» паспортные данные искомой Елены, включая номер, серию паспорта и адрес по прописке.
– Спасибо вам огромное, – благодарил её Карлович, сворачивая разговор, – вы нам очень помогли…
– Скажите, пожалуйста, Игорь Владимирович, – вдруг прошептала Мария Флориановна, – а как можно попасть к вам на программу?
– Очень просто, – ответил Карлович, – дайте мне ваш номер, и мои помощники с вами свяжутся.
Мария Флориановна с готовностью продиктовала номер, который Карлович записал на обрывке газеты «Из рук в руки».
– А я могу вас спросить, зачем вам эта женщина?
– Она пропала, – спокойно ответил Карлович, – и нам предстоит её найти, с вашей помощью, разумеется.
– Ужас какой, – закудахтала женщина, – как же это так!
– Не сомневайтесь, любезная Мария Флориановна! Постарался её успокоить Карлович, – мы её найдём и обязательно пригласим вас на программу! Единственное, о чём я вас попрошу, пока никому не рассказывать о нашем разговоре. Пусть это останется нашей тайной, вы меня понимаете?
– Конечно, конечно! – поспешила заверить его Мария Флориановна, хотя коню было понятно, что через одну пятую миллисекунды после окончания разговора о нём станет известно всему женскому персоналу фирмы «Табулос» и ещё бессчётному количеству подружек обозначенной Марии Флориановны.
После нескольких неудачных попыток разговор всё-таки был окончен. Карлович с нескрываемым удовольствием нажал на кнопку «отбой» и аккуратно передал телефон хозяину, то есть Олегу.
– Так, ну и шо мы имеем с гуся? – произнёс он тоном, не подразумевающим ответа на поставленный вопрос, одним глотком осушил стаканчик с успевшим остыть кофе, после чего надолго замолчал.
Олег внимательно осмотрел Карловича и решил, что сейчас его лучше не тревожить. Слепому было видно, что под шапкой с надписью Spaten кипит напряжённая умственная работа, принимаются или отклоняются какие-то решения, взвешиваются и оцениваются различные варианты дальнейших действий.
Первой нарушила тишину по-женски нетерпеливая Валентина.
– И что мы теперь будем делать? – спросила она. – Где теперь её искать, ну, эту вашу девушку?
Карлович словно бы очнулся от временного забытья.
– Теперь мы будем звонить Петровичу, – сказал он, а потом добавил: – Прямо сейчас.
– Кто такой Петрович? – поинтересовался Олег, но Карлович не ответил. Он был занят поисками чего-то в своих одеяниях, как выяснилось через пару мгновений – телефона.
– Петрович, – сказал он, пытаясь попасть своими толстыми пальцами по маленьким кнопкам, – это практически бог, только человек, и зовут его Петрович. Больше нам с вами знать не положено.
Карлович приложил телефон к своему мохнатому уху и сделал серьёзное до комичности лицо. Увидев это, Валентина тихонько прыснула в свой пухленький кулачок.
– Гутен таг, хер Шевченко! – заорал в трубку Карлович. – Это тебя Зельдович беспокоит, помнишь такого? Зель-до-вич! Да, я, кто же ещё! Да, жив, как слышишь! Номер незнакомый? Он вроде уже сто лет у меня уже… ну ладно, давай сразу к делу – можешь мне по старой памяти человечка одного пробить? Нет, не родственника… знакомого, точнее, знакомую… пропала, понимаешь из поля зрения ещё в седьмом году, найти не могут… да, всё есть… и паспортные данные и адрес регистрации… да, диктую…
И Карлович по памяти наговорил в свою допотопную трубку сведения о пропавшей девушке Лене, честно выуженные из доверчивой Марии Флориановны.
– …да, подожду, конечно… – сказал он, – ждать и догонять – мои любимые занятия, ты же знаешь…
Дальше была пауза, которую каждый из присутствовавших заполнял по-разному: Олег просто молчал, Карлович, не отрывая трубки от уха, корчил рожи и делал вид, что ему весело, хотя глаза у него были серьёзнее некуда, Валентина тихо хихикала, глядя на Карловича. Наконец, телефон что-то сказал Карловичу в ухо.
– Что? – переспросил он. – В какой базе? Пропавших без вести? А кто заявил о пропаже? Так, записываю… мать – Мария Сергеевна Алферова, пятьдесят восьмого года рождения, так… зарегистрирована – рабочий посёлок Турки Саратовской области…
Олег дальше не стал слушать, ему вдруг захотелось выйти. Он аккуратно поставил на стол недопитый стакан с «кофе» и через незакрытую дверь спешно покинул гостеприимное заведение Валентины. Оказавшись на свежем подмосковном воздухе, он подставил лицо ветру и закрыл глаза. Его слегка тошнило, в голове происходило нечто вроде мыслительных скачек на подкованных слонах, так что он решил, что лучшим способом прийти в себя будет просто проветриться.
– С вами всё в порядке? – услышал Олег за спиной озабоченный голос Карловича. – Если собираетесь блевать, то лучше отойти за ларёк…
– Нет, всё хорошо… – не сразу ответил Олег. – Просто это очень…
Он успел пробежать несколько шагов, прежде чем его бурно вырвало. Спазм был настолько сильным, что Олег согнулся пополам и, чтобы не упасть, схватился за ребристую стену ларька. За первым спазмом пришёл другой, лишивший Олегов желудок остатков съеденного за день. Олег почувствовал, как его спина покрывается холодным потом. Он закрыл глаза в ожидании третьего.
– Что там такое? – из темноты послышался женский голос, – он же вроде не пил…
– Это нервы, Валя, – пояснил голос Карловича, – ты же знаешь, что все болезни от них, только одна от удовольствия…
– Если бы одна! – парировала женщина. – Давай я ему газировки принесу, авось полегчает.
Постепенно приходящий в себя Олег подумал, что это было самым полезным для него сейчас после оставления его в покое. Он протянул руку на звук, и в ней довольно скоро оказалась ледяная шершавая бутылка. Приоткрыв один глаз, всё ещё согнутый Олег открутил пробку и поднёс горлышко к губам. Холодная жидкость принесла ему некоторое облегчение. Он несколько раз глубоко вздохнул и сделал ещё один глоток.
Мир вокруг и внутри Олега постепенно приходил в порядок. Дурнота, прежде захватившая его от пуза до макушки, отступала, оставляя после себя обычное для его возраста и времени суток состояние. Ну, или почти обычное. На момент полного осушения бутылки Олег практически пришёл в норму. Он ещё немного подышал свежим воздухом, затем вернулся в лавку и, извинившись, попросил у испуганной Валентины ещё воды.
Олег проводил Карловича до развала, где тот передал стаканчик кофе рассерженной чем-то Марине и принял у неё бразды правления своим участком суши.
Идти домой, чтобы непонятно чем убивать там время, Олегу не хотелось, а захотелось ему прямо противоположного – остаться здесь, на платформе «Валентиновка» Ярославской железной дороги, и поговорить со своим новым знакомым. Такое с Олегом случалось нечасто, но уж если случалось, то потребность к общению оказывалась столь сильной, что требовала немедленного удовлетворения.
– С тех пор как я с вами познакомился, замечательный Геннадий Карлович, – начал Олег издалека, – меня мучает один вопрос…
– Как я дошёл до жизни такой? – продолжил его вопрос к самому себе Карлович.
– Именно, – подтвердил Олег. – Вы только не обижайтесь, я вас прошу, но я откровенно не понимаю, как человек ваших способностей и вашего опыта, да ещё с таким прошлым, пребывает в состоянии, как бы это сказать…
– Бомжует, короче, – снова закончил его мысль Карлович.
Олег утвердительно кивнул. Карлович направил на Олега грустный взгляд своих влажных глаз.
– Понимаете, мой дорогой Олег Анатольевич, – произнёс он странно тихим и несколько заикающимся голосом, – никто в нашем с вами мире не может прожить без точки опоры. Без неё даже Архимед оказался дешёвым фокусником, а что говорить о простых смертных! Моей точкой опоры была моя жена, которую за три месяца сожрала изнутри одна мерзкая тварь, которую люди никак не могут победить, хотя эти же самые люди запустили целое стадо героев Советского Союза в космос, сбросили атомную бомбу, перегородили Енисей и изобрели сотовый телефон! А вот спасти тридцатипятилетнюю женщину от рака они не смогли! У них руки не дошли! Им было не до этого!
Карлович шумно высморкался.
– Человек не умеет висеть в пустоте, как птица, он должен за что-то держаться, ему нужно на чём-то стоять. А если стоять не на чем, то человек начнёт падать в пропасть, пока не зацепится за что-нибудь другое! Вы это понимаете, бесценный мой Олег Анатольевич?
Олег кивнул в ответ, поскольку он всё это понимал, и даже очень хорошо. Он понимал также, что вся человеческая жизнь – есть не что иное, как поиск этой самой точки опоры, и что у него самого, Олега Анатольевича Сорокина, этой точки, в настоящий момент, по большом счёту-то и нет…
– Я начал своё падение в день, когда похоронили мою любимую Цапочку, – голосом, упавшим до сипа, продолжил Карлович, – и падаю до сих пор, поверьте мне! Только сейчас моё падение тихое и плавное, как у сухого листа в парке, а раньше я летел, как Галилеево ядро с этой его чёртовой кривой башни… конечно, нашлись люди, которые постарались его замедлить, благодаря им я сейчас нахожусь здесь, а не на каком-нибудь еврейском кладбище… вечная им за это благодарность… но у других людей другие заботы, что им до старого пьющего еврея…
– А вы не хотите вернуться к нормальной жизни? – неуклюже попытался проявить участие к судьбе Карловича Олег, но был тут же послан в космос.
– А что есть, по-вашему, «нормальная жизнь»? – гаркнул Карлович. – Дом-жена-дети-тёща-телевизор?
– Ну…
– Нет никакой нормальной жизни, поверьте! Её придумали русские коммунисты, чтобы не случилось новой революции… если вы про человеческое счастье, то у меня его нет и не будет, поверьте мне ещё раз, потому, что у меня нет моей любимой Цапочки… туда, куда она ушла, дорога в один конец, оттуда не возвращаются… её нельзя вернуть ни за какие миллиарды…
Карлович несколько раз трубно шмыгнул носом.
– А что касается существования, то я не жалуюсь! У меня есть дача, в которой можно жить даже зимой, и как-нибудь я даже вас туда обязательно приглашу, надо только навести там порядок и кое-что выбросить… есть пенсия, есть нехитрый приработок в виде торговли и иногда консультативных услуг, вроде тех, что я сегодня оказал вам, уважаемый Олег Анатольевич, так что на жизнь хватает…
Олег воспринял последнюю фразу как вполне прозрачный намёк.
– Геннадий Карлович, – понизив голос, сказал он, когда от них отошёл очередной праздно шатающийся субъект, – я вам что-нибудь должен?
Скорбь по самому себе и общий серьёз моментально покинул бывшего оперуполномоченного по особо важным делам.
– Шо ви, шо ви! – как обычно замахал перед собой пухлыми ладошками он. – Какие счёты между своими людьми! Ну, разве что купите чего-нибудь…
Олег пробежался глазами по ассортименту проверенных временем товаров народного потребления и становился на подзорной трубе «Турист-5».
– Прекрасный выбор! – закричал Карлович, проследив за его взглядом. – Цитес мир компот! Всего-навсего цвай хундерт российских шекелей, и он ваш. Две сотни по-русски, битте.
Олег охотно расплатился, поднял с клеёнки чёрный пластмассовый футляр, скрутил ему ребристую «башку» и извлёк на свет божий прохладный шершавый цилиндр.
– Ну шо, Житомир видно? – с малороссийским акцентом спросил Карлович, когда Олег разложил трубу и направил окуляр в сторону от Москвы, где из маленькой точки вырастала длинная зелёная гусеница электрички.
– Не, не видно, – ответил Олег, – Житомир на Юге, а я смотрю на Восток.
Карлович довольно заухал филином.
– Таки посмотрите же на Юг, хто вам мешает!
* * *
Следующее утро Олега было тяжёлым по причине беспокойной ночи. Олег спал урывками, то и дело просыпаясь и поглядывая на светящийся циферблат японских часов, как будто в этом был какой-то смысл, в короткие же минуты сладостной отключки в его сознание врывался хоровод странных личностей во главе с Игорем Квашой. Олег понимал, что всё это неизбежное следствие насыщенного событиями прожитого дня, но всё равно никак не мог выбить всю эту гоп-компанию из головы. Он даже малодушно подумывал о снотворном, которым иногда пользовался последнее время, но вставать с постели и разыскивать в рюкзаке пузырёк с лекарством у него просто не было сил. Долгожданный сон пришёл только под утро. Сознание постепенно очистилось, и Олег провалился в глубокую прохладную тишину, где уже не было ничего, кроме, собственно, прохладной тишины.
Будильника в то утро звали Ферузом. Мелодия его звонка была предельно проста и переставляла собой звуки ударов ладонью по входной двери, производимых с равными интервалами. Находящийся во взвешенном состоянии Олег никак не мог сообразить, откуда именно исходит этот звук, – изнутри его головы или же извне, пока, наконец, не проснулся окончательно. С огромным трудом ему удалось подняться с постели и подойти к окну. Там он увидел лица с интересом заглядывающих поверх забора мужчин среднеазиатской внешности, среди которых выделялся крупный плечистый дядька в тёмных очках и высокой шапке на голове. Как показали последующие события, это был бригадир ландшафтных дизайнеров по имени Феруз, прибывший вместе с остальными дизайнерами из независимого Таджикистана.
Одевшись во что попало под руку, Олег вышел из дома и впустил делегацию на участок. Уроженцы бывшей союзной республики в количестве пяти человек, волоча свои тяжеленные сумки, проникли внутрь и построились в шеренгу по одному вдоль забора. Последним зашёл тот, кто стучал по забору. Он выглядел крайне озабоченным.
– Феруз, – представился он.
– Олег, – сказал Олег, щурясь на утреннем солнце, – зачем было так по забору-то молотить?
– Я звонил, звонил, – начал оправдываться бригадир дизайнеров, видимо, опасаясь, что ему может влететь за содеянное, – но, это, абонент не абонент…
Олег махнул рукой.
– Я телефон случайно выключил…
Феруз заметно повеселел.
– Нам бытовка надо, – сказал он, – и туалет сделать.
Последняя фраза ввела Олега в секундное замешательство, но память тут же подсказала ему, что Вадим что-то говорил про яму для туалета. Осталось только вспомнить, что именно.
– Идите пока в бытовку, – сказал Олег, показывая на обшитый вагонкой сарайчик, стоявший в самом углу участка, – она не заперта, а я пока узнаю насчет сортира, в смысле, туалета…
Феруз что-то сказал дизайнерам на их родном языке, и те, перестроившись в колонну, молча проследовали в направлении, ранее указанном Олегом, а сам Олег устремился в дом выяснять, где же надо копать клад, то есть сортир.
Поначалу задача управления дизайнерами не представлялась Олегу особенно сложной, но буквально получасовое общение с ними выявило такое количество нерешённых вопросов, что у него, как ковыль на ветру, начали шевелиться волосы на затылке. Ценных указаний, оставленных Вадимом, хватило только для размещения и устройства нехитрого быта зарубежных дизайнеров, вопросы же производства работ в них просто отсутствовали. Планировалось, что на руках у дизайнеров будет некий проект, и таковой действительно существовал, хотя назвать его проектом у Олега не поворачивался язык – в лучшем случае это был набросок оного, но никак не он сам. «Проект» состоял из двух листов, на одном из которых был изображён план участка, а на втором – написанная от руки смета. Никаких подробностей более не имелось, что сводило ценность «проекта» к нулю. К примеру, там ни слова не было сказано о том, какова должна быть глубина дренажной канавы, где складировать срезанный грунт, куда вывозить мусор и многое-многое другое… Понимая, что самостоятельно решать вопросы строительства он не может, Олег набрал номер Вадима и услышал то, что пару часов назад заставило главаря дизайнеров истово колотить по забору ладонью, – телефон Вадима был выключен или находился вне зоны действия сети.
– Абонент не абонент? – участливо поинтересовался Феруз.
– Да я ему голову оторву, – в сердцах заявил Олег, снова набирая номер, – не мог нормально всё написать… строитель хренов…
– Не волнуйтесь так, – почти без акцента сказал Феруз, – мы начнём тут пока, а вы там пока позвоните…
Олег подумал, что ситуация напоминает ему известный армейский анекдот: «Вы пока копайте здесь, а я пойду, узнаю, где правильно…», – но ничего не сказал.
После нескольких безуспешных попыток дозвониться до Вадима Олег принял решение начинать как есть и дал соответствующую команду Ферузу. Тот выразился в том смысле, что именно этого он и ждал.
– Всё будет чики-пуки, – в завершение сообщил он, – всё сделаем, хозяин доволен будет. А землю куда-нибудь денем и мусор вывезем, надо только с местными таджиками поговорить…
Олег подумал, что словосочетание «местные таджики» звучит столь же комично, сколь и устрашающе.
– Вы пока копайте по плану, – сказал он, – а тогда я узнаю, где правильно.
– Хорошо, – без тени иронии ответил Феруз.
До обеда Олегу так и не удалось узнать, где правильно, так как Вадим по-прежнему был недоступен. Устав находиться в доме под постоянными – как ему казалось – взглядами дизайнеров, Олег решил прогуляться до станции, тем более, что у него был серьёзный повод – он должен был встретиться с Карловичем и узнать, наконец, откуда взялся этот плеер Sony, который, как мы знаем, был совсем не Sony, а Sany.
Обрадованный наличием официального повода свалить из дома, Олег направился к станции. Он теперь знал короткую дорогу, но специально выбрал кружной путь, чтобы подольше погулять по свежему воздуху. Погода была отличной, в прохладном воздухе чувствовалось приближение тёплой подмосковной весны, которая обернётся потом душным подмосковным летом. Олег шёл и думал о хорошем. Настроение его странным образом улучшилось, и он в первый раз за долгое время смог убедить себя в том, что всё, на самом деле, хорошо и дальше, совершенно точно, будет ещё лучше.
Но эйфория, как это часто бывает, длилась недолго – то, что он увидел, подходя к станции, сбрило хорошее настроение под ноль: недалеко от лестницы, ведущей на платформу, бок о бок стояли две машины: милицейский «козёл» и «буханка» скорой помощи. В раскрытые задние двери последней двое невысоких парней в синей униформе затаскивали носилки, на которых лежало накрытое бывшей когда-то белой простыней человеческое тело.
«Наверное, сбило кого-то», – невесело подумал Олег и ускорил шаг.
Сложно описать, что именно он почувствовал, когда увидел войлочную шапку с надписью Spaten, лежащую рядом с правым задним колесом «буханки», а затем не прикрытую простынёй лысину, обрамлённую венчиком редких седых волос. Сначала перед глазами Олега взорвалась, безусловно, невидимая никем другим граната, затем что-то горячее собралось у него в районе солнечного сплетения и резко ударило в макушку. От толчка у Олега на секунду потемнело в глазах и ощутимо повело в сторону. Призрак вчерашней блевотины так отчётливо замаячил в его замутнённом сознании, что он даже ощутил специфический привкус во рту, у самого основания языка.
– О-о-о, ещё один с утра нажрался! – послышалось откуда-то справа.
