скачать книгу бесплатно
– Баню топят?
Бус ответил, что скоро будет готова, и добавил, что рану его коня уже осматривает конский лекарь. После бани Боеслав сел на топчан в своей комнате и попросил Буса принести еды. Бус терпеливо ждал, когда Боеслав поест, и по его лицу было видно, как его разбирает любопытство.
Боеслав отставил в сторону пустую тарелку и, опережая вопрос, сказал:
– Могло быть и хуже… Умные люди разберутся, если заслужил, накажут.
– Ты, сотник, хоть расскажи, что мы везли? – спросил Бус. – Такую охоту на нас устроили, неужели из-за пороха?
– Нет, конечно, – потянувшись, сказал Боеслав, – за моей дорожной сумкой охотились. Я родился в Сирии, там жили мои родители в Русской крепости. Мои предки начали воевать еще в дружинах Олега Вещего, и вот после одного успешного похода за Каспий их дружина возвращалась на Русь через Хазарию. За проход через их земли дружина обещала отдать половину всей военной добычи, но жадный хазарский каган пожелал забрать все, убив наших воинов. Дружина была измотана походом и против хазарского войска устоять не смогла бы. Поэтому приняли решение вернуться назад и построить на Востоке крепость в устье реки, которую стали звать Русской. Так и сделали, это была крепость, в которой жили и ходили в боевые походы наши воины, а на родину ездили небольшими отрядами как купцы. В крепость прибывали русские воины после неудачных военных походов. Хазарский император Иосиф начал войну с Византией и потребовал принять участие в этом походе русские дружины на морских ладьях. Отказать хазарам не могли и выставили 10 тысяч кораблей с ратниками по сто воинов в каждой ладье. Но Византия была сильна, и оружие у них было невиданное по тем временам – Греческий огонь. Огонь выбрасывался как огненная вода, далеко вперед уничтожая все на своем пути. Наши воины проиграли морское сражение Византии и, высадившись на берег, оказались между двух огней. С одной стороны Византия, с другой хазары. Хазарский командующий Песах получил указание убивать всех проигравших битву русских воинов. Вот они и вынуждены были прийти к моим предкам в Русскую крепость… Так в этих божественных местах собралось целое русское войско.
– А откуда у хазар была такая сильная армия? – спросил Бус.
Боеслав перешел на кровать, улегся поудобнее и продолжил:
– Хазары охраняли Шелковый путь из Китая в Европу и на Восток. Китайский шелк всегда ценился очень дорого. Он красив, прочен, его с большого расстояния даже стрела не пробивает, поэтому воины Чингисхана были в шелковых рубашках под кольчугой. Самое главное, что в нем не заводятся вши и прочая гадость, поэтому шелк всегда был по цене золота. На одну чашу весов кладут шелковую ткань, а на другую золото. Китайские купцы очень щедро платили за охрану, и этот путь шел по Руси и приносил нам много бед. Сначала хазары со своим наемным войском, потом монголы. Всем им нужен был Шелковый путь, остальная территория Руси их не очень интересовала.
Боеслав продолжал свой рассказ:
– В сирийский крепости мои предки встретили европейских грабителей, которые под видом крестовых походов пришли грабить на Восток, но только первый поход был у них удачным. Среди русских воинов было много православных, поэтому крестоносцы их не трогали. А потом и помощи попросили. Когда рыцарей тамплиеров стали сжигать во Франции на кострах, многие приехали прятаться в Русскую крепость и оставили на хранение Копье Судьбы. Это наконечник копья, которым был убит Иисус Христос во время казни. Много тамплиеров было переправлено на Русь вместе с драгоценностями, а наконечник копья так и оставался в крепости. Копье Судьбы считается христианской святыней, которая служит только светлым силам, а не темным. Оно обладает божественной, небесной, невероятной силой, является символом всемогущей власти. Кто владеет этим копьем, тот владеет миром. Турков-сельджуков мои предки не боялись, их не подпускали к Латакии мамлюки, многие из которых были славяне и поэтому защищали этот маленький островок Руси на Востоке. Мамлюки – это египетские воины-рабы, почти наполовину состоящие из славян. Египтяне скупали у крымских и казанских татар, ходивших в боевые походы на Русь, мальчиков, захваченных теми в полон, и делали из них воинов. Проблемы возникли при Тамерлане. Тимур точно знал, что хранится в Русской крепости, и его воины приближались все ближе и ближе, а противостоять воинскому умению Тамерлана и его великолепным наемникам никто не мог. Он брал в войско тех воинов, кто на всем скаку мог нанизать на острие копья обручальное кольцо. Это тебе, Бус, не монгольские скотоводы, хотя они тоже хорошие воины, но до воинов Тамерлана им далеко.
Чтобы уберечь жителей крепости, я и отправился как купец на Русь с Копьем Судьбы и доставил его в монастырь Сергия Радонежского, а он, когда благословлял великого князя Дмитрия Ивановича на бой, на Куликовом поле дал ему это копье. Копье Судьбы участвовало в битве на Дону и было возвращено в монастырь. А теперь я его привез из монастыря, и оно будет замуровано под одной из башен Кремля тайно в фундаменте, чтобы ни Москву, ни Кремль с бою никто не взял. Хватит с нас последнего набега Тохтамыша на Москву… Правда, приступами взять каменные стены монголы не смогли, а ворвались в крепость хитростью – сами москвичи ворота открыли, поверив предателям. Вот почему все так переживали за наш поход: нельзя было больше держать Копье Судьбы в монастыре.
Митрополит Киприан в Москву рвется, а великий князь его не пускает, не верит ему после его бегства из Москвы, окруженной войсками Тохтамыша. Митрополит Киприан с тверскими и литовскими князьями дружбу водит, а литовцы как коршуны над Русью кружатся и хотят выслужиться перед папой Римским, особенно молодой Ягайло, а с ними заодно и отдельные русские князья безродные. Уже три войны с литовцами было, три раза во время литовщин пытались Кремль взять приступом, но не получилось у Ольгерда ничего. А насылал врагов этих тверской правитель Михаил Александрович с помощью свояка великого князя Литовского Ольгерда и прятался потом у него в Литве, когда наш великий князь после третьего похода литовцев с девятнадцатью русскими князьями пошел войной на Тверь. Он и сына своего, преемника Ивана Михайловича, женил на Марии, дочери великого князя Литовского Кейстута Гадеминовича, чтобы у него в дальнейшем поддержка была со стороны ее родного брата Витовта Кейстутовича. С Тамерланом у нас хорошие отношения, заключен мир, но помяни мое слово – придет время, и он придет к стенам Кремля за этим копьем, и будет лучше, если никто не будет знать, где оно замуровано. Тогда Тамерлан уйдет без боя.
– Скажи, – спросил Бус, – а откуда ты знаешь, что с Тамерланом у нашего князя мир?
– Очень просто: я вожу Тамерлану тайные письма как купец, поставляющий к его столу меды. Любит Тимур вина и хмельные меды наши пить во время пиров своих. Я родился и жил на Востоке, языки и обычаи знаю. Кому, как не мне, все эти поручения выполнять и о том, что происходит в этих краях, докладывать. Тимур не любит Тохтамыша, предавшего его, хочет забрать у него власть и пустить Шелковый путь по своим территориям под контролем и охраной своих людей, таких как Эдигей. Вот в этом его интересы и интересы наших князей сходятся.
– Скажи, сотник, а почему мы не можем от монголов избавиться, зачем наши князья их терпят?
– Вначале они нужны были друг другу, – ответил Боеслав, – ведь князьями они стали при монголах, когда ханов монгольских царями признали. Это монголы власть над славянами им дали. Кто они были до монголов – командиры дружины, и никто их к вопросам управления не подпускал, всем командовали народное Вече и общины крестьянские. Монголы не хотели иметь дело с народным Вече, им для управления покоренными народами нужен был один человек, отвечающий за все своей головой. Только тогда князья, как их называли в своих грамотах монголы, стали получать ярлыки на правление в славянских землях, которые в этих бумагах называли княжествами. Вот тогда они получили полную власть над землями вятичей, кривичей и других племен. А за сотню лет приучили к этому славянские народы и пугали их тем, что если они не будут им подчиняться, то придут монгольские воины и вырубят их, как это сделали в Киеве.
Монголы вырубили все киевское княжество, и женщин, и детей – никого не пощадили. Да и многие города полян пожгли, видимо, не могли простить, что их дружины участвовали в битве против Чингисхана вместе с половцами на реке Калке. В Киеве десять тысяч домов было и почти столько же за его пределами. А когда через шесть лет монах католический туда приехал от Папы Римского, то увидел только двести домов и людей, замученных работой на монголов. А все поля вокруг Киева костями засыпаны были, потому что хоронить некому было. От таких известий у наших христиан кровь от испуга в жилах стынет, вот они князей и держатся, чтобы защитили. Монголы тоже поняли, что создали большую силу, и их уважение выражается в том, что они стали родниться с русскими князьями и дворянами, c которыми ранее короли французские и польские роднились.
Я про Ярослава Мудрого говорю, который дочек своих за европейских королей замуж выдавал. Великий князь московский Юрий женился на чингизитке Кончаке, его примеру последовали дворяне: Белозерский, Углицкий, Ярославский, Ростовский. Монголы женятся на русских боярынях. Вот чингизит Еду – хан по прозвищу Сильнохитр – женился, а перед этим крестился и стал Андреем Хитрово. Потомок Чингисхана Салахмир женился на сестре Олега Рязанского Анастасии, его крестили и назвали Иоанн. А этот Иоанн не с пустыми руками в Русь пришел, у него тысяча воинов, и если Олег его призовет, он поддержит его силой подчиненных ему воинов. Великие князья стали давать землю за службу в дружине. Вот все эти тысяцкие и решили осесть на земле Руси, потому как надоела им кочевая жизнь и ханские межусобицы. Видят, что сила Орды ослабевает и конец ее недалек, и они теперь за землю русскую драться будут и защищать ее как родную.
Великие князья поощряют эти браки, потому что сейчас им необходим мир с Великой степью, чтобы католиков остановить. Александр Невский, родственник нашего великого князя, крестоносцев бил, потому что знал, что за его спиной не только Русь, но и Великая степь. Наше оружие мы закупаем у арабов и турок, а бой ведем как монголы. Крестоносцы обижаются и хулят нас за это, потому что в своих глубоких рыцарских седлах они неповоротливы и их военная тактика идти «свиньей» была задушена степным арканом князя Александра.
Сила Руси в единстве тех, кто на этой земле живет, и поэтому великий князь Дмитрий объединяет княжества, хотя многие ему в этом противятся. Бракам с европейскими принцессами, католичками, необходимо положить конец. Разрослась семья Рюриковичей, нет в этом больше необходимости, и великий князь Дмитрий своей свадьбой пример всем князьям показал. Пришла пора освобождаться и от Орды. Их ханы враждуют между собой, теряя свою силу и мощь, а наши князья, если объединятся, то создадут царство, равного по силе которому нет. Но не так скоро дела такие делаются, и еще немало времени пройдет, а великий князь Дмитрий начало этому объединению положил… Разговорился я с тобой, – спохватился Боеслав, – а надо в дорогу собираться.
– В какую дорогу? – удивился Бус.
– На месте все объясню. Я по дороге в усадьбу знакомого монаха встретил, он мне кое-что интересное поведал, – ответил Боеслав. – Скажи дружинникам, чтобы поверх кольчуги надели рубахи подлиннее. Оружие в сумах с собой берем, поедем как купцы. Двух раненных в ноги здесь оставь, а кто у них спросит, где остальные, то пусть говорят, что на охоту уехали, скоро будут – и больше никаких разговоров ни с кем. В дорогу возьми хлеба, лука и сала дня на три. Через два часа выезжаем, возьми телегу покрепче, чтобы могла церковный колокол перевезти. И мешковины побольше, да веревок подлиннее и покрепче.
Бус вышел из комнаты.
Глава 3
Самоволка
В полной темноте дружина Боеслава выехала из Москвы в сторону Твери. Рогатый полумесяц заволокли непонятно откуда взявшиеся тучи, дорога с трудом просматривалась в такой темноте. Через сутки, не доезжая села Бортенево на ручье Строганец, недалеко от моста сделали привал в лесу.
Боеслав поставил задачу дружинникам:
– Нам предстоит без боя украсть пушку у тверских дружинников – это подарок монголов тверскому князю за его ненависть к Москве, а заодно и мастера-китайца выкрасть.
Бус удивленно спросил:
– У нас своих пушек целая пропасть, зачем нам, воинам, всего одну пушку воровать, да еще таким тайным способом?
Боеслав ответил:
– У нас все пушки каменными ядрами стреляют, а эта металлическими, и летит такое ядро в три раза дальше, чем каменное. А мастер-китаец умеет эти пушки лить и знает, как заряжать, чтобы орудие при стрельбе не разорвало. Такая пушка редкость на Руси! У кого такие пушки – за тем и победа в схватке ратной. Для воровства этого нам необходимо подрыть опоры моста так, чтобы при большом весе груза мост рухнул. Упавшую с телеги пушку на дне реки находят спрятавшиеся в камышах Хыль и Швец. Привязывают к ней веревку и скрытно уплывают в камыши. Ждан стоит с лошадьми в речных кустах и вытаскивает пушку по песчаному дну на противоположный берег к телеге. Заранее из деревьев строим помост и закатываем пушку на телегу. Бус с Хмарой выжидают, когда те, кто вез пушку, пойдут за крестьянской подмогой в Бортенево, чтобы вытащить ее из воды, и незаметно крадут мастера-китайца. Охрана их останется у реки – охранять упавшую в реку пушку, которой там уже не будет, и в село не пойдет…
Да, Хыль и Швец, сделайте себе трубки, чтобы дышать под водой, и полотенца-ширинки из водорослей, чтобы вас никто не заметил. Знаю, что подобный опыт у вас уже есть. Обследуйте дно – если там будут упавшие деревья, мешающие передвижению по дну пушки, откатите их в сторону, а сами не справитесь – скажите мне. Нам надо дерево на берегу подрыть и завалить в воду, чтобы не было видно над водой веревок, привязанных к пушке. Они будут протянуты под стволом поваленного в воду дерева.
– Я видел у моста такое дерево рядом с рекой и наклоном ствола к воде, – сказал Бус. – Его даже подрывать не надо – привяжем веревки и завалим лошадьми так, будто оно само упало.
– Молодец, – сказал Боеслав, – схватываешь все на лету. А теперь выстави двух дозорных по разным берегам, пусть местных пугают, как тати. А увидят обоз, сразу пусть снимаются и бегут сюда.
Боеслав отозвал Буса в сторону и тихим голосом сказал:
– Я отъеду до ближайшей корчмы. Она своими яствами и медами славится на всю округу и стоит на пути тверских дружинников, и они мимо нее не проедут. Я хозяина хорошо знаю, дам ему сонного зелья, чтобы он в бочонок с медами этим дружинникам подсыпал и еды в дорогу дал. Когда у поваленного моста станут, поедят и уснут, нам легче будет пушку воровать.
Боеслав ускакал, а дружина взялась за работу.
Дерево повалили очень быстро. Опоры моста подрывать особой нужды не было, в песке стояли, река сама их уж давно подмыла, – держались на честном слове. Поэтому подрыли только те опоры, что стояли на суше у берега, а ямы забросали илом и прикрыли травяным дерном. Все, что задумали, сделали быстро. Боеслав, решив все вопросы, вернулся довольным. Дорога была пуста, сказывалась подготовка крестьян к зиме, не до поездок им было.
К полудню один из дозорных прибежал, махая руками и запыхавшись:
– Едут!
Все разбежались по своим местам. Первыми у моста показались два всадника из тверской дружины, осмотрев придорожные заросли, проехали на противоположный берег. Дружинники дали отмашку обозу, который, подъехав к мосту, встал. В обозе было две телеги – одна с пушкой, вторая с металлическими ядрами и порохом в бочках. Два крестьянина, держа поводья в руках, шли рядом с телегами: видимо, жалели лошадей, поэтому и не садились на них. Восемь дружинников скакали рядом с телегами, они были в шлемах и кольчугах, готовые к нападению. Еще четыре крестьянина с топорами, видимо плотники, были в обозе для различных работ и погрузки. С ними был хорошо одетый китаец, похоже, пушечный мастер.
Старший дружины дал команду переезжать мост сначала первой телеге. Возница вышел вперед и, чтобы его не придавило телегой при возможном падении, медленно повел лошадей к противоположному берегу. Старый мост сильно скрипел под тяжестью груза. Боеславу даже показалось, что мост устоит и вся их работа обречена на провал. Но второй возница поторопился и, хотя первая телега еще не вышла на берег, начал движение.
– Куда ты, дурак! – крикнул старший дружины, но было поздно.
Мост стал клониться набок и, лопнув посредине, увлек за собой телеги. Первый возница успел выскочить на берег; воспользовавшись паникой, он удрал в лес от греха подальше. Второй крестьянин был придавлен скользящей с огромной скоростью тяжелой телегой. Лошадям повезло больше – они оторвались от упряжек и выплыли на берег, где их поймали дружинники. Сами они затеяли перебранку, но, быстро успокоившись, отправили крестьян в ближайшее село за помощью вместе с китайцем. Приказав слушаться его – он сообразит, как вытащить пушку и ядра из воды и найдет в селе нужные инструменты. Старший дружинник в напутствие сказал, что, мол, если местные крестьяне не пойдут с вами и не будут давать инструменты, скажите им, что дружина в село придет и всем худо будет.
Бочонки с порохом крестьяне вытащили из реки. Старший дружины, подъехав к краю берега, посмотрел на опоры моста и сказал своим:
– Опоры не подрублены, значит, зла нет и мост сам рухнул.
Объявил привал для дружинников, приказал двоим на противоположном берегу переплыть к ним. Достав из дорожных сумок еду и бочонок с медом, ели жареных кур, запивая медами и не забывая восхвалять заслуги своего князя. Через некоторое время дружинники стали засыпать. Старший дружины, по всей видимости сотник, дал указание посменно караулить одному дружиннику, остальным отдыхать. Но ласковый ветер, отсутствие реальной опасности и большое количество выпитого меда с добавленным в него зельем усыпили и его.
Боеслав, увидев знаки Швеца из камышей, махнул рукой. Веревки, идущие к лошадям, затрепетали. Ждан повел лошадей от реки, веревки натянулись, как тетива лука, но груз шел по песчаному дну без помех. Пушка хоть и медленно, но все-таки двигалась и вскоре оказалась на берегу. Из соседних камышей вышли из воды высокие и жилистые Хыль и Швец, держа в руках круглые металлические шары.
– Это что у вас? – спросил удивленно Боеслав.
– Да это добро на второй телеге везли… Взяли, может пригодятся. И по дну с ними легче идти.
Боеслав догадался, что это новые ядра для стрельбы из пушек. Тогда уж и одну бочку с порохом прихватить надо, пока охрана спит. Может, он лучше нашего, пусть оружейники посмотрят.
Теперь все зависит от скорости. Пушку подтащили к помосту, лошадей запрягли так, чтобы удобнее было закатывать пушку на телегу. Все встали возле пушки – помогать руками закатывать орудие на телегу. Боеслав дал команду – начали! Но рядом раздался голос Буса:
– Нас-то подождите!
Боеслав увидел идущих к ним дружинников Буса и громадного гиганта Хмару со связанным китайцем на плече, у того изо рта торчала рукавица.
– Быстро вы! – одобрил Боеслав, показывая на китайца.
– Да-а… – махнул рукой Бус. – Он сам нам помог – по большой нужде захотел, видимо с перепуга, что накажут. Крестьянам сказал, чтобы шли в село, а он их догонит, и в лес шмыгнул. Ну, тут мы его и повязали, вот только рубашку его красивую порвали.
– Да вы мне его хоть голого привели бы – главное, что живой!.. Встали к пушке и начали, – скомандовал Боеслав.
Все построились вдоль орудия и быстро закатили его на телегу. Бус посмотрел на спящих тверских дружинников:
– Такой храп в Твери услышать можно! Всю рыбу распугают, так что теперь мальцам не порыбачить.
– Медов напились, забыли княжеские приказы не пить много спиртного во время боевых походов, – сказал Боеслав. – На реке Пьяни пьяных московских дружинников монголы ночью спящими застали и всех порубали – с тех пор и ограничили возлияния. Это первая битва наших дружин с Мамаем должна была быть. Подождите меня, надо сумку с бумагами у тверского сотника срезать.
– Можно я? – вызвался Бус. Не дожидаясь ответа, он скинул одежду и переплыл реку с запоясным ножом в зубах. Бесшумно подкрался к сотнику, срезал сумку и так же ловко вернулся назад.
– А теперь без шума и быстро движемся по тропе к крестьянской дороге. Обходными путями возвращаемся в Москву, – приказал Боеслав, запихивая сумку сотника в свою дорожную сумку. – Бус, на тебе китаец, положишь его на холку коня.
– Да он маленький и легкий, как мешок с картошкой! – Бус уложил китайца на коня.
Боеслав достал из сумки две рукавицы и подшлемник рязанских ратников, измазал их в водорослях и грязи и бросил в ближайшие кусты. Ехали, молча прислушиваясь, нет ли погони, но все было тихо.
Когда выехали на дорогу, Боеслав сказал дружинникам:
– Всех, кого встретим, забираем с собой, чтобы не выдали наш маршрут тверским. Отпустим пленников около Москвы.
До города доехали за сутки, по дороге встретился один крестьянин на телеге, взяли его с собой. Посадили на крестьянскую телегу связанного китайца и побросали свои вещи, ядра и порох. Крестьянину пригрозили, чтобы не ныл, иначе свяжут, как китайца, и рот заткнут, он до самой Москвы молчал. Подъехав к городу, тверского крестьянина отпустили, приказав чтобы никому не рассказывал, что видел.
На Бронной их ждали дружинники, они поведали, что приходил гонец от княжича Юрия и поинтересовался, где все дружинники и Боеслав, потом ушел, сообщив, что княжич завтра ждет Боеслава в тайной палате. Сказали гонцу, как велели, что все на охоте.
– Все правильно, – сказал весело Боеслав, приказав запереть телегу в амбаре, а китайца в чулане, и выставил посты из остававшихся дома дружинников. – Всем в баню, есть и спать!
Сам он рухнул на кровать, не раздеваясь, и моментально уснул.
Глава 4
Новое задание
Рано утром Боеслав, выйдя из своих покоев, наткнулся на Буса.
– Тебе что не спится? – спросил Боеслав, рассматривая хмурое лицо Буса.
– Страшно мне вдруг стало, что-то плохое княжичу доложат, не хочется понапрасну на дыбе умирать… – сказал Бус, перекрестившись.
– Ничего, Бог даст, выплывем из этого омута! Княжич характером крут по молодости лет, но умен, да и Савва рядом. Думаю, что и с Кириллом Белозерским, советником своим, княжич связался, а тот плохого не посоветует, – сказал Боеслав, направляясь к бане. – Надо умыться, а ты приготовь нам еды.
– Я как знал, воды нагрел, а завтрак уже готов, – сказал хозяйственный Бус, накрывая на стол.
Поели яичницы с холодной печеной курицей и монастырским хлебом, привезенным Бусом из Зачатьевского женского монастыря. Там его пекли монашки, и славился он на всю Москву.
– Китайца, связанного, сажай в телегу с пушкой, ядрами и порохом. Едем на Варварку, – приказал Боеслав, надевая подсаадачный боевой нож русских витязей длиной в локоть. Его тонкий, немного изогнутый клинок был предназначен для пробивания кольчуги. Носили его ранее в снаряжении для лучников, называемом подсаадач, в специальном кармашке колчана для стрел или в лучной сумке. Но последнее время его стали надевать в украшенных ножнах на пояс, как правило в тех случаях, где следовало появляться без меча и доспехов.
Выехали из ворот на Бронную. Кузнецы уже разогревали свои печи, подмастерья таскали инструменты и железо к печам – день улицы мастеров начался с первыми лучами яркого солнца. Оставив телегу у входа в палату, Боеслав прошел мимо стражи в зал, где сидел дьяк за столом и, разложив бумаги, точил перья, готовясь к своей писарской работе. Вид у дьяка был помятый, видимо вечером хорошо погулял, а выспаться не дали, кликнули в палату с рассветом.
В зал вошел Савва и сел рядом со стулом княжича. Боеслав хотел подойти к Савве, поинтересоваться, чего ему ждать, но тот, заметив его движение, взмахом руки удержал его на месте и жестом показал, что все хорошо.
В зал вбежал княжич – все встали и поклонились, – а он, не успев сесть на свой стул, злым голосом спросил у Боеслава:
– На какую охоту ты уехал, нарушив мой приказ?
– Прости, великий князь, – сказал Боеслав, встав на колени, – милости прошу. Доложили мне о том, что дружинники тверские везут подарок от хана князю своему за доносы и подлости свершенные. Времени спрашивать разрешение на выезд из Москвы не было. Вот я этот подарок у них тайно и забрал, оставив след рязанский. Пушку, ядра металлические, порох монгольский и мастера-пушкаря китайского привез.
– И где все это? – спросил княжич.
– Во дворе у входа в палату, – сказал Боеслав, склонив голову до пола. – А еще письмо у сотника было от хана к князю тверскому, я его у спящего дружинника забрал и тебе привез, великий князь.
– Отправить бы тебя в дальний монастырь да в темнице холодной подольше подержать за озорство твое и неповиновение. Да мало у меня умных и смелых людей, которым можно доверять, одни трутни! – Княжич указал на помятого дьяка-писаря, которого после этих слов разобрала икота. – Ладно, наказывать не буду, но благодарности не дождешься. Есть срочное задание, никого кроме тебя послать не могу. О задании этом тебе дьяк Стыряга расскажет сегодня. А сейчас свободен, иди к себе на подворье и жди.
Боеслав вскочил, три раза поклонился княжичу, затем Савве и выскочил из палаты. Во дворе стоял Бус, который доложил, что телегу и китайца дружинники княжича забрали.
– Все идем на подворье, – сказал Боеслав, схватив Буса за рукав и волоча его в сторону Бронной.
Дружинники на подворье после сытной трапезы грелись на утреннем солнце, разомлев от домашней еды. Приводили в порядок доспехи, чистили одежду и сапоги. В тени крыльца большого рубленого дома на ступеньке сидел монах Мал. Когда Боеслав с Бусом зашли во двор, Мал встал и, поклонившись, поздоровался с пришедшими, по приглашению Боеслава последовал за ним в дом. Когда они зашли в комнату, Боеслав показал Малу на стул и присел сам. Монах Мал поведал, что в засаде на Боеслава ночью у леса участвовали два рязанских дружинника, их трупы он обнаружил у засечной заставы на Яузе.
– Я, – сказал Мал, – нашел их по отпечаткам подошв сапог, которыми они наследили во время первой засады на опушке леса. Эти же следы были и у засечной заставы. Наших сторожей засечной заставы убили ночью ножами во время сна, а тех, кто стоял в охранении, застрелили из луков. Знатное побоище было, трупы сторожей засечной стражи литовцы в землянку сбросили, туда же и трупы своих побросали, тех, кого ты со своими дружинниками порубал и на мосту взорвал, видимо спешили. Литовцы, что были в засаде и остались живы, ушли в сторону Рязани. Я по следам прошел и нашел их трупы, живы они были до первого привала, их сонными порезали так же, как сторожей, – подсаадачным ножом в ухо. Я их называю литовцами, потому что пятерых из двадцати ратников, участвующих в засаде, я узнал – они были из дружины Ольгерда, киевляне. Киевское княжество сейчас под властью Великого княжества Литовского, куда сами напросились. А литовцы уже и князей своих в Киев сажают управлять полянами и дружины их используют для походов на Москву. Я часто к митрополиту в Киев ездил, помню их. А вот двое из рязанской дружины были – их монах, что из Москвы со следствием приехал, опознал, он в Рязани служил, они к нему на исповедь приходили. Кто остальные, неизвестно, но на теле у некоторых клеймо в виде дубового листа. Это языческое клеймо литовское, у других нательные кресты католические – одним словом, литовская это дружина. Двое живых из этой дружины ушли конно, изменив маршрут, видимо в Литву, а там кто их знает… Возможно, побоятся возвращаться с такими вестями и уйдут наемниками к тевтонам или монголам. Всех своих, кто выжил, они убили, чтобы рассказать не могли, как опозорились, теперь прятаться будут, пока про них не забудут. Все трупы мы в погреб засечной стражи перетащили, положили их на лед.
– А это еще зачем? – удивился Боеслав.
– А зачем – узнаешь от Стыряги, он уже за дверью стоит, – сказал Мал и вышел из комнаты. В дверь зашел, улыбаясь, Стыряга, маленький дьячок лет пятидесяти с хитрыми глазками, протянул Боеславу грамоту.
Боеслав развернул свиток и, прочитав, сказал монаху:
– Значит, ты теперь мой командир!
– Командир ты, как человеку ратному – тебе своими дружинниками и командовать, меня-то они не послушаются. А вот я при тебе старший советник, и ты меня слушаться будешь, как в грамоте сказано. Молод ты хоть и умен, но в посольских делах слаб, потому я к тебе и приставлен. Коли обидел, прости, но я тоже до пострига: сотником был у московского князя Юрия, внука Александра Храброго, теперь его Невским называют.
Боеслав махнул рукой:
– Да я не обиделся, видел ваших монахов в Куликовской битве – ничего не скажешь, храбрецы! Ну, тогда завтра выезжаем, утром буду ждать на выезде из Москвы, на дороге у Яузы рядом с Сокольнической засечной заставой.
