скачать книгу бесплатно
В видение из прошлого ворвался сердитый скрипучий голос из настоящего. Жу открыла глаза и встретилась взглядом с круглым, словно мячик, старичком. Он хмурил густые брови и притопывал ногой в лакированном ботинке.
– Закуски. Ну? Давай, давай, шевелись.
Реальность оказалась едва ли лучше воспоминаний. Она взяла поднос из рук «мячика», натянула фальшивую улыбку и открыла дверь панорамного вагона.
Изнутри, у самого входа, стояла парочка пассажиров, которая хлестнула ее по щекам заливистым хохотом. После увольнения Жу казалось, что все вокруг только и обсуждают ее провал, шепчутся за спиной, смеются в лицо, обращаются с ней как с изгоем и неудачницей. Но нет, парочка даже не повернулась в ее сторону, когда Жу проходила мимо с подносом. Может, все и знали ее бывшего работодателя, но вряд ли кто-то мог узнать саму Жу в лицо. Тем более в забитом туристами экскурсионном поезде.
Она медленно двинулась вглубь вагона, лавируя между группками изящно одетых скучающих людей. Одни тихо переговаривались, наполовину прикрыв глаза, другие потягивали шампанское в одиночестве. В дальнем углу вагона гид собрал вокруг себя группу пожилых туристов и что-то им рассказывал. Он бодро размахивал руками, то и дело сдувая со лба прядь светлых кудрявых волос.
В вагоне только пол не был прозрачным. Стены и потолок накрывали людей цельным коробом сверхпрочного пластика. Жу нравились такие стоячие экскурсионные вагоны. По крайней мере, в те времена, когда ей самой приносили напитки на подносе. В последний раз она бывала в подобном вагоне не в качестве официантки еще во время командировки в Северопорт. Она сопровождала Иллойу в составе делегации Новополиса. Тогда Жу была полна оптимизма: сама министр Мира Иллойа перекинулась с ней парой слов за бокалом шампанского. Будущее казалось безоблачным.
– Надо было самой уходить раньше, – с досадой пробормотала Жу.
Работодатели заботились о репутации. Предатели и шпионы никому не были нужны. А предателей министра Мира будут сторониться, как в древние времена обходили прокаженных. И неважно, правда она совершила предательство или нет, – слухи быстро расползаются по Полису. А учитывая, чем прославился ее отец, Жу еще повезло, что она осталась на свободе.
Зачем только мать заставила ее пойти на хор? Музыка вторглась в беззаботное детство и стала катализатором, запустившим цепочку неизбежных событий. С музыки все и началось. Хор будто поставил Жу на рельсы и дал пинка. И она покатилась: ни влево, ни вправо не свернуть вплоть до самого министерства Мира. И зачем только мать записала ее на хор?!
Жу сделала круг по вагону и пристроилась у прозрачной стены, как раз когда поезд проносился по мосту через широкую реку. Она посмотрела на водную гладь, и голова закружилась.
– Ну привет. Отдыхаешь? – Гид незаметно подошел со спины. – Знаешь, откуда эти? – Он слегка кивнул в сторону туристов, которых развлекал минуту назад.
В ответ на первый вопрос Жу только фыркнула. Второй и вовсе пропустила мимо ушей.
– Из Северопорта. – Гид наклонился и заговорщически понизил голос. – Ты представляешь? И что мне рассказывать? Посмотрите налево – это воронки от ваших снарядов. Посмотрите направо – чудесное здание… было. Ваши головорезы разрушили его пятнадцать лет назад. – Он оглянулся и, поймав взгляд пожилого туриста, расплылся в улыбке. – Сволочи.
– А тебе не все равно, кто платит?
– Нет, ну обидно, знаешь ли. – Он подождал, пока один из пассажиров поставит пустой бокал на поднос Жу и отойдет. – Вообще-то, это и так наши денежки по праву. – Он уперся рукой в бок. – Сидят они, значит, такие красивые, у моря, ничего не делают, только нас обдирают пошлинами своими. А мы отказались платить – получите войну.
Жу пожала плечами и снова выглянула наружу. Поезд мчался сквозь плотную застройку. Не самый красивый район: старые типовые многоэтажки, маленькие квартиры, тонкие стены.
– А тебе все равно, я не понял? – Гид вдруг перестал улыбаться. – Знаешь, сколько людей пострадало из-за этих северных уродов?
– Ты, что ли, пострадал? – усмехнулась она. – Тебе тогда и двадцати не было.
– Да, я, что ли. – Он вытянулся в струну и перешел с тихого шепота на громкий: – Представь себе, если город воюет, то туристов как-то сильно меньше делается. Я так первой работы лишился.
– Ну да, ну да. Припоминаю толпы голодных экскурсоводов. – Она закатила глаза. – Главные жертвы войны.
– Вот зачем ты так? – Гид насупился. – Тогда всем плохо пришлось. Отец тоже чуть не остался без работы.
– А мой погиб.
Гид на мгновение нахмурился. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но потом передумал. Вместо этого почесал подбородок, буркнул что-то неразборчивое и шагнул к центру вагона.
Жу усмехнулась. Он был неплохим парнем. Стоило бы, наконец, выучить, как его зовут. Она еще и двух недель не отработала с ним в одном поезде, а уже узнала о Новополисе больше, чем за все школьные годы. И все-таки порой Жу специально заводила такие разговоры, чтобы вывести его из себя или смутить. Не так уж и много развлечений у нее оставалось.
– Дамы и господа, минуточку внимания! – Гид развел руки в стороны в театральном жесте. – Мы приближаемся к исторической части нашего любимого города. Сейчас перед вами предстанут блестящие достижения архитектуры доклассической эпохи древних стран. Замрите на секунду, пожалуйста. – Он поднял указательный палец и обвел взглядом туристов. – Чувствуете? – Пауза. – Это бьется сердце нашего города… Узрите же Старый Полис!
Жу была не из тех, кто выплескивает эмоции во внешний мир при каждой возможности, но, как и в первый раз, и во все последовавшие, увидев исторический район с высоты птичьего полета, она не удержалась и охнула. Раньше она и не подозревала, что в Полисе, заросшем стеклом, пластиком и бетоном, прячется такой островок монументальной красоты времен древних государств. Старый Город по-старому поражал даже тех, кто привык к жизни в центре и кого мало что может впечатлить.
Поезд скользил по навесной дороге, следуя руслу реки. По обоим берегам расстилалось огромное свободное пространство. Жу прислонилась щекой к холодному пластику стенки вагона и почувствовала, как душа рвется на волю. И так каждый рейс! Как к такому привыкнуть?!
Она вдруг почувствовала, что ноги отрываются от пола. Жу взлетела ввысь, нырнула вглубь этой массы воздуха, пролетела над крышами и шпилями древних зданий, вдохнула полной грудью и растворилась в бесконечной синеве. Время перестало существовать, настоящее и прошлое слились воедино.
Жу наблюдала, как из десятков городов старой страны люди стекаются на грандиозную стройку. Наблюдала за вереницей грузовиков, груженных песком и цементом, баржами с огромными мраморными блоками, высотными рабочими, зависшими между небом и землей. Какое же впечатление производила стройка на людей тогда, если даже сейчас у Жу перехватывало дыхание при виде каменных глыб, устремленных в облака шпилей, титанических колонн и резных карнизов? Бордовые, коричневые, горчичные плиты фундаментов, широкие проспекты, гранитная набережная, просторные площади и аллеи и так много зелени! Все это казалось Жу сказочным миром, сокрытым от любопытных глаз в самом центре цивилизации.
Хотя, конечно, никто не прятал исторический центр от посторонних. Наоборот, именно здесь, в высотке, походившей на ступенчатую четырехгранную пирамиду, расположилось Высшее министерство Развития Новополиса.
В прошлой жизни мать иногда рассказывала ей сказки на ночь. Про принцесс, рыцарей и героев. А также про чудищ, драконов и ужасных великанов-людоедов, которые живут высоко в облаках. На обед они ели непослушных детей, а логово их по описанию выглядело в точности как здание Высшего министерства Развития. Однако в реальной жизни внутри стеклянной пирамиды обитали люди куда страшнее и опаснее великанов.
Помимо министерства Мира Жу бывала только в министерстве Здоровья и Науки – вместе с Иллойей, по долгу службы. В министерство Жизнеобеспечения на северо-западе города она не выбиралась, не было необходимости. А вот в Высшее министерство Развития Жу никогда не приглашали. «Теперь уже и не пригласят», – пронеслось у нее в голове.
Она горько усмехнулась. Раньше она даже не бывала в этом районе, но стоило начальнику ее выгнать, и Жу объехала на поезде весь город, осмотрела все достопримечательности. Наконец-то она воочию увидела все четыре министерства, пусть даже снаружи.
Однажды она встретила на улице старую знакомую. Та начала рассказывать про свою жизнь, семью, про общих друзей. Но Жу не слушала, она смотрела на шарф и не могла оторвать взгляд. Это был тот самый шарф, который носила подруга еще маленькой девочкой пятнадцать лет назад. Куда бы она ни шла, вокруг тощей шеи непременно был намотан этот шарф. И вот снова та самая облезлая сиреневая тряпка, не постаревшая ни на день, в отличие от хозяйки. Кто бы мог подумать, что когда-то Жу просила мать купить такой же шарф?! Как бы нелепо он смотрелся на ней теперь, одетой в стильный брючный костюм, с черной кожаной сумочкой от официального спонсора министерства Мира на плече.
Услышав, где работает Жу, подруга замолчала, а потом быстро нашла повод распрощаться. Жу улыбалась вслед. Она добилась того, о чем люди ее происхождения не смели и мечтать. Все по заветам матери: есть те, кто выигрывают, и те, кто проигрывают, а все остальное не важно. И она уже победила.
Но Жу не была бы собой, не стремись она к большему. Где-то там, высоко в облаках, маячило Высшее министерство Развития, а с ним: личный водитель, жилье в историческом районе, власть. Приставка «Высшее» была большим, чем просто набор из шести букв. Это статус, принадлежность к элите, к людям, которые правят миром.
И вот оно, на расстоянии вытянутой руки. Близко как никогда. Внизу припаркованы машины, каждая из которых дороже квартиры Жу минимум в два раза. Прямо напротив выхода расположились пруд и широкая аллея с живыми деревьями – большая редкость для Полиса. Место, где властители мира могут случайно встретиться и переговорить, не опасаясь лишних ушей и глаз. После таких невинных, ленивых бесед начинались войны, заключались мирные и торговые соглашения, одни министры сменяли других, вспыхивали и затихали бунты, а политические аналитики пытались потом докопаться до истинной сути поворотных событий.
Жу покачала головой, отгоняя грустные мысли. Она с детства усвоила урок – мечты не сбываются и до добра не доводят. Только приземленные цели приводят к успеху. А прямо сейчас ее недавняя цель, казавшаяся вполне осуществимой, снова превращалась в несбыточную мечту. Все нужно было начинать сначала.
Пассажиры придвинулись к стенкам вагона, с любопытством осматриваясь по сторонам. Пирамида Высшего министерства приковывала к себе больше взглядов, чем другие достопримечательности. Согласно расписанию, поезд должен был пройти сквозь исторический центр еще раз – вечером. Тогда эту темно-желтую глыбу подсветят снизу десятки прожекторов, у подножия каждой ступени загорится неоновая подсветка, а на самой верхушке засияет герб Новополиса. И Жу снова услышит восторженные вздохи туристов, в точности воспроизводящие ее собственные впечатления.
Поезд свернул в сторону от реки, пронесся над парком и зарылся обратно в современную плотную застройку. Жу взглянула на часы. Без трех минут полдень, точно по графику. Машины никогда не ошибаются и не опаздывают. Через восемь минут проводник отведет гостей в вагон-ресторан, где их уже ждут накрытые столы и синтезированная в реальном времени музыка. Через двадцать четыре минуты поступит сигнал на цепь, и прозрачный пластик начнет постепенно затемняться.
Поезд ускорился, и Жу слегка качнуло. Да, здесь больше не на что смотреть. Таких многоквартирных домов хватает в каждом городе. Старые серые здания, выстроенные спиной друг к другу, как костяшки домино, вот-вот рухнут от любого толчка. По крайней мере, так кажется из сверхскоростного поезда, несущегося в каких-то пятидесяти метрах от серых стен. Но за каждым из окошек скрывается тесная квартира с тонкими стенами и низким потолком, и в каждой из них протекает чья-то жизнь. Интересно, чья? Операторов погрузочных роботов? Разносчиков еды? Обслуживающего персонала? Второсортных экскурсоводов и официанток туристических поездов?
Последние шесть лет жизни Жу протекали совсем в других условиях. Семнадцатый этаж элитного небоскреба на пересечении Южного автотракта и улицы Первого Артиста, просторные комнаты, окна до пола, потолок под три метра в высоту. Жу не дотягивалась до него, даже взобравшись на стол.
Она поставила поднос на барную стойку, поправила форму официантки и пригладила темные волосы, затянутые в хвост. При виде перекосившейся бабочки или расстегнувшейся пуговицы жилетки глаза проводника обычно округлялись, и сам он начинал громко сопеть и топать ногой. Жу хватило и одного скандала на работе в этом месяце, поэтому она оглядела себя в зеркале с ног до головы.
Невысокую, худую, тщедушную фигуру больше не облагораживал корпоративный министерский костюм. А форма официантки не приносила много денег, приходилось выкручиваться. На продуктах можно было не экономить – она и раньше предпочитала простую еду экзотической. Антидепрессанты стали новой статьей расходов. В аптеке у дома были слишком высокие цены. Раньше она просто брала нужные вещи в ближайшем магазине, шла домой, а деньги автоматически списывались с ее счета. Теперь по дороге с работы она заходила в разные аптеки, чтобы сравнить цены.
Но все это было не так важно по сравнению с арендой. В этом месяце она использовала последние накопления. В следующем уже никак не заплатить. Никак. Управляющий живет в тесной каморке на первом этаже. На стене – постер с Иллойей двадцатилетней давности. Многолетний преданный фанат. Такой не пойдет на уступки и не станет договариваться. Не с Жу. О том, чтобы выйти на владельца дома, не могло быть и речи.
Старые друзья найдут причину не помогать ей. Некоторые уже нашли. Пару дней назад она заходила домой к коллеге, тот с порога встретил ее натянутой, извиняющейся улыбкой. Позади стояла его жена, сложив руки на груди. А ведь Жу даже не успела ничего попросить.
Слухи быстро расползались по Полису. И Жу повела бы себя точно так же на их месте. «Никто о тебе заботиться не будет. Каждый сам за себя. Только так и можно выжить». Слова матери не раз уже подтверждала сама жизнь.
– Ну, ты это, извини там, все дела.
– Что? – Жу обернулась и рассеянно посмотрела на гида, подошедшего со спины.
– Я не знал, что твой отец погиб, – сказал он, глупо улыбаясь.
Она небрежно махнула рукой и бросила взгляд на бейджик. Клож… Что за дурацкое имя? И как прикажете запоминать этот случайный набор букв? Жу проговорила имя гида про себя, и ее затошнило. Она махнула еще раз.
– Забудь, все нормально.
– А он…
– Ага, воевал. – Она опустошила бокал шампанского, оставшийся после того, как туристов увели на обед. – Был наемником в Армии Штерна.
Жу помедлила, прежде чем произнести это имя. Говорить такое вслух было неправильно и даже опасно, но у нее осталось так мало развлечений в жизни! Гид, как она и рассчитывала, смутился. Еще бы. Отец, погибший на войне, – это одно дело. Отец, воевавший в Армии Штерна… Она не раз слышала имя командира наемников от Иллойи, и обычно следом летело какое-нибудь изощренное ругательство.
– Того самого Штерна?!
Сквозь страх на лице гида проскользнула неуверенная надежда. На что он надеялся? Что есть второй наемный командир по имени Штерн, который, в отличие от первого, честно служил нанимателю, не предавал, не дезертировал, не использовал запрещенное оружие и не замарал руки в прочих ужасных преступлениях? Увы, второго не было.
– Того самого.
– Хм… Ну ладно. – Он покраснел еще сильнее. – Пойду порепетирую речь, пока есть время. – Он переминался с ноги на ногу. – Вот. Да. Пойду.
Парень быстро зашагал прочь. Жу усмехнулась и снова выглянула наружу. Пластик уже начал затемняться. Солнце перестало жечь глаза и превратилось в оранжевое блюдце на темно-синей скатерти неба. Внизу начиналась Кромь. Еще пару часов, пока они не выедут за город, в поезде будут царить сумерки. Потом туристы вернутся из вагона-ресторана, а гид снова устроит перед ними тщательно отрепетированное представление и расскажет о бескрайних полях и фермах Полиса.
Жу видела, как он заучивает наизусть текст и выдает это за импровизацию. И никто не догадывался, что смущающийся болван с глупой улыбкой и есть истинная сущность этого талантливого оратора с противным именем. Правда, на этот раз ему удалось-таки задеть Жу. Пускай он даже и не хотел. Воспоминания из детства начинали терзать все сильнее. Особенно те, которые она так тщательно прятала от самой себя. Детство. Родители. Старый дом на окраине Полиса.
При новой работе не сохранить прежний уровень жизни. Жу вздохнула. Другого выхода не оставалось, она приняла решение вернуться в старый дом. Не затем, чтобы там жить, разумеется нет! Осмотреть дом и выставить его на продажу, ведь недвижимость всегда растет в цене. Продать и раздобыть денег еще на пару месяцев аренды, а дальше будет видно. Таков был новый план. Жу схватила прозрачный бокал с барной стойки и принялась лихорадочно его натирать. Пришла пора встретиться с прошлым.
3. Милый дом
Дорога просматривалась в обе стороны. Автобус, который привез Жу, свернул за угол, и она осталась совсем одна. В этой части города, в отличие от центра, свет не исполнял роль циркового животного на потеху людям. Не было ни отплясывающих в диком танце пестрых вывесок, ни рекламных голограмм, ни бесконечного потока слепящих фарами машин. Улицу освещала тонкая полоска фонарей. Словно строгие часовые следили они за порядком, очерчивая конусом света отведенный каждому участок дороги. Уже начинало темнеть, но ярко-оранжевое солнце все еще висело над горизонтом. Часовые спали, ожидая своей смены.
Под их пристальным надзором Жу и провела первые годы жизни. Ее судьбе могли позавидовать миллионы детей. По крайней мере, так говорила мать. У Жу были крыша над головой, свет, тепло. А всего в нескольких километрах к югу от родного дома начиналась Кромь – внешнее кольцо Новополиса, превосходившее центральный Полис и по площади, и по числу жителей. Судя по рассказам взрослых, жизнь в Кроми была сурова, жестока и несправедлива. Точнее, еще более жестока и несправедлива, чем везде.
Скромные, но ухоженные домики на окраине Полиса и мрачный пустырь, негласно обозначавший начало Кроми, разделял земляной вал высотой в человеческий рост. У Жу никогда не хватало смелости нарушить запрет и пересечь эту условную границу Полиса. Границу ее мира. Но иногда, одолеваемая любопытством, она влезала на заброшенную многоэтажку на холме, чтобы заглянуть на ту сторону вала.
Безликие ряды ветхих трущоб тянулись до самого горизонта. Хотя горизонт проглядывал нечасто, так как в любое время года небо над Кромью затягивал смог. Лишь в редкие дни северный ветер разгонял дым и гарь, и небо немного прояснялось. Тогда, словно великаны в тумане, проступали очертания заводских труб и линий электропередач. Кромь шумела и жужжала днем и ночью, она пугала и завораживала одновременно.
Жу шла по дороге, втянув голову в плечи и сложив руки на груди, тишину нарушал только стук каблуков. Она на мгновение задержалась напротив старого высохшего каштана, но не повернула головы в его сторону, лишь постояла немного и двинулась дальше. Она не смотрела под ноги, но умело обходила все кочки. Взгляд был направлен вперед – туда, где среди неотличимых друг от друга домиков поблескивала в лучах заходящего солнца покатая серая крыша, обращенная на север. Та самая, на которую она, бывало, забиралась, чтобы побыть в одиночестве тихими летними вечерами.
Из-за угла выскочила машина и стремительно понеслась на одинокого пешехода, бредущего посередине дороги. Водитель засигналил. Жу успела в последнее мгновение отпрыгнуть в сторону. Машина проскочила мимо, взметнув в воздух облако пыли.
– Куда прешь, дура?! – выкрикнул водитель из открытого окна, прежде чем его болид взвизгнул тормозами и скрылся за поворотом.
– Урод! – послала Жу ему вслед. Она пригладила волосы и выдохнула. – А действительно, куда я пру? – добавила она тише.
Отвечать на вопрос не пришлось, ноги сами нашли дорогу. Приземистый зеленый дом, краска на котором выцвела и потрескалась. Но это все еще он. Перед крыльцом топорщился ветками разросшийся куст розы, обложенный у корней ровной каменной оградкой. Жу наклонилась и провела рукой по камням. Одного не хватало.
– Мама, мама, пусть собачка перестанет! Пожалуйста!
Жу резко обернулась, будто ее кто-то окликнул. Пустая улица. Засохшие ветви каштана тихо застонали от порыва ветра, в соседнем доме хлопнули створки окна, вдалеке что-то громко лязгнуло, и все снова затихло. Здесь всегда было тихо. Это не Полис с его кипучей жизнью и не Кромь с воем и скрежетом фабрик и заводов. Это маленький домик, зависший между небом и землей на перекрестке миров. Она поежилась и подняла воротник куртки. Южный ветер. Скоро запершит в горле.
Доски скрипнули под ногами, когда Жу поднималась на крыльцо. Она достала карту из сумочки и поднесла ее к дверному замку, но ничего не произошло. Должно быть, размагнитилась за столько лет. Она огляделась по сторонам. Старая, ржавая водосточная труба едва держалась, готовая упасть под собственным весом. В окнах, на удивление, стояли целые стекла.
Жу бросила взгляд в конец улицы. Следующий автобус должен был прибыть только через двадцать минут, если, конечно, он придет по расписанию. Здесь, на окраине, ими управляли живые водители. Судя по тому, насколько грязно было внутри салона, они же их и мыли. Всю дорогу Жу провела, наблюдая за мутным шприцем, который катался по полу. На поворотах, ударяясь о ножки передних сидений, он летел в заднюю часть салона, где и устроилась Жу. Тогда она аккуратно пинала шприц подальше от себя и до следующего поворота прислушивалась, гадая по звуку, откуда он вылетит к ногам на этот раз.
Возвращаться в центр было еще рано. Положим, дом не хотел пускать ее внутрь, но Жу не привыкла сдаваться так легко. Она сбежала с крыльца и спустилась по накатанной дорожке к воротам гаража. Отец терпеть не мог электронику, но любил разные шестеренки и прочий древний хлам. Он даже рассказывал, что мечтал как-то в юности организовать театр механических кукол и бродить по свету с гастролями, но жизнь распорядилась иначе. Жу поднялась на цыпочки, просунула ладонь в щель между стеной и воротами и попыталась надавить на рычажок. Бесполезно – механизм давно заржавел и сломался. Жу покрутилась у ворот еще немного и вернулась на крыльцо.
– Мама, мама, пожалуйста!..
Жу стиснула зубы и со злостью ударила по виску. Что ж, она попыталась. Нет – и не надо, не очень-то хотелось. Да пусть он хоть сгорит, этот дом! Она с досадой дернула за ручку. Внезапно раздался щелчок, и Жу отшатнулась. Дверь приоткрылась сама по себе. Оказывается, она была открыта все это время, или карта сработала с запозданием.
Порыв ветра подтолкнул в спину. Будто призрак отпер для нее замок и приглашал войти. Жу немного постояла на пороге в нерешительности, затем осторожно ступила в темную прихожую. Она закатала рукав куртки и дважды стукнула по запястью – загорелся дисплей Личного Вживленного Электронного Устройства. Или «лички», как ее все звали.
– Фонарик, – шепнула Жу. Голос дрожал, и устройство не распознало команду. Она глубоко вдохнула. – Фонарик. – Запястье засветилось мягким голубоватым светом, который становился все ярче, пока постепенно не рассеял тьму прихожей.
Несмотря на все, что случилось, родной дом запомнился ей большим, светлым и просторным. Сейчас он был неприветлив. Жу оказалась в узком, холодном коридоре. Казалось, с каждым шагом он становился только уже. Стены сдвигались и сдавливали легкие, выжимая остатки воздуха.
Жу оперлась на тумбочку, перевела дух и немного постояла. Когда-то она забиралась на эту тумбочку, чтобы прорепетировать в зеркале речь, заготовленную на случай, если встретится с Высшим министром или еще кем-то важным. Ни слова речи не осталось в голове, но сохранился образ, который она видела в отражении. Лицо насуплено, карие глаза смотрят сердито, тонкие губы поджаты, носик задран. Так, она думала, выглядят серьезные люди.
Вдруг Жу резко отдернула руку и поднесла ее к лицу. Провела большим пальцем по подушечкам остальных четырех и насторожилась. На них не было пыли. Как и на тумбочке. Жу посветила фонариком по углам коридора. Ни пыли, ни грязи, ни паутины. С тех пор как мать и Жу покинули дом, он пустовал пятнадцать лет. Мать перед уходом не сделала ничего, чтобы уберечь его от грязи на годы вперед, ведь она рассчитывала вскоре вернуться, но…
Внезапно из глубины дома раздался приглушенный звон, и Жу поняла, что была там не одна. Она пошарила взглядом по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого. В коридоре было пусто. В сумочке и карманах лишь ключ-карта – не самое эффективное оружие для самообороны. В гараже у отца был тайник, но сейчас до него не добраться.
Она сглотнула и на цыпочках двинулась дальше, завернула за угол. Дверь на кухню была закрыта, сквозь щель внизу на пол лился теплый свет. Жу прислушалась. Изнутри кухни раздавался приглушенный металлический звон. Она быстро пересчитала в голове хороших знакомых и дальних родственников. Получилось всего несколько человек, и никого из них тут быть не могло. В дом – ее дом! – забрался чужак. Жу решительно толкнула дверь плечом.
Кухня осталась почти такой же, какой она ее запомнила. Только дряхлый стол был сдвинут в угол, а на полу разбросаны разные инструменты. Из-под раковины торчали две ноги в поношенных мешковатых штанах серого цвета и слышались приглушенные проклятия.
– Эй! – Жу схватила кусок ржавой трубы, удачно подвернувшийся под руку, и ударила им по кухонной полке. – А ну, вылезай!
Проклятия стихли, ноги под раковиной на мгновение замерли, потом зашевелились вновь и поползли наружу. Вскоре появился и их хозяин. Им оказался высокий, широкоплечий старик с морщинистым лицом, седой бородой и волосами, топорщившимися в разные стороны. Густые брови незнакомца не позволяли понять, удивлялся он или хмурился. Скорее всего, и то и другое.
– Ты что тут делаешь? – голос Жу прозвучал выше, чем обычно.
– Кран чиню.
Жу попятилась, глядя на разводной ключ в могучей руке. В министерстве Мира все сотрудники проходили обязательный курс единоборств, в том числе и работники отдела по связям с общественностью. Жу лихорадочно перебирала в голове приемы, которым ее научили, но из всего курса помнила только то, как группироваться при падении. А как же там делается подсечка, чтобы опрокинуть противника вдвое тяжелее? У инструктора-то тогда не было разводного ключа…
– Ты еще кто? – великан прервал неловкую паузу.
– Я? Это ты кто? – Она сжала обломок трубы крепче. Ржавый металл противно скреб ладонь. – Это мой дом.
– Твой дом? – Он почесал затылок, но ключ из руки не выпустил. – А я тут живу. И тебя вижу впервые.
Жу чуть не задохнулась от наглости самоуверенного незнакомца.
– Я и не говорила, что тут живу. Я сказала, что дом мой.
– Если ты тут не живешь, то почему решила, что он твой?
– Я… Ты… Я сотрудник министерства Мира! – взвизгнула Жу голосом флейты. – Немедленно покиньте помещение, гражданин, или я вызову полицию. – Она поднесла запястье левой руки к губам. – Позвонить в полицию!
– Министерство Мира, значит. – Старик перехватил разводной ключ и покачал головой.
