скачать книгу бесплатно
Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики
Игорь Молотов
«Независимая газета» опубликовала свой ежегодный рейтинг 100 ведущих политиков России, которые на сегодняшний день являются лицом политической системы, которую выстроил лидер этого списка – Владимир Путин. Это произошло не за один год – 15 лет ушло на формирование новых элит, имеющих большой вес в политике, экономике и медиапространстве. Но куда ушли все те, кто в 2001 году претендовал пусть и не на лидерство, но все же на первые роли в управлении государством? Почему непотопляемые телемагнаты, полевые командиры, лидеры партий и могущественные руководители силовых ведомств канули в небытие? Кто-то ностальгирует по былому величию, кого-то уж нет, а кто-то по-прежнему пышет даже уже не здоровьем, а прямо каким-то жаром бессмертия.
Игорь Молотов
Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики
© И. Молотов, 2017
© «Центрполиграф», 2017
* * *
Посвящается Эдуарду Лимонову, другу и учителю
Говорит лимонов! О книге Игоря Молотова
Помимо того, что книга посвящена мне, так Молотов еще меня довольно часто цитирует в тексте книги. Я, конечно, тронут, одновременно я насторожился: не хочет ли он свалить на меня часть ответственности за «Сбитых летчиков»? Нет, я тут не при делах, – это его книга. Это все он, он, он! Я его этому не учил.
Ну, не все летчики на самом деле сбитые в этой книге. Есть и никак не сбитые. Рамзана Ахматовича Кадырова так не назовешь сбитым летчиком, еще как парит и многое обещает, может еще залететь и выше, чем уже залетел.
Вот Борис Абрамович Березовский таки ушел от нас навсегда. Прочно мертв, а поскольку не оставил после себя сколько-нибудь большой массы творчества, то нет предмета для медитаций, для углубления «в», для интерпретаций, ноль работы для аналитиков. Вообще-то цели своей БАБ таки достиг, был ведь евреем при царе Борисе. А вот что не остался евреем при следующем царе, не сумел, ну так редко кому удается такое сверхдостижение.
Господин Явлинский хотя и жив, но таки прочно сбитый летчик. Зачем он собирается участвовать в президентских выборах в 2018-м, мне лично не понятно. У него причудливое мышление? Возможно, да, настолько причудливое, что его reasoning совершенно недоступно нам с вами.
Летчик Каспаров сам себя сбил, его не хватает в этой книге, хотя он порою пролетает в ней в отдалении в эпизодах. Между тем феномен Каспарова интереснейший, как чемпион мира, мастер хитроумных шахматных комбинаций оказался беспомощным лидером только потому, что, бесспорно обладая храбростью интеллектуальной, не обладает храбростью физической. Простая одна отсидка в спецприемнике длиною в пять суток заставила его мелко задрожать и трусливо спрятаться за границы.
Не хватает и великолепной, поразительной и грустной судьбы Игоря Губкина, молодого коммунистического вождя, отсидевшего в лагерях на Дальнем Востоке семнадцать страшных лет. Он вышел недавно на свободу, но нигде не показался, должно быть, так устал, что ему не до нас.
Лев Пономарев, соратник Ельцина, правозащитничек, злая умница, беспринципный аки бес, потерял в последние лет пять-шесть доверие общества и стыдливо существует где-то в кулуарах. А ведь как гулял по буфету России!
А разве Алексей Венедиктов – не сбитый летчик? Еще как сбитый, вот уж кто потерял высоту и, свистя всеми крыльями, вот-вот врежется в почву.
Ирина Хакамада, напротив, в этой книге лишняя. Не вышла по параметрам.
Да, собственно, и Михал Михалыч Касьянов не бог весть кто. Если человек был премьером, так что, теперь ему и в книгу можно так вот запросто?
От многих, но не от всех из этих людей хочется отмыть руки. Каких-то из них, наверное, жалко.
А может, я зачерствел, но меня так все раздражали, пока читал! Типажи все интереснейшие, спору нет, но раздражают.
Игорь Молотов, так я понимаю, плотно занялся рытьем в политическом прошлом нашей страны. Уже выпустил книгу о Дмитрии Васильеве и «памятниках», теперь вот «Сбитые летчики», и вроде готовит книгу об РНЕ. Игорь Молотов взвалил на себя такой груз.
Он мне тут рассказал недавно, как Андрей Сухорада, будущий «приморский партизан», застреленный в Уссурийске в 2010-м, фотографировал его, Игоря, тогда еще шестнадцатилетний Сухорада, живший у нас в бункере, том самом легендарном полуподвале, который я получил от Лужкова в феврале 1995 года.
Вот Сухорада – это уж никак не сбитый летчик, это парень, о котором на наших глазах слагается миф.
Будущее за сухорадами.
Предоставим сбитых летчиков их судьбе сбитых летчиков.
Но все равно поучительно.
Книга о том, как обстоятельства расправляются с кумирами времени при участии самих кумиров времени.
Эдуард Лимонов
Навстречу русскому термидору
Девяностые стали устойчивым мемом для многих, означающим явный негатив, деградацию, распад. Время унижения, непривычной после советского ровного благополучия нищеты. Наверное, так же было когда-то в Гражданскую. Снег, вороны… С одной лишь разницей – в то время жертвы приносились ради лучшей жизни для большинства. Получилось это или нет – второй вопрос. В девяностых же происходило все с точностью до наоборот. Деньги и власть уплывали в руки немногих. Подобные страшные общественные метаморфозы всегда сопровождаются взлетами и падениями самых неожиданных персонажей. О них эта книга. О живых и о мертвых.
Кем был в советское время Жириновский? Неприметный юрисконсульт в издательстве «Мир». Фактически клерк. Единственное жизненное достижение – двухкомнатная квартира в Сокольниках. Жена, сын. Тоска. Распад государства позволил ему подняться на невиданную высоту. В 1993 году, выиграв парламентские выборы, ЛДПР сформировала крупнейшую фракцию в российском парламенте, а сам политик вошел в высшую политическую лигу. Пожалуй, одна из лучших иллюстраций бешеной работы социальных лифтов той эпохи. Молотов, конечно, не мог пройти мимо такого примера.
Лифты, однако, работали для немногих. Для самых наглых, нахрапистых, беспринципных – в первую очередь. Признаем это. Остальных людей государство просто бросило. Оставило выживать кто как умеет. Помню, как на моей малой родине, во Владимире, люди были озабочены тем, как перезимовать. Будто на дворе война. Распахивали каждый лишний клочок земли в надежде запасти картошки побольше. К ежевечерней порции картошки прилагался самодельный соленый огурец с того же огорода. Его с горькой иронией называли «сосиска». Многие из огородников в недавнем прошлом советские инженеры. Отцу, например, довелось поучаствовать в программе создания космического челнока «Буран». Однако затем у страны сменились приоритеты.
Следует понимать, что затеянная младореформаторами приватизация имела не экономическую, а политическую цель. Чубайс хотел лишить «красных директоров» собственности, а с ней и силы. Ради чего? Ради политического торжества новой буржуазии, сформированной из представителей старого, коммунистического еще истеблишмента и новых молодых волков капитализма. К первым можно отнести нынешнего главу и крупнейшего акционера компании ЛУКОЙЛ Вагита Алекперова. Служивший замминистра нефтяной промышленности СССР, он умело подсуетился, приватизировав кусок подведомственных активов. На его фоне торговавшая на РТСБ Ирина Хакамада – просто ангел. Впрочем, это не мешало злым нацболам частенько использовать уличную кричалку «Хакамаду всем отрядом!». Молотов знает.
Одним из проводников линии на приватизацию стал глава Роскомимущества Альфред Кох. Поставленной задачи он добивался с немецкой педантичностью. Подобно тому как в концлагерях нацисты скрупулезно складировали отдельно волосы, ногти, ювелирные украшения, снятые с жертв перед тем, как отправить их в печь. Автор «Сбитых летчиков» понимал, что без Коха портрет эпохи был бы не полным. Как и положено патентованному подонку, главный приватизатор был не чужд «культуры» и «искусства». Дружил с Захаром Прилепиным, пытался писать сам. Правда, эта склонность сыграла с ним злую шутку. Пойманный на контрабанде картин, Кох предпочел эмигрировать на предварительно подготовленный «запасной аэродром» в Германии, откуда он ожидаемо славит Бандеру и ненавидит бывшую родину.
Парадокс, но лично для меня девяностые сложились скорее удачно. Жил как хотел – просто, но весело. Открывшиеся вдруг шлюзы привнесли в жизнь массу нового, ранее невиданного. Любопытному человеку, тому, кто не хлебом единым, было интересно.
Политическая жизнь была многообразна и полнокровна. Повсюду бушевали криминальные войны. Включая новости НТВ, можно было услышать, что где-то взорвали банкира. Это возбуждало. Хитрый жулик Владимир Гусинский, бывший торговец бижутерией, хорошо знал свое дело. За его деньги сотни талантливых карьеристов сделали лучший на тот момент телеканал. Правда, потом у жулика, как водится, закружилась голова, и он решил, что может влиять на российскую политику в большей степени, чем это допустимо в здоровом обществе. Впрочем, вы сами прочтете обо всем этом в книге.
Я же расскажу короткую историю про Гусинского, услышанную однажды от своего соседа по камере в СИЗО «Лефортово», старого бандита советской еще закалки. Тюрьма – особый мир, там все про всех знают. Так вот, в период пребывания телемагната и банкира на Бутырке к нему в камеру зашли представители криминального мира и пожурили за невнимание к зэкам. Мол, ты, парень, миллионер, мог бы и помочь пацанам, есть нужда. Холодильники для больнички вон требуются. На воле-то до тебя не доберешься – охрана, Филипп Бобков, все такое… «У того аж челюсть на пол упала», – смеясь, поведал мне сосед. Однако помочь обещал. Через три дня, когда Гусинский сдался – согласился отдать контроль над НТВ, его из Бутырки выгнали, а дело закрыли.
Позже стало известно, что Гусинский слово сдержал. Вместе с начальником финуправления «Медиа-моста» Антоном Титовым энное количество холодильников для больнички и прочего «грева» было привезено на Бутырку. Правда, до зэков мало что дошло, так как Гусинский обратился в администрацию СИЗО, которая все и стырила. Титов, кстати, тоже был некоторое время постояльцем «Лефортова». Кажется, по этой причине мы и обсуждали Гусинского с «моим» бандитом. Другим высокопоставленным зэком, с которым довелось пересечься лично, был подельник Бориса Березовского и топ-менеджер «Аэрофлота» Николай Глушков. Провалялись на соседних нарах пару месяцев. Подельник – громко сказано. Колю держали скорее в заложниках, пока Борис Абрамыч, успевший к тому времени смыться в Лондон, не выполнит какие-то неизвестные мне обещания. Об этом демоне российской политики Молотов пишет весьма подробно.
Да и как о нем не писать? Платон Еленин (псевдоним Березовского) действительно этого достоин. Люди забывают или предпочитают не вспоминать, что именно он привел в российскую политику Владимира Путина. Метким глазом знатока разглядел в бывшем офицере КГБ два качества, важные для будущего преемника Ельцина. Первое – неподкупность. В бытность вице-мэром Петербурга Путин помог БАБу открыть в Северной столице сеть автосалонов ЛогоВАЗа, но от неформального вознаграждения – взятки, предложенной олигархом, отказался. Второе – верность. Путин остался верен своему боссу – Анатолию Собчаку после того, как тот проиграл выборы на пост мэра. На предложение победившего Владимира Яковлева войти в его команду Путин ответил отказом. Так, сам того не желая, он обошел в кастинге фаворита Ельцина Бориса Немцова. Да, это была революция сверху, но именно революция. Ее автор – Борис Березовский.
Долгое время плодов совершенного Березовским переворота не было заметно. Обложенному со всех сторон людьми из прошлого, Путину пришлось думать в первую очередь о том, как укрепить свою власть. В отсутствие собственной партии в ход пошли близкие знакомые: друзья детства, однокашники по университету, сослуживцы по КГБ и питерской мэрии. Далее круг расширялся. Все, кто имел «счастье» оказаться знакомым знакомых президента: пил с ними водку, парился в бане, трахал девок, были рекрутированы во власть. Лет десять у них ушло на то, чтобы освоиться, привыкнуть к своему высокому положению, заработать на жизнь себе и родне. Лишь после этого с них можно было начать всерьез спрашивать. Как водится в России, ситуацию подстегнули внешние обстоятельства. Атака Запада на Украине вывела власть из летаргии, излечила от иллюзий, заставила крутиться. Правда, не всех. Чувствуется, что наверху немало людей, раздраженных необходимостью вести борьбу за страну, а не за себя. Кадровый голод чувствуется. Революция Березовского оказалась слишком поверхностной.
Что касается Немцова, то это, конечно, трагическая история жадного до славы, амбициозного плейбоя. Автор «Сбитых летчиков» верно подметил, что сам типаж Немцова: рубаха, расстегнутая чуть ли не до пупа (Лимонов прозвал его «декольте»), отлично соответствует его месту рождения – Сочи. На приморском бульваре такой загорелый парень, снимающий отдыхающих барышень, был бы очень уместен. Обаяние и наглость Немцова, а также заработанное им благодаря власти состояние делали свое дело. Красивые девушки были счастливы оказаться рядом с ним. Вот только лучшая из них – по имени Россия, так и осталась для плейбоя недосягаема. Увели девушку, сокрушался Немцов, с ненавистью глядя на кремлевские стены. Туда, где сидит его удачливый соперник. То, что Немцова застрелили рядом с Кремлем, да еще и в момент прогулки с украинской моделью, глубоко символично. Звали модель Анна Дурицкая.
За то убийство судят пятерых чеченских парней. Вердикта пока нет, но любому листавшему уголовное дело человеку ясно, что срыва там не будет. Современные методы дознания не оставляют шансов. Обнаруженные в салоне автомобиля убийц «биологические материалы» соответствуют обвиняемым. ДНК-экспертиза – это вам не шутка. Так что исполнителей осудят точно. Они получат срок. А вот заказчика вряд ли найдут. Чеченцы – не из тех, кто выдают тайны. Кроме того, не факт, что он им вообще известен. Единственный способ найти заказчика – искать того, кому это выгодно. Открыточный вид на Кремль с места убийства свидетельствует о подставе в гораздо большей степени, нежели о целенаправленной акции. В стране нет идиотов, способных на такой «подарок Путину», как утверждает либеральная оппозиция. Единственная явно заинтересованная сторона – Киев. Модель Дурицкая как раз оттуда. Приманка?
Правда, нашим либералам хоть кол на голове теши. Когда речь идет об их врагах, все средства хороши. Если можно обвинить Путина или, например, Рамзана Кадырова, то это будет сделано. Между тем чеченскому лидеру это явно невыгодно. В свое время его отец Ахмат Кадыров даже спас Немцова от неминуемой расправы в Чечне, куда он приехал и вел себя вызывающе и паскудно, как может вести себя только либерал. Ахмат-хаджи дал ему тогда охрану, опасаясь, что Немцов не доедет до аэропорта живым. Немцов доехал. Так неужели лишь для того, чтобы погибнуть от рук сына? Не может этого быть. Сын у чеченцев никогда не идет против отца. Именно поэтому Рамзан сейчас и во главе Чечни. К тому же спаситель Немцова был не простым человеком. Религиозный деятель, Ахмат Кадыров получил исламское образование в советском еще Узбекистане во времена, когда карьеристы шли в КПСС, а не в медресе. Почитайте у Молотова! Речь идет об убежденном человеке. Недаром именно ему поверил чеченский народ в девяностых. И закончил войну.
Другой знаменитый чеченец родом из девяностых – Асламбек Дудаев, он же Владислав Сурков. Слуга многих господ. Высокопоставленный чиновник, втайне мечтающий быть демиургом, но так и не сумевший оторваться от кормящей его власти и отправиться в самостоятельное плавание. С ревностью следящий за детищем своего кумира – Лимонова – Национал-большевистской партией, он решил задавить «конкурента» и возвести на ее место собственную креатуру. Так появилась организация «Наши». Однако фальшивое никогда не сравнится с настоящим. Новые «комсомольцы», привлеченные близостью к власти, оказались гнилым человеческим материалом. Стоило верхам в них разочароваться, как «нашисты» исчезли без следа, а их вождь – подручный Суркова Вася Якименко отправился торговать пирожками в Балашихе. Партия же Лимонова выжила. Теперь это «Другая Россия». Сам Сурков пока еще держится – курирует Новороссию на правах советника президента по Украине, но на исторической шкале Лимонову он уже проиграл. Его предшественник начала XX века – Зубатов, автор идеи фальшивых рабочих проф союзов, проиграв свое дело, застрелился.
Причина поражения сурковщины носит системный характер. Время таких, как он, прошло. В условиях войны, а Запад начал против России войну, победить смогут только отморозки. В хорошем смысле. Те, кто решится поставить на карту все. Жизнь. Именно так – «Отморозки» – назвал свой великолепный спектакль о нацболах режиссер Кирилл Серебренников. Джентльмены в хороших костюмах типа Суркова в ситуации или/или неизбежно сдадут назад. И модная «революционная» бородка им не поможет. Для этого у них слишком хороший маникюр. Винить в своем историческом поражении они должны только себя. Начинать биться за страну надо было в девяностых, когда она лежала в руинах. Они же предпочитали рубить бабло и развлекаться на светских раутах. Нацболы вот бились. Сидели в тюрьмах, гибли, но бились. За русский Крым еще в 1999-м. И продолжают сейчас. Созданные ими интербригады известны всем на Донбассе. То, что за русский Донбасс будет война, Лимонов предрекал еще два десятка лет назад. И вот она идет. Так что верьте нам, нашему пониманию мира, времени и страны.
По всем здоровым человеческим стандартам, девяностые были страшным для России периодом. Смутой. Войны на окраинах России, войны в бывших советских республиках, голод и нищета российской провинции. И на этом фоне роскошь и блеск столицы, мир ловких дельцов, телемагнатов, жуликов от политики, похабных чиновников. Пора бы об этом забыть. Прочитав «Сбитых летчиков», вспомнив протагонистов этого удивительного времени, перевернем страницу девяностых навсегда и выйдем навстречу русскому термидору.
Сергей Аксенов, партия «Другая Россия»
От автора
«Сегодня Путин правее Баркашова и левее Зюганова». Это и заголовок, и содержание, и ключ к этой книге. Вспомним 2001-й.
Я никогда не был сторонником теории качественных изменений политических элит без «крови» и «ржавого железа», то есть не мог поверить, что вслед за чудовищным марионеточным правительством Бориса Ельцина история крутанет штурвал радикально вправо. Однако при воспоминании 2001 года меня не покидает чувство досады за эти выводы.
Ну посудите сами: безжизненное государство вдруг начинает вдоль и поперек бомбить Чечню, отправляет авиацию в Дагестан, бомбит и снова бомбит бандформирования, засевшие на Кавказе, на телеэкранах энергично формулируется новая государственная политика, ловко снятая с языка Муссолини. Да и Путин, как Муссолини – непрерывно вращает желваками и обещает мочить. И террористов, и ментов, и бандитов с Черкизона, и новую глянцевую олигархию, уютно поделившую «Метелицу» с Государственной думой.
За всем этим кованым великолепием оказываются теперь неубедительными и «фашист» Баркашов, которым пугали либеральных младенцев все девяностые, и Макашов, по-генеральски простовато требовавший для армии больших полномочий. Куда еще больших? Путин и так поднимает в небо десятки бомбардировщиков на боевые дежурства. Ну и куда теперь Баркашову, когда Путин бомбит, а он, Барка-шов, – нет? Или тем же национал-патриотам масштабом поменьше – целой плеяде, разросшейся в буйных полях междуцарствия, постаревших мальчиков. Они же голуби мира, эти мальчики с надутыми щеками и цитатами из Толстого и Мигеля Серрано.
А что делать «правому» Жириновскому, который вот уже десяток лет как «защищает» русских, выбрасывая экстравагантные, милитаристские лозунги? Вольфович оказался бледной тенью самого себя, когда настоящие ардити начали укреплять вертикаль, формировать настоящее понятное корпоративное государство во главе со своим дуче – отставным подполковником КГБ. Подполковник уверенно жонглировал национальной эстетикой, заполнив Москву растяжками «Слава России». Я, помню, оторопел: облик столицы менялся на глазах, то ли благодаря, то ли вопреки ее всесильному хозяину Юрию Лужкову – еще одному амбициозному, но все-таки сбитому летчику.
Лужков, как и Жириновский, мобилизовал всю Москву: каждый милицейский околоток, каждый бордель, вокзал и телеграф были опорными пунктами могущественного градоначальника. Он с легкостью подавил уличный фашизм, но был уничтожен фашизмом государственным. Вместо него был поставлен сговорчивый и серый чиновник Сергей Со-бянин. Безликий, теперь он имеет неисчерпаемый бюджет, но начисто лишен амбиций – полный антипод своего крутого предшественника.
Вообще надо сказать, что сейчас крутой только Путин. В политическом тренде итальянский крутой – ардити. Да, ардити! Путин зачистил политическое поле не с помощью популизма, как это было принято в политике девяностых, а благодаря решительным действиям. Путин заговорил на языке бомб и арестов: «Имарат Кавказ», мечтатели халифата были вдолблены в ущелья, Ходорковский брошен в тюрьму, брошен «на Бутырку» и телемагнат Гусинский, Березовский бежит в Лондон к петле, к смерти, к забвению. Путинскими чиновниками, молодыми наркомами, становятся люди скрытные, демонические, похожие один в один на масонов. Чего стоит демиург путинской политики Владислав Сурков!
Все изменилось. Для контраста достаточно вспомнить про семибанкирщину и экзотический, пестрый состав Государственной думы, где огромный лысый Шандыбин прекрасно уживался со стильно стриженной Хакамадой и шефом МММ Сергеем Мавроди. Тут все прекрасно – и малиновые пиджаки, и черные рубашки. Девяностые упрекают за кисельность и гротескность. Не слушайте. Девяностые монументальны, как надгробные камни братков, утыканные ровными шеренгами на Троекуровском кладбище в Москве.
В общем, к чему я это все? В этом году «Независимая газета» опубликовала свой ежегодный рейтинг ста ведущих политиков России, которые на сегодняшний день являются лицом политической системы, которую выстроил лидер этого списка – Владимир Путин. Это произошло не за один год – 15 лет ушло на формирование новых элит, имеющих большой вес в политике, экономике и медиапространстве.
Но куда ушли все те, кто в 2001 году претендовал пусть и не на лидерство, но все же на первые роли в управлении государством? Почему непотопляемые телемагнаты, полевые командиры, лидеры партий и могущественные руководители силовых ведомств канули в небытие? Что, говоря иными словами, со страшным треском щелкнуло в механизме истории, выкрутив спираль в обратную сторону?
«Мы чувствуем себя хозяевам истории. Подозреваем, что самозваны, но оттого еще более настырны в своей прыти. Рвем ее на части, дробим, манипулируем и извращаем до неузнаваемости. Для нас это пища для провокаций, для самопиара, для самоутверждения. Запомните меня таким», – сказала бы добрая половина списка ста ведущих политиков 2001 года, глядя на сегодняшние рейтинги. А часть из них и вовсе ударилась в ностальгию по уже ушедшему собственному величию. Другая часть согласилась бы на террор или государственный переворот. К счастью, самые одиозные из них эти рейтинги не увидят – нохчи с шотганами прикопаны в ущельях, Ельцин прикопан в Москве, братки тоже прикопаны. Внимательный читатель возразит – ну эти вот… Жириновский! Живой же! Действительно, живой. И проживет, вероятно, долго. Как и Геннадий Андреевич.
Тот вообще пышет не здоровьем, а прямо каким-то жаром бессмертия. Ну и пусть! Пусть бы они все говорили, что пожелали: оправдывались, обвиняли Путина, спецслужбы и друг друга. Пусть в их словах будет своеобразная желтизна, неприятные подробности ельцинского наследия, претензии на политическое влияние. Это не просто история, но очертание возможного будущего, которое России готовят в уютных «Жан Жаках» и на широких проспектах имени Сахарова.
Эта книга подарок и мне, и всем нам, нашей памяти, ибо нет круче романа, чем наша недавняя история, – ее персонажи преимущественно сущие дьяволы под стать чудовищам из голливудских фильмов, только опасней. Промотав эту ленту через все страницы книги, читатель поймет, почему все сложилось именно так, а краски по-прежнему не стали тусклыми. Хотя бывшие бандиты и превратились в нынешних коммерсантов.
Многих героев этой книги я знал лично, с некоторыми сталкивался или соприкасался в силу своей профессии и обширного, специфического круга друзей. Здесь вы не найдете официальных выглаженных биографий. Каждый персонаж пропущен сквозь призму моего восприятия, что делает эту книгу в большей степени документальным романом или коллекцией политических силуэтов, как это принято в традиции таких золотых перьев публицистики, как Эдуард Лимонов и Лев Троцкий.
Многие культовые персонажи истории девяностых предстанут в самом фантастическом и необычном ракурсе. Например, бывший премьер-министр Михаил Касьянов – фашистом-государственником, человеком, выступившим против либерального блока, Березовский – отцом русской революции, а могущественный телемагнат Гусинский, напротив, запуганным менеджером.
Или Быков, человек с гангстерской улыбкой, – он посадил на трон Лебедя – настоящая история предательства. Тот же Чубайс, оказавшийся империалистом.
Это треш-роман в лицах, который дает ключ к переосмыслению нашего наследия, открывающий историю русского термидора, реакции, расправившейся с лихим временем, нужный и своевременный лично для меня и моих героев, как глоток свежего воздуха в нынешней интеллектуальной пустыне. Подыши и ты, читатель, вместе со мной.
Хочу поблагодарить людей, без которых бы эта книга не состоялась, – мою прекрасную жену Зинаиду Джиоеву, учителя и мастера Эдуарда Лимонова, старинного друга Сергея Беляка и преданного товарища Сергея Аксенова, на которых я всегда могу положиться. Спасибо, друзья.
Глава 1. Михаил Ходорковский. Разговор в ресторане Хасана
Пожелав на прощанье удачи, Покидай Петербург навсегда.
Б. Березовский[1 - Здесь и далее приводятся стихи Бориса Березовского, публиковавшиеся в том числе в газете «Лимонка».]
Накануне старта думской избирательной кампании 2016 года я приехал на встречу, организованную коллегами с одного оппозиционного телеканала. «Это Шингаркин», – пришло заботливое СМС-сообщение. Максим Шингаркин, эпатажный депутат Госдумы шестого созыва, в этот раз сменил ЛДПР на партию «Родина», с помощью которой собирался прорваться в новый созыв. Похожий на американца: крупный и откормленный, почти двухметрового роста, с хвостом черных волос, он встретил меня на крыльце ресторана «Каретный двор», являвшегося ставкой капореджиме[2 - Caporegime (ит.) – иногда «капо» – представитель средней ступени иерархии итальянской и американской мафии, подчиняющийся непосредственно боссу «семьи».] – грузинских воров в законе.
Здесь же несколько лет назад был убит знаменитый Дедушка Хасан[3 - Аслан Усоян, криминальный авторитет, известный как Дед Хасан или Дедушка. Убит в ресторане, помещавшемся во флигеле Центрального дома литераторов, в 2013 году.]. Неизвестные расстреляли его из снайперской винтовки с оптическим прицелом в момент, когда он выходил из ресторана. Говорят, киллеров тогда уже отправили по следам убийц Хасана, а ресторан до сих пор считается культовым для воров местом. Ну, и в какой-то мере для нас с Максимом, который уже деловито разливал армянский коньяк по бокалам.
– Надо наехать на Ходора, – закусывая коньяк лимончиком, сказал Максим, – лучше посадить его, закрыть, наделать шуму. – Он помолчал. – Папа зря его простил. Он, сука, революцию затеял на те бабки, что ему простили, не стали забирать.
Я подумал, до чего же Михаил Борисыч удачлив и… непоследователен. Все помнят его покаянное письмо, где он просил над ним сжалиться, отпустить. Про маму говорил…
– Все блатные про маму вспоминают, – сказал Шингаркин, но тут же осекся. Ресторан не располагал к разговорам о тюрьме и заключенных. – Покаяние Ходорковского – дерьмо собачье.
Открытое письмо Михаила Ходорковского россиянам о кризисе либерализма в России активно комментируется в прессе – как российской, так и зарубежной. Судя по заголовкам статей иностранных, там воспринимается «трактат» Ходорковского не как размышление о причинах кризиса, а как личное раскаяние… Покаявшийся олигарх, явно с забрызганными кровью руками, начал писать такие письма с начала 2004 года, когда уже находился за решеткой. Порывшись в портфеле, я нашел дубликат того самого письма.
Ходорковский писал вдумчиво. Начал с того, что, если бы год назад ему сказали, что СПС и «Яблоко» не преодолеют 5-процентный барьер на думских выборах, он всерьез усомнился бы в аналитических и прогностических способностях говорившего. Сегодня крах СПС и «Яблока» – реальность.
Тогда, на выборах президента, либералов официально представляли два кандидата. Первый – бывший коммуно-аграрий Иван Рыбкин – преподнес вместо внятной политической кампании дешевый фарс, какого постыдился бы и представитель ЛДПР, специалист по личной безопасности Жириновского Олег Малышкин. Второй кандидат – почти национал-большевик и самурай Ирина Хакамада – как могла, дистанцировалась от собственного либерального прошлого, критиковала Бориса Ельцина и упирала на социально ориентированное государство. А потом без тени смущения (и, возможно, не без оснований) назвала 3,84 процента голосов избирателей своим большим успехом.
Фактически мы видим капитуляцию либералов, указывал Ходорковский И эта капитуляция конечно же не только вина либералов, но и их беда. Их страх перед тысячелетним прошлым, сдобренный укоренившейся в девяностых годах могучей привычкой к бытовому комфорту. Закрепленная на генетическом уровне сервильность. Готовность забыть про конституцию ради очередной порции севрюжины с хреном. Таким был русский либерал, таким он и остался.
«Свобода слова», «свобода мысли», «свобода совести» стремительно превращаются в словосочетания-паразиты. Не только народ, но и большинство тех, кого принято считать элитой, устало отмахиваются от них: дескать, все ясно, очередной конфликт олигархов с президентом, чума на оба ваши дома…
Что происходит после декабрьского фиаско с Союзом правых сил и «Яблоком», никому, по сути, не известно, да, в сущности, и не интересно. «Комитет-2008», решивший сыграть роль совести русского либерализма, сам с готовностью расписывается в собственном бессилии и говорит, почти извиняясь: да уж, мало нас, да и делаем мы все не вовремя, так что рассчитывать не на что, но все же… Идея партии «Свободная Россия», которую вроде как задумала создать Хакамада из мелких осколков «Яблока» и СПС, не вызвала в обществе никакого существенного интереса – разве что ажиотаж среди нескольких десятков профессиональных «партстроителей», почувствовавших запах очередной легкой наживы.
Тем временем, замечает Ходорковский, на российской политической почве обильно произрастают носители нового дискурса, идеологии так называемой «партии национального реванша» (ПНР) или национал-буржуазного термидора. Собственно, термидор – это и безликая брезентовая «Единая Россия», и лоснящаяся от собственного превосходства над неудачливыми конкурентами «Родина», и ЛДПР, лидер которой в очередной раз подтвердил свою исключительную политическую живучесть. Все эти люди – реже искренне, чаще фальшиво и по заказу, но оттого не менее убедительно говорят о крахе либеральных идей, о том, что нашей стране, России, свобода просто не нужна. Свобода, по их версии, пятое колесо в телеге национального развития. А кто говорит о свободе, тот либо олигарх, либо сволочь (что в целом почти одно и то же).
На таком фоне либералом номер 1 представляется президент Владимир Путин – отец нового русского термидора. Ведь с точки зрения провозглашаемой идеологии он куда лучше Рогозина и Жириновского. Либерал-империалист Чубайс и плохой экономист Явлинский сопротивляться «национальному реваншу термидора» были, по определению, не способны. Они могли бы только ожидать, пока апологеты ценностей типа «Россия для русских» не выкинули бы их из страны (как уже, увы, бывало в нашей истории).
Для понимания русского термидора чрезвычайно важна ПНР как политический фактор. Ничего похожего на партию национального реванша не было на арене Французской революции. В эпоху Термидора во Франции были различные социальные группы, использовавшиеся политическими группировками, которые выступали одна против другой во имя определенных интересов. Термидорианцы громят якобинцев под именем террористов. Золотая молодежь поддерживает термидорианцев справа, угрожая и им самим. В России все эти процессы, конфликты и союзы прикрываются именем единой партии власти.
Во Франции мы видели в похожих условиях запоздалые движения мелкобуржуазных и рабочих предместий против верхов мелкой буржуазии, против средней буржуазии, организовавшей банды золотой молодежи. Но у нас банды золотой молодежи включены ныне в партию власти или в «рус-мол». Это полевые отряды, набранные из сынков буржуазии, из привилегированных молодых людей, готовых на самые решительные действия, чтобы отстоять свое привилегированное положение, положение своих родителей.
Якобинцев предавали суду во всех городах Франции. Наиболее непокорных истребляли в тюрьмах: на них нападала золотая молодежь в масках. Путинской бюрократии не стоило бы никакого труда организовать гнев народа. Но она в этом не нуждалась, наоборот, видела в таких хотя бы и заказанных сверху самочинных действиях опасность для порядка. Это мы наблюдаем на примере народных республик. Национал-буржуазный термидор хоть и порвал с либеральной альма-матерью, откуда и происходил, но до сих пор опасается радикально настроенных масс. Термидор флиртует с лидером национал-большевиков Лимоновым, приглашая его выступать со страниц государственных СМИ, но ни под каким соусом не подпускает к выборному процессу.
Те силы, на которые опирались французские термидорианцы, в России были попросту включены в партии и в государственный механизм. Это стало возможным благодаря тоталитарному характеру режима, который распоряжался всеми материальными средствами и силами нации.
Для термидора характерна не только прямая измена многих якобинцев, но и крайний упадок духа у тех, кто внутренне оставался верен своему призванию. Изолированные, чувствуя могущественные встречные движения и теряя уверенность в своих старых методах и идеях, якобинцы принимали умеренную окраску, отмалчивались в критические моменты; и если Конвент принимал реакционное решение, депутаты-якобинцы, по советскому выражению, «голосовали ногами», стремились уклониться от прямого высказывания своего мнения. По отношению к священникам многие термидорианцы оставались столь же враждебными, как и санкюлоты, клириков еще долго преследовали так же, как и до 9 термидора. Внешние якобинские обрядности вообще сохранялись. Календарь сохранялся революционный, церкви оставались посвященными верховному существу или даже разуму. Так же поступил и империалист-либерал Анатолий Чубайс.
«Помимо того, что сопротивление большинства Конвента слабело под давлением золотой молодежи, – пишет французский историк Лефевр[4 - Жорж Лефевр (1874–1959) – французский историк левого толка и антифашист.], – оно еще расшатывалось светской жизнью, которая снова расцветала в салонах…» Эта светская жизнь получила большое политическое влияние. Период борьбы с троцкизмом был вместе с тем временем расцвета всякого рода секретных и полусекретных салонов и вообще своего рода светской жизни. Лефевр пишет: «Именно в салонах новые богачи, созданные революцией и нажравшиеся, благодаря спекуляции на бумажных деньгах, на национальных имуществах и военных поставках, начали смешиваться со старой буржуазией или с дворянами, чтобы образовать новую буржуазию, которая господствовала в XIX столетии… Это был часто разношерстный мир, который группировался так же охотно вокруг какой-нибудь важной дамы, как и среди модных артисток… Так, после всех великих испытаний, одни возвращались к привилегии, тогда как другие поглощались в бешенство удовольствия. Танцы особенно процветали… На политику салоны имели большое влияние. Туда стремились привлекать депутатов…»
Можно ли злиться на это? Многие якобинцы и полуякобинцы чувствовали, что все члены тела у них как бы окоченели от слишком долгого периода лишений и воздержаний. Они стремились расправить плечи. Большинство местных конвентов, чтоб доказать чистоту своих республиканских взглядов, постановило праздновать день «справедливой кары последнего короля французов». В ответ на это правая партия предложила и провела постановление праздновать день 9 термидора.
Эпоха французского революционного террора продолжалась с 31 мая 1793 года, когда монтаньяры с помощью восстания, вызванного ими в Париже, изгнали из Конвента партию жирондистов, до 27 июля 1794 года, то есть до падения Робеспьера. Нет сомнения, что Робеспьер искренно желал иметь палачей с чистыми руками; и это желание было одним из поводов к его ниспровержению. Но то была одна из иллюзий ученика «добродетельного Жан-Жака Руссо». Моральный кодекс Робеспьера был основан на «цинизме» или «патриотизме», то есть на «подавлении всего, что ведет к концентрации человеческих страстей в мерзости личного «я».
Самочинные проявления реакции пугали термидорианский центр, и все рычаги насилия аккумулировались в руках государства. Примером термидора в России является сталинский режим – прямая реакция на революцию Ленина – Троцкого. Поэтому понятен Чубайс, заявивший после отставки, что будет перечитывать литературное наследие Льва Давидовича. Ведь, как и Троцкий, Анатолий Чубайс пришел на волне материалистических преобразований, которым положил конец путинский термидор.
Это условное понятие будет встречаться в книге и дальше, поэтому сразу поясним читателю, как мы его понимаем.
Национал-буржуазный термидор в России начался с 2001 года, когда Владимир Путин стал фактически единолично управлять государством. Термидор – это здоровая внутренняя реакция пораженного организма на шоковую терапию, которую провели в девяностых. Термидор – это жестко, но модно.
Ключевой датой можно считать 25 октября 2003 года, когда самолет Ходорковского, направлявшийся в Иркутск, совершил посадку для дозаправки в аэропорту Новосибирска и был блокирован сотрудниками ФСБ, а самого олигарха доставили в следственный изолятор «Матросская Тишина». Так, обрушив один из столпов олигархата, Владимир Путин негласно объявил начало национал-буржуазного термидора. По этой причине глава о Ходорковском значится под первым номером.
Но как правильно говорит Ходорковский в своих письмах, либерализм в России не может умереть. Потому что жажда свободы останется одним из самых главных инстинктов человека – хоть русского, хоть китайского, хоть лапландского. «Да, это сладкое слово «свобода» многозначно. Но дух, который в нем присутствует, неистребим, неискореним. Дух титана Прометея, подарившего огонь людям. Дух Иисуса Христа, говорившего, как право имеющий, а не как книжники и фарисеи».
Тот же Ходорковский уверен, что причина кризиса русского либерализма – не в идеалах свободы, пусть и понимаемых каждым по-своему. Дело, как говаривал последний премьер-министр СССР Валентин Павлов, не в системе, а в людях.
«Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителями либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились. Ныне мы должны признать это со всей откровенностью. Потому что время лукавства прошло – и из каземата СИЗО № 4, где я сейчас нахожусь, это видно, быть может, чуть лучше, чем из других, более комфортабельных помещений», – писал узник.
СПС и «Яблоко» проиграли выборы вовсе не потому, что их дискриминировал Кремль. А лишь потому, что администрация президента – впервые – им не помогала, а поставила в один ряд с другими оппозиционными силами.
Да и Ирина Хакамада получила свои выдающиеся 3,84 процента не вопреки административной властной машине, которая ее просто не заметила, а во многом благодаря тому, что Кремль был истово заинтересован в явке избирателей.
