Сергей

скачать книгу бесплатно


Добравшись до знакомого ресторана, Есенин ввел туда всю компанию. В дверях их с ужасом встречал солидный швейцар.

– Сергей Александрович! Добрейшего вам денёчка, как поживаете? – запричитал он, поглядывая на чумазую спутницу поэта.

– Спасибо, Кузьмич, всё хорошо. Сегодня празднуем мой день рождения. Вот к вам на обед пожаловали. Пустите ли вы гостей дорогих? – толкая тростью малышку вперед, добродушно проговорил Есенин.

– Вас, конечно, с праздником, Сергей Александрович, но как же так можно. Эти дети… Никак нельзя! Она ж заразу напустит!

Малышка пугливо озираясь, спряталась за спину поэта.

Да, времена были голодные: и революция, и война, и мор в Поволжье – всё это сказалось на облике столичного города, отчего многие подобные заведения пустовали. В лучшие свои времена ни в один приличный ресторан ни за что не впустили бы беспризорника, а теперь… Теперь выбирать не приходилось…

– Нам четыре обеда, кофе и пирожных побольше. Катенька, душечка моя, сходи, выбери с официантом, а я пока поухаживаю за нашей гостьей.

Есенин отвел ее в уборную и помыл ей руки и чумазую рожицу, как мог, потом, вернувшись в зал, снял с себя пальто и постелил под малышку, чтобы никто из персонала не смел сказать, что она портит им мебель. Понимая всё наперёд, Сергей Александрович делал всё, чтобы малышке было спокойно с ним. Катя и Галя пребывали в растерянности – с одной стороны они по-женски жалели девочку, а с другой – испытывали неловкость от такого соседства.

Наконец, принесли обед. Маленькая нищенка ела жадно, не успевая прожёвывать, и Сергей подкладывал ей из блюда новые кусочки. Он незаметно разглядывал русую малышку, приговаривая:

– Кушай, милая, кушай…

Подали кофе и пирожные. Беспризорница только теперь по-настоящему пришедшая в себя, охнула, встала из-за стола и произнесла тихо:

– Спасибо, дяденька, я пойду.

Есенин усадил её обратно:

– Да ты пей, не стесняйся. Не гляди, что сейчас я городской. Я тоже из босой команды. До первого снежка, бывало, по деревне босиком бегал.

Пока сидели, Сергей Александрович развлекал гостью прибаутками да загадками.

– По двору рассыпались желтые одуванчики. Ну? Угадала? Эх ты! Это же цыплята!… Цветок на заборе поет, кто это? Правильно, петух!

Есенин любил детей искренне, от всей души. Когда поэт шел по улице, то частенько оглядывался на игравших ребятишек, бросал им на ходу ласковое словцо, шутку. А порой останавливался, поднимал малыша на руки.

– Ну-ка, полетим, Уточкин!

Разговаривал Есенин с малышами не сюсюкая, а как равный с равным, как старший и добрый друг. Это ему легко давалось, ибо в самом поэте было столько детского озорства, что только держись!

Галина Бениславская нередко становилась свидетелем того, как Сергей Александрович обращается с детьми. Порой, даже были случаи, когда он пристраивал их в детские дома, а завистники, к возмущению Гали, продолжали вешать на него ярлыки пустого пьяницы и злого бездельника.

Сцена шестая

Вечером синим, вечером лунным

Был я когда-то красивым и юным.

Неудержимо, неповторимо

Все пролетело… далече… мимо…

Сердце остыло, и выцвели очи…

Синее счастье! Лунные ночи!

    Сергей Есенин

Сергей, сидя на лавке у окна, закрыл глаза и задумался. Потом глубоко вздохнул и потянулся. Уф! Он был дома, в родном селе! А в родном селе каждый день был светлым и радостным.

Так и сегодня. Солнце стояло высоко, пели птицы за окном, а белая берёза, что росла у самого дома, шелестела листвой от лёгких дуновений ветра. Есенин всегда приглядывал за своей берёзкой. Раньше по ней он определял свое настроение, погоду и даже время – время года уж точно. Но то было дело минувших дней, теперь всё иначе.

В доброй рязанской сторонке Сергей Александрович писал очень охотно и споро, но сегодня почему-то стих совсем не шёл. Отвлекшись, он увидел на дороге ребятню, гонявшуюся за курами и услышал их весёлый смех. Он сразу вспомнил, как он, босоногий, но уже большой парень, так же бегал за гусями, чтобы выщипать перо для письма. Вдохновение на него находило внезапно, а инструмента под рукой не было, вот он и бежал без обувки, чтоб скорее продолжить сочинять. Не терпелось!

Матушка его часто ругала за такое безобразие – поэзию. Говорила, что он только и знает что писать и читать, а нужно по хозяйству помогать, вот где настоящий труд. Продавал бы что ли свои творенья…

На что, ещё юный Серёжа отвечал следующее:

– Не ругайтесь, такое дело, не торговец я на слова…

Есенин улыбнулся. Ведь знает же, что было не совсем так, но всё равно, этак подходит для истории и воспоминаний. А это были строки его нового стиха, потому и улыбнулся. Не выдержав маяты, Есенин махнул на всё рукой и отправился на прогулку, пройтись по родным местам, а там, глядишь, и рифма придёт и тема появится.

– И-и-и, все вместе: «яблоня спелая, ночь под окном белая…»

Из школы доносилось пение детского хора под аккомпанемент рояля. Есенин удивился звукам рояля и заглянул. Дети неспокойной гурьбой собрались вокруг учителя пения. Все, как один, были вихрастые и белые-белые, не то от природы, не то выгоревшие на солнце. Ребята были все в холщевых рубахах поверх штанов, а девочки в светлых платьицах. Да такие они все были настоящие, свои, что Сергею до боли в сердце тоже захотелось спеть с ними.

– Боже мой! – воскликнул учитель, – Сергей Александрович, вы чего это, братец, в окно-то? Вон, дверь есть!

Ребята сбились и засмеялись. Есенин тоже усмехнулся:

– Так ведь от моего дома ваше окно ближе, чем дверь!

Учитель тоже улыбнулся и развел руками. Сергей всегда умел менять настроение людей. Достаточно было просто взглянуть на этого светлого парня, и на душе становилось как-то теплее.

Нынешний учитель в свое время с Сережей пацанами в таких же рубахах на вырост тоже шкодничали почем зря, и они были рады видеть друг друга.

– А я-то думал, что ты уже позабыл, где дверь находится. Ну так заходи, коль пришёл, – сказал учитель.

– Ну, Мишка, играй.

– А что играть то?

– А что-нибудь наше, рязанское! – улыбаясь во всю ширь, сказал Есенин.

– Хм. Тогда эту. И-и-и…

Мишка, а теперь Михаил Палыч, стал наигрывать на рояле знакомые мотивы, а Сергей Александрович тихо подпевал, как бы для себя, но с душой. Дети, замерев, во все глаза смотрели на знаменитого поэта из Ленинграда, который, как говорили родители, был родом из их села. Многие знали о нем и хотели на него походить – кто-то внешне, а кто-то и талантом. Но никак не получалось, как они ни старались, мешали то уроки, то домашние дела.

Дети знали, что Есенин писал стихи еще в школе, и как же он только успевал всё это: и писать, и читать, и думать, удивлялись они. Ведь все, так или иначе, жили почти одинаково. У всех была учёба, хозяйство, да и детством нужно было успевать наслаждаться. Всё же талант, есть талант! Так же думал и Михаил, ставший местным учителем. Он был дружен с Сергеем с ранних годков, отчего частенько виделся с ним, когда поэт приезжал домой.

– А помнишь ту рыбалку? Ну тогда, ночью? – спросил Мишка.

А тогда они еле нашли один подпуск, и вытащили стерлядку и здоровенного леща. Пока они возились со стерлядью, лещ оторвал губу и уплыл. Сергей был огорчен до слез. Успокоился он только, когда на второй подпуск поймали увесистого сома, которому Есенин стал крутить ус.

– Ну, вы занимайтесь ухой, а я пойду, поброжу, – сказал Сергей Александрович и скрылся в темноте.

Рыбаком он был отменным, больше того, был он удивительно везучим. Ни у кого не клюёт, а у Серёжи полное ведро. Все карасей, дай Бог, с ладонь вынимают, а он с локоть тащит. Завистно было рыбакам-то. Но Серёжка никогда этим не кичился, а наоборот, помогал всем подряд. То снасти поможет разложить, то ловушку поставить, то сам нырнёт в воду и попытается рыбёху за губу поймать, чтоб не сорвалась.

После того, как Сергей той ночью оставил товарищей, парни разделали рыбу, закидали всё для ухи в котелок и стали его ждать. Бродил он долго. Рыбаки уж заволновались, когда он неожиданно вынырнул к огню из-за кустов. Расселись чин-чином у костра, разлили уху, а Есенин вдруг предложил:

– Давайте выпьем за Оку. Она настоящий товарищ – поит и кормит.

И достает большую бутыль с водкой.

Все удивились. Где он раздобыл ее, на ночь глядя? Говорит, у деда по соседству взял в долг, а пожилых соседей в округе и не было. На что Сергей ответил:

– Ну что ты пристал, нет и нет. Лучше пей и закусывай. Водка сама себя не выпьет.

В село возвращались ранним утром. Ока в предутренней дремоте, казалось, была неподвижна. Воздух над рекой и лугами прозрачен и свеж. Мишка посмотрел на Есенина. Лицо Сергея светилось радостью. Чувствовалось, что в этих родных «рязанских раздольях» он отдыхает душой от житейских бурь и потрясений, которых так много выпало на его долю.

А после того, как они вместе с хором заливисто попели любимые песни, Миша пригласил друга к себе в дом. Сергей охотно согласился. В тот вечер он долго пробыл в гостях у приятеля. Настроение у него было хорошее. Играл с сыном Михаила Сашей, взял его на руки и долго тискал. В шутку сказал ему: «Вот подрастешь к будущему году, я приеду, и мы с тобой около берез побегаем». А сынуле-то Мишкиному полгода лишь стукнуло, вот смеху-то.

Когда Есенин приезжал в родное село, они с Мишкой часто засиживались допоздна. Поэт расспрашивал о жизни односельчан, о школе, вспоминали былое. Сергей читал свои стихи, пели песни, да и товарищей своих не забывали, где там они сейчас.

Такой он был!

Сцена седьмая

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая,