banner banner banner
Огонь и ветер
Огонь и ветер
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Огонь и ветер

скачать книгу бесплатно

Огонь и ветер
Екатерина Белецкая

Иар Эльтеррус

Русский Сонм #1
Русский Сонм – одно из самых загадочных явлений во Вселенной. Осколки Сонма – похожие друг на друга планеты, схожие группы языков, культуры, обычаи. И одна общая проблема: Русский Сонм кое-кому мешает. Мешает до такой степени, что его хотят уничтожить. Почему? Что такого особенного в этих планетах… и в тех, кто на них живет? Неужели та самая «русская душа»?

И что может случиться, если Русский Сонм исчезнет? Бывшие сотрудники Официальной службы Берта, Ит, Ри, Скрипач и другие, оказавшиеся заложниками закрытого мира Терры-ноль, до какого-то момента об этом не задумывались, не до того было. В живых бы остаться, не до глобальных проблем. Не задумывались, пока сами против воли не стали участниками эксперимента, целью которого оказалось уничтожение миров Сонма.

Эксперимента, который может убить душу Вселенной…

Иар Эльтеррус, Екатерина Белецкая

Огонь и ветер

© Эльтеррус И., Белецкая Е., 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог

14 137

17 18 10… 15

87

16

…200

13 18 0 1

119 40 18

14………………

    Ит
    цифровые стихи

Терра-ноль, через 51 год

после Двадцатилетней Войны

В квартире омерзительно пахло.

Сознание, до этого затуманенное, стало выхватывать обрывками и клоками фрагменты того, что было вокруг, и накатило, снова накатило – то, что вроде бы удалось отогнать.

…Кажется, вчера Берта пыталась им о чём-то сказать. Но они были к тому моменту настолько пьяны, что она не сумела. Постояла в дверях кухни, неуклюже повернулась, задев костылём табуретку и чуть её не повалив… и ушла. Но сказать что-то точно хотела. Что?..

Неважно.

Застарелые запахи – табачный и водочный перегар, пыль, запустение, и ещё какая-то гадость, сальная и липкая… и ещё кошка, ну конечно. Сами-то уже настолько привыкли, что…

Какая разница?

Фишка подошла, с трудом переставляя артритные лапы, ткнулась мордочкой в ногу, тихо мяукнула.

– Коша… – прошептал он. – Чего, моя хорошая? Чего коша хочет? Кушать?

Чёрно-белая кошка Фишка тёрлась о ногу – у неё чесались глазки. Надо промыть борной, чтобы не чесались. Кошка старая, ничего не видит уже давно, глазки гноятся от постоянных инфекций и от табачного дыма. Да, действительно, надо бы промыть… ванная занята. Подожду.

В помутневшем от грязи залапанном зеркале отразился слабый абрис его лица – опухшего, помятого, на скуле справа пожелтевший старый синяк, под глазами отёки. Заплыли глаза, как щёлочки. Сколько времени, интересно? И вообще интересно, сейчас – чего? Утро? Вечер? На улице темно, дождь стегает стёкла, осенний ветер набрасывается на стены…

Кажется, Берта хотела сказать, что надо заклеить окна?

Или нет?

…И кто там решил утопиться в этой проклятой ванной?..

С кухни доносилось слабое треньканье – видимо, Ри вновь взял гитару и пытался что-то изобразить. Выходило не очень. Ит прислушался. «Распахнуты двери настежь…» – расслышал он. Понятно, Ри старается подобрать одну из песен Сон де Ири, да вот только в таком состоянии он не то что подобрать что-то… странно, что гитару сумел из комнаты донести.

Фишка снова мяукнула и, подергивая хвостом, медленно прошествовала по коридору в сторону кухни. Точно, есть хочет. Старые животные «теряют тормоза», становятся в еде совершенно неумеренными, и Фишка не исключение. Когда он придёт за ней следом, она будет сидеть у холодильника и ждать. Ри ей точно ничего не положит (у него какой-то пунктик, он Фишку никогда не кормит), поэтому надо сейчас собрать мозги в кучу и тащиться выполнять прямые обязанности – кажется, в холодильнике, в Фишкиной кастрюльке, оставалась вареная мойва. Фишка – это будильник. Просит жрать – значит, вечер. Точно, вечер. По утрам она обычно спит у Берты.

А сейчас её надо покормить. Обязательно. Иначе она обидится. Фишка никогда в жизни не царапалась и не мстила, но когда она обижается, у неё такая несчастная мордаха, что вынести совершенно невозможно.

Надо.

Надо, надо, надо…

– Мы живём ради старой кошки, – прошептал Ит своему отражению. – Признай очевидное.

Отражение молчало. Смотрело равнодушно и молчало.

Треньканье на кухне стало погромче.

Ясно. Фишка выражает своё нетерпение и пытается рассказать про кастрюлю с мойвой, а Ри хочет слышать не её, а то, что пытается спеть.

Кто кого переорёт.

– Сейчас, – шепнул Ит отражению. – Уже почти пришёл.

Дверь ванной приоткрылось, Рыжий, одетый в майку и тренировочные штаны, прошмыгнул в комнату Берты. Быстро проскочил, надо сказать. И пригибался, словно под обстрелом.

Они опять поссорились?.. Вроде нет. Не помню.

Кажется, я утром ходил в магазин. Точно, ходил. Вместе они ходили, Ри тоже пошёл. Понятно, зачем ходили – после этого Берта на него обиделась, и на Ри обиделась, и закрылась в комнате. Однако почему-то сейчас впустила Рыжего… и если причина та самая, то это совсем скверно.

Впрочем, в октябре у Рыжего других причин не бывает.

Он прислушался.

– Скажи ещё раз…

– Бедный ты мой… солнышко… бедный мой мальчик…

– Я не знал… я даже не думал… Бертик, малыш, я даже не думал… господи, только бы с тобой хотя бы пока обошлось… Я не могу терять больше… я ведь Ита тогда не понимал… теперь вот понял. Маленькая моя, не бросай нас, не уходи!..

– Солнышко, я уж как могу. Постараюсь… если бы от меня зависело… Родной, давай ты мне поможешь немножко? Мне с вами надо поговорить… со всеми…

– Нет…

Лампочка в коридоре давно перегорела, но в зеркале он всё равно отлично видел – себя. Испитое лицо, кое-как собранные в хвост давно не мытые и нечёсаные волосы, седых и чёрных примерно поровну; на левом виске – очень некрасивый, но уже побелевший и сгладившийся от времени шрам, и много мелких параллельных друг другу шрамов, где только можно – снятие метаморфозных форм «в полевых условиях» даром не прошло. Сейчас видна только «сеточка» на шее, остальное – под рубашкой.

От одного вида этой рубашки тошнит. От запаха тоже. Сколько он её не снимал? Неделю? Или уже больше?

Да, дружок, ты отлично справился, надо признать.

Дорога к итогу оказалась короче, чем ты думал, верно?

– Ит, кошку покорми! – крикнул с кухни Ри. – Она оборалась уже!..

– Сейчас, – отозвался он.

Кажется, это называется – опуститься? Ну да. Именно так это и называется. Мы опустились. Или, может, нас – опустили?

Впрочем, какая разница.

* * *

Фишка стояла у холодильника, трогала лапой дверь и мяукала – тихо, хрипло, но почти не переставая. Ри сидел на расшатанном стуле, подвязанном шпагатом, и меланхолично щипал струны. Петь он уже не пытался, понял, что ничего не выйдет. На столе перед ним был полный раздрай: две переполненные пепельницы (как же воняют… и как лень выбрасывать), открытые недоеденные консервы – килька в томате, шпроты; заветренные косо порезанные огурцы и сало, которое пахло так, что с души воротило ещё хуже, чем от бычков. Хлебные крошки, мутные рюмки, грязные вилки и тарелки органично дополняли пейзаж и замечательно в него вписывались. Не хватало, пожалуй, только, чтобы кто-то наблевал в углу. Для полноты картины. Натюрморт, мать его. Как же тошно.

Ит открыл холодильник, вытащил кастрюлю – да, на одну кормёжку рыбы хватит, и, кажется, в морозилке есть ещё. Надо сварить, пусть будет.

Фишка присела рядом со своим блюдечком (единственный чистый предмет на кухне, не иначе как Скрипач вымыл) и, тихонько урча, приступила к трапезе. Ит погладил её по спинке, выпрямился. Потянулся. Глянул на Ри.

– Ну и рожа у тебя, – со смешком констатировал он.

– Твоя будто лучше.

– Лучше. Мне хотя бы глаз не подбили в этой очереди.

– Если бы мне глаз не подбили, мы бы ничего не взяли, – Ри сунул гитару куда-то в угол, подцепил кусок сала, отправил в рот. – Будешь?

– А то.

– Рыжий?..

– Пока нет, у Берты сидит.

– Понял…

Выпили, не чокаясь. Водка была явно палёная, тёплая, но это уже давно не имело значения. Ит украдкой рассматривал Ри – да, и ему отражение, наверное, не соврёт. Лицо ничуть не лучше, чем у самого Ита, волосы тоже… разве что седина, пожалуй, выглядит пристойней. Точнее, будет выглядеть, если Ри удосужится хотя бы помыться.

Только вот на хрен ему это надо.

А бланш под глазом, надо сказать, очень эстетичный получился. Боевая рана. Медаль за доблесть.

Твою. Мать.

– Ит, ты съездишь со мной? – спросил Ри, глядя на друга поверх рюмки.

– Да, – кивнул тот. – Но ненадолго, сам понимаешь. На пару дней съезжу.

– Хорошо, – откликнулся Ри. – Тяжело в это время… одному.

– Знаю, – Ит кивнул. – Мне тоже.

– Всем тоже, – покивал Ри. – Прибрать там надо будет. Покрасить решётку, помыть… Слушай, а какие цветы, ты говорил, можно осенью сажать?

– Я завтра смотаюсь на рынок, там как раз бабки торгуют. Может, лилии куплю какие-нибудь. И ещё можно… у нас хоста большая разрослась, я её на две поделил и рассадил, а мелкие отростки пока что сзади, за камнем прикопал. Вот их заберём в Питер. Хорошо растут. А можно совместить. Давай перед дорогой метнёмся вместе на Белорусскую, рынок там рядом. Может, успеем…

– Хоста – это которая с большими листьями?

– Ага, – Ит зевнул. – Она цветёт ещё. Небольшие фиолетовые цветы такие. Немножко похоже на гицеру.

В кухню вошёл Скрипач, придвинул к столу табуретку. Сел. Молча налил рюмку водки, опрокинул себе в рот. Брезгливо оглядел стол, вытащил из пепельницы бычок подлиннее, прикурил, жадно затянулся.

– Как там? – спросил Ит.

– Сказала, что сейчас подойдёт.

– Может, мы к ней…

– Попросила не ходить. Воняет от вас, уж простите, как от вокзальных цыган, – Скрипач скривился. – Пакость.

– А то ты утром был лучше, – хмыкнул Ри.

– Не был, – тут же отозвался Рыжий. – Но теперь я лучше. А вы оба… – Он безнадежно махнул рукой. – Впрочем, скоро я тоже буду… такой же.

Ит вяло пожал плечами.

Есть не хотелось совершенно, но он понимал – если сейчас пить «в сухую», может развезти уже через час, а это слишком рано. Надо ещё посидеть с ними. Посидеть, поговорить, помолчать. Послушать гитару – смешно, какое там гитару, но ведь Ри не докажешь… да и была охота доказывать…

И ещё Берта хотела что-то сказать.

Скрипач только что про это напомнил.