скачать книгу бесплатно
Трамвай номер 0
Холодный Олег Георгиевич
Романтическая история о молодом путешественнике и его любовных похождениях.
Начало повествования застаёт героя на побережье, где тот ожидает поезда. Он сбежал с работы, потерял почти все вещи и располагает небольшой суммой наличных. Происходящее откликается в нём смутно связанной серией воспоминаний.
Он приезжает в новый город на поезде. Спустя короткое время, после захватывающих случайных событий, он уже располагает жильём в центре города и работает звукорежиссёром в ночном караоке-клубе. Там он спасает жизнь случайному прохожему.
На протяжении всего повествования цитируются стихи, появляются оккультные символы. Книга оканчивается сценой секса.
1
Вещи
Сейчас 6 вечера. Шесть – не самая везучая цифра. Тринадцать – тем более (а это номер моего отряда). Я уже молчу про то, что на дворе июня 2012-го года, на который древние трепанаторы майа запланировали конец Света.
Я сижу на железнодорожной платформе в Шепси и жду скорого поезда на Краснодар, который придёт в полдевятого. Полотно железной дороги тянется вдоль побережья, по самой кромке галечного пляжа. Ни часов, ни мобильного телефона у меня, потому изначально я и включил нетбук – надеюсь, аккумулятора хватит, чтобы показывать время ещё 2,5 часа.
Что-то многовато цифр, и в этом тексте, и в моей жизни последнее время. И все эти цифры бесполезны, они только вгоняют глубже в ил уныния. Как я уже говорил, железка идёт с севера на юг и обратно вдоль побережья, и отсюда я могу уехать либо в Сочи, либо в Краснодар. В Сочи мне делать нечего, там полным ходом идёт подготовка к Олимпийским играм 2014-го года, цены растут как на дрожжах, и ни одной знакомой души.
Поэтому я просто сижу и смотрю, как прямо за шпалами плещется бесконечное Чёрное море. Утешает одно – на этот раз я хотя бы искупался. Не то, что год назад в Новороссийске, когда море было холодным от затянувшейся ранней весны, и под моросящим дождём я только и смог, что потрогать его, погладить мокрые завитки прибоя.
В Краснодар скорый доставит меня в 11 вечера, ближе к двенадцати, и я очень сильно надеюсь найти там какой-нибудь завалящий вай-фай и застать онлайн хоть кого-нибудь из своих южных друзей. В противном случае мои шансы сгинуть подрастут ещё немного, и будут расти прямо пропорционально тому, как будут таять оставшиеся у меня жалкие две тысячи рублей.
У всего есть своя светлая сторона. Сейчас светлая сторона для меня – приятный окрестный вид – волны, горы, покрытые лесами, загорелые восьмиклассницы, теплое закатное солнце и то обстоятельство, что я не курил часов 10 к ряду, а сейчас дымлю кентом, 8-кой.
Да, у любого раздрянного приключения, безусловно, есть своя светлая сторона. Следовательно, есть и тёмная. Тёмная сторона этого, переходящего уже все границы допустимой дурости, приключения – это дырка в моём вещмешке.
Несколько километров назад я лежал в пересыхающем и запруженном русле иссушённой жарой речки Шепси, по которой, вероятно, назван город, на покрытой солью и известью гальке. Лежал и, натурально, плакал от бессилия и жалости к себе – совсем не то поведение, в котором хотелось бы признаться даже такому завалящему мужчине, как я.
Я плакал и думал о моих любимых рубашках, моих любимых джинсах, двух нессесерах, не начатой даже дорогой пене для бритья, замечательном свитере, целой куче редких проводов и переходников, незаменимых для любого звукооператора, наконец, о доставшихся мне почти даром кроссовках Demix – и всех остальных вещах, которые лежали километром выше в русле этой проклятой реки. Там, где я их выкинул, когда лямка вещмешка с издевательским треском вырвала кусок из его стенки, создав дырку и положив конец своей службе.
Пришлось оставить только самое дорогое, то, что выкинуть было просто нельзя – нетбук, кошелёк, зубную пасту и щётку, бритву, мыло, пару пар носков и носовых платков, полный набор не поддающихся восстановлению документов и две книги: «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» Пёрсига и «Записки о поисках духов» Гань Бао.
Забавно, что подзаголовком к труду Пёрсига идёт «Исследование ценностей». Стоит, пожалуй, припомнить ещё пару ценностей, от которых я не смог отказаться – старый добротный кожаный ремень советских времён, плеер и большие уши-дужки, туалетная бумага, палка колбасы, 4 пачки плавленого сыра для бутербродов, уже расфасованного в пакетики. Что-то ещё? Ах, да – пара трусов и плавки, которыми я так и не воспользовался, потому что вошёл в море прямо в завёрнутых по колено джинсах.
Воздух здесь очень вкусный – он пахнет не только солью, и йодом от водорослей, но и хвоей, горячим камнем, горячей едой, в конце концов. От последней мысли опять хочется плакать – сыром я больше испачкался, чем наелся, а полпалки колбасы, впрочем, как и полпачки сыра, выкинул, не доев – и запил грёбаной холодной колой.
Впрочем, если уж и плакать мне сейчас, то точно не о еде. Да и, откровенно говоря, с тех пор, как я начал писать, внутренние спазмы порядком поутихли – не то, что в русле, где каждая следующая мысль делала меня слабее и несчастнее. Не могу сказать, чтобы они сделали меня счастливым сейчас, эти мысли – но они уже не вызывают новых приступов рыданий.
Если бы я плакал только о любимых шмотках, которые пришлось выкинуть, чтобы сохранить хоть что-то, было бы легче. Но, если даже говорить исключительно о вещах, ими дело не ограничилось. Прежде, чем русло и вес доканали мой вещмешок, мне пришлось оставить сломанный ещё в Москве чемодан – и вместе с ним всё, что не влезало в оставшуюся суму. А это ещё один довольно объёмный список, в котором и обувь, и полотенца, и одежда..
Ничего себе съездил на море.
Сейчас уже семь вечера, до моего скорого поезда полтора часа, и аккумулятор вроде пока держится. Только что, пока я писал про аккумулятор, остановился поезд до сочей. Из него вышел мужик и спросил спичек – я прикурил ему от зажигалки. Он попрекнул меня тем, что, живя на море, я такой бледный. Я объяснил, что не живу тут, а просто попал в переплёт и теперь пытаюсь вернуться домой. Он поинтересовался, в чём беда – может, у меня не хватает денег на билет? Но денег на билет до Краснодара у меня хватает, так что.. И в этот момент двери поезда закрылись – он подскочил к ним, замахал руками, поезд остановился, открыл двери, мужик запрыгнул – его начала выталкивать контролёрша как безбилетника, я сказал, что он с этого поезда, а он сказал мне: «Держись», – и поезд увёз его на север, туда же, куда скоро поеду и я.
Если проанализировать, почему потеря каких-то бытовых и не супер дорогих вещей меня так расстроила, станет очевидно, что дело не в вещизме, жадности и привязанности, отнюдь не в них. Дело в том, что почти все вещи, которых я лишился, равно как и те, что сохранил, мне в полной мере не принадлежат. Все они либо были мне подарены или отданы с чужого плеча, либо даны на время. И когда я плачу о них, то плачу в первую очередь от обиды за их хозяев и их доброту. Представляю себе, если вернусь, как стыдно будет объяснять им, куда они делись. А мне и без того нечем гордиться – в 25 лет я сижу в своей последней теперь паре джинсов и майке, да и те куплены родителями, которых я, по идее, давно должен отпустить на заслуженный отдых.
Мда. Единственное, что сейчас я имею своего – это плеер с наушниками. Как-то инфантильно, вы не находите?
Начало
В этом мире есть лишь три способа существования. Первый заключается
в том, чтобы делать то, что ты хочешь. Второй – делать то,
что должен. И третий. Балансировать на хрупкой грани,
посередине. И получить в конце жизни чёткое осознание: ты – ни
рыба, ни мясо.
***
Вернулся человек, которого я люблю. Он проехал 15 тысяч километров.
Увидел три моря, немного не доехал до океана и почти
эмигрировал. Это было трудное путешествие. Он зависел только от
себя самого. Ему пришлось буквально зарабатывать себе на жизнь.
Буквально – значит не в том понимании, к которому мы
привыкли. Т.е. есть у кого занять, можно взять кредит, аванс на
работе, просто прожить на пособие.... Нет. Это значит в чужом
краю без каких бы то ни было связей и знакомств буквально
зарабатывать себе на кусок хлеба. Как на войне.
Он обрёл силу и мягкость. Поскольку одно без другого невозможно. И
вот теперь, когда он вернулся, я спросил его: «Ты скучал по
кому-нибудь?». «Нет», – ответил он, – «Я привык быть один».
Стена отчуждения встала между нами. Две дорожки в очередной
раз разбежались. Нет больше того, что нас объединяло, что
обеспечивало понимание. Я ему больше не нужен. А значит, и он
не нужен мне. Простая сделка, следствие и причина. Вскорости
он эмигрирует.
***
Ложь является основой человеческого существования. Человек
изъясняется словами. А слово, затёртое за всю историю его
употребления, поросшее мхом и плесенью, стало лживым a priori. Слово –
это и есть ложь. Или, иначе, как это было у классика:
«Истина произнесённая – есть ложь». Поэтому, общаясь словами, мы
врём друг другу. Вербальное общение не предполагает
откровенности. А отсутствие откровенности не предполагает общения.
Слава богу, музыка пока не обрела этих свойств и позволяет
открыться друг другу. Именно поэтому, общаясь с человеком,
неспособным создавать музыку, я предпочитаю молчать и смотреть
ему в глаза, выражая свои мысли и чувства лишь взглядом.
***
Человек двойственен по своей природе. Человек – это единственная
форма разумной жизни на Земле. А это значит, что в нём
уживаются вместе разум и животное естество. Соответственно, любое
порождение человеческой натуры является для него ложью. А
объясняется это просто. Порождение разума – мысль, является
ложью для животного естества. А порождение либидо – нашей
животной составляющей, является ложью для разума. Таким образом,
человек постоянно обманывает сам себя, а значит и всех
окружающих. И если вы с этим не согласны – значит вы себя не
знаете, не до конца откровенны с самим собой.
***
Я слишком стар для этого мира. Этот мир молод. И по его меркам я
также молод, как и он. Но как любое молодое создание, он не
терпит ровесников. А значит, я для него слишком стар.
***
Omae wa Ryu no musuko desu. Rinjin no musuko desu.
***
Давным-давно Амекрон вернулся из-за края и подло убил Великого
дракона. Его дети были высланы из Хаоса. И наследников было
четверо. Прошло много лет. В Хаосе царит анархия, Амекрон
устранился от власти. Трое из четырёх погибли безвозвратно. А между
тем краю подходил срок, он поизносился и грозил вот-вот
прорваться, впустив в мир ужасы Ничего. Единственный способ
проведения края – провести его кровью наследника. И чтобы это
сделать, потребуется его жизнь. На Земле, третьей тени от
края, существовала даже такая секта, целью которой являлось
изловить хотя бы одного дракона и заставить его провести край
ценой собственной жизни. Впрочем, сил у них бы на это всё
равно не хватило. И ещё они не знали, что дракон остался лишь
один.
Но это не имеет никакого значения, поскольку дракон сам принял
решение и провёл новый край. Однако, как оказалось позднее, он
умер не до конца.
***
Она сказала: «Нет. Я не хочу больше слушать. Пока». Открыла дверь,
зашла и закрыла за собой. На этом наш диалог и моя исповедь
закончились. Я побрёл к своей серо-голубой панельке, чтобы
выпить ещё одну стопочку коньяка, раздолбить в одну харю косяк
