banner banner banner
Последняя тайна Лермонтова
Последняя тайна Лермонтова
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Последняя тайна Лермонтова

скачать книгу бесплатно

Последняя тайна Лермонтова
Ольга Тарасевич

Артефакт-детектив
Судмедэксперт Наталия Писаренко так радовалась, получив приглашение на свадьбу коллеги! Ведь торжество произойдет в старинном замке, принадлежавшем прежде музе Михаила Лермонтова княгине Марии Щербатовой. Теперь во дворце полностью воссоздана обстановка тех лет: можно прокатиться верхом, научиться танцевать мазурку, примерить бальное платье. Однако отвлечься от работы не получилось: трагически погибает работавшая в усадьбе горничная Татьяна, и обстоятельства ее смерти настораживают эксперта. Писаренко выясняет, что существует рисунок, на котором Лермонтов изобразил свою гибель. Наталия пытается разобраться во всей этой непонятной истории. Однако вместо рисунка находит трупы, а вместо ответов – новые вопросы...

Ольга Тарасевич

Последняя тайна Лермонтова

Наталии Шандлоренко, с признательностью и любовью.

Все события вымышлены автором. Все совпадения случайны и непреднамеренны.

Пролог

– Вы любили когда-нибудь? Любили? Тогда я вас прошу... Умоляю... Помогите! Помогите мне! Пожалуйста, пожалуйста, пожа...

Таня Комарова растерянно слушала взволнованный женский голос, доносящийся из динамика сотового телефона.

Не нравилось ей все это.

Очень не нравилось.

Страх и предчувствие чего-то страшного, непоправимого, стынуще-тревожного начинали наполнять душу.

Незнакомая, не представившаяся женщина пару раз всхлипнула, а потом с истеричными нотками повторила:

– Вы любили когда-нибудь?!

– Да, конечно, – машинально ответила Таня. – Любила, и теперь люблю. Успокойтесь, пожалуйста.

Она оглянулась, внимательно осматривая свою работу.

Стекло в огромном окне замка Щербатовых протерто идеально, до прозрачного блеска.

Такие стекла должны быть только чистыми.

Какой потрясающий вид открывается из окна! На ровно постриженных изумрудных газонах замерли белоснежные скульптуры античных богов и богинь. Чуть дальше – ровное зеркало пруда с двумя любующимися своими отражениями лебедями, да еще березы с первыми досадными прядями осенней седины.

А как эффектно выглядит сам замок! От выкрашенного в теплый песочно-желтый цвет особняка, части которого разделены высокой башней, вниз уходят террасы. Между ними устроены маленькие водопадики, прилежно роняющие ровные потоки хрустальной воды. По вечерам, когда включается разноцветная подсветка, кажется, что террасы соединены красными и синими стеклянными кольцами. Звучащая из динамиков легкая воздушная музыка Моцарта, старинные кареты, запряженные резвыми лоснящимися лошадьми, дамы в атласных платьях, кавалеры в напудренных париках... Стрелки часов мчатся назад в прошлое, и хочется обмахиваться веером и получать любовные записки, и расписывать танцы на ближайший бал в миниатюрной изящной книжечке с надушенными страничками...

Днем, конечно, двадцать первый век заполняет замок Щербатовых целиком и полностью. В нем звонят сотовые телефоны многочисленных сотрудников, работают телевизоры с жидкокристаллическими экранами, а окна, естественно, стеклопакеты, протираются разрекламированной жидкостью с содержанием спирта, не оставляющей разводов.

Какое счастье – работать здесь! Очень скоро замок наполнится туристами, желающими совершить экскурсию в прошлое. О, здесь они получат то, чего нет ни в Гатчине, ни в Царском Селе, ни Павловске. Туристы будут не просто восхищаться стариной и роскошью – они смогут жить здесь: пробовать приготовленные по рецептам вековой давности блюда, учиться танцевать мазурку, кататься верхом или в карете...

До сих пор не верится, что такая красота – это здание, этот парк – десятилетиями разрушалась, утрачивала свое величие, пока не нашелся бизнесмен, который быстро навел здесь идеальный порядок.

Все просто прекрасно.

Через открытое окно льется чуть прохладный чистый воздух с тонким горьковатым запахом опадающих листьев. После обеда солнечные лучи окончательно разогнали серые облака, грозившие пролить дождь. С солнцем, как известно, все проще: трудиться, мечтать о свидании с любимым... жить...

Забот и хлопот много, вечером все работники валятся с ног, но это радостная усталость. Вот-вот проект стартует! На днях приедут первые гости, кто-то из друзей нового хозяина замка, здесь будут отмечать свадьбу. Подготовка идет полным ходом, все оживленны и веселы, но...

Только этот странный звонок определенно пугает и портит настроение.

«Может, просто повесить трубку? – подумала Таня, отбрасывая с плеча тяжелую русую косу. – В конце концов, я не обязана все это выслушивать. Мне-то какое дело до горя этой особы, я ее в глаза не видела!»

– Я в таком отчаянии, – монотонно всхлипывал голос в трубке. – Я так люблю его. Мне надо что-то предпринять, иначе я сойду с ума. Помогите мне, прошу вас. Вы должны понять меня хотя бы потому, что вам тоже может понадобиться помощь, и вы тоже будете о ней просить, и...

Таня разозлилась.

Скоро вечер, вон, вдалеке уже вспыхнула тонкая алая лента заката – а еще немытых окон в этой комнате аж три штуки, и они огромные, а попробуй сделать такую работу качественно в сумерках! Надо бы поторопиться, но как продолжать свое дело, если рука занята телефоном?!

– Чего вы хотите? – нетерпеливо поинтересовалась девушка, вдруг увидев свое отражение в огромном окне. Смутно угадывалась тонкая высокая фигурка, большие темно-карие глаза, яркие чувственные губы. – Я не могу больше с вами разговаривать!

– Пожалуйста, встретьтесь со мной! И я вам все объясню. Мы можем увидеться прямо сейчас? Я в Озерске, всего в получасе езды от замка.

«Она знает, где я работаю, – испугалась Таня. И отражение в стекле тоже испугалось: вздрогнуло, нервно потерло подбородок. – А вдруг она больная? Тюкнет мне по голове, и все. Места-то тут какие – чуть от замка отойдешь, лес, сосны, глухомань. Да даже в нашем парке небезопасно, если что случится – на помощь не дозовешься никого, малолюдно».

– Я не встречаюсь с незнакомыми людьми. Откуда у вас мой номер? Что вам надо? Понимаю, возможно, у вас серьезные проблемы. Но вы поставьте себя на мое место. Звонит неизвестно кто. Предлагает встретиться, но не говорит ничего определенного... Нет, нет, что вы! Наша встреча – это невозможно, полностью исключено.

– Хорошо. Я попытаюсь все объяснить по телефону. Только обещайте мне, что поможете! Слышите? Дайте честное слово!

Таня хмыкнула. Вот еще, обещать. Она что, обязана?! И так уже полчаса убила на какой-то дурацкий разговор!

Тем временем незнакомка сбивчиво говорила:

– Я была замужем. Почти десять лет. Ну а потом... Знаете, так бывает... Стало казаться, что молодость проходит, осталось совсем немного, последний глоток, жалкие крохи, и этим надо пользоваться, потому что скоро не будет и их... Роман с другом мужа – не оригинально, да. И радости, конечно, никакой не было, да и не измены я искала, а счастья, влюбленности, бесшабашности. Молодости хотелось, напиться напоследок, перед унылой осенью, стылой зимой... Супруг, Андрей, все узнал, был скандал, пришлось развестись. Я живу с тем, другим мужчиной, с Володей. Но чем больше проходит времени, тем яснее мне становится: я была очень счастлива с Андреем. И вовсе не глупо, как оказалось, в выходные оставаться дома и смотреть телевизор. Хочется варить его любимый борщ. А еще, знаете, у Андрея был такой свитер – его сушить надо осторожно, может вытянуться. Он ему очень нравился. Часто думаю – как там его новая пассия, не испортила ли тот свитер? Я такая дура! Полная идиотка! Детей все на потом откладывала, думала, успеется. Как я теперь хочу ребенка от Андрея! Только от Андрея. Ценим, когда теряем. Потеряв, понимаешь: было счастье, было по-настоящему тепло вместе. Но ничего уже не изменить.... Алло, Татьяна! Вы слышите меня?

– Да...

Таня больше не смотрела ни на прозрачное стекло, ни на слабо освещенное алым умирающим солнцем темнеющее небо. Голос собеседницы, звенящий от боли и любви, напоминал ей о собственном счастье.

Даже голова закружилась от нахлынувших воспоминаний, нежных, сокровенных...

Как здорово мечтать, что скоро любимый сделает предложение. И тогда, тогда! Какая тогда фантастическая жизнь начнется! Готовить ему еду, засыпать, просыпаться, гулять, целоваться, держаться за руки, заниматься сексом – все вместе, всего много, все это не закончится никогда!

Женщина сказала про борщ и телевизор – в точности как в Таниных мечтах, и волны сочувствия затопили сердце девушки.

– Да, я вас слышу. Чем я могу помочь?

– Мой муж... То есть мой бывший муж, Андрей Соколов, скоро приедет в ваш замок вместе со своей новой пассией. Они уже поженились, у вас, вроде бы, собираются еще венчаться. Я хочу... Вы мне поможете?

Таня молчала.

Ничего не говорила.

Просто пауза перед отказом. Хоть и незнакомый человек – все равно тяжело.

Если честно, до слез жаль эту бедняжку. Да что может быть хуже, чем по своей же вине потерять любимого человека? Видеть его с другой и умирать от желания начать все сначала – ужасно, просто ужасно! Этой женщине не повезло, но... Или Андрей, или Марина – так зовут ту девушку, на которой женился Соколов, они уже приехали и их представили персоналу – приходятся родственниками новому владельцу замка, известному бизнесмену Михаилу Панину. И хотя в принципе эта свадьба – генеральная репетиция по приему гостей перед тем, как в замок съедутся настоящие туристы, – навлекать на себя гнев начальника не хочется. У Михаила, как уже выяснилось, разговор короткий, чуть что не по нему – спасибо, до свидания. А гости, конечно, в случае возникновения малейших проблем пожалуются непременно – это понятно как дважды два. Озерск же городок маленький, богатых семей, где требуются домработницы, – раз-два и обчелся. Так что за эту работу надо держаться руками и ногами, платят отлично, обязанности простые. Все девочки, работающие здесь, от горничной до поварихи, мечтают встретить в тенистых аллеях парка своих принцев. В замке ведь будут останавливаться туристы, и среди них, конечно же, окажутся одинокие мужчины. В родном Озерске женихов мало, а в Петербург на «охоту» не наездишься, почти двести километров.

Какая здесь атмосфера! Невольно начинаешь ждать любовь! И некоторым – Таня счастливо улыбнулась – уже повезло. Как знать, может, скоро появится возможность мыть окна в своем собственном доме...

– Вы мне поможете? Татьяна, алло, вы меня слышите?

Она так и не решилась произнести те слова, которые вертелись на языке.

– Что мне надо делать?

Женщина оживилась:

– Так вы согласны? Как хорошо! Я все придумала. Марина молоденькая и очень ревнивая. Вот если бы вы могли мне помочь оказаться в спальне Андрея... Я уверена, что Марина сразу закатит истерику и уйдет! У меня появился бы еще один шанс. И вот теперь, после всего того, что мне пришлось пережить, я бы его не упустила! Знаете, есть такая фразы: уходя – уходи. Теперь я понимаю, глупая это фраза. Потому что для каждой женщины предназначен один-единственный персональный мужчина. В нем – все ее счастье. И уйти от такого мужчины – мне так кажется – можно лишь в могилу, без него все не в радость, и только больно. Танечка, очень, очень больно без любимого человека. Дай бог вам никогда этого не узнать! Я понимаю, что произвожу впечатление сумасшедшей. Сколько раз я пыталась взять себя в руки и оставить Андрея в покое, раз все так вышло. Но я не могу, не могу...

«Встречусь с ней и все объясню, – решила Таня, опускаясь на пол. От долгого изматывающего разговора разболелась голова, да и ноги затекли. – Скажу, что не могу ничего сделать. Это вежливее, чем просто послать человека по телефону. Посоветую ей искать другие варианты, не в замке. Или, может, лучше мне поговорить с Андреем? Я его уже видела один раз, правда, мельком. Но он производит очень приятное впечатление. Хотя, если человек уже все для себя решил – какие уж тут советы от постороннего, и неудобно как-то вмешиваться...»

Увлеченная чужими сложностями девушка не знала главного.

У нее самой давно появились проблемы.

Смертельно опасные. И до встречи с ними оставалось все меньше и меньше времени...

ГЛАВА 1

1825 год, Тарханы, Михаил Лермонтов

В чернильных небесах не виднелось ни облачка. Поэтому представлять, что луна – заколдованная принцесса, а тучи – злые и добрые сражающиеся за нее рыцари – было весьма и весьма затруднительно.

Мишель поерзал на широком подоконнике, прижался лбом к ледяному, разрисованному морозными узорами стеклу и вздохнул.

Луна, серебристая, сияющая, походит на колодец. А что, ежели вообразить, будто принцесса находится в его серебряной глубине? И там же пребывают сражающиеся за честь прекрасной дамы войска?

Нет, не годится, потому что так нисколечко не занимательно. Только плывущие по ночному небу облака, разрываемые ветром, позволяют нарисовать в воображении настоящую битву. Но нет теперь ни темных, ни белых туч, небо выстужено дыханием мороза.

Ох, сколько же всего не достает зимой!

Давно исчез теплый прозрачный розовый летний воздух. И деревья окрест имения, сбросив листья, совершенно оголились. Замерзли ароматы трав, свежескошенного луга и кустов акации, у которых кружили свой бал пчелы. Коли не знать, что за парком раскинулся заросший осокой и камышом пруд, от которого поутру с ранней весны до самой осени поднимается бело-молочный пар, – ни за что не угадать его под толстой снежной шубой.

И еще одна досада. Бабушка подарила смешную маленькую лошадку, которая никогда не вырастет, всегда будет как игрушечная. Она зовется пони. Только зимой ведь ездить на чудном конике можно лишь по двору, расчищенному мужиками от снега. Но что за радость от такой прогулки, ни ветра в лицо, ни стремительной рыси.

Кататься на санях да лепить снежных баб – вот и все зимние забавы. Ну их, эти сани, невелика потеха. А лепить фигуры можно и из восков, даже интереснее из восков, так как их легко украсить цветной бумагой и раскрасить красками.

Но – Мишель опять вздохнул, достал из бонбоньерки лимонный цукат, засунул его за щеку – еще Рождество не праздновали, долго вьюжить и морозить зиме. А когда она все-таки закончится, когда двор обласкает жаркое солнышко и аллеи парка наполнятся нежным запахом клейкой листвы, тогда... Тогда, тогда, тогда... Ах, вот было бы славно, если бы и нынешним летом все устроилось, как в минувший год, и... Горы, Пушкин, ангельские голубые глаза...

От воспоминаний стало трудно дышать и сердце заколотилось быстро-быстро.

Мишель окинул взглядом занесенный снегом балкон, безоблачное небо, серебристый диск луны. И, немного успокоившись, прошептал:

– Je vais rкver de tout. J`ai envie de me rappeler de chaque instant de mon bonheur[1 - Я буду мечтать обо всем. Хочу вспомнить каждую секунду моего счастья. (фр)].

...Сначала ему казалось: счастье – это дорога. Как весело с утра до ночи ехать в карете! Не надо учить из французской грамматики, псалтыря и Евангелий. И бабушка, приложив ладонь ко лбу, не восклицает: «Michel, quelles sont ces maniиres! Je suis malade rien qu`en voyant cela!»[2 - О, Мишель, что за манеры! Я делаюсь больна от них! (фр.)] Ей некогда следить за проказами внука. Большущий обоз давно миновал Тарханы. Едут из имения медленно, основательно, со слугами, скарбом, припасами. Бабушка волнуется, хлопочет, следит, распоряжается. И – невероятная удача – вовсе не ворчит! Только за это можно полюбить дорогу. А какие виды окрест! Не умолкает, льется песня правящего лошадьми возницы. Полнится восторгом сердце. Ну, бабушка, милая, вот чудесный подарок, решилась ехать на воды! Конечно, напрасны все ее опасения. Смешно слушать вечное заботливое: «Michel, tu es si faible ! Il faut que tu manges plus, sinon tu vas attraper la phtisie!»[3 - Мишель, ты так слаб! Ешь больше, иначе заболеешь чахоткой! (фр.)] И все же пусть переживает: иначе не было бы этого долгого интересного пути к горам, солнцу, жаркому южному лету.

Потом доехали до Кавказа. В голове сразу громыхнуло: «Господи, Боже мой, благодарствую, и всегда в молитвах хвалу возносить буду!»

Горы – это же такое творение Всевышнего, невероятнейшее, наикрасивейшее! Они замечательно разные – белоснежные, укрытые снегами, зеленые, в пышных шапках лесов, а есть и песчаного колеру, голые, с морщинами темных и светлых пород.

Смотреть на них хотелось снова и снова, изумляться, радоваться.

Счастье, истинное, несомненное...

– Мишель, посмотри, казаки, – тормошила его молоденькая горничная бабушки. – Глянь, глянь, что выделывают!

Казаки следовали с их обозом от Ставрополя. Говорили, в горах опасно, и любому черкесу ничего не стоит перерезать горло русскому за пару медяков, а может, и вовсе без грабежа, без малейшего к тому основания просто чикнуть по шее кинжалом. Казаки, охранявшие всех, кто вздумал ехать на воды, были презабавные. Загорелые, в папахах и черкесках, с ружьями в нагалищах, выглядели они настоящими горцами. Когда им наскучил унылый путь, они устраивали джигитовку, дрались на саблях, пускали коней скакать наперегонки, а сами выскальзывали из седел, летели то справа, то слева.

– Мишель, смотри же! – не унималась горничная, тыкая пальцами в пришпоривших коней мужчин. – Танцуют словно настоящий бал на лошадях!

Казаки – да куда там, что за невидаль! Только горы, одни лишь горные хребты все не отпускали взгляд его, и весь их снежно-зеленый, подернутый дымом облаков вид вызывал лишь одну мысль.

Поселиться бы здесь. Не возвращаться в Тарханы. Всегда смотреть на израненное темными вершинами небо.

Имение бабушкиной сестры, Екатерины Алексеевной Хастатовой, бывшей замужем за кавказским генералом, оказалось очень просторным и уютным. Снаружи напоминало оно крепостицу – с пушками и насыпным валом. Однако едва лишь оставались за спиной ворота, глазам делалось больно от ярких вспышек диковинных цветов. Эдем, вылитый райский сад!

– Мы будем здесь проводить уроки рисования, – заявил гувернер Капэ. Долговязый, выпрыгивая из кареты, он ушиб затылок, но даже не поморщился, увлеченный созерцанием окрестностей. – Какие пейзажи! Восхитительные горы, изумительнейшие цветы!

Мишелю и самому не терпелось скорее кинуться к краскам, прямо со двора можно было писать поросшие лесом склоны Машука с притаившейся меж зеленых ветвей избушкой, где размещался дозор.

И он рисовал, упоенно, с утра до вечера, а еще возился с маленьким Акимом и другими кузенами и кузинами. Но пуще всего любил ходить с бабушкой на гору Горячую, отрог Машука.

Тяжело взбираться по высоким каменным ступеням, да под обжигающим жарким солнышком. Гора так и дымится от сбегающих по ней серных ручейков. Зато когда дойдешь до купален, снимешь платье и в одной сорочке погрузишься в теплую дымную ванну, то кажется: руки становятся крыльями, и можно улететь под небеса, парить, как орел, среди высоких облаков.

Красивее гор нет ничего на свете. В этом не было никаких сомнений до тех пор, пока Мария Акимовна, тетка, не решилась почитать после обеда всем детям из толстой книги...

Великолепные картины!
Престолы вечные снегов,
Очам казались их вершины
Недвижной цепью облаков,
И в их кругу орел двуглавый,
В венце блистая ледяном,
Эльбрус огромный, величавый,
Белел на небе роковом...

У Марии Акимовны черные глаза, и еще она смешно морщит носик, на сочно-красных губах ее то и дело расцветает ласковая улыбка.

Только вот теперь все это не важно, совершенно не важно.

Исчезает гостиная, и притихшие светловолосые кузины, только странные певучие слова рисуют горные пейзажи, притом прелестнее, чем самая искусная акварель.

– Что это? – прошептал Мишель, когда голос тетки умолк. И протянул дрожащие руки к книге: – О, позвольте мне взглянуть на нее!

– Стихи Пушкина, – отдав тяжелый том, Мария Акимовна взяла со стола веер и стала обмахивать разрумянившееся лицо. – Парит, быть дождю... А неужто гувернер не читал тебе этих стихов?