скачать книгу бесплатно
– А ты не пытался прислушаться к ее мыслям, попытаться понять, что ею движет? – Советы в форме вопросов – хорошая штука; это я еще в своем разговоре с Анабель запомнил.
– Да к чему там прислушиваться? – пренебрежительно отмахнулся он. – У нее в голове ничего нет, кроме обычной бабской дребедени: только и мечтает, чтобы ложкой в кастрюле помешивать, да мужу штаны стирать. Да детей побольше – чтобы было кому носы всю жизнь утирать.
– Да? – отозвался я нейтрально, только чтобы поддержать разговор. Пусть высказывается.
– А в последнее время вообще как с цепи сорвалась, – продолжал он. – Стоит мне только заикнуться о том, что в жизни более высокие цели есть, чуть визжать не начинает. Ты только не подумай, что я жалуюсь, – спохватился вдруг он, – я из нее все равно эту дурь выбью!
– А ты никогда не думал, что она просто молодая еще, – еще осторожнее спросил я, – что ей в этой жизни – последней, между прочим! – хочется еще немного по-земному пожить, а потом уже … в высоты?
– Да ради Бога! – фыркнул он опять. – Вот только пусть бы к ней потом и направляли ангела-хранителя. А то таскайся за ней по магазинам да слушай каждый вечер по телефону бесконечные разговоры: «А ты? А он?». Скучно с ней, – добавил он, и я решил оставить его пока в покое.
Некоторое время мы беседовали о технике нашей работы – о методах перехода в видимость и невидимость, о способах уклонения от подозрительных контактов, о поведении в чрезвычайных ситуациях. И постепенно он начал ко мне прислушиваться. С Галей, как я понял, чрезвычайных ситуаций у него не возникало – и он очень заинтересовался тем, как я выпутывался из тех сюрпризов, которые постоянно подсовывала мне Татьяна. В ходе одного из таких рассказов он сам вернулся к теме Гали.
– А с чего это твоя Татьяна вдруг в обед уходить начала? – неожиданно перебил он меня.
– Ну, перемены в жизни, наверное, захотелось, – насторожился я. – А почему это тебя интересует?
– Да я не вмешиваясь, я случайно заметил, – сказал он извиняющимся тоном. – Просто Галя где-то в это же время вообще от рук отбиваться начала… А ты, что, вот так всем ее капризам потакаешь? – спросил он с недоумением.
Отлично, вернемся к обязанностям старшего наставника.
– Я бы не стал это капризами называть, – сказал я задумчиво. – Они все же – люди, а не роботы; им нужны перемены в жизни. И потом – я и сам не прочь пройтись, ноги размять…
– М-да, – хмыкнул он. – Вот если бы я за Галей вот так прохаживался, она бы меня каждый день на какую-нибудь дурацкую мелодраму в кино таскала.
– Слушай, – произнес я так, как будто меня осенило, – вот ты говоришь, что она с месяц – правильно? – назад от рук отбилась… А может, ты на нее слишком сильно давить начал?
– Ничего подобного! – воскликнул он. – До этого мы довольно мирно жили – скучно, но мирно. Это потом мне на нее давить пришлось. А она упирается, как… Точно тебе говорю: напутали с ней что-то у отцов-архангелов, нечего ей еще у нас делать!
– Слушай, что-то у тебя все вокруг ошибаются, – не сдержался я. – Может, ты бы о себе сначала подумал?
– А что я, что я? – взвился он. – Моя задача – удержать ее на пути морального совершенствования. Я же не виноват, что она любой ценой хочет с этого пути свернуть … в болото…
– Ну, знаешь! – Я всерьез рассердился. – Ты, что, собрался палкой ее по этому пути гнать? Ты хоть раз задумался – может, и в ее мечтах светлое и высокое присутствует? Что плохого, например, в детях?
– Да ничего плохого! – Он уже оправдывался. Хорошо. – Я как раз совсем не против, чтобы у нее детеныш появился. Мальчик. И мужа тоже можно. А то у нее дома одни бабы – мать, две сестры, одна вот замуж год назад вышла… Можешь себе представить, о чем они постоянно говорят?
Я представил. И решил молчать – пусть дальше скорлупу свою открывает, раз прорвало.
– Так она же и замуж выйти не может, – продолжал он горячиться. – Она же после второй встречи на каждого мужчину собачьими глазами смотрит – вот они и шарахаются от нее!
– А ты не мог додуматься в этом вопросе ей что-нибудь подсказать? – тихо спросил я.
– Замуж мне ее выдавать еще не хватало, – проворчал он.
– Что, боишься, что муж на нее большее влияние будет оказывать? – решил я обострить разговор.
– Еще чего! – Из него уже почти искры сыпались. – Я бы и его в оборот взял – не волнуйся! А она … не готова она еще – вот в чем дело, – закончил он, впадая в мрачную задумчивость.
Я не стал продолжать. Задумался – уже хорошо. Пусть поварится в своей задумчивости.
Спустя некоторое время, вспомнив Франсуа, каждая встреча с которым загоняла раньше Татьяну в глухое молчание, я попытался выяснить, не появился ли и в Галиной жизни … внешний раздражитель.
– Да какое там! – махнул он рукой. – Она же с утра – на работу, а с работы – домой и… Я тебе уже говорил, чем она все вечера занимается, – добавил он тоскливо.
– А книги она читает? – решил я зайти с другой стороны.
– Читает. Женские романы, – произнес он, словно приговор огласил. – Да и то, если телефон занят и по телевизору сериалы закончились.
– Кстати, о телефоне, – оживился я. – А ты не пробовал его отключать? С Татьяной не раз действовало.
– Ага, как раз, – хмыкнул он. – У них если полчаса телефон молчит, они уже бегут проверять, работает ли он. А телевизор у них вообще никогда не выключается, если кто-то дома есть, – предвосхитил он мой следующий вопрос.
– Ну, не знаю, – протянул я, с ужасом представив себе постоянно работающий телевизор. – У меня самый главный кошмар был, когда Татьяна за компьютер садилась.
– Согласен, – кивнул он. – Меня от этих пасьянсов уже тошнит…
– Каких пасьянсов? – не понял я.
– Да она часами может компьютерные пасьянсы раскладывать! – простонал он.
– Да? – недоверчиво переспросил я. – Я, собственно, об Интернете говорил…
– Если бы! – Он почти завопил. – Если бы только! Сколько раз я уже ей внушал… Ведь кладезь же знаний! И ухом не ведет. Я разве что сам ночью, когда они все спят…
– Что – ты сам? – Я оторопел.
– Ну, у них компьютер в гостиной стоит – ночью там никого нет… – Он замялся. – А двери они никогда у себя не закрывают – так что, если что … я все слышу. И потом – я недолго, – быстро добавил он, когда я никак не отреагировал на его слова, – я только повторяю все, чему в офисе за день научился.
– Где научился? – Я уже вообще ничего не понимал.
– В офисе, у Алеши. – Он вдруг застрочил, как из пулемета. – Это ведь не страшно, правда? Ты ведь сам говорил, что если я в офисе рядом с ней нахожусь, то я вовсе не отвлекаюсь от работы, правда? Я ведь совсем близко, правда?
– И это, ты считаешь, близко? – строго спросил я, вспомнив, что – по моим же словам – я «распознал» его уже год назад.
– Ну, я же отлично вижу ее от Алешиного стола, – смущенно пробормотал он.
Ах, вот оно что! Меня земля зацепила кипящими страстями, а вот этого парня, судя по всему – компьютером. Нужно будет вернуться к этому разговору – может, чего полезного расскажет. Но главное – похоже, я нащупал-таки слабое место в стенах его крепости.
– И чему же ты у него научился? – спросил я, сдерживая улыбку.
– О… – Ага, понятно: то ли мало чему, то ли не знает, с чего начать. – Он – самый настоящий гений! – Вот лучше бы он о Гале с таким благоговением говорил. – Вот почему его никто не хранит? – воскликнул вдруг он с детской обидой в голосе.
– Придет его время – будут, – попытался я успокоить его. – Но ты все же не увлекайся. Тебя сюда направили за Галей присматривать, а не новые технологии осваивать.
– Да знаю я, знаю, – уныло пробормотал он.
В целом, к концу недели у меня возникло ощущение, что, вместо того, чтобы прояснить картину, я только запутался. Как-то не вязалась в моем сознании эта недалекая клуша, которую описывал мне Галин ангел, с тем светлым и доброжелательным человеком, о котором говорила Татьяна. Похоже, придется-таки ее на сцену выпускать. Тем более что в пятницу Галя сама чуть на разговор не напросилась. Нужно бы мне и ее точку зрения узнать – из первых рук.
Кстати, можно будет попросить Татьяну как-то заинтересовать Галю компьютером – она ведь неплохо в нем разбирается…
В чем, между прочим, я вновь убедился, когда Татьяна – с присущей ей решительностью – взялась за поиски мне работы. Она мгновенно нашла с десяток объявлений, в которых требовался психолог. Я приободрился – видимо, действительно, у людей ни один специалист без работы не остается. Но радовался я ровно до тех пор, пока не увидел, где именно требуются психологи. О постоянной, ежедневной работе в какой бы то ни было организации даже речи быть не может! Знаю я, зачем она меня спроваживает! Стоит мне на один день отлучиться из ее офиса, она тут же сама возьмется за Галю. Всерьез и двумя руками. А потом будет невинно хлопать глазами и говорить, что так получилось! Не выйдет – изучил я уже ее приемы! Я буду работать исключительно в рамках ею же придуманной версии – частным консультантом.
Татьяна разочарованно пожала плечами и тут же изваяла мне такое объявление, что у меня мелькнула та же мысль, что и при составлении моей биографии: «Кто в это поверит?». Более того, при этом еще и выяснилось, что психологи работают по определенным методикам. Что же они тогда кричат, что все люди – разные, если их уже классифицировали? Методики назывались по имени, надо понимать, их изобретателя и ни о чем мне не говорили. Были, конечно, и более доступные названия. «Семь путей познания себя». А почему семь? И зачем семь? «Следовать советам своего тела». Вот это мне больше понравилось. В общем, я решил, что в случае чего изобрету свою собственную методику. И звучать она будет заманчиво – по имени автора: «Методика Ангела».
Сразу на Татьянино объявление никто не откликнулся, но я воспринял это даже с удовольствием. Во-первых, после недели работы по совместительству перспектива третьей работы не вызывала у меня особого энтузиазма. Во-вторых, нужно дать людям время свыкнуться с мыслью, что не всех ценных специалистов растащили предприятия и организации. И, в-третьих, время у меня еще есть, и финансовой поддержки никто меня пока еще не лишил. Чего переживать-то раньше времени?
Дождался я, наконец, пятницы. С удовольствием дождался и в предвкушении двух свободных от городского транспорта и ненормальных коллег дней. Даже двух дней и еще одного вечера. В который мы отправились добиваться законного доступа в мою честно заработанную квартиру. Нет, сегодня я прорвусь-таки туда!
Когда мы вышли из лифта на моем пятом этаже, у меня сердце в пятки ушло. Я же паспорт дома оставил! Дату своего рождения я, вроде, запомнил, но кто помнит номер своего паспорта, скажите на милость? И еще лучше – дату его выдачи? Катастрофа. Сейчас она мне разговор об утере документов припомнит! Хорошо, я хоть дату нашего знакомства помню… Два варианта из четырех – это все же лучше, чем один.
Но оказалось, что, поскольку эта поездка была запланирована, Татьяна к ней подготовилась. Не успели мы подойти к двери, как она протянула мне листик бумаги, на котором были записаны все комбинации. Меня затопила волна благодарности к ней. Огромной, горячей – но беззвучной. Не буду я признаваться ей, что документы дома забыл, а то она мне потом жизни не даст! В конце концов, она сама мне велела их там оставить.
При первом же взгляде на листик с цифрами меня опять охватили сомнения. Настолько сильные, что их можно было почти уверенностью назвать. Не может быть этот код только со мной связан! Несправедливо это – а ангелов в несправедливости еще никто не обвинял. Не говоря уже об отцах-архангелах. Я был настолько в этом уверен, что первые цифры у меня даже набираться не хотели. И, как и следовало ожидать, первые три комбинации не дали никакого результата.
Четвертый, правда, тоже.
Услышав слева от себя печальное «Пошли отсюда», я чуть не взбесился. Да что они – издеваются надо мной, что ли?! Они не могли поставить сюда код, который я не знаю. Значит, я его знаю. А что я знаю? Я знаю, что этот код не может быть только со мной связан – вот, что я знаю! И никакие цифры, связанные с нами обоими, не подходят! Подождите-ка… А не может ли он быть связан только с Татьяной? Очень даже может. И Татьянину дату рождения я точно знаю! Ну вот – соображает же голова, когда нужно. Последнее слово вдруг вспыхнуло у меня в мозгу. Закон надобности! Он меня ни разу до сих пор не подводил! Значит, так – у меня есть два варианта ее даты рождения (мне случалось заметить, что люди год иногда двумя последними цифрами обозначают)… Как они там, в том детективе, код банковского сейфа прослушивали? Стетоскопом? Мое чувство надобности не слабее будет!
– Подожди, – бросил я ей и, сконцентрировавшись на замке, быстро набрал шесть цифр. Вторая, третья и четвертая точно как-то иначе клацнули! Ага. Значит, все-таки полная дата требуется… Теперь иначе клацнули семь клавиш – все, кроме первой. Но безрезультатно.
Я … отсюда … не … уйду! Семь цифр из восьми – правильные; и они хотят заставить меня сдаться? Не будет этого! Первая цифра, нужно всего лишь заменить первую цифру… На какую? Как бы я ни изменил ее, это уже не будет Татьянина дата рождения. Минуточку… первая цифра в ее дате – ноль. А ноль – это ноль. Пустое место. Роли не играет. А ну-ка, выбросим его…
– Последний раз, – процедил я сквозь зубы, обращаясь к замку, быстро нажал семь кнопок и … естественно, дверь открылась!
Я знал, что этот код должен быть связан с ней! Я знал, что ничего другого они бы не поставили на дверь моей квартиры! Я знал, что они не сомневались, что я об этом догадаюсь! Я знал, что они всегда в меня верили!
Судя по Татьяниной реакции, отдельная часть моих ликующих мыслей прорвалась-таки наружу. Войдя в квартиру деревянными шагами, она резко повернулась – и из глаз ее глянула на меня статья человеческого закона: «Сокрытие важной для следствия информации карается…». Уф, сейчас начнется…
– Что ты набрал?
Господи, кто сказал, что любопытство – вредная черта? Оно для своего обладателя вредно, поскольку первым перебегает на сторону противника. А вот для меня – уж поверьте – это самый верный и надежный союзник в критической ситуации, когда взрыв ее негодования норовит смести с лица земли ценного представителя ангельского содружества. В моих глазах, между прочим – особо ценного. В ее – тоже, когда она злиться перестает. Поэтому любопытство ее и ей на руку играет.
Я сжато объяснил ей, какой код набрал, как до него додумался и почему он оказался единственно возможным логическим выводом из первых неудачных попыток. Надо полагать, объяснения мои она сочла удовлетворительными, поскольку коротко кивнула и сухо обронила: – Ну, пойдем, осмотрим, что ли, твои владения?
Пока мы с Татьяной бродили по квартире, я все больше и больше убеждался, что чувство юмора отцам-архангелам все же присуще. Они просто так сдерживают его в общении с обычными ангелами, что по спецагентам оно потом бьет чугунной кувалдой. Вот это – самая маленькая квартира? Похоже, жителям этого района нужно при вселении выдавать план не только улиц, подъездов и этажей, но и квартир тоже. А если бы я здесь заболел? Да я бы в жизни до кухни не докричался! Когда она пришла бы, наконец, поинтересоваться, как я себя чувствую, отвечать было бы уже некому. А кухня? У Татьяны, сидя за столом, можно, не вставая, и до плиты, и до холодильника дотянуться. Это они мне, что, о необходимости поддержания физической формы намекают? Бегай, мол, во время еды – человеческая пища к ожирению ведет. А если бы она здесь в душ пошла? Мне, что, между двумя ванными метаться, чтобы по звуку определить, в которой она находится?
Но и это еще не все. Эти … шутники обставили гостиную точно так же, как ту комнату, в которой меня держали во время разбирательства. И не важно, что обстановка напоминает Татьянину гостиную! Да уж, напомнили о себе, ничего не скажешь… Они даже мебель того же цвета поставили! И стол к окну придвинули! Там, правда, окна не было, но все же… О Боже, и спальня в тех же белесых тонах! Ну, пустыня – настоящая пустыня! Слава Богу, что я своему руководителю пообещал здесь не жить…
Но Татьяна уже вышла из кухни на балкон. И все мои мысли замерли, парализованные лицезрением серебристой ленты и зеленого моря по обе ее стороны… Вот на этом балкончике, пожалуй, я и буду жить. И размерами он мне как-то попривычнее, и от картины этой душа поет. От него бы еще канат протянуть – вон к тому столбу у деревьев… Мышцы размял – и прямо в воду…
Когда Татьяна вернулась на кухню, я уже не мог сдерживаться.
– Нравится? – спросил я ее о только что открывшемся нам виде.
Оказалось, что в данный, конкретный момент – для разнообразия – она разделяет мое мнение. Более того, она выразила его кратко и емко – одним словом; мне бы и десятка не хватило для описания своего восторга. Она даже как-то тонко, по-женски почувствовала, что именно на балконе я бы и обосновался, если бы мне пришлось поселиться в этом лабиринте.
Какой телефон? Зачем нам номер этого телефона? В принципе, идея неплохая – на балкон тоже телефон поставить, хотя я бы в первую очередь им ванные снабдил. Перезваниваться она со мной будет! Придти, что ли, трудно будет на балкон из…
Это она, что, из своего дома со мной перезваниваться будет? Опять меня спроваживать? Из офиса не вышло выпихнуть, так вообще меня … на окраину? А хранить я ее как буду – тоже дистанционно? В смысле, к ней в дом какие-то бандиты ломиться будут, а я ей по телефону: «Стой на месте, ничего не делай, пока я не приеду»? Я буду жить там, где будет она, и если ей так уж здесь понравилось, значит, будем жить здесь: я – на балконе, она – во всем остальном. Только телефон сначала во все комнаты проведем.
Подумав немного, она отказалась – и я с облегчением перевел дух. Нет здесь дома. Квартира есть, большая, просторная, даже слишком – а дома нет. Вот если бы эти апартаменты с Татьяниным домом местами поменять… Близость к природе большую роль все же играет… А, вот что ее смущает – отдаленность от центра! Справедливости ради я привлек ее внимание к благоустроенности района, к его насыщенности зеленью, к близости воды… Так, похоже, отныне любое мое упоминание о воде будет поводом для лекции о вреде купания в холодную погоду! Ах, значит, чтобы никому не нужный номер телефона определить, нам две минуты не жалко, а чтобы к реке на те же две минуты подойти… Ну, ладно-ладно, поехали уже домой скорее.
По дороге домой я впервые задумался о том, что включает в себя это понятие. В первое время Татьянина квартира просто убивала меня своими размерами и пропорциями – особенно последними. Не разминешься там с ней – только из угла в угол и прыгай! Но со временем я начал чувствовать в ней эффект своего присутствия. Я убирал ее вместе с Татьяной, я покупал вместе с ней всякую домашнюю утварь, я складывал разбросанные вещи и следил за тем, чтобы холодильник не пустовал – пусть даже Татьяна, не видя меня, и не знала об этом. И потом – в этом доме была она. Мне не нужно было постоянно отвлекаться на посторонних – не угрожают ли ей, не мешают ли, не стесняют ли ее покой, не раздражают ли… И она у себя дома никогда (ну, ладно, почти никогда) не пряталась в свою раковину – я видел ее такой, какой она была на самом деле…
Потом, когда я материализовался, в этом доме, кроме нее и меня, появились еще и мы. Сколько мы здесь разговаривали, сколько мы ругались и потом мирились, сколько секретов она мне рассказала и сколько раз я умирал от желания прикоснуться к ней – и боялся, что меня опять выбросит в невидимость… В этом доме я впервые почувствовал себя человеком – до того, как отцы-архангелы дали мне на это право.
А теперь… Когда я вернулся и понял, что меня здесь ждут… Когда, после того нашего ночного разговора, она дала мне право назваться однажды хозяином этого дома, в котором она будет хозяйкой… Ой, как хорошо звучит! Все. В воскресенье поговорю с ее родителями. Они, по-моему, так хотели, чтобы она вышла замуж – так вот он, я! Пусть высказывают, что их во мне смущает! Если я уж этого Галиного пацана разговорил, то и с ними как-нибудь общий язык найду. Я – психолог или кто? А не найду, так… Я, между прочим, не на них жениться хочу! Хотя нужно постараться – Татьяна, по-моему, как-то наладила отношения с ними в мое отсутствие. И тут она впереди меня выскочила! Ничего-ничего, посмотрим…
Дома мы, наконец-то, поужинали. Мои размышления о доме как таковом продержались только в метро, избавив меня заодно от осознания подземной подавленности. В маршрутке они уже сконцентрировались на его наиболее выдающейся (по значимости, а не по размеру) части – кухне. На подходе к дому в мозгу у меня сигнальным огнем сиял один из важнейших ее элементов – холодильник. И когда мы наконец добрались до него, и он гостеприимно распахнул нам навстречу свою дверцу… И мы – в четыре руки – украсили неброское полотно стола яркими и сочными деталями… И хоть мы тут же уничтожили их, картина, радующая глаз, не пропала – она просто переместилась в сердце и желудок, создав ощущение благодушия и довольства миром…
Да, пожалуй, права Татьяна: моя квартира – как пустой холодильник, жизни в ней нет. Но вот если бы мы туда переехали… Со своими разговорами и уборкой, с приготовлением ужина и мытьем тарелок, с обсуждением глупейшего фильма по телевизору и развешиванием мокрого белья на балконе… Нет, только не на балконе! Там две ванные есть: в одной можно купаться, а в другой пусть белье сохнет…
Да, что-то я устал. Уж больно неделя была … насыщенная. Перемены обстановки хочется – о, точно, как я Галиному балбесу говорил! Нужно будет с ним, кстати, о доме поговорить – о том, что чувствуешь что-то своим только тогда, когда много сил и души в него вложишь. Поймет ли? Ничего, я повторю. Но только не завтра. Ни завтра, ни послезавтра я его, слава Богу, не увижу. Это основная работа у меня – семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки. А дополнительная – увольте, выходные есть выходные.
И на оба дня из города выберемся. А в воскресенье я позволю себе забыть о том, что я – ангел, и буду помнить лишь о том, что я – мужчина.
Черт, не съедят же они меня живьем!
Глава 5. Умение доверять
Первую работу моему ангелу нашла Марина.
Проснувшись в субботу, я с ужасом вспомнила, что так и не позвонила Светке накануне. Мы, конечно, еле ноги домой доволокли, и со всеми этими приключениями с его квартирой я вообще от всего отключилась, но все равно – как же я могла забыть-то?
– Давай вставать, – принялась я расталкивать моего ангела, который сладко посапывал, уткнувшись носом в подушку. – Нам к Светке ехать!
– Сейчас поедем, – сонно пробормотал он, не открывая глаз.
– Да мы же вчера не позвонили! – воскликнула я, пытаясь достучаться до его сознания.
– Сейчас позвоним, – отозвался он, не меняя положения.
– Но мы же вчера обещали! – завопила я, чувствуя, что обычная речь до его сознания не дотянется.
– Сейчас пообещаем, – заверил меня он с блаженной улыбкой на лице.
Тьфу. Тоже мне – никогда не дремлющий ангел! Водой его, что ли, поливать? Мысль показалась мне интригующей. Пусть только попробует возмутиться – я ему напомню, как он вчера к реке рвался, на пару минуточек! Но сначала нужно выяснить, едем мы еще куда-то или уже нет.
А Светка – тоже хороша! Не могла мне сама напомнить? Мы же не оговаривали, кто кому звонить будет… А я телефон вчера проверяла? Я попыталась вспомнить вчерашний вечер. Да нет, я сразу на кухню пошла – очень есть хотелось – а потом ползком в спальню. В гостиную я даже не заглядывала.
Я сорвалась с кровати и ринулась в гостиную. Так и есть – лампочка автоответчика мигает. В сообщении Светка озадаченно интересовалась, куда мы делись и что решили насчет завтра. То есть, насчет сегодня. А сегодня уже полдвенадцатого. Ужас. Это же надо – напроситься в гости и даже не перезвонить. Ну, ладно – лучше позже, чем никогда; в крайнем случае, хоть извинюсь.
Сняв трубку и услышав мое: «Привет, это – я», Светка проворчала: – Ну, вы даете!
– Свет, прости, пожалуйста, – принялась извиняться я, – мы вчера вернулись очень поздно и забыли позвонить. И твое сообщение я только сейчас обнаружила, – добавила я, ерзая на диване от неловкости. Представляю себе, что она подумала!
– Ничего себе, – протянула она, подтверждая мои страшные подозрения. – Ну, и что теперь?
