скачать книгу бесплатно
Несколько историй из жизни отсутствующих
Изя Иванофф
Три фрагмента из жизни самых обычных людей, с весьма необычными сопутствующими обстоятельствами. Без пролога, эпилога и четко прописанной морали. Три истории о том, как простая случайность может запустить цепочку совершенно непредсказуемых событий, которые поведут главных героев к их судьбе, о которой они еще вчера и помыслить не могли. Повод лишний раз оглянуться на свою собственную жизнь. Хорошее настроение после прочтения не гарантируется. Содержит нецензурную брань.
Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть.
Евангелие от Луки, гл.17, ст. 20-21
–
–
–
–
Магазин подержанных членов
–
1. Уши фрау Шульцбрехт
Израиль Иммануилович был умным человеком.
Он, конечно, сразу оценил серьезность положения и стал делать то, что от него требовали. Однако он был бы не он, если бы даже в таких специфических условиях не включил свой сарказм и, удивленно подняв брови, не сказал, глядя на направленный ему в лоб ствол пистолета:
– Молодой человек, если бы вы хотели пучок редиски, то лавка зеленщика – за углом, а у меня, позвольте заметить, картотека, и «побыстрее» никак не получится!
Сказал и с невозмутимым видом, шевеля губами и что-то бормоча себе под нос, принялся копаться в шикарном резном деревянном бюро, содержавшем внутри себя большое количество помеченных литерами выдвижных ящичков, забитых ветхозаветным картоном, с напечатанными на нем наименованиями и номерами содержащихся в хранилище предметов.
Я в свое время недоумевал, зачем он, вместо того чтобы, как все, пользоваться стандартными техническими решениями, связался со всем этим старьем, но потом понял, ну, или во всяком случае родилась у меня вполне достоверная гипотеза, что это был такой его хитрый маркетинговый ход. Типа пока он там со своими бумажками возится, покупатель от долгого ожидания адреналином до самых ушей зальется: есть то, что ему нужно, или нет? А если все-таки есть, то под этот свой случившийся на паузе ажиотаж он денежки Израилю Иммануиловичу отдаст легко, без должного сопротивления, которое вполне мог бы оказать, иди все обычным порядком.
Правда, теперь весь этот винтажный выпендреж мог выйти боком и ему, и мне, потому что «молодой человек», которому, кстати, нужны были именно уши, адреналином был прямо-таки переполнен.
Пистолет плясал в его дрожащей руке, совершенно безумные глаза выпучились, дергались и кривились губы, а голос был высок и истеричен.
Я почему-то подумал, что Израиля Иммануиловича он застрелит обязательно – тот все делал медленно и обстоятельно, так, что казалось, что он просто издевается, а меня, естественно, убьет, чтобы не оставлять ненужного свидетеля.
Это было тем более досадно, потому что в магазинчик я зашел совершенно случайно, просто поздороваться.
…
Историю возникновения этого необычного магазина я слышал не раз и не два. Впрочем, со словом «необычный» я, скорее всего, переборщил: чем только люди ни занимаются, сражаясь со скукой! Кто-то прыгает с парашютом, кто-то гоняет на машине по соляному озеру, а кто-то – коллекционирует.
Раньше коллекционировали картины, духи, марки, вино, а теперь еще и уши, носы, вагины и всякие прочие члены. Поначалу подобное, конечно, казалось чем-то из ряда вон выходящим, кое-кто даже пытался накалять ситуацию в том смысле, что это чистейшей воды очередной «еврейский сатанизм», мол, сами из стволовых клеток под заказ что хочешь и какое хочешь выращивают, сами режут, а тут еще и целый бесстыжий бизнес на обрубках устроили.
Однако время шло, вся эта шумиха сошла на нет, и селф-констрактинг стал обыденностью.
Отрасль развивалась динамично, и на ее основе даже возникла новая культура. Потребителю показалось недостаточным формирование «идеального себя». Статичный облик стал восприниматься как анахронизм, и народ кинулся «носить».
Это был уже взрыв глобального масштаба. Индустрия моды вырвалась в новое измерение.
«Носили» носы «от того», а уши – «от этого». С ягодицами из прошлогодней коллекции в приличное место показаться было уже никак нельзя. Ну и все в таком роде.
Потом, понятно, появились эстеты, которые не желали носить продукцию массового производства, а требовали для себя оригиналы. И не просто оригиналы, принадлежавшие какому-нибудь механику из Детройта, а непременно от известной персоны или звезды.
Многие, намаявшись, захотели вернуться к истокам и тоже кинулись искать свои бывшие составляющие.
А поскольку законодательная база постоянно отставала, то это провоцировало многочисленные и иногда весьма громкие коллизии и судебные процессы и, естественно, привело к образованию «серого» и «черного» сегментов рынка – сегментов, где обращались огромные деньги, с которых, заметьте, не платились налоги.
В общем, интерес к подобному антиквариату был на подъеме, и Израиль Иммануилович, бывший в этом бизнесе давно и имевший в нем серьезную позицию, надо полагать, не бедствовал.
Что же касается истории возникновения магазина, то я ее, конечно же, слышал от третьих лиц, и не раз.
История была из разряда пикантных, но мое скептическое отношение к ней определялось не этим обстоятельством, а в большей степени в силу привычки черпать информацию из первоисточника.
Не думаю, что Израиль Иммануилович отказался бы поведать мне, как это было на самом деле, спроси я у него прямо, но в том-то и дело, что подобный вопрос приходил ко мне в голову когда угодно, но только не тогда, когда я мог бы его ему задать.
…
Наконец нужная карточка была найдена, и можно было вздохнуть свободнее.
Израиль Иммануилович повернулся к грабителю, увидел все тот же направленный ему в голову ствол и сказал с видимым осуждением:
– Дорогой друг, вы бы опустили пистолет. Он тяжелый, не дай Бог палец у вас дрогнет, а я сегодня вечером планирую есть у себя дома гефилте фиш, несмотря ни на что.
Сразу стало понятно, что смысл реплики до адресата не доходит, а потому Израиль Иммануилович посуровел и очень внятно повторил сказанное на другой лад:
– Убери пушку, дебил, а то останешься без ушей!
У грабителя от неожиданности отвисла челюсть.
Нужно признаться, что челюсть отвисла не у него одного. Ничего подобного я от Израиля Иммануиловича в жизни не слышал и не рассчитывал услышать, а потому тоже удивлен был крайне.
Тем не менее нужный эффект был достигнут: парень опустил оружие, и Израиль Иммануилович продолжил свою работу.
Он подошел к платформе транспортера – единственного, пожалуй, хайтек-изделия в помещении (да и то декорированного по спецзаказу деревянными панелями и бархатом), набрал на клавиатуре нужную комбинацию, но прежде чем нажать на большую зеленую кнопку ввода, еще раз сверил переданный ему грабителем федеральный идентифкационный номер с номером из кросс-референса и, с видом человека, добросовестно сделавшего свое дело, произнес:
– Вуаля! Номер 3622231-383/220866-Дакота. Розалия Шульцбрехт. Уши. Оригинал. Примите и распишитесь!
Я посмотрел на молодого грабителя и увидел, как задвигался туда-сюда его кадык, затряслась голова, и подумал, что он вот-вот упадет в обморок.
…
Шторка транспортера открылась, и из его нутра, торжественно поблескивая стеклянными боками, выкатился контейнер.
Израиль Иммануилович осторожно взял его и, прежде чем поставить на стойку, включил встроенную подсветку.
Молодой человек смотрел внутрь, на предмет своего страстного желания, забыв про все на свете.
Это было зря, потому что следом за глубоко охлажденными ушами он увидел сицилийскую лупару, в обоих стволах которой были патроны с картечью.
…
Когда полиция заталкивала горе-налетчика в автомобиль, чтобы увезти в участок, тот совсем расклеился, плакал и кричал, что это уши его любимой бабули, что он долго искал их по разнообразным каталогам, для того чтобы подарить ей на стодесятилетний юбилей.
…
На дверях магазина висела табличка: «Закрыто», а мы с Израилем Иммануиловичем сидели в задней комнате и пили чай.
В мою чашку он подливал еще и венесуэльский ром, отчего настроение мое быстро улучшалось.
После непродолжительного обсуждения инцидента с ушами Розалии Шульцбрехт я спросил у него про обрез и про его склонность к подобным древностям.
Израиль Иммануилович вздохнул и посмотрел на меня со светлой грустью во взгляде.
– Эх, Йозеф, Йозеф! Вы еще так восхитительно молоды, что можете позволить себе не знать, что имея пистолет, вы имеете вместе с ним гораздо больше проблем, чем вы могли бы подумать. В самый интересный момент у вас может заклинить патрон в патроннике. Если вы носите патрон в стволе, вы можете забыть снять пистолет с предохранителя, а второй попытки у вас уже не будет. В конце концов, можно промахнуться и с трех шагов. Лупара же, мой мальчик, это совсем другая история. Совсем другая история…
Он помолчал немного, потом продолжил, рассеянно глядя куда-то мимо меня:
– Был прекрасный день, чтобы жить. Но в глазах этого человека я увидел смерть. Он был хорошо одет, это я вам говорю. Очень хорошо одет. Он улыбался и был похож на безоблачное небо, но в глазах его была смерть. Он спросил у меня о том, о чем в этом городе знал только я. Он спросил у меня о том, о чем на этой Земле знал только я, потому что те, кто знали об этом кроме меня, уже умерли и умерли некрасиво.
Он снова замолчал, а я почувствовал, что весь мой хмель у меня из головы как ветром сдуло. Я не шевелился и почти не дышал, чтобы не спугнуть этого его внезапно нахлынувшего воспоминания.
– Он спросил у меня, куда пропал пенис Последнего Императора.
Я чуть слюной не подавился. Посмотрел на него: не шутит ли?
Нет. Израиль Иммануилович был совершенно серьезен.
– Китайского? – почему-то сорвалось у меня с языка.
Он глянул на меня и нахмурился.
– Надо полагать, Йозеф, учитель истории в вашей школе был большим другом вашей семьи, иначе я не представляю себе, как бы вы смогли сдать выпускной экзамен, – он осуждающе покачал головой. – Конечно нет! Вы ошиблись на сто лет. Этот император правил огромной страной, а какой – потрудитесь сами узнать при случае.
Потом он долго молчал, и я уже начал думать, что продолжения истории не дождусь, и всячески проклинать себя за несдержанность, но Израиль Иммануилович вышел из задумчивости так же неожиданно, как и погрузился в нее.
– Смысла открещиваться от того, что этот лот у меня, не было. Я хорошо знал, что сделали с людьми, которые так или иначе имели к нему отношение. Эти люди умели молчать, но тот, кто приходил к ним, умел развязывать языки, и теперь он пришел ко мне, и жить мне оставалось ровно столько, сколько контейнер будет ехать из хранилища.
Не знаю, какое уж было у меня в этот момент выражение лица, только, взглянув на него, Израиль Иммануилович повеселел.
– Да, молодой человек, встреча со смертью не всегда заканчивается похоронами, и я – лучшее тому доказательство! – он отхлебнул чая и многозначительно мне подмигнул.
Я понял, что рассказ самым диким образом скомкался, а значит, подробностей я уже не дождусь. Какая-то детская досада захлестнула меня, словно поманили меня конфеткой, а потом не дали.
– Но как? Как вы разобрались со всем этим?! – воскликнул я в отчаянии.
– Не я, а она! – старый еврей взял в руки свою лупару, погладил приклад, как бедро женщины, и хитро улыбнулся. – И Джокер.
– Какой еще Джокер? – я второй раз за день поймал себя на мысли, что Израиль Иммануилович умеет-таки издеваться над людьми.
Тот встал из-за стола и поманил меня пальцем.
Я тоже поднялся, и мы прошли в еще одно помещение, в котором я не только ни разу до этого момента не был, но даже и не подозревал о его существовании.
…
Это была совсем маленькая комнатка без окон, совершенно пустая, если не считать еще одного транспортера, такого же, как в торговом зале.
– Специальный раздел, мой юный друг, – пояснил Израиль Иммануилович и быстро набрал на клавиатуре многоразрядный код, для надежности встав таким образом, чтобы я ничего не смог разглядеть.
Пока мы ждали приезда пениса Последнего Императора, я думал о том, что есть в людях какой-то изначальный дефект, который, сколько бы сотен и тысяч лет ни прошло, не дает им жить нормально. А потому будут они убивать друг друга из-за каких-то замороженных причиндалов каких-то императоров, хотя и свои причиндалы у них есть, и научно-технический прогресс позволяет иметь вообще какие хочешь причиндалы.
…
Контейнер с членом размерами оказался гораздо внушительнее, чем тот, в котором покоились уши фрау Шульцбрехт.
Когда же Израиль Иммануилович включил подсветку, я просто обомлел.
Внутри лежало нечто более всего похожее на шланг черного цвета.
Я лихорадочно пытался представить себе, как это могло быть частью человека, – и не мог. К тому же, я ничего и никогда не слышал о чернокожих императорах с огромными пенисами, которые управляли огромными странами.
– Это что за фигня?! – снова вырвалось у меня.
Израиль Иммануилович засмеялся мелким смешком, словно закашлял.
– Это, мой милый Йозеф, не фигня. Это Джокер… – он смахнул с глаз набежавшую слезу. – Джокер в прямом и переносном смысле слова. В прямом смысле – это кличка жеребца, самого знаменитого чемпиона Эпсомского дерби, член которого вы и наблюдаете сейчас, а в переносном – потому что член этот играет плохую шутку со всеми, кто его видит впервые.
Я все еще ничего не понимал. Можно было, конечно, предположить, что Последний Император, обуянный манией величия в переносном и прямом смысле слова, стал пользоваться шлангом самого знаменитого скакуна для того, чтобы о нем слагали легенды, но спрашивать об этом у Израиля Иммануиловича было как-то неловко.
Надо полагать, все мои мысли легко читались у меня на лице, потому что он сам пришел мне на помощь.
– Не нужно так напрягаться мозгом, Йозеф. Вы пошли тем же путем рассуждений, что и любой другой, и пришли, естественно, совсем не туда. Но ваше блуждание в догадках длилось пару секунд, а иногда пара секунд решает все, вы меня понимаете?
То, что момент первой демонстрации своего товара при необходимости использовался Израилем Иммануиловичем в качестве отвлекающего маневра, я уже понял.
Не понял я только одного: при чем тут шишка Последнего Императора?
Ответа на этот вопрос ждать долго не пришлось. Израиль Иммануилович совершил неуловимое движение рукой, и у контейнера с огромной черной колбасой внутри обнаружилось второе дно.
Я снова заглянул внутрь и вздохнул с облегчением: в потайном отделении контейнера лежал самый что ни на есть обыкновенный, бледный и сморщенный стручок. Глядя на него, я даже поймал себя на мысли, что «имперским величием» тут и не пахнет.
…
Вечером, ворочаясь в своей постели и пытаясь заснуть, я снова был атакован мыслями о том, что что-то со всеми нами, определенно, не так, если мы, сами того не замечая, превратили все в безумный цирк, гоняясь за деньгами, отращивая в попытке убежать от старости лошадиные пенисы и устраивая танковые броски по засеянным пшеницей полям в Последней Битве за Последнюю Империю; если за краткий миг своего нездорового удовлетворения мы готовы платить жизнями – и собственными, и гораздо более охотно – чужими.
Потом я подумал, что сегодня у меня была отличная возможность узнать из первых уст, как же все-таки Израиль Иммануилович решил открыть свой магазин, но я снова ее упустил.
