скачать книгу бесплатно
– Может быть, – ответил он, пожав плечами.
Девушка подняла с газона сумочку и неуверенно пошла прочь.
Иван повернулся к школе. Чуть дальше по улице он неожиданно все же увидел человека, внимательно наблюдавшего за ним. Александр Сергеевич стоял метрах в ста и смотрел прямо на Ивана. Неловкая пауза продолжалась несколько секунд. Физик укоризненно покачал головой, отвернулся и пошел прочь. Иван хотел было догнать и объясниться, но понял, что тогда точно опоздает. Ему уже надо было бежать, что есть мочи. Иван вздохнул и рванул в сторону интерната.
Вечером в своей комнате он лежал на кровати, смотрел в потолок и гадал, что именно сегодня произошло и попадет ли ему завтра. Иван, вроде как, ударил то за дело… только вот видел ли Александр Сергеевич что случилось с девушкой, или с его точки зрения Иван подлетел к незнакомцу и залепил тому по физиономии? Да и вообще решение проблем кулаками, к сожалению, тот явно не одобрял.
«А что сказала бы психолог?» – думал он. Сделал он тут хоть кому-нибудь лучше, или опять только навредил? Да и что вообще тот придурок собирался с девушкой сделать? Вдруг он ее действительно в чувство приводил? Но у нее же были такие глаза… И чего он так испугался то? Когда делаешь что-то благородное, то так не бежишь от первого встречного…
Иван долго ворочался в кровати, а когда решил, что видимо заснуть у него так и не получится, внезапно все-таки провалился в сон.
***
Это был «особенный» сон, непохожий на обычные. С различными вариациями он возвращался вновь и вновь. Слишком яркий, слишком подробный, четко отпечатывающийся в памяти даже после пробуждения. Эти видения изредка случались и раньше, но особенно часто они стали посещать его в последний год.
На этот раз Иван бежал вверх по винтовой лестнице какой-то башни. Он чувствовал, что здание разрушается и вот-вот упадет и поэтому ему непременно надо успеть. Пара ступенек внезапно провалились и ему пришлось прыгнуть изо всех сил, чтобы преодолеть образовавшуюся дыру. Наконец он достиг конца лестницы и увидел перед собой тяжелую окованную черными железными полосами дубовую дверь с массивным замком. Иван почему-то был уверен, что она его не остановит. Он коснулся пальцами замка и сложный механизм начал расползаться и рассыпаться, как старая ветхая ткань. Железные детали со звоном посыпались на пол. Иван изо всех сил дернул ручку на себя и еле успел увернуться – легко сорвавшаяся с петель тяжелая дверь прогрохотала вниз по ступенькам.
Он вбежал в комнату и сразу встретился взглядом с феей.
Вспышка, пронзающая разум, и сердце. Поразительная глубокая синева, какой никогда не бывает у людей. Ослепительная, затягивающая, бездонная чистая синяя глубина. Каждый раз, проснувшись после подобных снов, он лучше всего помнил именно ее нечеловеческие глаза. На все остальное он обращал внимание только после того, как усилием воли заставлял себя вынырнуть из синей бездны.
Высокая, тонкая и хрупкая белая фигура. Ее короткие, чуть выше плеч, белоснежные волосы – не просто светлые, а именно кристально-белые и искрящиеся, цвета свежевыпавшего снега на солнце – пребывали в полном беспорядке, что делало их обладательницу только еще красивее. Иван никогда не мог вспомнить ни как зовут девушку, ни откуда он ее знает. В каждом подобном сне у него была только внутренняя уверенность, что перед ним дорогая ему фея или прекрасная ведьма, и ее непременно надо защитить и спасти.
Глаза девушки расширились от удивления, а губы чуть тронула зарождающаяся улыбка. Она узнала его. Иван хотел было что-то сказать пленнице, но тут пол внезапно ушел у него из-под ног. Башня все-таки начала рушиться. Он опять не успел спасти ее. Как всегда.
От ужаса Иван проснулся. Сердце бешено колотилось в груди, словно он действительно только что преодолел несколько этажей лестницы. Даже мышцы на ногах болели.
Ему никогда не удавалось поговорить с феей во сне. Последнее, что он помнил каждый раз – это испуганный взгляд глубоких синих глаз.
Обстоятельства их встречи каждый раз менялись. Когда-то это был пляж, где он догонял фею, пока гигантская волна не смывала ее в море. В другом сне она шла по улице, а черные тени из проезжавшей мимо кареты хватали и увозили девушку, пока Иван пытался добраться к ней сквозь толпу. Каждый раз он чувствовал угрозу и очень спешил, но все время не успевал. Что-то постоянно мешало ему приблизится к этой таинственной незнакомке и заговорить с ней.
***
Из дневника княгини Ирмы де Клэр.
22 Цветня 258г.
Вчера вернулась из столицы, где изрядно нахулиганила. Насколько Любоград в это время прекрасен и пропитан ароматом жасмина и цветущих апельсинов, настолько же и мерзок, когда окунаешься в его жителей. Но лучше по порядку.
Сначала, в кои то веки, навестила Ллин. В нашу курортную глухомань она уже второй год не выбирается. Прошлым летом она готовилась к инициации, а этим, видите ли, она уже серьезная дама и «у нее дела». За это время она успела превратится в жгуче-рыжую хищницу с заточенными коготками, обманчиво хрупкими лебедиными ключицами и хрустальной грацией. Находиться рядом с ней теперь невыносимо. Я мало того, что теперь ниже на полголовы, так еще и выгляжу со своей белобрысой башкой как блеклая тень.
Букетами от поклонников у нее заставлен весь холл. Конечно, с такой красотой теперь еще и княгиня, недошедшая одного шага до звания великой. Папеньки баронов, небось, уже пол состояния на цветы да подарки перевели. Такая выгодная партия и такой генофонд вот-вот мимо пролетит.
В отличие от моего захолустья жизнь в столице сложна и ужасна. Столько интриг, нюансов и паттернов, которых я не понимаю!
Ллин спросила меня, что я думаю о новом законе о самобеглых повозках. С такой интонацией, что я поняла, что, если хочу остаться в ее глазах приличным человеком, нужно немедленно возмущенно возводить глаза к потолку и говорить о притеснениях и гонениях. Приличным человеком я никогда не была и сейчас не стала, поскольку вообще не поняла о чем речь. До наших провинций не то, что новый закон, так и сами повозки пока не докатились.
Зашли с ней вдвоем к ее букинисту. Я надеялась перехватить хоть какие-нибудь учебники с той стороны и лучше бы из Москвы. Но чудес не бывает. Такая редкость до прилавков даже здесь вообще не доходит. Одна надежда, что, видя мое печальное личико, Ллин пообещала помочь. Она то теперь на ту сторону чуть ли не каждый месяц за покупками ходит. Спасибо ей и на этом.
Потом я отправилась гулять одна и, конечно же, заблудилась. Ну, где я, и где топография? Мне на ту сторону реки, вот в тот милый магазинчик, а мосты, как на зло, все где-то далеко и прячутся. Пришлось сотворить новый. Это было первое хулиганство. Продавец на той стороне только головой укоризненно качал. Дурачок! Казалось бы, ведь теперь к тебе и с другого берега заходить будут.
А этот их рыбный рынок? Я ж его весь съесть готова! Вот вопрос. У меня в подчинении два портовых города, а рыбачьего базара ни одного. Каждый раз дораду да сибаса приходится самой из моря в замок телепортировать. От столицы же до берега целые сутки пути, а тут изобилие морских гадиков и рыбешек. Чтобы такое вот у себя иметь, мне что, рыбаков насильно что ли в Розеграде селить?
Тут пришлось нахулиганить второй раз. Какая-то дворянка мелких титулов видимо не ожидала напороться на княгиню на базаре. Дорогу я ей, видите ли, не уступила. А на ней сорок лет потного лица с выражением «какие вы все уроды», воронье гнездо на голове и натянутая прозрачная кружевная кофточка, не оставляющая простора воображению вообще. А когда она рот открыла, то как смычком по расстроенному альту. От этого у меня руки сами собой закогтились, а в голове закрутились самые кровожадные планы. Но я обошлась тем, что притянула Силой с соседнего прилавка острый перчик чили и заткнула ей рот. Тут, мне кажется, она поняла с кем имела дело и побледнела. А может перчик так подействовал. По крайней мере, когда я уходила, было уже тихо.
После такого постаралась я из столицы уехать как можно раньше, а то еще в какой скандал вляпаюсь. Ночевать там не стала. Приехала к себе в замок уже заполночь.
Может из-за расстроенных чувств, а может еще из-за чего, меня опять посетил этот странный кошмарный сон, который так легко спутать с реальностью. Чем ближе моя инициация, тем чаще они приходят. Хоть травки успокаивающие пей.
В этот раз я была как раз там, на осенних испытаниях, от которых будет зависеть вся моя дальнейшая судьба. Герольд объявил мое имя, и я вышла в центр арены. Повернулась к судьям, а вместо них сидят какие-то чудовища в фиолетовых мантиях магистров. Из воротников торчат зубастые пасти с торчащими клыками, с которых еще и зеленая слюна капает. И лапы такие страшные и костлявые по столикам когтями скребут.
Я в ужасе смотрю на трибуны, а там вместо зрителей такие же чудовища. Тянут ко мне свои длинные пальцы, шипят и медленно сползают с сидений вниз, на песок арены.
Вот чего я во сне не воспользовалась Силой, спрашивается, и не развеяла всю эту нечисть по ветру? Какого-то лешего выхватила шпагу, хотя как с такой ордой справиться?
И вот тут опять появился Он. Тот самый юноша, который всегда оказывается рядом, когда кошмар доходит уже до той стадии, когда только зажмуриться от ужаса и под стол прятаться.
Я про него уже столько раз писала… повторяться не буду. В этот раз он с луком в руках спрыгнул на арену откуда-то с трибун.
Мы, не сговариваясь, встали спина к спине. Он расстреливал напирающих чудовищ, а я добивала клинком тех, кто все-таки успевал подобраться ближе. Мы явно побеждали! И тут я проснулась. Мы опять так и не поговорили. Ни разу мне не удалось пообщаться с ним. Хоть как его зовут узнать бы…
Мало того, что не выспалась, так теперь еще весь день думаю о нем, и рассеянная, как какая-нибудь влюбленная дура.
Сегодня у меня еженедельный прием горожан, а я головой в облаках витаю. Вынырнула из своих мыслей, когда первый купец уже закончил говорить. Что он просил? К стыду своему, пришлось попросить повторить.
Потом чуть было не напортачила, когда заживляла Силой ожог на лице какого-то подмастерья. Задумалась о ящерах из кошмара, и чуть было не нарастила ему чешую вместо кожи. Стыд и позор!
Слава богам, что просителей было немного, и я смогла вернуться к учебникам уже после обеда. А тут еще подоспел курьер от Ллин с письмом и посылкой. Письмецо было гадким. Изящным высоким стилем та сообщала, что очень волнуется за меня перед инициацией и желает, чтобы мне после не пришлось съезжать из замка, в связи с чем посылает мне ту малость, которой хоть как-то может помочь.
Вот ведь стерва! Так вежливо обозвать бездарной дурой только она может. Но за учебники с той стороны можно было и потерпеть.
Я открыла первую страницу: отпечатано в Москве, в 2017 году. Совсем свежий! Терять такую, причем единственную, мою связь с той стороной нельзя, поэтому в ответ следует как можно более вежливо рассыпаться в благодарностях. Но настроение испортилось вконец.
Ставлю этим двум дням жирный минус, и надеюсь, что следующий будет лучше.
***
На следующее утро Иван с нетерпением ждал Пашку у входа. Три года назад они поступили в один класс и совершенно случайно оказались за одной партой. Это была уникальная случайность, так как они сразу стали неразлучными друзьями. Учителя поражались, дескать они же такие разные! Местный математический гений с идеальным поведением и Иван, который начал доставлять проблемы с первого же дня. «Что же между ними может быть общего?» – говорили они. Но общее у них было все. Они вообще никаких секретов друг от друга не держали.
Сейчас Ивана просто распирало изнутри желание хоть с кем-то поделиться впечатлением от странного происшествия на бульваре.
Павел жил в Москве и не пользовался общежитием. Из всех одноклассников Иван вообще один ночевал общаге, да и всего в интернате на ночь оставалось не более тридцати ребят. В основном это были те, чьи родители жили в области или в других городах. Иван среди них был единственным сиротой.
Когда друг наконец вышел из раздевалки, Иван схватил его за локоть, увлек в более тихую часть коридора и кратко рассказал о вчерашних событиях.
– Да ладно гнать то, – Пашка сначала скептически скривился, но, увидев лицо Ивана, спохватился, – Ну хорошо. Допустим. Но ведь ерунда какая-то. Ты что, реально в вампиров веришь?
– Дурак что ли?
– А что тогда он с этой девицей делал?
– Ну… просто приставал… на ухо что-то шептал, например…
– А почему она не помнит ничего?
– Может он ее загипнотизировал? Он и в мою сторону как-то странно рукой махал, словно внушить что-то пытался.
– А что этот супергипнотизер тебе в ответ то не врезал? Взрослый парень же. Чего он испугался?
Пашка вдруг замолк, провожая взглядом проходящую мимо девочку из восьмого «Б».
Иван ухмыльнулся. Та точно заметила Пашкин взгляд, но даже бровью не повела. Прошла мимо, гордо задрав подбородок.
Павел покосился на друга и грустно вздохнул:
– Тебе хорошо веселиться, Элпис. Твой безмолвный портрет тебя не игнорирует.
Умный, зараза. Одной фразой дважды подколол. Назвать его по фамилии можно было только назло. Иван ее терпеть не мог. Да и имя тоже. Кроме как Иван-дурак к нему же ничего не клеится, как бы ты не воображал себя принцем или мушкетером, прочитав очередной роман. Ну а фамилия… это же ужас! Элпис! Что это вообще значит? Поисковики в интернете подсказывали, что это имя, причем женское. Тетя, носившая простую русскую фамилию Кузнецова, говорила, что у отца были какие-то европейские корни, но как только Иван начинал расспрашивать о родителях, так та сразу заявляла, что она вообще ничего не знает и не помнит. Докопаться до истины было невозможно – все вещи родителей почему-то сгинули вместе с их московской квартирой.
Хотя, наверное, фамилию стоило бы ценить за оригинальность, ведь все остальное в Иване, по его мнению, было каким-то средним и невзрачным. Про имя вообще можно не говорить. Внешность не лучше. Средний рост – на физкультуре он стоял ровно в середине строя, уступая даже некоторым девочкам. Невзрачного цвета жесткие волосы. Ни русые, ни каштановые. Серо-коричневые. Ни блондин, ни брюнет. Серые бесцветные глаза. Ни тебе мужественных скул, ни ямочек на щеках. «Хоть бы шрам какой, чтобы чем-то выделяться», – думал иногда Иван. Хотя Пашка говорил ему, что по мнению девочек класса, Иван считался красавцем, но он ему не верил. Чего в его внешности может нравиться?
Намек на потрет тоже был подколкой. Иван, блуждая как-то по интернету, наткнулся на фото одной российской актрисы. Та высветлила волосы почти до белого цвета и хвасталась новой необычной для себя короткой прической. Ни в фильмах, ни на других фото она совсем не походила на девушку из сна, но тут фотограф поймал именно тот особенный ракурс, когда сходство с синеглазой феей было просто поразительным. Разве что глаза, конечно, были не те.
Актриса была намного старше Ивана, в то время как девушка из снов была вроде как его ровесницей, но все равно, чтобы иметь перед глазами хоть какое-то напоминание о фее, он распечатал фото и прикрепил к тумбочке возле кровати. Некоторое время друзья подкалывали его на предмет влюбленности во взрослую женщину, но, так как Иван никак не реагировал, быстро перестали.
Правду знал только Пашка. Секретов они друг от друга не держали. С тех пор тот любил иногда пошутить про несуществующую любимую из мира снов. Иван не обижался. Он на самом деле не мог понять, как относится к беловолосой фее. Он ощущал необычное чувство родства с этой девушкой с удивительными глазами. После каждого сна, где он не смог ее спасти, он просыпался с ощущением сильной горечи и утраты, как будто не смог сохранить что-то очень дорогое. Значило ли это, что он в нее влюблен? Неужели любовь именно такая и приносит только горечь утраты?
***
Прозвучал звонок последнего урока. Ребята повскакивали с мест и стремительно распихивали учебники и тетради по рюкзакам и сумкам. Теплый солнечный майский день за окном сладко манил на улицу, и все старались выскочить из школы как можно быстрее. Физике в этом полугодии вообще не повезло. Она была первым уроком в понедельник, встречая хмурых и не выспавшихся восьмиклассников, а также последним уроком в среду и пятницу, и всю вторую половину пары дети сидели как на иголках, желая поскорее выскочить прочь из школы, особенно когда на улице наступил неожиданно теплый в этом году май.
– Элпис, останься пожалуйста.
Голос физика подло, как выстрел в спину, догнал ученика почти на пороге класса. Иван даже пару секунд думал не сделать ли вид, будто он не расслышал и не побежать ли вслед за товарищами.
Постояв секунду в дверях, он вздохнул, с тоской посмотрел вслед убегающим по коридору одноклассникам и вернулся в класс. Предательский холодок страха уже побежал по спине.
– Закрой дверь пожалуйста, – не отрываясь от чтения бумаг попросил Александр Сергеевич.
Иван послушно вернулся к двери и плотно ее захлопнул. Подошел к первой парте, не зная, как себя дальше вести. Помялся, нервно перебирая край форменной жилетки. Положил рюкзак с учебниками на пол, затем поднял обратно. Физик все смотрел в какие-то листочки и держал паузу.
Спустя минуту Александр Сергеевич все-таки взглянул на ученика поверх очков в тонкой квадратной золотой оправе и неожиданно тепло сказал, указав на первую парту перед собой:
– Да ты присаживайся.
Иван послушно сел.
– Знаешь, я посмотрел твои результаты по последним контрольным. Весьма недурственно, молодой человек, – внезапно объявил физик. – Да и муниципальную олимпиаду по физике ты неплохо написал. Ошибся в вычислениях, поэтому баллы потерял и на всерос не вышел, но верный путь к ответу почти везде нашел. Мне кажется, у тебя хороший потенциал, над которым нужно поработать.
Иван решил, что ему послышалось. Он был уверен, что Александр Сергеевич начнет с осуждения вчерашней драки на улице, но тот упорно делал вид, что ничего особенного не произошло.
– Я решил позаниматься с тобой индивидуально. Бесплатно, конечно, – тут же добавил он, увидев, что Иван хотел возразить. – Мы порешаем с тобой некоторые задачи для подготовки к следующим олимпиадам. Не сейчас. Осенью. Сначала я бы хотел немного подтянуть тебя по теории… но не из школьной программы. Предлагаю выйти, так сказать, за рамки. В следующем году вам же всем надо будет делать проект к зимним экзаменам. Вот и займешься одной интересной темой. Эти знания, я уверен, – последнее слово физик произнес подчеркивая, с каким-то нажимом в голосе, – могут еще тебе сильно пригодиться.
Александр Сергеевич выразительно посмотрел на ученика, ожидая какой-нибудь реакции. К чему был этот взгляд Иван не понял. Вообще все это было очень странно. Он и физика? Бред же. Не любил он ее. На олимпиаду, как обычно, погнали весь их физмат класс и по результатам он даже в призеры не попал. По меркам одноклассников это был провал. Грамоты то получили почти все. Возражать учителю, который легко мог перевести беседу на неприятную тему вчерашней драки, Иван не стал. В конце концов, до каникул оставались всего две недели. Можно и потерпеть. Он обреченно кивнул.
– Тогда начнем. У тебя же есть сейчас полчаса? Можешь не записывать, это можно и так запомнить. Я уже как-то рассказывал на уроке про элементарные частицы, из которых состоят атомы. Сейчас я хочу, чтобы ты запомнил, что в микромире нельзя предсказать как поведет себя частица. Можно говорить только о вероятности. Если ты положишь маленький шарик в стакан, то он там и будет оставаться, да? Но в микромире частица может внезапно просочиться сквозь стенку и укатиться прочь. Какой-нибудь электрон должен бегать по орбите, но вдруг самопроизвольно перескакивает на другую. Квантовая нейробиология, кстати, считает, что именно так в нашей голове зарождаются мысли. Но нам важно не это. Физика утверждает, что наблюдатель всегда влияет на поведение частиц. Представляешь, просто тот факт, что ты посмотрел на частицу и подумал о ней, изменяет ее поведение. Это подтверждается множеством опытов. Поведение частиц влияет на наш мозг, а наши мысли, наоборот, влияют на микромир. Разум и микромир связаны. Главное, что эту взаимосвязь можно использовать. Вот об этом я и хотел бы рассказать…
Физик посмотрел в глаза Ивану, и споткнулся на полуслове.
– Хм… наверное тебе пока сложно это понять. Давай ты лучше прочитаешь все это спокойной обстановке. Вот возьми, – учитель достал из стола пачку распечатанных на принтере листов, – это записки одного моего друга-ученого. Написано достаточно просто. Ты легко разберешься, если постараешься. Эта работа как раз на тему взаимосвязи между мозгом и частицами. Самое главное, обрати внимание на последнюю главу. Там рассказывается, что было бы, если бы существовал мир, где частицы еще легче меняли бы свое состояние. Возможно, что там мы силой мысли могли бы изменять вселенную!
Александр Сергеевич положил перед Иваном листы и сделал паузу, наблюдая за учеником. Тот старался сидеть с каменным лицом, не понимая, что за бред несет учитель и какое отношение это имеет к олимпиадам. Попахивало какой-то мистикой, эзотерикой, астрологией и прочим шарлатанством и точно не имело отношения к науке. Возражать он, однако, не стал и опять кивнул, на всякий случай. Пусть тот несет любую мистическую ахинею. Задача Ивана терпеливо высидеть и уйти, не огорчая старика.
– Хм. Я думал, что вообще это тебя впечатлит, и у тебя будут какие-то вопросы, – разочаровано протянул физик и сделал паузу, но Иван упрямо молчал. Не дождавшись ответа, учитель продолжил:
– Автор этих записок, к сожалению, трагически погиб, но перед смертью сделал один прибор, который должен был продемонстрировать его идеи. Вот он.
Учитель достал из ящика стола коробку, похожую на большую черную пластиковую таблетку, размером с десертную тарелку. Посередине черной штуковины Иван разглядел одну единственную слегка утопленную в корпус кнопку. Больше на гладкой поверхности глазу зацепиться было не за что.
– Не бойся, – Александр Сергеевич положил коробку перед Иваном, – я уже неоднократно им пользовался. Он работает и вполне безопасен. Этот прибор ненадолго позволяет реализовать то, что описано в последней главе. Так сказать, подсмотреть, как это все будет на практике. Прочитаешь, поймешь. Это тебе задание на каникулы. Изучи эту распечатку и проведи эксперимент с прибором. Потом, после каникул мы вместе оформим твои наблюдения и выводы в проектную работу. Уверен, у тебя к следующей нашей встрече будет много вопросов, которые мы с тобой и обсудим. Да… до каникул мы с тобой больше не увидимся. Я должен на время уехать из Москвы, так что у тебя будет целое лето, чтобы все прочитать и наиграться с этим устройством. Держи.
Иван взял черную таблетку в руки. На удивление, она была очень легкой, словно внутри пластикового корпуса ничего не было. Покрутив прибор в руках, он положил его обратно на стол.
– Э-ээ… Александр Сергеевич, спасибо, конечно, – с сомнением ответил Иван, – но я как-то не хочу испытывать неизвестные приборы, особенно без вас. Да и вообще эта тема мне, честно говоря, не очень интересна…
Физик прищурился:
–Неужели тебе не любопытно? Испытать что-то новое, изучить то, что мало кто знает.
Иван помедлил, раздумывая.
– Надо же. Удивительное вы поколение, – учитель, не дождавшись ответа, встал из-за стола и начал вышагивать вдоль доски, – В наше время мы бы все отдали за возможность испытать новую технологию. Мы грезили космосом, научными открытиями. Мы были любопытными, черт возьми. Помнишь мальчика из «Гостьи из будущего»? Сколько времени он раздумывал, прежде чем встать на машину времени? Нисколько! У него даже сомнений не было – это же приключение! А вы… эх… променяли мечты о настоящем космосе на компьютерные игрушки. Вот скажи, о чем ты мечтаешь? Кем хочешь быть, как хочешь изменить мир… да и хочешь ли?
Опять этот дурацкий вопрос «кем хочешь стать». Тоже… нашел образец мечты! Это раньше в космонавты мечтали идти те, кто хотел прогуляться по Марсу или Венере, а болтаться годами на орбите и пить собственную переработанную мочу – как об этом можно мечтать?
Вместо ответа Иван неопределенно пожал плечами и уставился на парту. Продолжать этот дурацкий разговор с учителем он больше не желал. Не было бы у того предмета для шантажа, Иван бы давно встал и, хлопнув дверью, ушел из класса. Что они, сговорились с психологиней в одну и ту же больную точку бить?
– Вот, вот, – продолжил физик, – вот, вот. Я про это и говорю. Тебе предлагают нечто необычное, новое и интересное, а ты равнодушно отказываешься. Никаких стремлений, никаких мечтаний. В конце концов, чего ты теряешь? Я же не буду тебя экзаменовать осенью. Просто расскажешь свои мысли по поводу всего, что прочитаешь и узнаешь, испытав этот прибор. Открыть для себя что-то новое в физике всяко лучше, чем на улице кулаками махать, – Александр Сергеевич ехидно улыбнулся, внимательно смотря на ученика поверх очков.
Иван намек понял.
– Ну да. Хорошо. Я попробую разобраться, – уныло сказал он, убирая черную таблетку в рюкзак.
– Вот и замечательно, молодой человек. Думаю, когда увидимся в следующий раз, ты будешь более многословен, – Александр Сергеевич сухо улыбнулся на пару секунд, – а теперь не буду тебя больше задерживать.
Иван несколько секунд сидел и постукивал пальцами по парте, не веря, что его так просто отпускают. Затем поднялся, буркнул: «До свидания», – и вышел из класса.
За дверями, подпирая стенку, стоял Пашка. Он плотно закрыл за Иваном дверь и с нетерпением спросил:
