Сказки братьев Гримм

91. Земляной человечек

Богатый-пребогатый жил некогда король на свете, и было у него три дочери, которые каждый день гуляли в саду королевского замка, и король, отец их, большой любитель всяких плодовых деревьев, сказал им: «Того, кто осмелится сорвать хоть одно яблочко с яблонь, он силою чар упрячет на сто саженей под землю». Как пришла осень, закраснелись на одном дереве яблоки, словно кровь. Королевны ходили каждый день под то дерево и смотрели, не стряхнет ли хоть ветром с него яблочко, так как им отродясь не случалось ни одного яблочка скушать, а между тем на дереве яблок было такое множество, что оно ломилось под их тяжестью, и ветви его висели до самой земли. Вот и захотелось младшей королевне отведать хоть одно яблочко, и она сказала своим сестрам: «Наш батюшка слишком нас любит, чтобы и над нами исполнить свое заклятие; я думаю, что обещанное им наказание может относиться только к чужим людям». И при этих словах сорвала большое яблоко, подбежала к сестрам и сказала: «Отведайте-ка, милые сестрички, я в жизни своей еще не едала ничего вкуснее». Тогда и две другие сестрицы откусили от того же яблока по кусочку – и тотчас все три провалились в землю так глубоко, что и петушиного кукареканья не стало им слышно.

Когда наступило время обеда и король собирался сесть за стол, дочек его нигде нельзя было отыскать; сам он их искал и по замку, и по саду, однако же найти никак не мог. Он был так этим опечален, что велел объявить по всей стране: кто отыщет его дочек, тот берет себе любую из них в жены. Вот и взялись за поиски множество молодых людей, тем более что их все любили – они были и ласковы со всеми, и лицом очень красивы. Между прочими вышли на поиски и три охотника и, проездив дней восемь, приехали к большому замку; в том замке были красивые покои, и в одном из них был накрыт стол, а на нем поставлено много всяких блюд, которые были еще настолько горячи, что от них пар клубом валил, хотя во всем замке и не видно, и не слышно было ни души человеческой. Вот прождали они полдня, не смея приняться за эти кушанья, а кушанья все не остывали – пар от них так и валил. Наконец голод взял свое – они сели за стол и поели, а потом порешили между собою, что останутся на житье в замке и по жребию один будет дома, а двое других на поисках королевен. Бросили жребий – и выпал жребий старшему оставаться дома…

На другой день двое младших братьев пошли на поиски, а старший остался дома. В самый полдень пришел к нему маленький-премаленький человечек и попросил у него кусочек хлеба; старший взял хлеб, отрезал ему большой ломоть, и в то время, когда он подавал ломоть человечку, тот уронил его и просил юношу ему тот ломоть поднять. Юноша хотел ему оказать и эту услугу, но, когда стал нагибаться, человечек вдруг схватил палку, ухватил юношу за волосы и осыпал его ударами. На другой день остался дома второй брат, и с тем случилось то же самое. Когда другие два брата вернулись вечером в замок, старший и спросил второго: «Ну что? Как поживаешь?» – «Ох, хуже и быть нельзя». Тут и стали они друг другу жаловаться на то, что с ними случилось; а младшему они о том ничего не сказали, потому что они его терпеть не могли и называли глупым Гансом. На третий день остался дома младший, и к нему тоже пришел тот же маленький человечек и попросил у него кусок хлеба; младший ему подал, а тот уронил кусок и просил поднять. Тогда юноша сказал маленькому человечку: «Что-о! Ты не можешь сам поднять того куска? Если ты для своего насущного хлеба нагнуться не можешь, так тебя им и кормить не стоит». Человечек озлился, услышав это, и настаивал, что юноша должен поднять ему кусок хлеба; а юноша схватил его за шиворот и порядком поколотил. Тогда человечек стал кричать: «Не бей, не бей и отпусти меня, тогда я тебе открою, где находятся королевны». Услышав это, юноша не стал его бить, а человечек рассказал ему, что он живет под землею, что их там много, и просил его за собою следовать, обещая показать ему, где находятся королевны. И привел он его к глубокому колодцу, в котором, однако же, вовсе не было воды. Тут же сказал ему человечек: «Знаю я, что твои братья злое против тебя умышляют, а потому советую тебе: если хочешь освобождать королевен, то ступай на это дело один. Оба твои брата тоже охотно хотели бы королевен добыть из-под земли, но они не захотят подвергать себя опасности; а ты возьми большую корзину, садись в нее со своим охотничьим ножом и колокольчиком и вели опустить себя в колодец; внизу увидишь три комнаты – в каждой из них сидит по королевне, и каждую королевну сторожит многоглавый дракон… Этим-то драконам ты и должен обрубить все головы». Сказав все это, земляной человечек исчез. Вечером вернулись старшие братья и спросили младшего, как он поживает? Он отвечал: «Пока ничего!» – и вполне искренне рассказал им, как приходил к нему человечек и все, что между ними произошло, а затем передал им и то, что человечек указал ему, где следует искать королевен. Братья на это прогневались и позеленели от злости. На другое утро пошли они к колодцу и бросили жребий – кому первому садиться в корзину; и выпал жребий старшему. Он сказал: «Если я позвоню в колокольчик, то вы должны меня поскорее наверх втащить». И чуть только они его немного опустили в колодец, он уже зазвонил, чтобы его опять подняли наверх; тогда на его место сел второй, но и тот поступил точно так же; когда же пришел черед младшего, он дал себя опустить на самое дно колодца. Выйдя из корзины, он взял свой охотничий нож, подошел к первой двери и стал прислушиваться – и явственно расслышал, как дракон храпел за дверью. Тихонько отворив дверь, он увидел в комнате одну из королевен, а около нее девятиглавого дракона, который положил ей головы на колени. Взял он свой нож, да и отсек все девять голов дракона. Королевна вскочила, бросилась его обнимать и целовать, а потом сняла с себя ожерелье из чистого золота и надела ему на шею. Затем пошел он за второй королевной, которую стерег семиглавый дракон, и ту избавил от него; наконец, за третьей, младшей, которую стерег четырехглавый дракон, – и того обезглавил. И все они очень радовались своему избавлению, и обнимали, и целовали его без конца. Вот и стал он звонить так громко, что наверху его услыхали. Посадил всех трех королевен одну за другою в корзину и велел их поднимать вверх. Когда же до него самого дошла очередь, тогда пришли ему на память слова человечка о том, что его братья на него зло умышляют. Вот он и взял большой камень, положил его на место себя в корзину, и, когда корзина поднялась до половины высоты, коварные братья обрезали веревку, и рухнула корзина с камнем на дно колодца. Вообразив себе, что младший брат их убился до смерти, старшие братья подхватили королевен и бежали с ними от колодца домой, взяв с них клятву, что они перед отцом назовут их обоих своими избавителями. Затем, придя к королю, они потребовали себе королевен в жены. А между тем младший брат ходил, опечаленный, по трем подземным комнатам и думал, что ему тут и помереть придется; и вдруг бросилась ему в глаза флейта, висевшая на стене. «Зачем ты тут висишь, – подумал он, – здесь ведь никому не до веселья!» Посмотрел он и на головы драконов и проговорил про себя: «И вы тоже мне помочь не можете!» И опять стал ходить взад и вперед по комнатам, так что и земляной пол весь гладко вылощил. Потом, немного развеяв свои мрачные думы, снял он флейту со стены и заиграл на ней – и вдруг набралось в комнату множество маленьких земляных человечков, и чем больше он играл, тем больше их набиралось… И наигрывал он на флейте до тех пор, пока их не набралась полнешенька комната. И все спрашивали его, чего он желает; а он и сказал им, что желает подняться на землю, на божий свет. Тогда они тотчас же его подхватили и вынесли колодцем на землю. Очутившись на земле, он тотчас пошел в королевский замок, где только что собирались играть свадьбу одной из королевен, и прошел прямо в ту комнату, где сидел король со своими тремя дочерьми. Когда королевны его увидали, то попадали в обморок. Король был так этим разгневан, что приказал было тотчас же посадить его в тюрьму, предположив, что он сделал какое-нибудь зло его дочерям. Когда же королевны опять очнулись, то стали просить короля, чтобы он освободил юношу от заключения. Король спросил их, почему они за него просят, а они отвечали ему, что не смеют этого ему сказать; но отец сказал им: «Ну не мне скажете, так скажите печке». А сам сошел вниз, да и подслушал то, что они в трубу говорили. Тогда приказал он обоих старших братьев повесить на одной виселице, а за младшего выдал младшую дочь… Я на той свадьбе был, мед и пиво пил, да, плясавши, стеклянные башмаки о камень разбил…

92. Король с золотой горы

У одного купца было двое детей, мальчик и девочка, оба еще маленькие, даже и ходить еще не умели. В то время случилось, что плыли по морю два его корабля с дорогим грузом, и все его достояние было на тех кораблях, и как раз тогда, когда уж он рассчитывал на большие барыши от их груза, пришла весть, что те оба корабля потонули. И вот из богача он стал бедняком, и не осталось у него ничего, кроме небольшого поля под городом. Чтобы немного развеять мрачные думы свои о постигнувшем его несчастье, вышел он на свое поле и стал ходить по нему взад и вперед… Вдруг видит около себя небольшого черного человечка, который спросил его, почему он так печален и что́ щемит его сердце? Тогда купец сказал ему: «Кабы ты мог помочь мне – я бы сказал тебе, в чем мое горе». – «Кто знает, – отвечал черный человечек, – может быть, я и сумею тебе помочь». Тут и рассказал ему купец, что все его богатство погибло на море и ничего у него не осталось, кроме этого поля. «Не тревожься, – сказал человечек, – если ты пообещаешь мне сюда же привести через двенадцать лет то, что по приходе домой первое ткнется тебе под ноги, то в деньгах у тебя не будет недостатка». Купец подумал: «Да что же это может быть, как не собака моя?» – а о своих малых детках и не подумал; согласился на предложение черного человечка, выдал ему бумагу и печатью ее скрепил, да и пошел домой.

Когда он пришел домой, тогда его маленький сынишка так ему обрадовался, что, придерживаясь скамеек, приковылял к нему и крепко ухватил его за ноги. Тут отец перепугался, сообразив, какое он дал обещание и письменное обязательство; но, впрочем, не находя еще нигде денег в своих сундуках и ящиках, он утешал себя мыслью, что черный человечек хотел только подшутить над ним. Месяц спустя пошел он как-то на чердак – поискать старого свинцу на продажу и вдруг увидел там большую груду денег. Дела его опять поправились, он стал делать закупки, повел свои торговые дела еще шире прежнего, а на Бога и рукой махнул. А между тем мальчик подрастал и выказывал себя умным и способным. И чем более приближался к концу двенадцатилетний срок, тем озабоченнее становился купец и даже скрыть не мог опасений, выражавшихся на лице его. Вот и спросил его однажды сын, чем он так озабочен; сначала отец не хотел говорить ему, но сын продолжал у него допытываться до тех пор, пока тот не высказал ему, что пообещал его отдать, сам не сознавая, что он обещает, какому-то черному человечку и получил за это груду денег. «Обещание свое, – сказал отец, – я скрепил бумагою и печатью и вот теперь, по истечении двенадцати лет, должен тебя выдать ему». Сын отвечал отцу: «Батюшка, уж вы не беспокойтесь, все устроится к лучшему – черный не может иметь надо мной никакой власти».

Сын испросил себе благословение у священника, и, когда пришел час его выдачи, он вместе с отцом вышел в поле, очертил круг и стал внутрь его с отцом. Черный человечек явился и спросил отца: «Ну привел ли ты с собою то, что мне обещал?» Тот молчал, а сын спросил: «Чего тебе здесь надо?» – «Не с тобою я говорю, – сказал черный человечек, – с твоим отцом». Но сын продолжал: «Ты моего отца обманул и соблазнил – выдай мне его бумагу!» – «Нет, – отвечал черный, – я своего права не уступлю». Так они еще долго между собою переговаривались, наконец сговорились на том, что сын, который отныне принадлежал уже не отцу, а исконному врагу человеческого рода, должен сесть в судёнко, спущенное на текучую воду; отец же обязан ногою оттолкнуть его от берега и предоставить течению воды. Таким образом сын простился с отцом своим, сел в судёнко, и отец оттолкнул его от берега. Судёнко тотчас перевернулось вверх дном, отец подумал, что сын его погиб, и, возвратясь домой, долго горевал о нем.

А судёнко-то не потонуло: преспокойно поплыло вверх дном по течению, и плыло долго, пока наконец не врезалось в какой-то неведомый берег. Тут сын купца вышел на берег, увидел перед собою прекрасный замок и пошел к нему. Когда же он в замок вступил, то убедился, что он заколдован; прошел он через все комнаты замка, и все были пусты; только придя в последнюю комнату, он нашел там змею, лежавшую на полу и извивавшуюся кольцами. Эта змея была очарованная девица, которая очень обрадовалась юноше и сказала: «Ты ли это пришел ко мне, мой избавитель? Тебя ожидаю я уже целых двенадцать лет! Все здешнее царство заколдовано, и ты должен его избавить от чар». – «А как же могу я это сделать?» – спросил юноша. «Сегодня ночью придут двенадцать закованных в цепи черных людей и будут тебя спрашивать, что ты здесь делаешь, а ты молчи и не отвечай и предоставь им делать с тобою все, что им вздумается; станут они тебя мучить, бить и колоть – и ты не мешай им, только не говори; в полночь все исчезнет. Во вторую ночь придут двенадцать других, а в третью ночь даже и двадцать четыре, которые тебе и голову отрубят; но в полночь их власть минует, и если ты все это вытерпишь и ни словечка не вымолвишь, то я буду от чар избавлена. Тогда я приду к тебе и принесу в склянке воду жизни, опрысну тебя ею, и ты опять станешь живой и здоровый, как прежде». На это юноша сказал: «Охотно готов тебя от чар избавить». Все случилось так, как она сказала: черные люди не могли у него ни слова вымучить, и на третью ночь змея обернулась красавицей королевной, которая пришла к нему с водой жизни и вновь его оживила. Тут бросилась она ему на шею и стала его целовать, и весь замок наполнился радостью и весельем. А затем была отпразднована их свадьба, и юноша сталкоролем с золотой горы.

Так жили они в полном довольстве, и королева родила красивого мальчика. Минуло двенадцать лет, и вдруг вспомнился королю его отец, и встосковалось по отцу его сердце, и пожелал он его навестить. Королева не хотела мужа отпускать и говорила: «Уж я знаю, что эта поездка принесет мне несчастье!» – но он до тех пор упрашивал ее, пока она не согласилась. При прощанье дала она ему волшебное кольцо и сказала: «Возьми это кольцо; стоит только надеть его на палец – и ты тотчас очутишься там, где пожелаешь; но только ты должен мне обещать, что ты не воспользуешься им, чтобы меня насильно вызвать к отцу твоему». Он ей это обещал, надел кольцо на палец и пожелал очутиться перед тем городом, где жил его отец. В одно мгновение он там и очутился и хотел войти в город; но, когда пришел к городским воротам, стража не захотела его впускать, потому что одежда была на нем какая-то странная, хоть и богатая, и красивая. Тогда он пошел на соседнюю гору, где пастух пас овец, обменялся с ним одеждой и, надев старое пастушье платье, беспрепятственно проник в город. Когда он пришел к своему отцу, то объявил ему, что он его сын; но тот этому не хотел верить и сказал, что у него, точно, был сын, но уже давным-давно умер. «Но так как я вижу, – добавил отец, – что ты бедняк-пастух, то я могу тебя накормить». Тогда мнимый пастух сказал своим родителям: «Истинно говорю вам, что я ваш сын, да и неужели же вы не знаете никакого знака на моем теле, по которому вы могли бы меня узнать?» – «Да, – сказала мать, – у нашего сына была крупная родинка под правой мышкой». Он засучил рукав рубашки, они увидели у него под правой мышкой родинку и уже не сомневались более в том, что он их сын. Затем рассказал он им, что он – король с золотой горы и что женат на королевне и сын у них есть, семилетний мальчик. Отец сказал на это: «Ну этому уж я никак не поверю: хорош король – одет в рваную пастушью одежду!» Тогда сын рассердился и, позабыв свое обещание, повернул кольцо вокруг пальца и пожелал, чтобы его жена и сын немедленно к нему явились. В то же мгновение они и явились перед ним, но королева плакала и жаловалась на то, что он свое слово нарушил и сделал ее несчастливою. Он сказал ей, что поступил необдуманно, но без всякого злого намерения, и стал ее уговаривать; она сделала вид, что готова ему уступить, но между тем на уме у нее было недоброе.

Он повел ее за город, на отцовское поле, показал ей то место на берегу, где отец оттолкнул его судёнко, и сказал: «Я утомился, присядь здесь, я положу голову к тебе на колени и усну маленько». Положил голову к ней на колени, и она стала у него перебирать пальцами в волосах, пока он не уснул. Когда же он уснул, она сначала сняла у него кольцо с пальца, потом высвободила ногу из-под его головы и оставила там только туфлю; затем взяла своего ребенка на руки и пожелала тотчас же снова очутиться в своем королевстве. Когда он проснулся, то увидел себя покинутым на берегу: ни жены, ни ребенка при нем не было, исчезло вместе с ними и кольцо с пальца – и только одна туфля еще напоминала о его жене. «В родительский дом я не пойду, – подумал он, – там еще, пожалуй, сочтут меня за колдуна; уж лучше я прямо отсюда пущусь в дорогу и буду идти до тех пор, пока не приду в свое королевство». Вот и пошел он, и пришел наконец к горе, перед которой увидел троих великанов: они спорили, не зная, как им поделить между собой отцовское наследство. Увидев, что он идет мимо, великаны его подозвали и сказали: «У вас, маленьких людей, ума в голове много». И просили его поделить их наследство. А наследство состояло, во-первых, из заветного меча, который стоило только взять в руки и сказать: «Все головы долой, кроме моей!» – и все головы летели с плеч; во-вторых, из плаща – кто тот плащ надевал, становился невидим; в-третьих, из пары сапог – если кто их надевал, то стоило ему только пожелать где-нибудь очутиться, и он тотчас был там. Вот король и сказал великанам: «Дайте-ка мне все три вещи, чтобы я мог их попробовать – годны ли они в дело?» Вот и дали они ему плащ, и чуть только он его надел, как стал невидим и обратился в муху. Затем он опять принял свой прежний вид и сказал: «Плащ хорош; теперь дайте мне меч испробовать». Великаны отвечали: «Нет! Меча не дадим. Ведь стоит тебе только сказать: «Все головы долой, кроме моей!» – так и полетят наши головы, и у тебя одного голова на плечах уцелеет». Однако же потом дали ему и меч, но с тем условием, чтобы он испытал его силу над стволом дерева. Так он и сделал, и меч рассек дерево, как соломинку. Затем хотел он испробовать и сапоги; но великаны опять заговорили: «Нет, их не выпустим из рук!.. Ведь если бы ты их надел да пожелал очутиться на вершине горы, то нам пришлось бы здесь остаться с пустыми руками». – «Нет, – сказал король, – этого я не сделаю». Дали они ему наконец и сапоги. Когда все три вещи очутились у него в руках, то он тотчас подумал о своей жене и ребенке и сказал про себя: «Ах, если бы я мог быть теперь у себя, на золотой горе». И тотчас исчез он из глаз великанов, и таким образом было поделено их наследство. Подойдя к своему замку, король услышал радостные клики, звуки скрипок и флейт, и встречные люди сообщили ему, что его супруга празднует свою свадьбу с другим. Тогда король разгневался и сказал: «А, коварная! Она меня обманула и покинула в то время, как я заснул!» Тут он надел свой плащ и вступил в замок невидимкой. Когда он вошел в зал, то увидел большой стол, заставленный дорогими кушаньями; за столом сидело много гостей, которые ели и пили, смеялись и шутили. А его супруга, разряженная, сидела среди гостей на королевском троне, увенчанная короною. Он стал позади нее, никому не видимый. Когда ей клали на тарелку кусок мяса, он то мясо брал у нее и съедал; а когда ей подносили стакан вина, он брал этот стакан и выпивал вино… Сколько ей ни давали, у нее все же ничего не было, и ее стаканы и тарелки исчезали мгновенно. Это ее поразило и пристыдило; она встала из-за стола, ушла в свою комнату и стала плакать, а он последовал за нею. Вот и стала она говорить; «Бес ли вновь овладел мною или мой избавитель никогда не приходил сюда?» Тогда он ударил ее и сказал: «Как не приходил? Он здесь, обманщица! Этого ли я от тебя заслужил?» – и он, скинув плащ, явился перед нею, пошел в залу и крикнул: «Свадьбы никакой не будет! Настоящий король вернулся домой!» Короли, князья и советники королевские, собравшиеся за свадебным столом, стали издеваться над ним и осмеивать его; но он не стал с ними тратить слов и сказал только: «Уйдете вы отсюда или нет?» Тогда они хотели его схватить и подступили было к нему; но он выхватил свой меч и сказал: «Все головы долой, кроме моей!» Все головы разом слетели с плеч – и он остался один владетелем и королем золотой горы.

93. Ворона

Жила-была на свете королева, и была у нее маленькая дочка: еще на руках носили. Случилось однажды, что дитя расшалилось, и что ни говорила ей мать – она не унималась. Это раздосадовало мать, и так как много воронов вокруг замка летало, то она открыла окно и сказала: «Хоть бы ты в ворону обратилась да улетела, так мне бы, по крайней мере, покой был!» Едва только она произнесла эти слова, как ее дочка обратилась в ворону и прямо с рук ее вылетела в окно. Полетела она в дремучий лес и долго там оставалась, а родители ее ничего о ней не знали. Зашел однажды в тот лес прохожий добрый молодец, услышал, что ворона его кличет, и пошел на голос; когда он подошел поближе, ворона сказала ему: «Я по рождению королевна, и меня заколдовали; но ты можешь меня от чар избавить». – «Что же я должен сделать для этого?» – «А вот ступай глубже в лес и увидишь избушку, а в ней – старушку, которая будет тебе предлагать и еду, и питье; но ты ничего не принимай! Если что-нибудь съешь или выпьешь, то на тебя нападет сон и ты меня уже не сможешь избавить. В саду, позади избушки, большая куча хворосту, на ней должен ты стоять и меня ожидать. Три дня сряду я буду туда приезжать в два часа пополудни, в повозке, которая сначала будет запряжена четырьмя белыми жеребцами, потом четырьмя рыжими и, наконец, четырьмя черными; но если ты во время моих приездов будешь спать, а не бодрствовать, то я не буду избавлена от чар». Добрый молодец обещал все исполнить по ее желанию; но ворона все же сказала: «Ах, уж я знаю, что ты не избавишь меня от чар – ты что-нибудь примешь от этой старухи». Тогда добрый молодец еще раз обещал ей и действительно не хотел прикасаться ни к чему – ни из еды, ни из питья. Когда же он вступил в избушку, старуха подошла к нему и сказала: «Ах ты, бедненький, какой ты изморенный, приди-ка да подкрепись, поешь и попей!» – «Нет, – сказал добрый молодец, – я ничего не хочу ни есть, ни пить». Но она от него не отставала и сказала: «Ну уж если есть не хочешь, так хлебни разок из стаканчика – один раз не в счет!» Вот он и дал себя уговорить и попил. В два часа пополудни вышел он в сад и хотел выждать приезда вороны. В то время как он там стоял, он вдруг почувствовал такое утомление, что не мог себя преодолеть и прилег немного отдохнуть, а спать ни в каком случае не хотел. Но едва он протянулся, как глаза у него сомкнулись сами собою, и он заснул, да так крепко, что ничто на свете не могло его пробудить. Ровно в два часа приехала ворона на четверке белых коней, но она была уже глубоко опечалена и говорила: «Я вперед знаю, что он спит». И когда она пришла в сад, то действительно увидела его спящим. Она вышла из повозки, подошла к нему, стала его звать и трясти за плечо, но он не проснулся. На другой день, около полудня, старуха пришла снова и принесла ему еду и питье, но он ничего не хотел принимать. Однако же она не дала ему покоя и уговаривала его до тех пор, пока он не приложился к стакану. Около двух часов пошел он в сад, на то же место, собираясь ожидать вороны, и вдруг опять почувствовал такое большое утомление, что на ногах удержаться не мог; он не мог совладать с собою, должен был прилечь и погрузился в непробудный сон. Когда приехала ворона на своей четверке рыжих коней, она была уже глубоко опечалена и сказала: «Я вперед знаю, что он спит». Подошла к нему, будила его, но разбудить его было невозможно. На другой день старуха стала его спрашивать, почему он ничего не ест и не пьет, или он хочет уморить себя голодом? Он отвечал: «Я не хочу и не могу ничего ни есть, ни пить». Однако она поставила перед ним блюдо с кушаньем и стакан вина, и когда он почуял запах всего этого, то не мог противостоять желанию и отхлебнул большой глоток из стакана. Когда пришло время, вышел он в сад на то же место и стал ожидать королевны, но усталость сказалась еще сильнее, нежели в предшествующие дни; он лег и так крепко заснул, словно окаменел. В два часа приехала ворона на четверке вороных коней и в черной повозке. Она была в полном сокрушении и говорила: «Я уже вперед знаю, что он спит и не может меня освободить от чар». Подошла она к нему и точно видит, что он крепко спит. Она его трясла за плечо и звала, но пробудить была не в силах. Тогда она положила около него хлеб, кусок говядины и бутылку вина, и он мог от всего этого брать сколько угодно, а ни хлеб, ни мясо, ни вино в бутылке не убывали. Затем сняла она золотое колечко с пальца и надела на палец ему – и на том колечке было вырезано ее имя. Сверх всего этого она положила тут же письмо, и в нем объяснила свойства данных ему даров, а также и добавила: «Вижу я, что ты меня здесь не можешь освободить от чар, а потому приходи в золотой Штромбергский замок – знаю, наверное, что это вполне от тебя зависит». Дав ему все это, она вернулась в свою повозку и поехала в золотой Штромбергский замок.