скачать книгу бесплатно
Со мной так долго возились, что я устала еще до показа. Но наконец пробил час икс. Зал наполнился зрителями, защелкали фотовспышки, загалдели все вокруг. За кулисами началось форменное безумие. Кто не видел изнаночную сторону глянцевого совершенства на подиуме, никогда не поймет, как сложно быть моделью.
Многочасовая изнурительная подготовка всего лишь для нескольких проходов по сцене. Готовность к любым неожиданностям. Например, к тому, что муза модельера вдруг отнимет у тебя право закрывать показ. На меня то ли дело бросала недобрые взгляды Эльза, модель, у которой я отобрала эту привилегию в угоду собственным желаниям.
Желаниям, которые в полной мере не осознавала. Зачем мне выходить на сцену? Подвергать себя стрессу, снова повторять травмирующий опыт, вызывать пугающие призраки прошлого…
Сама не знаю, зачем я решилась на это, но почувствовала потребность поставить такую вот точку в моем модельном приключении. Пусть триумф Тони будет сегодня полным, пусть исполнится его заветное желание. Мне хотелось порадовать его и таким образом отблагодарить за всё хорошее, что он для меня сделал.
Последние штрихи макияжа, и из зеркала на меня смотрит незнакомка. Такой я себя не видела никогда. Не представляла, что настолько преображусь. Из скромной и невзрачной мышки в таинственную и царственную особу, в девушку с обложки.
И когда под гулкий барабанный стук сердца ступаю на подиум, понимаю, для чего я делаю это – я мысленно касаюсь болезненно натянутой струны в душе, которая возникла там после того самого позорного выступления и стала противно дребезжать фальшивым звуком, напоминая и напоминая о пережитом испытании.
Мысленно касаюсь смычком и извлекаю из этой струны первый робкий звук мелодии моего освобождения – касаюсь еще и еще, с каждым шагом чувствуя всё больше свободы, силы духа.
Я играю на струнах души стройную мелодию победы над страхами и понимаю, что обретаю себя – на сцену я вышла в этот раз не по принуждению, а по собственной воле.
Вот в чем причина моего решения. Это надо было сделать, чтобы победить собственные страхи и перечеркнуть прошлое.
Шаг, еще и еще. Дойти до конца длинного блестящего подиума и повернуть обратно. Не так и страшно, и не стоило бояться. Душа ликует, и улыбка появляется на лице. Взгляд невольно цепляется за несколько лиц в первых рядах. Гламурные персоны, папарацци, мужчины, женщины…
И вдруг среди всех незнакомцев я выделяю одно-единственное лицо. Максим смотрит на меня вытаращив глаза. Даже не моргает, окаменел и напрягся, медленно приподнимаясь с места. А я, парализованная неожиданностью, чувствую, что не могу повернуть назад, как должна, чтобы уйти с подиума.
Захлебнувшись волнением, чувствую приближение паники. Бежать… или оставаться на месте? По лицу Максима заметно, что он тоже в шоке и пытается понять, что должен предпринять. И постепенно публика тоже замирает, переставая хлопать, потому что модель на подиуме не двигается.
Я стою как истукан, и я сейчас испорчу Тони показ, добавлю в его бочку меда ложку дегтя. Не могу с ним так поступить. Я просто обязана взять себя в руки. И когда я уже делаю разворот, сталкиваюсь лицом к лицу с взявшимся из ниоткуда модельером.
Он оказался рядом, чтобы меня поддержать. Его руки на моей талии, и он тесно прижимается ко мне, создавая у зрителей совершенно точное представление о том, что между нами существует связь.
И в довершение всего он берет и целует меня. На глазах у всех. На глазах у Макса. И я безвольной куклой позволяю себя целовать. В самом деле, не вырываться же. Утренний поцелуй дал Тони карт-бланш. И он им воспользовался в полной мере.
Глава 9
Максим
Илона сказала, что я буду скучать на Неделе моды. И она оказалась права. Свою девушку я практически не видел, так как она всегда была занята, участвуя в нескольких показах. Она даже озвучила мне имена модельеров и названия коллекций, но я всё пропускал мимо ушей, слыша лишь монотонное «бла-бла-бла». Наверное, точно так же она воспринимала мои рассказы о благотворительных делах.
Нет, я честно пытался вникнуть в суть восторженных разговоров о моделях, кутюрье, знаменитостях и фотографах, но видел лишь цветастую суетящуюся массу. Когда-то я наслаждался, находясь среди толпы. Меня подпитывала бешеная энергетика, которая исходила от веселящихся людей. Она меня заряжала надолго, наполняла жизненной силой.
Раньше я испытывал удовольствие от общения, от всего этого трепа о том о сем, ощущения тусовки, говорящей на одном языке. Клубы – вот поэтому я и открывал клубы. Они дарили мне массу приятных ощущений. Когда созерцал из ВИП-ложи, как постепенно наполняется зал собственноручно созданного заведения, ловил истинный, ни с чем не сравнимый кайф.
«Бабки, бабки, бабки!» – приходила на ум известная фраза героя Козловского из фильма «Духless». Да-а-а… Бабок было много. Я упивался чувством независимости от отца и тем, что занимаюсь любимым делом, зарабатывая нехилый баблос.
Девок – красивых, на всё готовых – их тоже было завались. Греби лопатой бабки, трахай девок, каждую ночь разных. Мне нравилось делать деньги, чувствовал себя гребаным Мидасом! И жизнь мне моя нравилась. Но как-то незаметно я изменился, жизненные ориентиры стали иными, повернулись в сторону семьи.
Сначала – когда смотрел на счастливые отношения друга. Потом, когда надоело каждый день менять девок и нашел Илону, решив остановиться на одной. Не то чтобы конкретно она меня зацепила, просто надо же было перестать привередничать и присмотреться к кому-то, узнать поближе. Конечно, она не была идеалом, но и я ведь тоже не подарочек.
Ну а довершила мое преображение чертова недотрога. Она ворвалась в жизнь и устроила в ней апокалипсис, раздолбав всё на хрен и оставив после себя руины.
И вот, валяясь на этой долбаной кровати для ожоговых больных, отходя от шока, я пялился в одну точку и думал, думал… Переосмысливал события, смотрел на себя со стороны. Картинка не понравилась. Очень не понравилась.
Тая как будто подставила зеркало мне к лицу, и там я увидел собственное отражение, долбаный портрет Дориана Грея, спрятанный в укромном месте от чужих глаз. Потому что он уродливый и вызывающий отвращение. Она показала мне мое поганое нутро и исчезла, а я стал меняться.
Я просто не мог иначе, не мог не воспринять случившееся со мной как урок. И сегодня я сделал еще один шаг к себе новому – попытался стать ближе к женщине, на которой собираюсь жениться. Вот только прошлое вернулось. Тая вернулась.
Не знаю, почему мы присутствовали именно на этом показе, ведь Илона должна была выступать только завтра. Или как это у моделей называется? А, к черту! Мы – это прибывший ко мне на подмогу женский отряд. Без них я бы тут точно свихнулся.
Мама, которую пригласила Илона, как и обещала. После развода с отцом, который осуществился без единой их личной встречи, она будто бы смирилась с обстоятельствами, перестала устраивать пьяные загулы, угомонилась с пластическими операциями и косметическими процедурами. Мама ударилась в путешествия, в которых ее всегда сопровождал верный наш водитель Арсений.
Судя по всему, они неплохо так сблизились, но не факт. Не удивлюсь, если он продолжает бегать вокруг нее, а она отказывает в доступе к телу в попытке вернуть себе чувство собственного достоинства и ощущение женской неотразимости. Впрочем, мамины амурные дела меня не особенно интересовали. Она в порядке, пережила болезненный этап, пришла в себя, а остальное не так важно.
С нами поехала и Алинка, оставив младшего сына на счастливого папашу и прихватив радостную до опупения Настю. Крестнице посещение такого гламурного мероприятия показалось даже лучше, чем поездка в Диснейленд.
Она еще жила в мире единорогов и розовых пони и не знала, что модели – это не невинные принцессы, а в основном психически неуравновешенные измученные работяги, помешанные на избавлении от лишнего веса.
Каким-то образом я и мой женсовет оказались в первых рядах зрителей, довольно-таки близко к подиуму. Обзор был практически идеальным для созерцания мелькающих женских ног, особенно если не утруждать себя и не смотреть выше.
От ликующих возгласов моих женщин при появлении каждой модели вяли уши. Да, платья красивые, очень элегантные, но я же не метросексуал какой, чтобы на них больше чем пару секунд смотреть. Быстрым взглядом пробежался и уткнулся в телефон.
Гриха как раз прикалывался в чате над моей незавидной долей и Жекой в роли папочки. Не знаю, что заставило меня посмотреть на подиум. Наверное, странное оживление вокруг, подсказавшее, что на нем происходит что-то необычное. Внимание сконцентрировалось на тоненькой фигурке в длинном белом платье, медленно двигающейся мимо нас…
Показалось, что со всего маху мне ударили в солнечное сплетение и отправили в нокаут без права очнуться в ближайшее время. В модели на подиуме я узнал Таю, мою пропавшую недотрогу. Я впал в ступор, реально не мог с места сдвинуться, сидел и пялился как имбецил, с раскрытым ртом. Смотрел во все глаза, не в силах произнести и звука, не веря собственным глазам.
Стройная соблазнительная фигурка была втиснута в белоснежное изящное платье в пол, волосы убраны назад, на них сверху какое-то украшение из перьев, на ногах босоножки с тончайшими ниточками, будто их и нет…
Ее шоколадные глаза в обрамлении пушистых черных ресниц блестели в свете софитов. Она шла со счастливым выражением на лице и улыбалась, глядя вперед себя. Как королева, не сомневающаяся, что весь мир у ее ног. Недостижимый идеал, которого боишься коснуться.
А я недоумевал, почему она, черт побери, вышагивает на подиуме словно модель? Да еще и закрывает показ, судя по всему. Что вообще происходит?!
Женщины рядом со мной находились в точно таком же шоке. Я быстро посмотрел налево, где сидела мама, уставившись на дочь любовницы бывшего мужа. Посмотрел направо, где Алина удивленно хмурила брови. И только Настя с детской непосредственностью подскочила ко мне и стала трясти за сжатые в кулаки ладони, что-то тараторя. А я ее толком даже не слышал из-за громкого музыкального сопровождения.
Но даже если бы и слышал – ничто не было способно сейчас оторвать мое внимание от девушки на подиуме. Я уловил тот миг, когда она увидела нас, быстро оглядела сидящих рядом со мной людей и вернула взгляд в мою сторону, встретилась со мной глазами и оцепенела, споткнувшись и растеряв всю свою уверенность.
Блядь, она по-прежнему меня боялась! Ничего не изменилось. В ее широко распахнутых глазах плескался ужас, кажется, даже пальцы, сжимающие какую-то веточку, задрожали. Наверняка она сбежала бы, если бы сзади не подошел высокий чернявый мужик в фиолетовом костюме и не обнял со спины, прижав к себе и развернув, чтобы… поцеловать.
Он сделал это прямо у меня на глазах, впился своим ртом в ее побледневшие губы, а я всеми силами пытался удержать себя от бешеного желания вскочить на подиум и отодрать их друг от друга.
Какого хрена она целуется с каким-то разодетым в пух и прах петухом? Еще бы секунда его поползновений в ее сторону, и я бы подбежал к ним, чтобы растащить, но тут на подиум стали выходить другие модели, и до меня дошло, что рядом с Таей, собственно, автор коллекции.
– Антони Пазолини и его муза – Таисия Вознесенская! – провозгласили откуда-то сбоку, а черноволосый кудрявый петух рядом с моей недотрогой, не отцепляя от нее своих рук, заулыбался во все тридцать два, благосклонно принимая бурные овации.
Тая тоже улыбалась триумфу коллекции, старательно глядя куда угодно, только не на меня! Она намеренно избегала моего настойчивого взгляда, но, собственно, что я хотел?!
То, что я хотел сделать, было бы абсолютным безумием. Сорваться с места и взбежать на сцену, украсть ее на глазах у всех, заставить пойти со мной… Ну а дальше? Дальше что?
Она же не пожелает даже слова мне сказать. Говорила и не раз, что я всё испортил, убил то, что было между нами, то хрупкое, что зарождалось, пока я строил планы мести. Но я же просил шанса у судьбы на новую встречу, и вот он – этот шанс.
Я должен воспользоваться. Она не где-то в неизвестном месте, а в пределах досягаемости. Обязательно ее найду, заставлю выслушать, на этот раз найду нужные слова…
Стоило показу закончиться, а нам выйти из зала в другое помещение, как на меня налетела мать.
– Ты решил надо мной поиздеваться? – зашипела она прямо в лицо, и я отволок ее в сторонку, крепко удерживая за локоть.
– О чем ты? – спросил, бегая взглядом по сторонам в поисках Таи.
– Не прикидывайся! Ты знал, что эта девка будет участвовать в коллекции! – взвизгнула она, заставив обратить на себя внимание. – А я-то думаю, что за ерунда, с чего это он решил вдруг участвовать в жизни своей девушки? Оказывается, просто ею воспользовался, чтобы сюда пробраться. К ней! Где ты ее откопал? И мамаша этой дряни тоже здесь? И Коля?
– Мама… – простонал я, пребывая в ступоре от ее предположения и злясь, что приходится устраивать ненужные разборки. – Ты что, не понимаешь, что для меня это точно такая же неожиданность?
– Не верю, сын! Никому не верю больше!
Она продолжала истерить, а я потер лицо рукой и попросил по-хорошему:
– Только не начинай…
– Что не начинать? Это просто издевательство какое-то! Решила, называется, отвлечься, с невесткой будущей поближе познакомиться. Давайте, доводите маму до нервного срыва!
– Ты и сама прекрасно справляешься… – пробормотал я, начиная готовиться к катастрофе вселенского масштаба, но ситуацию спасла Настя, подбежавшая к нам вместе с мамой за руку. Радостное личико сияло, глаза блестели от восторга.
– Рапунцель! Ты видел? Она точно принцесса! А я знала! Мы скоро пойдем к ней?
– Настя… – строго проговорила Алина, по всей видимости, в продолжение их предыдущего разговора.
– Что, мама? Крестный обещал, что, когда я буду к нему приходить в гости, там будет Рапунцель, но он обманул. – Девочка с упреком посмотрела на меня, но потом быстро сменила гнев на милость и снова заулыбалась. – Я обижалась, но потом решила его простить, когда он долго болел, а теперь он устроил мне сюрприз! И мы пойдем к Рапунцель! Она так обрадуется…
Мы переглянулись с Алиной, а мама недоумевающе хлопала ресницами, и одна Настя продолжала смотреть на меня в ожидании команды «Вперед, к принцессе!».
– Знаешь, милая, она же принцесса, к ней не так просто подобраться, – выдумывал я на ходу, потрепав Настю по светлой макушке.
– Ну а ты подберись, невежливо не пообщаться, если знаете друг друга.
– Она может не захотеть разговаривать. Понимаешь, у взрослых не так, как у детей. Они могут и не разговаривать друг с другом, если один человек обидел другого.
– А ты обидел Рапунцель? Зачем? – нахмурилась девочка.
Я виновато улыбнулся, молчанием отвечая на вопросы.
– Извинился?
– Да. Но обидел так сильно, что простого извинения не хватит.
– Меня Сашка Киселев тоже страшно обидел, но я его и то простила. Подари ей букет, только большой. И еще сладости. Все девчонки любят сладости.
– Боюсь, букетиком здесь не отделаешься, – улыбнулся я, представляя, что же такого совершил этот Сашка Киселев.
– Крестный, ты такой зануда! – разозлилась Настя, очаровательная в своем детском негодовании. – Мам, ну скажи ему, – заныла она, дергая Алину за руку. – Рапунцель очень добрая, она обязательно простит, если он придет с подарками.
– Милая, а пойдем поищем стойку с журналами? Ты, кажется, хотела взять для себя и подружек? – напомнила Алина, виновато глядя на меня и на мою мать, и потащила Настю за собой. – А то все разберут. Нельзя так спорить со взрослыми. Дядя Максим сам разберется…
– Но, мама…
Понаблюдав за удаляющимися фигурами, я повернулся к матери.
– Пришла в себя?
– Это ты приди в себя! Видела, как ты на нее смотрел, как глаза загорелись, когда эти двое присосались друг к другу. Что там между вами было, я так и не поняла, но теперь вы оба несвободны. Максим, думать о ней забудь. И когда ты успел Настеньку познакомить с этой прощелыгой?
– Мама! Прошу по-хорошему и в последний раз: угомонись и перестать поливать грязью эту девушку. Это чистейшей души человек, а я ее очень сильно из-за отца обидел и должен извиниться.
И не слушая возражений матери, отправился на поиски Таи.
Глава 10
Максим
Мне бы немного подождать, дать себе время остыть после шокирующего открытия, что Тая здесь, рядом со мной. Что я находился от нее на расстоянии не больше пары метров, впервые за всё это время мог любоваться девушкой, похитившей власть над моими снами. Нужно было притормозить, но разве я мог?
Разве был в силах прислушиваться к разуму, когда ноги сами несли меня по периметру этого дьявольского лабиринта, где проходили показы. Сквозь липкое, шумное, приторно пахнущее сборище гламурных баб и не менее гламурных мужиков в искрящейся мишуре нарядов.
Где-то среди них спряталась моя недотрога. Она видела меня, а значит, будет любым способом стараться избегать встречи. Я не найду ее в шумной толпе, она скрылась где-то в гримерках или даже сбежала на улицу. Не удивлюсь, если это так.
Вполне в ее духе исчезать без следа, чтобы я терялся в догадках. Только бы не встретить Илону, только бы не столкнуться. Сложно будет объяснить, зачем слоняюсь там, где простому обывателю нет места.
Какое-то время я метался бесцельно, вламывался без лишних церемоний в разные помещения, действовал наобум, пока наконец не включил голову и не додумался поинтересоваться у администратора, где располагаются сотрудники Антони Пазолини.
От одного только имени паршивого итальянца скрипели зубы. Муза! Картинка слитых в поцелуе Таи и этого кретина сверлила мозг, отдаваясь болью в висках. Мне хотелось бы верить, что она отвечала неохотно, что он заставил ее, или это часть спектакля, пиар-ход.
Но я прямо-таки кожей почувствовал, как напряжение отпустило Таю, стоило ему коснуться ее талии и повернуть к себе. Да, она обрадовалась его объятиям и обмякла в его руках, подарила свой поцелуй.
Хотела что-то доказать мне, недотрога? Что ты счастлива с другим? Любишь его? Не успокоюсь, пока не скажешь мне прямо в лицо, что всё, что было между нами, стерто и забыто. Не отпущу тебя, пока не получу все нужные мне признания.
Проход и еще один. Наверное, чтобы выбраться отсюда, мне понадобится чья-то помощь, настолько сильно я углублялся в хитросплетение коридоров с многочисленными дверями.
Таблички, таблички, многие двери были открыты, и почти каждая открывала вид на веселящиеся компании. Смех, визг, звон бокалов.
И только одна дверь в конце коридора оказалась закрыта, всем своим видом демонстрируя неприступность и желание обитателя этого помещения остаться в одиночестве. Не знаю как, но я сразу ощутил присутствие Таи. Она спряталась от меня там. Постучал, прислушиваясь к тишине за дверью.
Мне не открыли, но я различил какой-то шорох, он приблизился и дал понять, что там точно кто-то есть, старается не создавать шума. Плохо старается.
Подняв руку, я еще раз ударил костяшками о пластик, ощущая, что нетерпение поджигает меня изнутри, подталкивает к безумному решению выломать эту чертову дверь. Но нельзя снова пугать недотрогу. У меня до сих пор мороз по коже от страха, вспыхнувшего в ее глазах. Будто увидела монстра из своих кошмаров.
И как бы ни хотелось выломать хлипкую преграду между нами, понимал, что с Таей нельзя действовать грубо, иначе сломаешь.
Пока я ждал ответа на стук, машинально огляделся по сторонам, заметив на вертикальной стойке множество буклетов. Они привлекли мое внимание. Взяв один в руку и пролистав его, я почувствовал, что сердце ускорилось так, что грозится разорвать грудную клетку.
Тая, Тая, теперь я много о тебе знаю, и это знание очень мне поможет завоевать тебя. Ты попалась, выдала саму себя своим творчеством.
Звуки веселья немного стихли, что дало мне возможность лучше слышать происходящее за дверью и говорить невидимой трусишке, что спряталась от меня.
– Тая, я знаю, что ты там, боишься меня. Но бесполезно прятаться.
