скачать книгу бесплатно
– Прости, отец, – произнесла сконфуженно девушка, – но мне так захотелось еще раз послушать господина Милл И’Усса, поэтому я с моими подругами пригласила его сюда.
– Алиса, ты меня расстраиваешь. Правила хорошего тона не позволяют…
– Папа, с каких это пор ты перестал мне доверять?
– Алиса, я думаю, что тебе и твоим друзьям лучше вернуться в зал и потанцевать.
– Хорошо, папа.
Все девицы присели в реверансе и убежали, как испуганные лани. Алиса хотела присоединиться к ним, но наместник предложил ей руку, и она была вынуждена на нее опереться.
– Господин мэр, господин мэр, – раздался окрик одного из слуг, со всех ног бежавшего со стороны дома.
Он подбежал к мэру и что-то тихо зашептал ему на ухо.
– Ах, какой ужас, – всплеснул руками тот и, обратившись к наместнику, произнес: – Господин наместник, нам необходимо срочно принять меры.
– Меры? Какие меры, господин Брах. Я Вас не понимаю.
– Война, Ваше сиятельство.
– Война?
– Именно! Пираты! Мне срочно необходимо уехать в мэрию.
С этими словами мэр немедленно исчез во внезапно опустившейся темноте. А из-за фонтана появился капитан и, поклонившись Алисе, произнес:
– Господин наместник, Вам необходимо срочно отбыть в резиденцию. Война, милорд. Островные пираты под покровом ночи преодолели заграждения и уже подожгли несколько судов.
– Я говорил этим скрягам, надо усилить… – наместник отпустил руку Алисы, посмотрел на Мила и сквозь зубы произнес: – Господин Милл И’Усс, проводите леди Алису к гостям и, по возможности, успокойте их. Я вынужден отбыть в порт.
С этими словами он быстрым шагом растворился в темноте.
А со стороны дома продолжала играть музыка и разносились веселые голоса.
– Не очень-то они напуганы, – фыркнула Алиса. – Впрочем, они, наверное, еще не знают.
– Война… С кем война? – удивился Мил.
– Вы же слышали, напали островные пираты. Странно, они уже несколько лет не тревожили наш город. Нет, нападают, конечно, на суда, но на город? Как назло, почти весь флот в плавании. Ну да ничего, думаю, наместник справится, говорят, он настоящий воин.
– А Вы его недолюбливаете? – спросил Мил.
– Недолюбливаю? Нет, отчего же. Хотя да, недолюбливаю. Но это уж Вас не касается, господин бард, – улыбнулась она.
– Простите, леди.
– Скажите, господин Милл И’Усс, а то, что сказано в вашей серенаде, идет от Вашего сердца?
– Да, леди, – чуть слышно прошептал Мил, – Вы догадались?
– Я почувствовала. Женщины всегда чувствуют, когда им объясняются в любви, как бы Вы мужчины не прятали это за пустыми, хоть и красивыми фразами.
– Вы сердитесь на меня?
– Сержусь? Разве можно сердиться на человека, который объясняется тебе в любви? Это всё мой волшебный напиток, господин Милл И’Усс, – засмеялась она, – я Вас предупреждала. Поцелуйте меня.
Мил схватил ее в объятья и приник к ее губам.
– Мне жарко, – прошептала она, – как мне жарко.
Он вновь поцеловал ее.
– Леди Алиса, леди Алиса, – послышался голос неподалеку.
Она оттолкнула Мила от себя и прошептала:
– Уходите. Завтра в полночь тут же, – и, повернувшись в сторону звавшего голоса, откликнулась, – я здесь, кто меня зовет?
Мил отступил в темноту и спрятался в беседке.
– Это я, леди, – произнес запыхавшийся голос, в котором Мил узнал приведшего его сюда старого слугу, – говорят, пираты захватили порт, гости разъезжаются, все ищут Вас, чтобы попрощаться.
– Идем, – решительно произнесла Алиса, и ее каблучки гулко застучали по дорожке.
Мил пробирался по темным аллеям парка, крепко сжимая в руках гриф своей лютни. Его сердце пело от восторга, он был счастлив и упивался своим счастьем. Дойдя до ворот, он получил своего коня и помчался к дому мэтра.
Войдя в дом, он тихо постучался в комнату мэтра, из-под двери которого светился мерцающий огонек.
– Войди, Мил.
Юноша открыл дверь и вошел в комнату.
– Я слышал, как ты приехал. Ты припозднился, и твои товарищи уже спят. Доволен вечером?
– Да, мэтр, все прошло замечательно.
– Ты, конечно, спел свою серенаду?
– Да, мэтр.
– Я так и знал. Вы, молодежь, не прислушиваетесь к советам старших. Твое счастье, что это вольный город и нравы тут не такие строгие как в старой столице. Запомни, мой друг, у тебя великий дар, ты станешь знаменит, но имей в виду, что в каждой стране, в каждом городе есть свои традиции и нравы, нарушения которых влечет за собой иногда очень сильные неприятности. Будь осторожен, изучай историю, узнавай о жизни в тех местах, куда тебя забросит судьба.
– Да, мэтр.
– Это хорошо, что ты так говоришь, но, думаю, что немало ты еще шишек набьешь, прежде чем усвоишь мой урок.
– Я все понял, мэтр. Только почему я должен был петь серенаду, написанную кем-то другим, когда моя гораздо лучше?
– Твоя серенада – это завуалированное признание в любви, которое лестно дамам, но режет слух мужчинам. Ваше с ней сословное различие слишком очевидно – она дочь первого человека в городе, а ты ученик барда, да к тому же бастард. Не тешь себя иллюзиями, мой мальчик, и будь скромнее. Тебе повезло, тебя приняли благосклонно, но это скорее исключение, чем правило. Вот когда ты станешь по-настоящему знаменит, тогда другое дело, тебе многое будут прощать.
– Но ведь это вольный город, тут нет сословных отличий.
– Чушь! Сословия есть везде, а, значит, есть и отличия. Другое дело, что в этом славном городе у каждого есть шанс войти в местную элиту, хотя, я думаю, это эфемерный шанс. Никто не любит чужаков и их амбициозные планы покорить весь мир.
– Я понимаю Вас, мэтр.
– Ну и хорошо. Иди, отдыхай.
– Мэтр, говорят, началась война.
– Что, пираты напали на город?
– Вы знаете?
– Нет, но из твоих слов сделал такой вывод. Очень интересно, нападение произошло буквально через несколько дней после того, как основной флот покинул гавань. Очень интересно.
– Вы думаете, в городе есть предатель?
– О чем ты? О нет, не в этом дело. Я думаю, все гораздо сложнее или проще, это с какой стороны посмотреть. Иди, отдыхай, твое участие в светском мероприятии не освобождает тебя от завтрашних занятий.
Мил легким кивком изобразил нечто, напоминающее поклон, и вышел из комнаты.
– Замечательный юноша. Хоть и бастард, но знатная кровь дает о себе знать, и талант, да нет – талантище. Думаю, из него со временем выйдет настоящий второй Буран. Н-да, но только второй, первый, к сожалению, уже стар, как бы это ни обидно было слышать, – мэтр погасил свечу и устроился на кровати.
Утром только и разговоров было, как о ночном нападении пиратов. Было сожжено несколько торговых суден, разграблены прибрежные строения. Пираты успели вдоволь пограбить и позлодействовать, пока береговая охрана и приведенные ей в помощь войска наместника не выбили их с набережной, а подоспевшие остатки флота не отогнали пиратов от берегов. Собрав все силы, наместник поспешил возглавить группу преследования, чтобы отбить охоту у пиратов впредь приближаться к берегам Мариины.
Эти события затмили своей значимостью даже бал у мэра, поэтому рассказ Мила о проведенном вечере не имел столько успеха, как рассказ о пылающих домах, который принес Лев, поутру уже сбегавший на пристань и в рыбацкий поселок.
Его рассказ был настолько красочен и красноречив, будто он сам принимал участие в великолепной битве по изгнанию пиратов. Видя такое воодушевление в рядах своих учеников, мэтр с удовольствием назначил конкурс на лучшую оду защитникам города.
Убедившись, что ученики поглощены рифмованием строк, он поманил к себе Мила.
– Сегодня получил письмо от моего старого знакомого – я говорю про господина мэра, – уточнил он, видя, что Мил не понимает его. – Он передает тебе привет и легонько журит за не совсем скромное поведение на балу. Ты, оказывается, уединился с девицами.
– Мэтр, они просто хотели еще раз послушать серенаду, что ж тут плохого? Разве я мог им отказать?
– Ну-ну, не скромничай. Конечно, ты не вправе был отказать. Кто ж откажется от таких почестей. Все нормально, я думаю, мэр не столько журит тебя по сути, сколько из долга. А вообще, ты ему понравился. Кстати, тут еще тебе маленькая записочка от леди Алисы, вероятно, с благодарностью за столь блистательную серенаду. Держи, надеюсь, ты понимаешь, как настоящий мужчина, что негоже делиться содержанием таких записочек с друзьями, даже если в них тебя всего лишь благодарят за хорошо проделанную работу. Скромность. Вот что важно – скромность.
– Спасибо, мэтр, – поблагодарил Мил, пряча записку на грудь, – если Вы разрешите, я пройду в свою комнату.
– Да, конечно, иди.
Мил поспешно прошел в свою комнату, где кроме кровати, маленького письменного столика и сундука для одежды, который, по необходимости, играл роль стула, больше ничего не смогло бы поместиться, с нетерпением сломал печать с изображением девичьего профиля с маленького свернутого клочка бумаги.
«Уважаемый господин Милл И’Усс, спешу поблагодарить Вас за столь прекрасные слова, которые Вы произнесли в мою честь на вчерашнем балу, и заверить что Вы всегда будете званым гостем в нашем доме.
С уважением, Алиса фон Брах.
P.S. Забудьте все, что я Вам вчера наговорила».
Письмо выпало из рук пораженного Мила, и он удивленно поглядел на валяющийся кусочек бумаги. Нагнулся, поднял его, зажег стоящую на столе свечу и медленно сжег его на дрожащем огне.
– Похоже, мой роман накрылся, – удрученно проговорил он, – понятно, а что еще можно было бы ждать от столь ветреной особы. Но в этом есть и плюсы, – пожал он плечами, – не придется тащиться ночью в такую даль. – Он сдул пепел в открытое окно, и произнес: – А все-таки жаль, она такая красивая.
Он оглянулся вокруг, словно что-то искал, и не торопясь вышел из комнаты, чтобы присоединиться к товарищам, усердно работающим над созданием оды.
Темная, теплая, почти жаркая, ночь. В маленькой беседке в парке у фонтанов у дома мэра притаилась почти невидимая в темноте фигура юноши. Он стоял тут, казалось, целую вечность, напряженно всматриваясь в темноту и внимательно прислушиваясь ко всем окружающим звукам.
Как он пробрался сюда ночью, не замеченный ни патрулем старого города, ни многочисленным стражникам, оставленным наместником для обеспечения безопасности семьи мэра, в это непростое для города время, непонятно, но он скрывался в тени беседки и что-то выжидал.
Его сердце громко стучало, заглушая своим стуком шелест деревьев и редкие всплески воды в фонтане, который, надо отметить, в это время ночи не работал. Казалось удивительным, что такие громкие звуки, издаваемые бьющимся сердцем, не привлекли проходящую невдалеке за оградой парка охрану, звуки шагов которой гулко разносились по мостовой.
Казалось, ожидание молодого человека было бессмысленным, и он сам себе уже дважды обещал уйти после еще небольшого ожидания, но все стоял и стоял, надежно скрытый от любопытных глаз.
Вдруг все изменилось. Молодой человек вздрогнул и прислушался. Казалось, он что-то услышал, хотя вокруг было все так же тихо. Через некоторое время его надежды оправдались, и стали слышны еле слышные шаги, а затем из темноты выплыл темный силуэт невысокого мужчины.
Юноша напрягся, невольно положил руку на рукоятку длинного кинжала, который висел у него на правом бедре, и отступил вглубь беседки.
– Кто здесь, – произнес шепотом человек, внимательно всматриваясь в темноту беседки, – господин Милл И’Усс, это Вы? Я чувствую, что тут кто-то есть, не пугайте меня.
– Да, леди, это я, – голос юноши был глух и печален. – Вы очень сильно опоздали.
– Можно подумать, мне было так просто выбраться из дома, – прошептала Алиса, а это была она, в черном мужском костюме, с непокрытой головой и волосами, перевязанными сзади ленточки. – И вообще, не заставляйте меня оправдываться, я, в конце концов, девушка и имею право опаздывать. Лучше скажите, что Вы тут делаете?
– Я жду Вас, – пробормотал Мил.
– Меня? По-моему, я ясно дала Вам понять, что наше свидание отменяется. Тот поцелуй был просто взрывом эмоций, капризом, так что Вы зря пришли, бедный бард.
– Но ведь и Вы забрели сюда среди ночи, уж не проверить ли, не забрел ли сюда влюбленный поэт, – проговорил Мил, выходя из темноты беседки.
Алиса тихо засмеялась
– А Вам не приходило в голову, что я просто пришла сюда на свидание с кем-то другим, и никак не чаяла увидеть тут Вас?
– И поэтому позвали меня по имени?
– Хм, хватит ловить меня на слове! Лучше говорите, что Вы тут делаете. В конце концов, я тут в своем доме и могу ходить куда захочу.
– Мне нечего скрывать, леди, я пришел сюда, чтобы положить свое сердце к Вашим ногам и рассказать, как глубока моя любовь. Я хочу предложить свою преданность в обеспечение своей любви, свой талант в воспевании Вашей красоты, свою жизнь в обмен за Вашу признательность. Протяните свою руку и коснитесь моей груди и Вы услышите, как яростно стучит мое сердце в своем желании выпрыгнуть в Ваши руки.
Словно завороженная, Алиса протянула руку и коснулась пальцами его открытой груди.
– Врете Вы все, – чуть смущенная, проговорила она, – я совсем не чувствую его «яростного стука», это все ваши поэтические преувеличения.
– Вовсе нет, просто надо коснуться его и прислушаться. Смелее, леди.
Он нежно взял ее руку, поднес к своей груди и крепко прижал ее ладонь.
