banner banner banner
В гуще чужих ощущений
В гуще чужих ощущений
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

В гуще чужих ощущений

скачать книгу бесплатно

В гуще чужих ощущений
Игорь Александрович Харичев

Главный «герой» романа – будущее изобретение, которое всерьез изменит повседневную жизнь землян. Появится возможность впрямую получать ощущения других людей. Ощущения известных людей, ощущения тех, кто рискует жизнью, испытывая самолеты, штурмуя горные вершины или морские глубины, ощущения тех, кто покидает этот мир… Сама возможность воспринимать чужие ощущения названа «ощущизм», поскольку изобретение сделано человеком, связанным с Россией. Роман написан в форме рассказов-признаний от имени самых разных людей, представителей разных профессий, живущих в разных странах. Все они, так или иначе, связаны с ощущизмом – это их профессия или увлечение. И оказывается, что изобретение имеет не только положительные, но и отрицательные стороны. Эта книга о том, сколько неожиданных возможностей, а вместе с ними и новых опасностей могут приносить важные открытия. И о том, что умножение возможностей совсем не гарантирует счастливой жизни.

Игорь Харичев

В гуще чужих ощущений

© Союз писателей Москвы, 2018

© Харичев И., 2018

* * *

Мариэтта Чудакова

О прозе Игоря Харичева

1.

Скажу не чинясь – каждую новую книгу Игоря Харичева читаю не отрываясь. Всегда завалена работой, в значительной части срочной. Но – все в сторону, сижу и читаю… Как человек, склонный к аналитическому мышлению, пыталась разгадать секрет. Рискуя вогнать читателя в скуку, решаюсь поделиться результатами анализа.

Итак, это – фантастика. К тому же – научная. Лично я, читая, постоянно ощущаю, что Харичев по образованию – астрофизик, а не гуманитарий вроде меня, грешной…

И так ложатся карты, что для полноты анализа придется мне ненадолго углубиться в мои личные отношения с фантастикой – не обессудьте и не сочтите за саморекламу!

2.

В незапамятные школьные годы, особенно в 5–6-м классах, я ею зачитывалась.

В то послевоенное время фантастика плотно увязана была с литературой приключенческой – от нее практически не отделялась. А главенствовал там некий Николай Томан (1911–1974), родившийся в Орле, в семье ремесленника А. Анисимова, но воспитывавшийся в семье латышского коммуниста Томана, фамилию которого впоследствии и взял.

Писал он главным образом о том, как западные злые люди охотились за советскими изобретателями-патриотами.

…Одно название запомнилось, видимо, на веки вечные – «Что происходит в тишине» (1946).

Ну, и дальше – «Взрыв произойдет сегодня» и «Секрет “Королевского тигра”» (1948). И особенно – «Просчет мистера Бергофа» (1950) – в ней американский шпион пытается (но просчитался!) уничтожить советские посевы с помощью специально выведенных насекомых-вредителей…

Я читаю эти книжки с увлечением – приключенческий сюжет тащит за собой. И вдруг я вычитываю где-то такую информацию – оказывается, человек за жизнь может прочитать считанное количество книг! (Цифру не помню, но хорошо помню, что много лет спустя она нам с Александром Чудаковым казалась резко преуменьшенной).

Я прихожу в ужас. Значит, я могу НЕ УСПЕТЬ в течение жизни прочитать какие-то самые важные книги!.. Что же делать?.. У меня хватает ума понять, что выгородить время для чтения бесценных книг можно только путем отказа от чтения менее ценных…

И я принимаю крайне болезненное для меня – двенадцатилетней – решение: полностью отказаться от чтения «советской» (я не раз поясняла, почему слово «советский» всегда помещаю в кавычки) фантастики. И бедный Томан навсегда исчезает из моей читательской жизни…

Теперь – вопрос для любителей разгадывать психологические загадки: как я в 12 лет, горячо любя эти книжки, почувствовала в них – на подсознательном, конечно, уровне, – что-то недоброкачественное, из-за чего ими стоит пренебречь, освободив время для безусловно ценного?.. Лично я ответа не знаю до сих пор.

3.

Прошли годы и годы. На 5-м курсе филфака МГУ один приятель спрашивает меня, читала ли я кого-то из современных фантастов. Я гордо отвечаю, что не читаю фантастику с 6-го класса.

– Вот и напрасно, – говорит мой умный приятель, – за эти годы появились замечательные фантасты – Лем, Брэдбэри, Айзек Азимов…

Я бросаюсь их читать. Прихожу в непрерывный восторг. Конечный результат глубоко удивляет А. Чудакова и меня самоё – я пишу несколько фантастических рассказов и даже объединяю их в цикл – «Мирные досуги инспектора Крафта». Пишу исключительно для собственного удовольствия (и сполна его получаю). Печатать их я не собираюсь.

4.

Теперь – к очень давней моей мысли, которую решила наконец впервые высказать здесь, в предисловии к замечательной книжке Игоря Харичева «В гуще чужих ощущений».

Существует ли жанр фантастики, включающий в себя нечто совсем необычное, резко отличное от нашей земной жизни?

Думаю, что нет.

Ничего более фантастического, грандиозно-непостижимого, чем реальная жизнь человечества, придумать просто невозможно.

…Помню, как в младших классах впервые услышала я оглушительную новость – что Вселенная не имела начала и не будет иметь конца… При этом не только во Времени, но и в Пространстве. Дополнительным ударом было то, что этот несомненный факт абсолютно невозможно было себе представить.

Несколько дней я с этим все обрушивающим знанием засыпала и просыпалась. Потом притерпелась. Но в течение жизни нет-нет да и задумаешься над тем, что эти непостижимые факты не только реальны, но еще и принципиально недоступны нашему воображению… И все мы живем свою жизнь, твердо все это зная…

И мы еще рассуждаем о какой-то фантастике в литературе?..

5.

Пожалуй, Время – главная тема Игоря Харичева, главный его интерес. В сборнике 2013 года «Мы и Россия. Размышления о нас и нашей стране» – рассказ «Мужские игры со временем. Очень правдивая повесть». Ну, натурально, изобретают очередную (сколько их было в мировой литературе…) машину времени. Для эксперимента запускают в прошлое несчастного котенка. Ну, натурально, вскоре пред наблюдателями появляется взрослая кошка… Ну, а потом отправляют в прошлое эталонный список. Ну, сами понимаете – список тех, кто хотел бы улучшить свою жизнь, и при этом по роду службы находится вблизи новоизобретенной машины времени. Список возглавляет директор секретной-пересекретной службы… Его заместитель берет сверхсекретный конверт, идет в свой кабинет, достает из сейфа загодя приготовленный дубликат конверта с одним отклонением – вместо фамилии директора там фамилия его заместителя…

Ну, а дальше?.. Список был передан в прошлое вместе с тремя отправленными туда фальшивыми милиционерами. «В ту же секунду заместитель директора исчез. Судьба его сложилась иначе. Теперь он сидел на террасе своего особняка в предместьях Ниццы вместе со своей пятой женой, совсем молоденькой, глупой, но красивой, и пил кофе с только что испеченными круассанами…

Зазвонил мобильный в золоченом корпусе. …Сбивчивый голос давнего знакомого сообщил ему, что рубль рухнул. Олигарх, которому за минувшие два десятка лет мысли не приходило просиживать разные кресла в СССР, небрежно ответил: «Мне на это наплевать». Томно улыбнувшись жене, он с аппетитом доел вкусный суп».

6.

…И вновь про время, про возможность его переключения…

А почему бы и нет, спросим себя в упор, если мы размещены внутри Вселенной, никогда не начинавшейся и никогда не достигающей конца?..

Герой романа «Своя вселенная», оставаясь в своем городе, попадает, идя по переходу в метро, в параллельные миры – сначала в один, где в 1991 году победил ГКЧП и СССР живет себе и процветает, потом в другой…

А в том романе, который вы сейчас, надеюсь, начнете читать, перемещений во времени нет.

Там человек – а затем и много людей, пожелавших воспользоваться поразительным изобретением, – переселяются, не навсегда, а на время, и исключительно по своей воле, только для собственного удовольствия, – в мир чужих ощущений…

Здесь новая черта в творчестве Игоря Харичева – никакой помимовольности, никакого насилия над личностью!.. Просто как яблоко – один человек сидит и ест что-то очень вкусное, а другой, находясь далеко от него, надев специальный шлем, испытывает его ощущения – будто сам ест это вкусное…

А для любителей сильных ощущений – реальные чувства альпиниста, сорвавшегося в пропасть…

Придумано для этого и специальное слово – немного неуклюжее, но цепкое – ощущизм.

Твердой рукой ведет нас автор в нужную сторону – и того и гляди, кто-то реально сделает тщательно описанное им открытие…

«Благодаря ощущизму мир стал добрее. В самом деле, если вы можете ощутить всё то, что ощущают самые богатые люди Земли, платя при этом совсем другие деньги за какие-то вещи или удовольствия, вы не станете завидовать им, чувствовать себя обойденными или, что еще хуже, неудачниками. Вас никогда не заразит ненависть, если вы получите возможность разобраться в ощущениях человека с другими взглядами. Ощущения жертвы, прочувствованные преступником в качестве наказания, заставят его навсегда отказаться от насилия».

…Эта последняя мысль заставила меня вспомнить идею, с которой я носилась в юности. Я решила тогда, что многие люди совершают свои мерзости от отсутствия воображения. Если бы человек, убивающий юношу или девушку, мог вообразить себе реально страдания его ни в чем не повинной матери, – думала я, – он бы никогда этого не сделал…

Должна сказать, меня затронули некоторые сосем простые замечания автора этого сочинения. Например – для человека верующего «важен вопрос: делает ли он что-то, что противоречит христианской вере?

Да, Иисус Христос не говорил в своих заповедях про ощущизм, но это ничего не значит. Он не говорил, к примеру, про загрязнение окружающей среды. Но мы прекрасно знаем, что те, кто загрязняют, творят зло, а экологи представляют сторону добра».

7.

И под конец.

Читая с увлечением новый роман Игоря Харичева, наткнулась неожиданно на фрагмент, весьма близкий к той мысли, с которой начала свое предисловие»:

«Вы, конечно, знаете, что Вселенная бесконечна. Так вот, меня пугает, когда я пытаюсь представить ее беспредельность, ощутить свое место в ней. В бесконечной Вселенной мы ничто. Но мы не можем быть ничем. Мы – люди. Бог дал нам жизнь».

На этом, пожалуй, и закончим.

В гуще чужих ощущений

роман в рассказах-признаниях

Глава 1. Рождение ощущизма

Рассказ изобретателя

Меня давно просили поведать, как появилось изобретение, коренным образом изменившее жизнь в масштабах всей планеты. Но у меня не было времени. Вы, надеюсь, понимаете, как трудно руководить большой, бурно развивающейся корпорацией, открывшей отделения в большинстве стран мира, занимающейся производством широкой гаммы принципиально новой продукции. Теперь структуры выстроены, работают надёжно и эффективно. Я могу немного передохнуть. И найти время для рассказа.

Всё началось одиннадцать лет назад. И знаете с чего? С творожных сырков. Да, представьте себе, изобретение, изменившее мир, давшее начало ощущизму, породили глазированные сырки. Ну, и… моя голова.

Почему сырки? Дело в том, что мой сын покинул тогда Россию и обосновался в очень далёкой стране – Новой Зеландии. Там было всё, что нужно для достойной жизни: приветливые люди, налаженный быт, хорошие порядки, прекрасные пейзажи, экологически чистая еда. Но не было одной малости: глазированных сырков, которые мой сын любил с детства.

Мы с ним часто общались по скайпу, и он говорил мне о своей тоске по сыркам. И однажды я спросил себя: «Почему я могу передать свои мысли, своё изображение, свой голос, а творожный сырок – не могу?» Мечта о телепортации – старая мечта человечества. Поначалу я думал о том, как сделать её реальной. Хотя бы для сырков. Позже возникла другая мысль: а что, если для начала научиться передавать ощущения в режиме онлайн? Скажем, я ем творожный сырок, а все остальные, кто получают мои ощущения, чувствуют всё, что чувствую я. До мельчайших нюансов. Тотчас я понял, что если эти ощущения удастся передавать в режиме онлайн, их можно, кроме того, записать, и тогда каждый, кто пожелает, воспроизведёт их в тот момент, когда ему захочется и там, где ему удобно. Это казалось перспективным.

Я взялся за работу. Не выходил из лаборатории по нескольку дней. Прежде всего требовалось выяснить, как мы получаем ощущения. Ясное дело, сигналы от органов чувств поступают в мозг. Однако я должен был узнать, в какие именно области мозга приходят сигналы от конкретных органов чувств и каковы эти сигналы. Как они связаны с теми или иными ощущениями? Это заняло около двух лет. Теперь можно было приступать к созданию экспериментальной установки – моих знаний и опыта для этого хватало.

Ещё через год я создал её. И тотчас вызвал сына. Через неделю он прилетел в Москву, я сразу привёз его из аэропорта в лабораторию. Усадил в соседней комнате, надел на голову принимающий шлем, а сам – с передающим – устроился за стенкой и начал есть глазированный сырок. Свежий, вкусный, только что купленный. Я съел его с огромным удовольствием. А потом пошёл к сыну.

– Как? – небрежно поинтересовался я.

– Грандиозно, – с восхищением проговорил он. – Как будто я съел его сам. Как тебе это удалось?

Я снисходительно улыбнулся:

– Три года неустанной работы.

– Три года… – задумчиво повторил он. – Это интересно, даже потрясающе – то, что ты придумал. Только зачем?

– Ничего ты не понял, – спокойно проговорил я. Мне-то уже было понятно: так можно наслаждаться любой едой. И при этом не получать лишних калорий. Человек наслаждается, а при этом ни единой калории! Наслаждайся сколько хочешь, чем хочешь, где хочешь. Без малейшего ущерба для фигуры. Мечта гурмана. Я уже задумал создать библиотеку ощущений от употребления самых разных блюд всех кухонь мира. Кстати, недавно я завершил осуществление этой мечты. Столько лет на это ушло. Зато теперь каждый может использовать содержащиеся в кулинарной библиотеке десятки тысяч записей, чтобы ознакомиться с разными кухнями и самыми экзотическими блюдами. Рай для подлинных ценителей изысканной еды. И поваров, которые хотят добиться полной аутентичности своей продукции.

Успешная работа экспериментального образца требовала дальнейших шагов. Я не стал создавать предприятие в России. Зачем мне лишние проблемы? Там, если ты создал успешное предприятие и у тебя нет «крыши», то есть каких-то значительных людей в правоохранительных органах, его отнимут в два счёта, а будешь сопротивляться, окажешься на долгие годы на нарах. А крыше надо платить, и немало. К тому же она и не даёт полной гарантии – те, кто позарились на твое предприятие, могут оказаться сильнее. Я об этом знаю не понаслышке. Один мой приятель отдал две фирмы. За так. Одну – в конце девяностых, бандитам. После того как ему взорвали машину, он понял, что лучше уступить. А вторую отняли милиционеры уже в начале этого века. Он подписал документы на передачу после того, как просидел полтора года под следствием. Так что в третью созданную им фирму он принял в качестве своего заместителя жену полковника ФСБ. Она ничего не делает, только зарплату получает. Но если появляются проблемы, включается её муж. Другому знакомому повезло меньше: едва он наладил своё дело, появился генерал МВД, который сообщил, что выходит на пенсию, и ему нужна обеспеченная старость. Так что моему знакомому пришлось решать, уступить дело мирно или заиметь проблемы. После долгих колебаний он выбрал второе. И вскоре его убили.

Что касается меня, то я занимался наукой. Там царили схожие порядки. Получая грант на исследовательскую деятельность, я должен был вернуть чиновникам сначала пятьдесят, а потом – семьдесят процентов от выделенных средств. А на оставшиеся деньги выполнить заявленную работу. Вот почему я наладил контакт с американскими коллегами и часть исследований, которыми занимался прежде, проводил в США. Меня там хорошо знали в двух университетах, смею заметить, далеко не худших на североамериканском континенте.

В общем, я перебрался в Соединённые Штаты. Что ни говори, а бизнесом лучше всего заниматься там – никаких препятствий, полное содействие во всём. Гораздо больше шансов найти инвесторов. И, самое главное, намного проще воплотить новаторскую идею в нечто реальное. Это давняя трагедия русских изобретателей – а я считаю себя русским, хотя у меня еврейские корни: изобретая что-то принципиально новое, они редко могли запустить в производство своё детище на родине.

Место для осуществления своих планов я выбрал самое подходящее – Силиконовую долину. В этом была своя печальная ирония. Представьте себе – я уехал от того, что породило мою идею и вызвало появление на свет моего устройства: глазированных сырков. В Америке их можно найти, но там они дрянные. Такие вкусные, как в России, бывают только в странах Балтии. Однако надо же было чем-то жертвовать на пути к успеху.

Демонстрационный экземпляр устройства был готов через пять месяцев. К этому моменту я уже понимал, что оно позволяет всё, чего может захотеть человек. Не только насладиться любой едой, но и попробовать, что испытывают любители экстремальных развлечений – горнолыжники, дайверы, парашютисты; как это – испытывать самолеты или погружаться на дно морское, лететь в космос или мчаться на гоночном автомобиле. Именно это привлекло инвесторов. Богатые перспективы. Я передавал им ощущения от дегустации некоторых блюд, от употребления хорошего виски, а потом, пользуясь произведенным эффектом, рассказывал об открывающихся возможностях.

– Господи! Это невероятно!.. – слышал я (понятное дело, по-английски). – Трудно поверить… Думаю, ваше изобретение будет иметь успех.

– А представьте себе, какой интерес вызовут, скажем, ощущения военного, участвующего в боевых действиях, или астронавта, совершающего выход на поверхность Луны или Марса, – тут же говорил я. – А разве не любопытно испытать то, что ощущают представители опасных профессий, спортсмены-рекордсмены, артисты, играющие свои лучшие роли?

– Думаю, вы правы…

Я видел, как зажигались глаза потенциального инвестора. И самозабвенно продолжал:

– А ощущения, которые испытывает поднявшийся на самую высокую вершину альпинист? Или спустившийся в самую глубокую пещеру спелеолог? Можно записать любые ощущения. Нужны только деньги. И время. Но потом эти записи можно предложить потребителям. И те купят их. Потому что чужие ощущения интереснее книг и фильмов.

Мои речи после того, как человек успел почувствовать действие устройства, прекрасно убеждали. Мне удалось получить достаточно средств на стартап: я смог существенно расширить мою лабораторию, нанять сотрудников, а главное – открыть производство, сначала в Америке, а потом – в Китае и Европе. Так возникла самая крупная сейчас на Земле корпорация – «Sensations».

Устройство было доработано и производилось крупными партиями. Мои инженеры продолжали его совершенствовать, делая легче, удобнее, дешевле. Но я полностью переключился на другое. Поскольку понимал, что главное теперь – создание коллекции ощущений. И чем богаче она будет, разнообразнее, тем больше шансов на успех. Вот на что я потратил следующие три года. Но в итоге не только прочно встала на ноги корпорация «Sensations», а и родилось новое направление: ощущизм. Жизнь ощущениями. Чужими. Самыми разными. Непременно яркими. Ощущизм – это получение необычных ощущений без риска для жизни и здоровья. Без траты времени на получение навыков или оттачивание мастерства. Без траты денег на далекие поездки или дорогое оборудование. И это, помимо прочего, способ существования. Гурманы без конца наслаждаются ощущениями от поглощения изысканных или экзотических блюд. Трусливые, но любопытные люди – ощущениями от опасных путешествий или рискованных авантюр. Ощущения каскадеров, совершающих феерические трюки, экстремальных спортсменов и путешественников, рискующих жизнью, лётчиков-испытателей, осваивающих новые самолеты, подводников, совершающих рекордные погружения, – всё стало доступно. Мужчина может познакомиться с ощущениями женщины в разных ситуациях, а женщина – мужчины. Особо взыскательные могут испытать ощущения приговорённого к смерти в момент казни. Между нами говоря, и ощущения, которые испытывают представители противоположного пола, особенно во время полового сношения, и ощущения умирающего преступника сразу привлекли очень многих. И продолжают привлекать. Такова природа людей. Но и всё остальное тоже находит своих потребителей.

Чужие ощущения оказались полезны не только для развлечения: они помогают врачам лучше понять, что и как болит у пациентов, судьям – действительно ли подсудимый говорит правду, а осужденный испытывает деятельное раскаяние, учителям – насколько разобрался в материале ученик, инженерам – удобно ли работать на придуманном ими устройстве или оборудовании, избирателям – чем на самом деле движим политик. Как следствие, намного повысилась эффективность здравоохранения, судопроизводства, образования, инженерного дела, политической системы. Чужие ощущения помогают супругам лучше понять друг друга. В итоге уменьшилось число разводов.

Благодаря ощущизму наш мир стал добрее. В самом деле, если вы можете ощутить всё то, что ощущают самые богатые люди Земли, платя при этом совсем другие деньги за какие-то вещи или удовольствия, вы не станете завидовать им, чувствовать себя обойденными или, что ещё хуже, неудачниками. Вас никогда не заразит ненависть, если вы получите возможность разобраться в ощущениях человека с другими взглядами. Ощущения жертвы, прочувствованные преступником в качестве наказания, заставят его навсегда отказаться от насилия.

Ощущизм быстро распространился по Земле. Что может быть проще: купил шлем, оплатил по интернету интересующие ощущения, и наслаждайся. Надоело, скачивай другие из тех сотен тысяч или даже миллионов, которые теперь доступны. Студии по записи ощущений появились в огромном количестве. Я специально не патентовал этот вид деятельности. Мне хотелось, чтобы так и было – обилие создающих записи и, соответственно, обилие самих записей. Зато производством шлемов – принимающих, передающих – занимались и по сей день занимаются только предприятия «Sensations».

Записи становились всё более яркими, увлекательными. Киностудии мира, вслед за студиями нашей корпорации, полностью перешли на фильмы, воплощающие сюжет через последовательность ощущений. Зритель стал действующим лицом кинофильмов. Он получал ощущения главного героя – или нескольких героев. То есть и в кино ощущения взяли верх. Как и в телевидении, где главными стали ощущения участников и очевидцев происшествий. Не мне вам рассказывать, сколь достоверно воспринимаются такие фильмы и репортажи с места событий. По сути, человек получил возможность проживать много жизней. Ведь когда мы получаем чужие ощущения, связанные с какими-то событиями или действиями, мы не только превращаемся в соучастников чужой жизни, мы на время становимся другими людьми.

Весь мир теперь живёт чужими ощущениями. Они становятся всё разнообразнее. Где предел? Не знаю. Человек ненасытен по своей природе. Во всём. Наверное, в будущем появится ещё что-то. Не берусь предугадывать. Но на ближайшие десять-двадцать лет ощущизм будет определять нашу жизнь. Его потенциал ещё далек от исчерпания. Так что мне рано уходить на покой. К тому же я – человек дела. Праздность для меня мучительна. Я хотел бы трудиться до последнего дня.

Прилетая по делам в города Восточной Европы – в Хельсинки, Варшаву, Ригу, Таллинн, – я всегда старался проложить маршрут через Москву. По-прежнему люблю этот бестолковый, суетной город. И неизменно выкраивал хотя бы десять минут для того, чтобы появиться на Малой Молчановке, постоять возле симпатичного старого дома с двумя эркерами, в котором я с родителями жил до женитьбы: мы тогда разменяли здешнюю большую квартиру, полученную отцом как ответственным работником Госплана СССР, на две; в одну переехали я, жена и только что родившийся сын, в другую – родители с сестрой. Дом, к счастью, сохранился, как и соседний, смешной, с полуколоннами у входа и тяжелыми балкончиками, хотя многое в округе снесли, заменив заурядными современными зданиями. Старый, но добротный, солидный дом начала прошлого века высится на прежнем месте, и пусть я не могу подняться в квартиру на пятом этаже – её давно занимают другие люди, – я с удовольствием стою какое-то время во дворе, вспоминая то, что мне дорого. Здесь много чего произошло в моей жизни. Здесь я научился ходить, говорить, читать, драться, дружить. Здесь я впервые услышал слово «жид». И сдержанное объяснение мамы: «То же самое, что еврей. Но только когда хотят обидеть».

Русский язык родной для меня. Мои родители знали идиш, но не говорили на нём дома. И меня ему не учили. Английский заставляли зубрить, французский, а идиш – нет. Я знаю с десяток слов на идише, и всё. Иврит я тоже не учил. Бывая в Израиле, говорю либо на английском, либо на русском. Чаще на втором. Там много выходцев из России, они сохраняют важную для них среду общения. И свою самость. Они отличаются от местных евреев. Они большего добиваются. Не зря их там зовут русскими. И недолюбливают.

Что мне дали родители, и что – страна, в которой я рос? Если мне что и досталось от родителей, так это уважение к знаниям, прилежание в их освоении, умение работать. А от жизни в России я получил широту кругозора, умение приспосабливаться к сложным условиям и неубиваемый оптимизм. Насчет оптимизма не удивляйтесь: в России можно быть либо законченным пессимистом, либо неубиваемым оптимистом. Иного там не дано.

Хотя история с литературой давались мне без особых усилий, я выбрал далекую от гуманитарной сферы профессию. Заинтересовавшись физикой, только ей посвящал всё время в старших классах, вслед за тем поступил в Физико-технический институт. Меня приняли, несмотря на пресловутый «пятый пункт» – национальность. Тогда уже не было секретом, что евреев стараются не пускать в университеты и институты. Меня это не коснулось. По непонятной причине. Повезло.

Меня приняли в прекрасный институт, самый лучший тогда для тех, кто выбрал своей специальностью физику. Я получил хорошее образование. Благодаря ему я вскоре стал доктором наук, сделал ряд открытий, а потом, гораздо позже – создал оборудование, породившее ощущизм, новое измерение человеческой деятельности.

Меня часто сравнивают со Стивом Джобсом и Биллом Гейтсом. И даже ставят выше их. Что я могу сказать по этому поводу… Не моё дело – давать оценки самому себе. Но, кажется, кое-что стоящее у меня в этой жизни получилось. Ну, а мой сын возглавляет сейчас отделение «Sensations» в России. Жизнь там понемногу налаживается. А глазированные сырки – по-прежнему вкусные.

Глава 2. Поставщик ощущизма

Рассказ сенсохантера

Небольшой самолет упрямо лезет вверх, на высоту пять километров. Я на удобном сиденье, смотрю в иллюминатор. Там, внизу, отделенный небольшой дымкой, игрушечный мир. Небольшие домики, дороги, сады, рощицы. Они кажутся сделанными искусными руками. Но я знаю, что это настоящий мир, и я вернусь туда, опять стану его частью.