скачать книгу бесплатно
Дети империи. Быть может всё
Иван Олегович Иванов
Проза XXI века
Приключения продолжаются! Герои второй книги проекта «Дети империи», едва избежав гибели в Африке, возвращаются в Россию, где сталкиваются с новыми, еще более опасными и масштабными вызовами. Им предстоит вступить в смертельную схватку с боевиками криминальной триады из Макао «Коготь дракона», торговцами оружием, членами колумбийского наркокартеля, африканскими пиратами, тесными узами связанными с террористическими исламистскими группировками. Сюжет романа разворачивается на четырех континентах: в Москве, Катаре, Колумбии, на Мадагаскаре, в Сомали. Вымышленные события перемежаются с реальными, создавая уникальный сплав художественной и документальной прозы. На остросюжетном фоне разворачивается история любви, пронесенной через всю жизнь.
Иван Иванов
Дети империи. Быть может всё
© Иванов И.О., 2022
© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2022
* * *
Посвящается Ольге Павловне, Ивану Тихоновичу, Рите Александровне и Олегу Ивановичу Ивановым
От всего сердца благодарю бывшего заместителя генерального директора Шанхайской организации сотрудничества, блестящего дипломата Владимира Потапенко за неоценимую помощь и дельные советы, первых и самых внимательных читателей, военного историка, капитана 2-го ранга Андрея Вершинина и ответственного сотрудника родного ТАСС, писателя и журналиста Андрея Полякова, лучшего футбольного аналитика России Григория Потапова, не раз выручавшего в самых жестких ситуациях, управленца высочайшего уровня Андрея Шторха, давшего старт моему мультимедийному проекту, известного писателя и журналиста Владимира Корочанцева, научившего меня любовному обращению с русским словом, академика Российской академии наук Аполлона Давидсона и бессменного президента Клуба друзей Мадагаскара Людмилу Карташову, многие годы поощрявших мои творческие поиски, а также литератора, исследователя и путешественника Игоря Сида и своего старшего друга и коллегу Валентина Васильца за постоянную психологическую и моральную поддержку.
Умри или будь.
Людвиг ван Бетховен
Пролог
Шарбейса (крошечная деревушка на юге Сомали). 2014 год
Дмитрий стоял лицом к обшарпанной стене глинобитного, убогого узилища – белесого, как песок раскинувшейся вокруг полупустыни. За тринадцать дней, проведенных в этой дыре, он впервые очутился на жестоком сомалийском солнце. Глаза резануло нестерпимо ярким светом, и Дмитрий даже испугался, что может ослепнуть. Он зажмурился, подождал несколько секунд и осторожно приоткрыл глаза. Нет, зрение по-прежнему в порядке, можно осмотреться, только пришлось сильно прищуриться.
Жара была запредельная. Раскаленный воздух обжигал ноздри и сушил гортань. Казалось, что вокруг плавились песок и камни. Только что тюремщики бесцеремонно выволокли Дмитрия из крохотной грязной хижины, свет в которую едва проникал через единственное узкое окошко под потолком, зарешеченное ржавыми прутьями.
Чуть поодаль стояло полдюжины техничек – так называют в Сомали открытые джипы с крупнокалиберными пулеметами и безоткатными орудиями в кузовах. Рядом паслись верблюды. Флегматичные животные подъедали колючки редких чахлых кустиков, не обращая внимания на разворачивавшуюся перед ними драму.
Тюремщики расположились полукругом. Старший вычленялся с первого взгляда: высокий, широкоплечий, с узкой талией и сварливо-породистым лицом, облаченный в ладно подогнанный камуфляж. Остальные выглядели каким-то сбродом. Линялая, потертая форма, казалось, перекочевала на их щуплые тела с вещевого рынка секонд-хенд.
Старший что-то гортанно скомандовал на незнакомом Дмитрию языке.
«Очевидно, на сомалийском», – едва успел подумать журналист, как его грубо пихнули к стене.
От неожиданности Дмитрий чуть не ударился лбом, но в последний момент инстинктивно успел выставить руки. На шершавой поверхности стены в сантиметрах от его глаз застыл крупный африканский муравей размером с российского таракана. Под ярким светом можно было без труда разглядеть блестящее шарнирное тело, пружинистые ножки, беспокойные усики и даже тоненькую подковку челюстей. Постояв несколько секунд, муравей деловито двинулся вверх. Он бодро бежал, не замечая впадин и неровностей, и вскоре скрылся из глаз где-то на крыше.
«Вот бы и мне так, легко и просто», – с тоской подумал Дмитрий.
Саднило левое плечо, до крови расцарапанное о дверной проем, на душе было муторно, но страха не было. Скорее Дмитрий погрузился в бесчувственное оцепенение, почти безразличие. Между тем раздалась новая команда.
Клацнули затворы автоматических винтовок M-16. В голову словно ударило током, сердце забухало тяжелым молотом. За несколько секунд, как в бешеном калейдоскопе, в голове вихрем пронеслись самые счастливые и удачные моменты жизни…
Глава 1
Мода на ретро возвращается, и у меня есть надежда на то, что ум и интеллигентность опять станут нужными.
Жан Рено
Москва. 2010–2012 годы
Из Африки в стольный град Дмитрий и Светлана прилетели вечером в пятницу. В субботу и воскресенье они наслаждались московской прохладой после изнурительной жары, основательно доставшей в тропиках. А утром в понедельник Дмитрий отправился на работу, благо идти было близко.
После бездонного ярко-голубого африканского неба московское казалось низким, хмурым и неприветливым. Темные кучевые облака густели на глазах. Дмитрий не взял с собой ни зонтика, ни плаща, но он не обращал на это внимания. Собирается дождик? Подумаешь, неприятности! После только что пережитых смертельно опасных приключений в Конго над такой угрозой можно было только от души посмеяться. С Малой Бронной он повернул на Большую и через четверть часа был уже на Пушкинской площади, у исторического здания самой влиятельной и интеллектуальной газеты страны.
У знакомого входа творилось нечто невероятное. Рабочие в фирменных робах крупной транспортной компании выносили мебель, компьютеры, картонные коробки с архивами и прочий редакционный скарб. Все это деловито грузилось в специализированные машины. Метрах в десяти от входа нервно курил Сергей – журналист лет пятидесяти из отдела экономики и бизнеса. Вид у него был потерянный. Увидев Дмитрия, он растерянно улыбнулся. Коллеги крепко, по-мужски обнялись.
– Что это за вавилонское столпотворение? – поинтересовался Дмитрий.
– Прощай, Александр Сергеевич, прощай, Пушкинская площадь, – меланхолично пробормотал Сергей. – Переезжаем куда-то к черту на рога, в конец Ленинградки, чуть ли не в Химки. Оптимизация, понимаешь, чтоб им пусто было! Эти суки все-таки продали здание, хотя уверяли, что ничего подобного и в мыслях не держат. Как же! Ну да мало ли кто кому чего обещал… Никто не говорил, что будет легко. Теперь здесь расположится то ли страховая компания, то ли банк. Впрочем, чего-то подобного стоило ожидать…
Дмитрий хорошо знал историю приватизации и акционирования Газеты. Она происходила на его глазах в самом конце восьмидесятых. Тогда на общем собрании журналисты приняли справедливое решение: издание должно принадлежать тем, кто его делает. Акции распределялись исходя из стажа работы, должности и особых заслуг.
Но прошло десять лет, и к сотрудникам начали подкатывать новоявленные бизнесмены. В то время прессу стали читать все меньше и меньше, тираж падал, редакционные расходы в условиях дикой инфляции постоянно росли, оклады и гонорары стремительно покатились вниз. Газета уже не приносила денег, зато с каждым месяцем все больше увязала в долгах. Тут-то и зачастили бизнесмены, предлагавшие купить акции по соблазнительным ценам.
На очередном собрании акционеров с небольшим перевесом голосов было принято решение продать акции сотрудников. Журналисты получили неплохие деньги. Кто-то купил новый автомобиль, а кто-то даже квартиру. А затем славная традициями Газета несколько раз переходила из рук в руки.
– Кстати, ты же еще не в курсе, как по-хамски обошлись наши очередные владельцы с главредом, – отвлек Сергей Дмитрия от воспоминаний. – Пока ты нежился под солнцем любимой Африки, Владимира Павловича вызвали в головной офис новых хозяев. Тебе наверняка известен этот спрут. Чудесная компания. Занимается всем на свете: от строительства до ритейла и оптовой продажи алкоголя. Так вот, Владимира Павловича просто выбросили из Газеты, как ненужную тряпку. Ему заявили, что он уволен в связи с пенсионным возрастом.
– А кто возглавляет Газету? – поинтересовался Дмитрий.
– Ты его не знаешь и не обязан знать. Он даже не журналист. Обычный пиарщик. Лет тридцати пяти, креатура сегодняшних владельцев. То ли чей-то сын, то ли зять. Хрен их там разберет. Активный такой, деловой… Он уже устроился в новом офисе, что у черта на рогах. Говорит, что очень хочет тебя видеть. В общем, пропала квартира, – блеснул собеседник цитатой из Булгакова.
Оба грустно усмехнулись. Начинал накрапывать дождик.
– Давай выкурим по одной, и я поеду предстать пред светлы очи, – закончил разговор Дмитрий.
Обескураженный, он на метро добрался до Водного стадиона. А затем в раздолбанной маршрутке, забитой галдящими гостями столицы, долго трясся до остановки, название которой впервые услышал в тот день. Дождь перешел в почти тропический ливень. С входивших пассажиров стекали струи воды, в салоне микроавтобуса запахло чем-то прелым. Дмитрий с трудом протиснулся через разгоряченные, мокрые тела к выходу.
К счастью, новое здание редакции стояло совсем рядом с остановкой. К тому же и выглядело вполне прилично. Охранники проверили документы, и вскоре Дмитрий, почти сухой, оказался в коридоре на восьмом этаже. Помимо двух просторных ньюсрумов за прозрачными перегородками, где техники уже монтировали оборудование и устанавливали компьютеры, здесь же находилась дверь в кабинет, рядом с которой внушительными буквами значилось: «Главный редактор».
Дмитрий постучался и вошел. Его встретила ухоженная секретарша, которую можно было бы назвать красавицей, если бы не гротескно толстые, смахивающие на галушки губы, покрытые слоем кроваво-красной помады. Узнав, кто этот немолодой посетитель, она сняла трубку внутренней связи и ангельским голосом пригласила Дмитрия в кабинет.
За массивным дубовым столом сидел загорелый метро-сексуал с входящей в моду бородкой, в элегантном светлом костюме и с шейным платком светло-коричневого цвета. Выразительные, но слишком близко посаженные колючие глаза не сулили ничего хорошего.
На стенах висели чучела голов африканской большой пятерки: льва, слона, буйвола, леопарда и носорога. Голова слона, вероятно в силу своих габаритов, была представлена частично – бивнями. Под ними стояли похожий на деревянный чурбак экзотический табурет, изготовленный из ноги исполина саванны, и журнальный столик из черного дерева. Вместо газет и журналов на нем возвышалась капсульная кофемашина. Дмитрий не любил кофе из капсул, считал его немногим лучше растворимого, но и такой ему, судя по всему, никто предлагать не собирался. Не проявлял хозяин кабинета и желания встать, поприветствовать, пожать руку.
– Мои трофеи, – гордо молвил главред и пробуравил посетителя пристальным взглядом, словно пытаясь просветить насквозь, как рентгеновская установка.
Дмитрию, который очень любил животный мир Африки, стало неуютно и противно. Он вплотную подошел к столу и в свою очередь сверху вниз начал спокойно разглядывать нового шефа. Осознав неловкость положения, тот поспешно встал, обнаружив на удивление солидный живот.
«Тот еще охотник-следопыт, – про себя отметил Дмитрий. – Небось на сафари без егерей и шага не сможет ступить».
Первое впечатление подкрепило вялое пожатие дряблой руки.
– Так вот каков он, наш путешественник, – делано радушно воскликнул новый шеф, натянуто улыбаясь. – Знаю, знаю… Наслышан. Волновался. Ждал возвращения. Рад, что все благополучно завершилось. Но что было, то было. В принципе, я такие авантюры не одобряю и впредь не советую. Тоже мне, Джеймс Бонд. Имей в виду, в нашей газете подобные отлучки недопустимы, – без паузы перешел на «ты» новый главный. – Ты должен понять одну простую вещь. Мы делаем принципиально новое издание, у которого наконец появятся многочисленные читатели и подписчики. Будем писать о скандалах, о разводах звезд, об ужасных катастрофах, громких преступлениях, захватывающих подробностях жизни маньяков и убийц. Для тебя, знающего много языков, тоже найдется хлебная ниша. Это все, что я перечислил, только за рубежом. Твои длинные репортажи и аналитические простыни больше никому не нужны.
– В общем, десять правил Ноама Хомского[1 - Ноам Хомский – знаменитый американский ученый, аналитик и специалист по управлению массовым сознанием из Массачусетского технологического института.], – скорее для себя, чем для собеседника молвил Дмитрий. – Но я не думаю, что таким путем мы сможем достойно служить обществу, вернее той его части, которая еще не отвыкла думать и хочет знать, что на самом деле происходит в нашем прекрасном, сложном, многоликом мире.
– Да ты мечта-а-атель, – насмешливо протянул главный. – Старая добрая журналистика? Она давно мертва. Реанимировать ее смердящий труп я не собираюсь. Ты человек опытный, давно в профессии. Давай по-честному, без недомолвок. Не думаю, что мы с тобой сработаемся.
Выйдя из офиса, Дмитрий вызвал «Яндекс-такси». Машина пришла минут через пять. Устроившись на заднем сиденье, Дмитрий набрал номер давнего приятеля и коллеги Степана, который руководил международным иллюстрированным еженедельником, одним из последних оплотов объективной, классической русской журналистики.
– Степа, похоже, я остался без работы, – констатировал он.
– Только не надо вешать нос, держи хвост пистолетом, – раздался в трубке бодрый баритон товарища. – До пяти я плотно занят, а в пять пятнадцать, если не возражаешь, мы могли бы встретиться в Домжуре. Что-нибудь придумаем.
Для журналистов, публицистов и писателей Дом журналистов был культовым местом. Еще в прекрасные студенческие годы они с друзьями прогуливали лекции по научному коммунизму и шли с Моховой в пивной бар Домжура на Суворовском бульваре. Вахтеры знали ребят в лицо и, получая на лапу рубль-полтора, пропускали с самыми радушными физиономиями, на которые только были способны. Там всегда имелось отличное бочковое чешское пиво, соленые гренки и бутерброды, а по четвергам – вареные раки.
Прошло время, но наши герои не изменяли давним традициям и привычкам, хотя в этом престижном районе появились десятки новых гастрономических приютов. Теперь они уже ходили в ресторан Домжура, который во все эпохи славился прекрасной русской кухней. Правда, когда по возрасту на пенсию ушел прежний шеф-повар, рыбная солянка и ряд других любимых блюд пропали из меню. Новое поколение не умело хорошо готовить эти гастрономические изыски.
Долгие годы в глубине зала располагался отдельный столик знаменитого на весь Союз журналиста, аналитика Александра Бовина, который очень любил вкусно поесть и был не дурак как следует выпить. Когда его назначили первым российским послом в Израиле, ресторан Домжура явно осиротел.
Минут за двадцать Дмитрий добрался до Суворовского бульвара. Дождь прекратился. В посвежевшем воздухе запахло скошенной травой. В просвете между облаками показалось ласковое вечернее солнце. Огибая лужи, Дмитрий вошел в Домжур. Ныне ресторан размещался в подвале, а в верхних помещениях располагались банкетные залы. Дмитрию стало грустно. Именно в этих залах проходили печальные вечера-прощания с друзьями юности. Многих, слишком многих выкосила смерть. И скорбный мартиролог все рос и рос.
Дмитрий взял двойной эспрессо. Кофе он мог пить бесконечно. Через полчаса появился Степан. Друзья выбрали селедочку с вареной, нарезанной кружочками картошкой и зеленым лучком, соленые грузди, буженину с хреном. Из горячего Степан предпочел увесистую отбивную, а Дмитрий – пельмени в горшочке. За месяцы скитаний по Африке журналист очень соскучился по русской кухне. И конечно, друзья не могли отказать себе, заказав триста граммов хорошей водки. Впрочем, другой в этом ресторане не держали.
Чокнувшись за встречу, Дмитрий подробно пересказал события дня.
Степан внимательно выслушал и подвел неутешительный итог:
– Пропала Газета. А ведь мы на нее когда-то равнялись. Впрочем, давай лучше о хорошем. У меня есть свобода маневра со штатным расписанием. Официально предлагаю тебе должность единственного обозревателя. Будешь, как раньше, ездить по миру. А журнальные объемы позволяют публиковать глубокие аналитические материалы даже большего объема, чем ты делал для Газеты. И конечно, ждем от тебя репортажи и интервью с сильными мира сего.
Дмитрию опять везло. Как когда-то в игре в преферанс. Он согласился тут же, без колебаний.
В то время качественная печатная пресса страны съеживалась, как шагреневая кожа. Лучшие издания уходили от бумажной версии в интернет, где их практически никто не читал. Некоторые просто закрывались. Такая судьба постигла еженедельник «Итоги», журналы «Коммерсантъ – Деньги», «Коммерсантъ – Власть», «Нефть России» и многие другие. Богатые люди и корпорации пытались продать свои печатные медиаактивы, а когда это не получалось, прекращали финансирование. Как они сами признавались Дмитрию, никто из них не хотел, чтобы отвязные журналисты подставили их перед… – и они обращали взгляд куда-то наверх.
Дмитрию понадобилось две недели, чтобы урегулировать формальности и выйти на новое место работы. Как и полагается политическому обозревателю, ему выделили небольшой кабинет с тяжеленным, но пустым сейфом, оставшимся еще с советских времен.
Новые коллеги понравились. Сразу стало ясно, что сотрудники делятся на две возрастные группы, между которыми не было антагонизма. Молодежь, только что пришедшая со студенческой скамьи, уважительно именовала ветеранов мэтрами, а те, в свою очередь, с доброй улыбкой называли юных «детским садом».
Мэтры, имевшие за спиной бесценную школу ТАСС, с честью прошли безвременье девяностых, оставшись верными профессии. Испытание было нелегким. В те годы журналисты мало зарабатывали, а их более молодые коллеги по главному агентству страны, уже состоявшиеся профи, ушли в бизнес, в западные и российские компании, в PR-службы естественных монополий и банков.
Судьбы ушедших сложились по-разному. Кто-то дослужился до высоких постов в представительствах иностранных и российских компаний и банков. Кто-то так и остался в этой же сфере на побегушках, превратившись в офисный планктон. Ну а кто-то – это были бизнесмены первой волны – получил даже пулю в лоб. В общем, журналистов среднего возраста в еженедельнике не было.
Ветераны охотно делились с молодежью богатым опытом, потаенными секретами мастерства, любовью к русскому слову, ответственному отношению к каждой фразе. Молодежь внимательно прислушивалась к советам, руководствовалась принципами качественной журналистики и быстро набиралась опыта. Это было совсем другое поколение. Многие из начинающих помимо работы вели блоги в социальных сетях. Главный не противился. Он понимал, что молодым хочется высказаться по тем проблемам, которые журнал практически не освещал, и всегда признавал право журналиста на свою точку зрения. Тем более что журнал, как правило, не затрагивал внутреннюю политику.
– О ситуации в России пишут десятки печатных СМИ и сотни интернет-ресурсов, – говорил главный редактор. – Ничего качественно нового мы не скажем. Поэтому давайте сосредоточимся на огромном, многоликом, сложном и прекрасном мире за пределами наших рубежей. Причем мы должны освещать все регионы планеты, а не только Украину и Запад.
Исключение составляли развернутые интервью с ведущими политиками нашей страны, официальными лицами, аналитиками, но только в том случае, если их деятельность была связана с мировой политикой и экономикой.
К каждому интервью в редакции тщательно готовились. Сначала кто-то из молодежи внимательно изучал бэкграунд интересующего человека. В помощь были интернет и блогосфера. Затем он составлял примерные вопросы, а потом показывал их одному из мэтров. Тот нещадно правил заготовку, высвечивая самое главное. И только с тщательно проработанными вопросами молодой журналист появлялся на пороге высоких кабинетов.
Политическая элита страны с удовольствием давала интервью еженедельнику. Это была хорошая возможность блеснуть эрудицией, глубокими знаниями и даже юмором. Куда интереснее, чем давать коротенькие ответы теле- и радиожурналистам. А также непонятным для людей старшего поколения блогерам, пробившимся на вершины посещаемости.
На самом верху журнал высоко ценили, хотя время от времени настоятельно советовали главному редактору поподробнее освещать ситуацию в Донбассе и на Украине.
Степан лишь беззлобно отшучивался, но свою линию гнул. На этом дело и кончалось.
Дмитрий упивался счастьем. Любимая жена и любимая работа… Что еще надо? Он приходил в редакцию на Тверском бульваре к 11:00 и иногда, когда был сложный или срочный материал, засиживался там до глубокой ночи. С профессией и специализацией ему повезло. Прекрасное знание языков и ориентация на важные мировые темы ценились как никогда. Даже в суровые девяностые годы он был востребован и жил так, как ему хотелось.
Наш герой быстро привык к новому распорядку. Ему импонировал моральный климат в редакции. Примерно раз в час вместе с молодежью он выходил во внутренний дворик, чтобы выкурить толстенькую, «родную» сигарету «Ротманс». Ему привозили их друзья из Лондона. Другие мэтры давно уже бросили эту пагубную привычку. Ребята шутили, рассказывали последние анекдоты, обсуждали новости футбола России, Англии, Испании.
В работе все очень ценили тот драйв и синергию, которыми всегда отличалось издание. Именно эти качества помогали еженедельнику удерживаться на плаву и сохранять костяк подписчиков. Несмотря на ежегодное удорожание, постоянные читатели, завоеванные еще в далекие восьмидесятые годы, оставались верными любимому изданию.
А еще Дмитрий переговорил с главным и сделал доброе дело для своего бывшего шефа Владимира Павловича, который много лет назад посвятил его в секреты профессионализма и журналистского мастерства. Ветерана, знающего все о профессии, взяли в еженедельник в качестве консультанта. И тот ожил морально и физически. Дмитрий давно уже понимал, что мужчине, сколько бы лет ему ни стукнуло, мало просто сидеть дома, вперившись в ящик.
В качестве обозревателя Дмитрий писал о нефтяном и газовом рынке, об аравийских монархиях, о геополитической ситуации на Ближнем Востоке и в Африке, новой битве за природные ресурсы, деньги, власть и влияние на Черном континенте. Большинство других журналистов не обращались к этим сложнейшим темам, требующим не только профессионального мастерства, но и разносторонних знаний, и незаурядного такта. Порой его статьи перепечатывали солидные западные издания и интернет-ресурсы, что было кстати. Лишних гонораров не бывает.
Аравийские шейхи весьма ценили, как и что Дмитрий пишет об их странах. И приглашения от министерств и министров информации посетить государства Залива, как называют в шести монархиях Персидский залив, сыпались одно за другим.
Дмитрий писал об этих странах осознанно, без прикрас, но с симпатией. Ему нравилась экономическая и социальная политика, курс на рост благосостояния всех подданных. Баснословные поступления в госбюджет от добычи нефти и газа не осели в карманах вороватых чиновников и бесчестных посредников. Эти ресурсы обеспечивали высокий уровень доходов коренного населения монархий. И главное, они принадлежали государству, то есть всем жителям. Примечательно, что это обстоятельство не мешало странам и их госкомпаниям на равных сотрудничать с международными энергетическими гигантами.
Щедрые субсидии при рождении ребенка, бесплатные и высококачественные системы образования и здравоохранения, оплаченные государством стипендии для учебы в лучших британских, американских и французских университетах для самых способных выпускников колледжей, практически бесплатные газ и бензин – вот далеко не полный список добрых дел, которым может позавидовать любая страна.
Дмитрий считал очень разумным то, что главные богатства – нефть и газ – принадлежат государству, то есть фактически всем подданным. Как резко это все отличалось от ситуации с нефтью и газом, а впрочем, и с другими природными ресурсами, в иных регионах, да и в родных пенатах.
Правящие династии многое делали для повышения благосостояния подданных, и те отвечали им взаимностью. Несколько раз журналиста приглашали в регион в дни национальных праздников. Он видел, как толпы людей выходили на улицы с портретами монархов и национальными флагами, как водители тысяч роскошных автомобилей радостно клаксонили. Своей политикой шейхи создавали столь нужную для всестороннего развития стабильность. Хорошо живущий народ невозможно заманить на баррикады и антиправительственные выступления.
Некоторые коллеги порой пеняли Дмитрию на его статьи и ту симпатию, которую он испытывал к монархиям Залива. Говорили об отсутствии демократии, прав человека, низком уровне жизни гастарбайтеров. Дмитрий отвечал, что рабочие, приехавшие по доброй воле, кормят по десять – пятнадцать родных и близких в своих странах, где есть избранная власть. Именно она и должна заботиться о своих согражданах. Афганистан, Пакистан, Йемен, Палестина, Индонезия… Список можно продолжать и продолжать. Их граждане счастливы, что нашли достойно оплачиваемую работу в Заливе.
Критики упирали и на то, что государства региона могут позволить себе такую социальную политику, потому что невероятно богаты нефтью и газом. В ответ журналист приводил ситуацию во многих странах мира, имеющих неисчерпаемые природные ресурсы. Особенно часто он отсылал к событиям в Демократической Республике Конго – в прошлом Заире, где действует многопартийная система и проходят выборы. Там недра буквально ломились от ценных полезных ископаемых. Налицо была вся таблица Менделеева, включая драгоценные и редкоземельные металлы. В их числе – кол-тан, по таблице Менделеева именуемый танталом, нужный в космической, военной и авиационной промышленности, производстве всевозможных новейших электронных приборов и новомодных гаджетов. Другие месторождения колтана были только в Канаде, Австралии и России, а в нем нуждались все развитые страны. Айфоны используют везде, а в каждом из них есть частичка несчастной конголезской земли. Между тем эта богатейшая страна лежала в руинах. Десятилетиями там шла жесточайшая гражданская война, в которую время от времени вмешивались соседние страны. Рукотворная гуманитарная катастрофа. Бандиты всех мастей, террористические группировки убивали крестьян, насиловали, грабили, заставляли совсем еще несмышленых мальчишек брать в руки оружие и убивать, убивать, убивать…
– Многие страны мира, обладающие огромными запасами ископаемых, при всех демократических атрибутах не могут обеспечить сносный уровень жизни для своих граждан, – напоминал Дмитрий. – Там царят голод, бедность, запустение, разруха.
Дмитрий искренне считал, что уровень жизни обеспечивает только компетентное, честное, ответственное руководство. В тех государствах, которыми много лет руководила настоящая элита, с высоким уровнем IQ лидеры и их окружение, получившее отличное образование и чуждое попыткам запустить руку в государственный карман, уровень жизни был высок. А там, где к власти пробились вороватые жулики, любители откатов и казнокрады, народ бедствовал.
Естественно, Дмитрий был желанным гостем на приемах арабских и африканских стран, презентациях, брифингах и других важных мероприятиях в Москве. Его мнением интересовались послы, военные атташе, другие высокопоставленные дипломаты. Они просили прокомментировать последние не всегда ясные заявления Кремля, министров и влиятельных политиков. А в это время Светлана вела светские беседы с женами дипломатов и политиков. И чувствовала себя как рыба в воде.
На одном из таких раутов к Дмитрию подошел военный атташе британского посольства – эффектный блондин с голубыми глазами в отлично сидящем парадном мундире с блестящими орденами и медалями.
– Друг мой, – начал он после приветствия, – откройте тайну, как вам удается писать так, что ваши статьи об Аравийских странах и Африке всегда попадают в точку?
Недаром наши ведущие издания и порталы так любят их цитировать. В Лондоне высоко ценят ваши материалы о террористических группировках на Востоке и в Африке.
Дмитрий скромно промолчал.
– На днях в Москву по делам службы прилетает мой старинный друг, который возглавляет отдел специальных операций в Интерполе. Он будет встречаться со своими коллегами. Он очень просил меня познакомить его с вами и приглашает вас на ланч.
– Да, мне было бы интересно с ним встретиться, – просто принял приглашение Дмитрий.
Пять дней спустя ровно в полдень журналист вошел в помпезный зал ресторана отеля «Националь». Его ждали. Оба англичанина встали из-за стола. Новый собеседник был высоким, чуть рыжеватым мужчиной со светлыми глазами, лет сорока пяти, в безукоризненном сером костюме, по-видимому сшитом на заказ в Лондоне.
«Оба выпускники Сандхерста[2 - Королевская военная академия в Сандхерсте, самое престижное высшее военное заведение Великобритании.]», – подумал Дмитрий.
