скачать книгу бесплатно
Алая ночь
Инна Тронина
Известный московский адвокат Энвер Хенталов родился в ссылке, рано лишился родителей, вырос в детском доме. Он «сделал себя сам» и вполне заслуженно считал, что «жизнь удалась». Но внезапно благополучие кончилось. Хенталова стали преследовать трагедии. Во время поездки в Алжир погибли его жена и зять. Внезапно ему сообщили, что от неизвестной и странной болезни в больнице скончалась дочка Сабина. На руках адвоката осталась годовалая внучка Ирена. Не полагаясь на правоохранительные органы, Энвер Хенталов сам взялся за расследование причин трагедии. В ходе своего первого самостоятельного поиска он столкнулся с крупной мафиозной группировкой, занимающейся подпольной торговлей радиоактивными материалами…
Инна Тронина
АЛАЯ НОЧЬ
Часть первая
Глава 1
В кабинете их было трое – сам хозяин и два его гостя. Вернее, это были посетители, будущие клиенты. Но адвокат Хенталов почти сразу понял, что с этими людьми он вряд ли станет работать. Молодые люди вели себя как вульгарные бандиты, и это совсем не понравилось хозяину квартиры.
Стриженые «бобриком» юноши в малиновых пиджаках, похожие, как однояйцевые близнецы, тоже не ощущали себя уверенно в дорогих кожаных креслах, среди застеклённых книжных шкафов. Бескрайние полки сверкали золотистыми и медными узорами на корешках книг. Рассеянный, мягкий свет придавал кабинету дополнительный шарм, делал его безупречно элегантным.
Позади кресел, где сидели посетители, находился огромный аквариум с диковинными рыбками. С той стороны на юношей тоже лился изумрудный свет. Создавалось впечатление, что переливаются и сами водоросли, и панцири улиток, и камешки на дне. Каждая мелочь сияли сквозь толщу воды так, будто лежала на витрине или в музее.
Четвёртую стену украшали секции с многочисленными фигурками, вещицами, вазами, серебряными и фарфоровыми безделушками. И драгоценную эту коллекцию отгораживало от кабинета толстое стекло.
Парням вдруг захотелось встать и лучше рассмотреть вещицы. Так бывало в детстве, когда родители насильно таскали их в музеи. Сам хозяин сидел за массивным столом, в одну из тумб которого по его просьбе вмонтировали индивидуальный сейф. Компьютер с принтер стояли рядом, на приставных консолях.
– Я выслушал вас внимательно…
Хенталов как раз закончил чтение тех писем из электронной почты, которые вызвали у него интерес. Заодно, от руки, он написал небольшое послание, скрепил его личным штампом и запечатал в конверт. Энвер никогда не терял времени даром. И сейчас не мог позволить себе просто сидеть и внимать невнятным, путаным угрозам молодняка.
Владея навыками скорочтения, адвокат справлялся с почтой и прессой моментально. А потом, без помощи секретаря, отвечал на интересующие его послания. Чаще всего он посылал ответы по «емеле» или распечатывал письма на принтере. Но друзьям и близким Энвер писал только «вживую».
– Теперь постарайтесь и вы оценить ситуацию.
– Да мы уж поймём – не тупые!
Кареглазый молодой человек был здесь явно старшим. У другого, как заметил адвокат, глаза были жёлтыми, волчьими. Перестав изучать шкафы, витрину и аквариум, они переключились на адвоката, словно только что увидев его. Хенталов снял очки в серебряной оправе, с тонированными стёклами. Потом убрал в сейф бумаги, вытащил портсигар.
Глянцево-чёрные, густые его волосы были уложены в модную стрижку. Смуглая кожа, глаза цвета горького кофе выдавали в нём южанина. В меру широкие скулы и морщинистый лоб не портили Хенталова, а придавали ему индивидуальность. Невысокий его рост женщины даже не замечали и ужасно завидовали ныне покойной жене адвоката.
Впрочем, не только внешними данными был знаменит доктор юридических наук, профессор Энвер Хасанович Хенталов. Раньше он читал уголовное право в элитарном ВУЗе. Потом занялся адвокатской практикой. На следствии и суде он защищал клиентов, имевших несчастья впутаться в уголовные дела повышенной сложности. За короткое время работы в этом качестве Хенталов сделался модным адвокатом. Цены на его услуги неуклонно ползли вверх.
Но клиенты не скупились. Жадность предыдущих обвиняемых обошлась им в сто крат дороже. Практически в той же прогрессии увеличивалось и число противников. Энвер старался не мараться об откровенных бандитов отнюдь не по причине особо высокой нравственности. Он имел здоровую тягу к комфортной жизни, к деньгам и к славе. Чуждался философии честной бедности. Считал зажиточность признаком ума, воли и энергии.
Просто в глазах респектабельной публики Хенталов желал оставаться независимым и здравомыслящим. В противном же случае он рисковал утратить нынешний имидж и превратиться в официанта от права с его вечным: «Чего изволите?» Или в лабуха*, играющего для того, кто платит. Или в проститутку с профессорским званием, для которой клиент всегда прав, но обмануть его совсем не грех.
От рождения брезгливый и разборчивый, Хенталов и сейчас не смог сломать свою натуру, сколько бы ему ни заплатили. Он считал, что уже имеет право придирчиво подбирать клиентуру и при этом увеличивать свой банковский счёт. Он тщательно, по кирпичикам строил свою репутацию практически непобедимого защитника. Всякий, кому посчастливилось заполучить Хенталова, должен был считать своё дело выигранным.
Но всё же популярный адвокат не сжигал за собой мосты. Время от времени он входил в положение представителей преступного мира. Давал им за щедрую мзду консультации, часто помогающие во время следствия и суда. Правда, делалось это лишь при условии неразглашения его имени.
Если же случалось, плюнув на всё, выставлять посетителя за дверь, Энвер не боялся за себя. Правда, немного тревожился из-за семьи – пока все были живы. Ныне же остались только годовалая внучка Ирена – предмет нежной, горячей любви Хенталов. И дочка Сабина, которой недавно исполнилось двадцать два. Отношение к ней теперь стало иным, нежели раньше.
Энвер Хасанович встречал дочку с мужем тепло и сдержанно. Всем своим видом показывал, что молодые в опеке не нуждаются. Раз создали семью, должны решать свои проблемы сами, полагаясь лишь на моральную его поддержку. Да и то – для этого они должны быть стопроцентно правы.
Ныне же Сабина овдовела – одновременно с отцом. И между ними сложились совершенно новые отношения – печальные, светлые, церемонные. Они были похожи на тихий осенний вечер за окном. Днём солнце ярко светит, но греет всё слабее. Под вечер стынь спускается как будто из космоса. А утром на крышах домов. На траве и дорожных рытвинах лежит ослепительно сверкающий иней.
Так Энвер с Сабиной и воспринимали своё существование – блестящее, богатое. Внешне безоблачное, а на самом деле тоскливое. Во время встреч отец с дочерью старались не упоминать о Зиде Хенталовой и Рудольфе Шамогайлове. Те погибли десять месяцев назад, в Алжире, от рук исламских фундаменталистов. Несмотря на то, что оба были мусульманами, для фанатиков из Алжира они оставались иностранцами, русскими, потенциальной мишенью.
Зять был специалистом по оборудованию для нефтепереработки. Он отправился в очень важную командировку на берега Средиземного моря. И в качестве жены его сопровождала тёща. Сабина не могла оставить свою малютку и надолго уехать в Алжир. А Зида в свои сорок три года выглядела немногим старше дочери. И могла заменить её везде, кроме постели.
После недолгих уговоров она отправилась вместе с Рудольфом, чтобы по-женски, по-семейному поддержать его в незнакомой стране. Как оказалась, поехала на свою погибель. Вряд ли Рудольф Шамогайлов и его тёща были осознанной мишенью террористов. Просто Зида подружилась с французской парой, и они почти всегда были вместе. Посещали пляжи, ресторанчики, бары, магазины – а это было уже чревато. Неизвестно, подозревали ли об охоте на французов Зида с Рудольфом. Но, в итоге, на родину пришли два цинковых гроба. В тот же день «груз-200» был предан земле на Головинском кладбище столицы.
Сабина ни дня в жизни не работала. До декрета была студенткой четвёртого курса факультета журналистики МГУ. И сейчас, ухаживая за дочуркой, существовала вместе с ней на немалые доходы отца и средства, оставшиеся от мужа. Кроме того, ей полагалась солидная пенсия – ведь Рудольф погиб при исполнении служебных обязанностей.
Жили они с отцом порознь. Хенталов – в Медведково, на Ясном проезде. Его роскошная трёхкомнатная квартира помещалась на одиннадцатом этаже. Сабина с Иреной занимали двухкомнатную. Энвер Хенталов и Рубен Шамогайлов подарили её молодым вскладчину. Высотный бело-голубой, типично московский дом располагался среди буйной зелени, в самом конце Варшавского шоссе.
Адвокату казалось, что они с дочерью живут теперь в разных городах. Слишком велика Москва – даже климат в её районах разный, и растительность тоже. Там, где жил Энвер, кроны у тополей были по-северному раскидистыми. А из окон Сабины виднелись пирамидальные тополя – как на юге. И пахло полынными степями, будто на далёкой родине Хенталова.
Нет, Энвер Хасанович всерьёз пока не опасался за свою семью. Да и беда пришла с неожиданной стороны. Сабина четыре дня назад внезапно попала в больницу. Она всё время находилась в реанимации. Когда отец справился о дочери в последний раз, там не стали скрывать – состояние крайне тяжёлое. Налицо симптомы почечной недостаточности. Женщина из справочного сообщила, что Шамогайлова на гемодиализе*, но в себя пока не пришла.
Беспокоиться, как видно, бесполезно. И прятаться – тоже. Судьба под руку со Смертью пройдёт через какую угодно толстую стену, преодолеет любые запоры и настигнет жертву. Что толку охранять человека снаружи, если всегда можно ударить изнутри? И с большим, кстати, успехом.
Но весь вопрос в том, что Сабина никогда не страдала болезнью почек. Могли сказаться, конечно, беременность и роды. Но пошёл уже почти год, и до сих пор не было никаких признаков. Анализы всегда в порядке, давление – тоже. Правда, сам Энвер этих результатов не видел. Может быть, дочка что-то скрывала? Зачем, интересно? Не хотела расстраивать?
Как бы там ни было, но ребёнка пришлось забрать сюда, на Ясный проезд. Сейчас, перед приходом вестовых из бандитской группировки, контролирующей часть московских казино, Энвер в коляске увёз внучку к соседке. С пенсионеркой по имени Надежда Сергеевна он договорился об оказании услуг по уходу за девочкой. Разумеется, пообещал щедро всё оплатить.
У няни была шестилетняя внучка Кира, которая такому повороту событий несказанно обрадовалась. Она наконец-то отстала от занятой по горло бабушки со своими капризами и занялась Иреной. Таким образом, все остались довольны. Конечно, это не дело – обращаться к соседям. Нужно было прибегнуть к помощи родственников, но у Хенталова их не осталось.
То есть, конечно же, они существовали, но где-то далеко. Энвер ничего о них не знал. Родился он в Казахстане – в Акмоле. Рано осиротел и попал в детский дом. Родителей своих мальчик помнил смутно. Когда они насмерть угорели во сне, ему было три года и четыре месяца.
Да, у Энвера не было родных. Но у Зиды они были, и у Рудольфа – тоже. Правда, оставались за границей – в Баку и в Гяндже, что очень осложняло их вызов в Москву. Хенталов прекрасно понимал, что власти будут цепляться к каждой запятой в документах, и попусту измотают людям нервы. Конечно, деньги всё решат, но адвокат почему-то не хотел за это платить. Да ещё наслушаешься всякого. Например, что азербайджанская мафия хочет вселить земляков в московские квартиры и тихой сапой оккупировать российскую столицу. А потому препоны, проволочки и вымогательства неизбежны.
Что ж, и это преодолеем. Вся наша жизнь – борьба. Ребёнка только жаль. Мыкается в чужой квартире. Вместо тёток и сестёр, а также бабушки по отцу с ней возятся посторонние люди. Пока пухленькая, черноглазая, похожая на куклу девочка им нравится. А ну как надоест? Конечно, раз платят деньги, её не бросят. Но и только.
Надо будет закончить беседу с этими двумя придурками, принять душ и лечь. А завтра утром, с новыми силами, взяться за дела, касающиеся вызова в Москву родственников внучки. Хотя бы одной женщины – на первое время. Кому именно ехать, пусть решают сами.
– Давайте начистоту…
Энвер уже долго курил длинную чёрную сигарету – очень тонкую и необычную, с дурманящим запахом. Парни сильно ею интересовались, но ничего не спрашивали.
– Я адвокат, а не киллер. Моя миссия – защита, а не уничтожение. Вы ошиблись адресом. Ищите ликвидатора в другом месте. Найдёте – дерьма вокруг много.
– Да какой ликвидатор, Энвер Хасанович? Просто наш босс очень не хочет, чтобы вы защищали Белугина.
Кареглазый посланец белугинского конкурента по игорному бизнесу дивился непонятливости всегда находчивого адвоката.
– Если выйдете на процесс, он будет оправдан, так? Вас в судебном состязании победить очень трудно. Это наш босс сказал…
– Итак, вы признаёте, что Белугин невиновен! – подхватил Хенталов. – Его дело сфабриковано. Стоит поднажать, и оно рухнет.
Хенталов расстегнул пиджак, открыв мелкие золотистые пуговки жилета, очень шедшие к его костюму песочного цвета.
– Мы же с вами взрослые люди, – усмехнулся молодой человек с волчьими глазами. – Откровенности хотите? Ладно, будем откровенными. Какая кровь, начальник? Вам просто нужно оказаться от ведения этого дела, и всё. Если вопрос в «бабках», всё компенсируем. Нужно только, чтобы вас на следствии и на суде не было. Слишком дорого боссу обошлась изоляция Белугина, и доходы должны окупиться. А в остальном мы на всё согласны. Называйте ваши условия.
Посланцы, явно бывшие спортсмены, набычились – будто перед ответственным и трудным поединком. Они ждали ответа. Интересно, на что они надеялись? Вероятно, на джентльменский договор. Какая идиллия! За окном темно, в вышине мерцают звёзды. Внизу завывает увязшая в грязи машина. «Затихает Москва. Стали синими дали. Ярче блещут кремлёвских рубинов лучи…» А дальше-то как? Вот, уже и забыл. А ведь знал наизусть.
– Если вы, ребята, считаете, что я дурак, то ошибаетесь.
Хенталов задумчиво погасил испанскую сигарету. Он всегда курил только такие. Других не употреблял даже на перехват. Поэтому даже при нынешнем обилии товаров вкусы адвоката было не так-то просто удовлетворить. И в компаньоны к нему во время перекура уже никто не набивался.
– Что вам нужно, я понял ещё до вашего визита. И принял меры безопасности.
– Ну… – неопределённо сказал кареглазый.
Это «ну» означало не то удивление, не то недоверие. А, может, просто вырвалось, что заполнить возникшую паузу.
– Вы сказали, что выигранное дело будет стоить мне жизни, – продолжал Хенталов, постукивая портсигаром по краю хрустальной пепельницы. – Что ж, у меня нет оснований вам не верить.
– Ещё про внучку и про дочку забыли, Энвер Хасанович. – услужливо напомнил кареглазый.
Надо же! У них и галстуки одинаковые. Оба – с аляповатым, кричащим рисунком. Такие только на арене цирка носить, а в приличном обществе.
– Да нет, я просто не успел до них дойти, – мягко возразил Энвер Хасанович. – Извольте, я потороплюсь. Понимаю вас, даже сочувствую. Ваш босс затратил много средств, чтобы сфабриковать дело против Белугина. Он оплатил работу следователя, других специалистов, включая судмедэкспертов. Потом нужно ещё отстегнуть прокурору, составу суда. Потом Белугин поедет в края холодные, и там его нечаянно зарежут. А ваш босс захватит его игорную территорию. Прибыль превысит все затраты. Так?
– Так.
«Волк» почуял «яму», а потому насторожился. Его напарник пока выглядел спокойным.
– Вы сами-то знаете, что Белугин оперативника не убивал? У него выкрали пистолет, а потом застрелили работника милиции. Всё это произошло у забора, огораживающего земельный участок и коттедж Белугина…
– Знаем или нет – какая разница? У вас выхода нет, Энвер Хасанович!
«Волк» нервно дёрнул губами. Похоже, ему не очень-то легко давался этот разговор.
– А у вас есть выход? – поднял брови Хенталов. – Ошибаетесь.
– Почему? – вальяжно удивился кареглазый.
Воротники батистовых сорочек едва не лопались на мощных шеях ребят. Таких испугаться немудрено. Но Хенталов их не боялся.
– Я знаю степень влияния и значения Белугина. Пойти против него может только безумец. Или человек, имеющий примерно равные с ним возможности. На безумца ваш босс не тянет. Значит, работает второй вариант. Такой человек добивается своего любой ценой. И, следовательно, он в состоянии ликвидировать меня. Но только теоретически.
– Почему? – повторил свой вопрос кареглазый.
Его толстые, обветренные пальцы уже мяли галстук. И Хенталов понял, что пришла пора нанести решающий удар. Блефом в своей работе он пользовался нечасто, но в некоторых случаях приходилось. Сейчас адвокат не видел иного выхода. Ему очень хотелось под душ – особенно после этой беседы. Потом надо сходить к соседке, забрать у неё внучку, узнать в больнице про Сабину. В таких случаях все средства хороши – лишь бы избавиться от надоевшего общества.
– Поймите, что мои услуги в любой момент могут потребоваться хоть вашему боссу, хоть другому «авторитету». А, может, и высокопоставленному представителю власти или силовых структур. И тогда моё нежелание сажать клиента в угоду его врагам из недостатка станет достоинством. Нельзя, ворочая такими деньгами, жить лишь сегодняшним днём. Но это – из области будущего. В данный момент моя клиентура достаточно обширная. И вы знаете, что пустяками я не занимаюсь. В моём существовании, в моём здоровье кровно заинтересованы люди, которые тоже не любят, когда им мешают жить. Если меня сейчас прикончат, им это не понравится. Пока понятно?
– Да понятно!
«Волку» уже надоело ходить вокруг да около. Он понимал, что адвокат их не боится, потому что имеет надёжную «крышу». Но очень не хочется приносить дурную весть боссу. Глотку свинцом он, конечно, не зальёт, но выгнать вполне может. И это ещё в лучшем случае, потому обиженные и посвящённые люди должны гарантированно молчать…
– Тогда пойдём дальше…
Хенталов не стал бороться с собой и зажёг ещё одну чёрную сигарету. Больше никак его волнение не проявлялось.
– Подумаем вместе. Я тщательно пережёвываю доводы для того, чтобы вы как можно точнее передали их боссу. Так вот, моим нынешним клиентам стало любопытно – кто смеет мне угрожать и ставить под удар их интересы? И договорились об одном маленьком эксперименте. Приоткрою тайну – ради вашего блага, ребята. Сейчас наша беседа транслируется на приёмники по крайней мере восьми заинтересованных лиц. Я не говорю, что эти лица меня очень любят. Но они любят себя, а я им полезен. Те же господа позаботились о том, чтобы в курсе оказалась милиция. Поэтому, если у вашего босса после этого начнутся неприятности, меня не вините. Я предупредил. Вопросы есть?
– «Жучки» стоят?
Кареглазый растерянно оглядел кабинет. Потом взглянул на Хенталова. Адвокат проверял, полностью ли обесточен компьютер.
– У меня здесь места много! – Хенталов обвёл рукой кабинет. Голос его стал сладким, и даже принял другой тембр. – Я понимаю, что вы – люди подневольные. И зла вам не желаю. А ведь вы можете пострадать, если окажетесь рядом с боссом в тяжкую минуту…
– Менты босса пасут? – не выдержал «волк».
– А вы думали, что он в шапке-невидимке ходит? Конечно, взяли на заметку. А тут, понимаете ли, прямая угроза убийством лицу, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. И его родственникам, кстати. Так что передайте всё боссу слово в слово. И пусть он без горячки подумает. Допускаю, что Белугин – отвратный тип. Но судить-то его будут не за личные качества, не за распри с вашим боссом. Его будут судить за убийство сотрудника уголовного розыска, которого Белугин не совершал. И даже не заказывал, потому что свои пистолеты киллерам для работы не дают. Пусть Белугин ответит за то, что действительно натворил. Если бы я допускал, что он виноват, никогда не взялся бы за его защиту. Зачем мне позориться при всём честном народе?
Хенталов говорил с «быками», как с детьми и коррекционной школы – терпеливо и мягко. Парни же теперь так боялись «жучков», что предпочитали не издавать ни звука.
– Ваш босс считает, что меня очень трудно победить в судебном состязании. Верно, потому что я никогда не беру безнадёжные дела. Всегда думаю об их судебной перспективе. Гонорар при этом никакого значения не имеет. Если я стопроцентно не убеждён в невиновности человека, защищать его не возьмусь. В данном случае, Белугин мыкается понапрасну. Именно по этому делу я обещаю добиться для него оправдательного приговора. Но не думайте, что Белугина никогда не посадят. Он наработал достаточно, чтобы упечь его с чистой совестью. Зачем было фабриковать дело, когда можно грамотно раздуть почти каждый его промах? А если неохота больше возиться, то вы знаете, что надо делать. Ваш босс – тем более. Мне ли его учить? Если только я пойму, что Белугин при делах, я откажу ему в два счёта. И ваши угрозы не потребуются…
Хенталов поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Встали и его гости, скрипнув кожаными креслами.
– Если ваш босс не успокоится, придётся мне подключить некоторых клиентов. Они объяснят, что нуждаются в толковом защитнике. А теперь, ребята, разрешите вас проводить. Ваши проблемы пусть останутся с вами, а мои – со мной. Кстати, у Белугина приёмник сейчас тоже работает…
Закрыв за «быками» металлическую дверь только на один запор, Хенталов скинул с плеч ношу, которая тяготила его весь вечер. Ладонями маленьких рук он вытер лицо, которое к концу дня стало похоже на печёное яблоко. Вместе с облегчением пришла уверенность в том, что посланцы белугинского конкурента больше не вернутся. Поверили они или нет, вопрос спорный. Но доска им протянута, и теперь можно без потери лица выбраться из сложной ситуации.
Никакому, даже очень влиятельному лицу, не хочется приобретать одновременно восемь врагов своего уровня. А расправиться с Белугиным… Чем скорее его оправдают и освободят из-под стражи, тем меньше ему останется жить. Всё очень просто. Странным путём пошёл их босс. Должно быть, действительно стареет. Или так страшится Белугина, что захотел свалить его гибель на органы? Вероятнее всего, второе.
Думал, что ни за что отвечать не придётся. И – на тебе, сюрприз! Оказывается, тайные переговоры с защитником слушает сын подсудимого, и ещё чёрт знает кто. Потом будет этот босс от каждой тени шарахаться. Лучше выбрать другой способ ликвидации, никак не связанный с судебным процессом, и оставить адвоката в покое. Если они не окончательно слетели с резьбы, то придут именно к такому решению.
Энвер хотел сразу же перейти в квартиру соседки. Но задержался пока в кабинете, выключил настольную лампу. Теперь помещение освещал лишь аквариум, да мерцали коллекционные вещицы на полках. Приходилось всегда поддерживать кабинет в парадном виде. И особенно теперь – когда из-за Ирены пришлось перенести приём посетителей на дом.
Внезапно захотелось выпить немного вина – чтобы перестал ныть лоб. Недавно ушедшие посетители были вооружены – Хенталов определил это сразу, как столько увидел их. А, значит, встреча могла закончиться не так благолепно. Этим двум спортсменам ничего не стоило «загасить» адвоката прямо в его роскошном кабинете. Хенталову оставалось лишь понадеяться на своё знание «понятий»* и человеческой природы.
Своего оружия он принципиально не имел. Да и вряд ли сумел бы сегодня его вытащить. Ребята эти в любом случае использовали бы свои преимущества – численный перевес и молодость. Но Энвер очень быстро понял, что «быки» ничего ему не сделают. Всевышний не наделил его ни особой физической силой, ни внушительной комплекцией. Но зато не обидел интеллектом и волей.
Сейчас Хенталов решил побыть наедине с собой. Он не мог сразу же перейти от разговора с бандитами к общению с внучкой. Требовался некий мостик – то есть несколько минут одиночества. Не имея никакой чёткой цели, он прошёл в гостиную, сел в уголок белоснежного дивана. О том, чтобы включить «видеодвойку», не хотелось даже думать.
Надо позвонить в больницу – узнать, как там Сабина. Или лучше завтра? Впрочем, когда речь идёт о родной дочери, понятий «рано» или «поздно» не существует. Впрочем, Надежда Сергеевна не обязана вечно держать у себя его внучку. Дед тоже должен с ней заниматься. Но сегодня как-то не нашлось времени. Ведь ребята, представляющие одного из заправил игорного бизнеса, на сегодня были последние, то есть седьмые.
А перед этим пришлось ехать в Капотню, в следственный изолятор. Потом – к другому клиенту. Тот находился под подпиской о невыезде, но к адвокату явиться не мог. На нервной почве он совсем перестал ходить. Впрочем, Хенталов готов был поспорить на ящик хорошего коньяка – получив оправдательный приговор, клиент тут же встанет на ноги.
Энвер сбросил пиджак, остался в жилетке. Он подошёл к вместительному бару, открыл его двумя крохотными ключиками и долго смотрел на батареи бутылок. Никак не мог решить, что выбрать – слишком богат был ассортимент. Из каждого путешествия за границу адвокат привозил дорогой алкоголь. Сейчас он подумал, что ещё немного – и дверца бара не закроется.
Впрочем, напитки часто позволяли прийти к соглашению с оппонентом, избежать конфликта. И, в конечном итоге, выиграть дело. Часто случалось так, что судьбу процесса и самого адвоката решал умело приготовленный и вовремя поданный коктейль. Для получения подлинного наслаждения Энвер постепенно собрал ещё одну коллекцию – посуду для употребления этих напитков.
Бывало, что какой-нибудь разухабистый нувориш принимался вить виски из бокала для шампанского, а коньяк – из посуды для «Мартини». Тогда адвокат вежливо, но твёрдо указывал ему на эти просчёты. Кстати, «новые русские» никогда не злились, а только благодарили за науку. Авторитет адвоката и тут работал на него.
Наконец, Энвер выбрал низкий пузатый бокал «Брэнди Бэллон», наполнил его янтарным душистым коньяком. Сжал, как полагается, в руке, чтобы букет стал благоухать сильнее. Ещё раз полюбовался содержимым бара и запер его. Прозвучала тихая короткая мелодия. Потом в квартире воцарилось безмолвие. Адвокат встал с дивана и прошёл на кухню. Из-за гарнитура «Нью-Форм», словно вырубленного изо льда, она казалась очень чистой, чужой и холодной.
Зида погибла ещё до того, как гарнитур был установлен. Весь белый, он включал даже два бюста. Только свечи к нему полагались витые, оранжевые. Они так и стояли в шандалах нетронутые. Адвокат предпочитал готовить и трапезничать при электрическом свете. Кроме того, он всё равно почти не чувствовал вкуса пищи. И сейчас, выпив коньяк, он не позаботился о закуске. Плеснув из баллончика в рот импортный ароматизатор, чтобы не смущать соседку, он решил немного освежиться.
