скачать книгу бесплатно
– Тоня, ты совсем не изменилась, ты еще лучше стала…
– Спасибо на добром слове!
Улыбается смущенно-растерянно, а глаза круглые, счастливые, руку мою не выпускает из своей ладони. Будто, и правда, очень рад встрече. Ну, с этим можно запросто общаться, без церемоний.
Вдруг рядом раздается громкое, театральное покашливание.
– Гкхм… милая Тонечка, разрешите пригласить вас на танец, дабы засвидетельствовать полное восхищение вашей неувядающей прелестью.
Макс! Только он способен так заковыристо изъясняться по пустякам. А что мне терять? Разумеется, потанцую, когда еще выпадет такая возможность. Ох, есть же на свете симпатичные, обаятельные мужчины, которые своей притягательной внешностью пользуются вовсю.
И какой бы ни был у них дрянной характер, они всегда женщинам нравятся, соблазняют, увлекают, разбивают сердца. Меня сегодня на философию потянуло… Но болезнь под названием «Макс» не грозит. Точнее, уже не грозит. Лет семь-десять назад еще можно было меня зацепить, а сейчас поздно.
«Мне уже многое поздно, но я умею мечтать…» И мечты у меня самые приземленные: родные здоровы, зарплата стабильная, выспаться в выходные.
А все же волнение круто поднимается в душе. Я танцую с самым красивым мальчиком нашего курса.
– Тонечка, а чем ты занимаешься кроме работы? Муж, дети имеются?
– Нет, я в разводе. Детей тоже не получилось. А в свободное время я книги пишу и размещаю тексты на литературном сайте. Любовные романы. У меня читатели есть, мы общаемся в Сети.
– Тонь, ну, это же несерьезно все… О любви не надо писать… – бархатно шепчет Макс.
– Да, да, знаю – любовью надобно заниматься. Старая песня.
– Зато о главном. Тонь, ты сейчас, значит, живешь одна? Квартиру снимаешь? А как называется твоя последняя книжка? Почитать дашь?
– Да, я одна. Книга моя – «Азбука любви». Это иносказательно, конечно. Понимаешь, там девушка – воспитательница в волшебном мире, она учит детей. И любви в том числе. К зверюшкам, к птичкам, к цветам, к своей земле. К родителям и друг к другу… Я хотела в виде притчи рассказать о том, как важно доверие и сочувствие. Вот я и…
– Тонь, ты сама еще маленькая, я бы тебя тоже полюбил, может, бросим эту вечеринку – тут тоска и скука, давай лучше к тебе поедем. Хочешь, потанцуем еще, выпьем, закусим хорошо и поедем, а? Я такси закажу на полдевятого.
Говорит с противным придыханием, поглаживает меня по спине влажной ладонью, даже через платье чувствую, как вспотел. Как-то все не так… неприятно… липко. И еще неловко, что начала рассказывать ему о своей истории, открылась по сути незнакомому человеку. И совершенно зря. Он меня не слушал почти, думал о своем, плотском.
От Макса пахло сигаретами и алкоголем, улыбался он приторно-похотливо, попытался меня в ухо поцеловать, но я отстранилась и преувеличенно бодро сказала:
– Знаешь, у меня предчувствие, что ты не понравишься Тайсону. Он бывшему приятелю постоянно гадил в туфли. Такой конфуз!
– А кто у нас Тайсон? – промурлыкал Макс.
– Британец. Шесть килограммов живого веса. Хищный зверь с обманчиво ленивой мордой.
Я беззастенчиво соврала. Кот Тайсон прекрасно жил в огромной «упакованной» квартире подруги Ксюши. Ел и спал больше хозяев. Ксюшка смеялась, что ее муж порой жутко завидует своему питомцу. Особенно, когда «мамочка» ласково чешет Тайсону животик.
Макс Плесовских решил, что я кокетничаю.
– Тончик, это же шутки? Ну ты и проказница!
– Слушай, дорогой товарищ. Эмм… Короче, спасибо за то, что уделил время. Кушать хочу. Пойду к своим.
– Погоди! Может, выйдем, покурим, еще поговорим.
– Я не курю.
– Бросила? Ну, правильно, я тоже хочу. Мне нужен стимул, и, ка-ажется, я его нашел…
– Я и не начинала курить. Ты меня спутал с кем-то. Макс, я пойду.
– Ну давай, ага, увидимся еще…
Забавно, как изменился его игривый тон на снисходительно-разочарованный. А мне стало грустно. Максима я отлично поняла. По словам Ксюши он на грани развода со второй женой, настроение ни к черту, хотел провести время с еще миловидной «разведенкой», тем более, у нее для этого условия имеются. Хотя Макс по молодости и общагой не брезговал ради удовлетворения мужских нужд.
А ведь я хотела его увидеть. Думала о нем, когда выбирала платье, красила ресницы погуще. Хотела понравиться. Все-таки первая моя студенческая любовь. Обожание со стороны без единой попытки пойти на сближение. И вот сейчас через семь взрослой «послеучебной» жизни лет вполне можем прыгнуть в койку, так сказать, сблизиться по полной программе. А я отказалась…
Я вообще-то не ханжа. В тридцать два года, еще и после развода ханжой быть скучно. Но я искру хочу. Искреннее желание. Чтобы как в омут с головой. И закрутило. С «художником» у меня почти получилось. Иногда жалею, что не пошла с ним в гостиничный номер. Остались хотя бы воспоминания о красивом вечере. И много-много солененьких слез потом… В другие, одинокие вечера. Художники и поэты часто меняют Муз.
А мне хочется надежности и душевности. После тридцати двух особенно хочется. Когда уже не так легка на подъем, уже тяжело выплясывать наравне с молодыми, а тянет просто посидеть-поговорить в домашней обстановке. Хочется уснуть, прижавшись к родному плечу, не стараясь приучить себя к мысли, что плечо-то на время, тайком. Не надо мне краденого счастья. Может, ближе к сорока буду иначе рассуждать – я не зарекаюсь, но пока не надо.
Да, Максюша – образ твой светлый в моем сознании малость потускнел. Это ничего. Это пройдет. Дело-то житейское. Одним разочарованием меньше.
Глава 3. Лесник из Козловки
Вечер в разгаре, а я немного расклеилась. На девчонок, бывших однокурсниц смотрю – постарели, «обабились». У кого попа раздалась, у кого бока повисли. В походке нет былой легкости, в танце вертлявости. А сама я разве все та же резвушка? У меня еще и забот меньше – ни ребенка, ни котенка.
Анютка Семина уже четвертого малыша ждет. У нее муж в религию вдарился – предохраняться нельзя, аборты нельзя. Остается рожать. Анютке тяжело стоять на ногах, она так весь вечер и просидела, опираясь спиной о подоконник. Лицо опухшее, нездоровое.
– Знаешь, Тоня, я когда мимо роддома проезжаю, меня начинает резко мутить. У меня уже аллергия на роддом. Этот раз точно последний, теперь я буду втихаря таблетки жрать, чтобы больше не попадаться.
Зато Оленька Корнеева у нас завуч в гимназии. Даже на вечер встречи пришла в строгом костюме, танцевать не выходит, сидит прямо, как статуя, посматривает по сторонам с брезгливо-скучающим видом. Подруг у Оли на курсе было не много, но и тех что-то не видно, наверно, все на высоких постах и разделять наше плебейское веселье не «комильфо».
Зато мальчишки наши держатся проще. У Сани Игнатова своя автомойка, Казанцев несколько лет мотался «по северам», заработал на две квартиры в городе, опять собирается в экспедицию. «Надо детей обеспечить, у меня ж двое парней!»
Басов – риэлтор. Стоило получить диплом биолога, чтобы продавать элитную недвижимость? Но Басов всегда умел убедительно говорить. Я даже представляю, как он привозит клиентов за город и, расписывая достоинства коттеджа стоимостью под семь миллионов, делает акцент на отличной экологии участка.
Лара с Викой и раньше были «не разлей вода» и сегодня пришли на вечер вместе. Обе стройные, одеты дорого и со вкусом. Некоторые женщины именно после тридцати расцветают истинной зрелой красотой. А если еще и в семье все ладится, дом – полная чаша, детки радуют – чего ж не хорошеть. Счастье женщину молодит, а печаль старит. Почти афоризм… Надо запомнить.
У Лары – муж крупный предприниматель, совладелец сети продуктовых магазинов, Лара – домохозяйка и ради развлечения помогает Вике. А Вика создала турфирму. И бизнес, и отдых, и приятные знакомства.
Девчонки мне искренне рады, обнимают, хохочут, за руки трясут. Как были простые в общении, такими и остались. Маша Мелентьева к нам подходит, улыбается. Маша – стюардесса, у нее скоро выработается стаж полетов, можно пенсию оформлять.
Машка у нас красавица, по-английски шпарит без запинки, а вот не везет в личной жизни, до сих пор одна и без детей. Жила с каким-то кавказцем, он ее жутко ревновал к работе. Она пряталась от него у Ксюши. Так и расстались со скандалами.
А Ксюша с кем сейчас разговаривает… А-а-а… Машут мне рукой, зовут обниматься.
– Альмирочка! При-ивет! Ой, все такая же куколка. Молодец!
– Т-о-оня!!!
Мы обнимаемся с Альмирой, она тихонько смеется – личико белое, круглое, пара морщинок у глаз. Вот сколько знаю женщин-татарок, все очень добрые, приветливые, уютные. Всегда с улыбкой, голос не повысят на крик, даже малознакомым рады помочь, хотя бы просто поговорить по душам. Или это мне так везло с приятельницами?
Альмира жила в общаге на пятом этаже. Мы часто ходили к ней в гости, она угощала нас домашним хворостом и медовой сладостью «чак-чак». Объедение! Я записала рецепт, пару раз пробовала сама приготовить, но так вкусно не получалось. «Из той же мучки, да не те ручки».
Настроение у меня скачет весь вечер. То плакать хочется, а то кидает в смех. Снова усаживаемся за стол. Мужчины балагурят – подливают вино, от водки я уже отказываюсь. Голова кругом. Нет, хорошо, что я все-таки пришла. Прочь тоскливые мысли.
Да, мы меняемся и становимся старше. Это тоже хорошо. Есть свои плюсы. На мелочи уже не так остро обращаешь внимание, не так близко к сердцу принимаешь обиды…
– Коля, спасибо!
Заботливый у меня сосед. Бутербродики подкладывает на мою тарелку, то буженинки кусочек, то ломтик красной рыбки и листик салата сверху для аппетита.
– Коль, да хватит меня кормить. Ты лучше про себя расскажи. Ты сейчас где? Не учитель, случайно? Из нашего курса мало кто в школе остался.
Зайцев замялся с ответом, вздохнул тяжело, отвел глаза в сторону.
– Нет, я работаю лесником. В Козловке мой участок. Ну… я еще другу помогаю на пилораме. Но это не официально.
Поняла я его смущение. Слово «Козловка» в округе ассоциируется с лечебницей для душевнобольных. Этот санаторий построен еще в далекие советские времена и знаменит на всю область качественным обслуживанием и дивной природой.
Говорят, там еще сыновей больших начальников когда-то отмазывали от армии. Наверно, слухи. Но места уж очень красивые. Холмистый рельеф. Сосновый бор, ельники, моховые болотца, речка, луга разнотравные. Хоть всероссийскую здравницу строй.
А вот название у села смешное – Козловка. Нарочно не придумаешь: Коля Зайцев – лесник из Козловки. И чего я к человеку придираюсь? За лесом тоже должен кто-то следить, а Коле образование позволяет. Работа нужная и ответственная. Как раз для тихого, скромного человека.
Я расчувствовалась и вдруг захотела сказать ему что-то бодрое, утешительное, поддержать, мол, не тушуйся, Колян, тут все свои.
– Знаешь, я тебе даже немного завидую. Мне кажется, работу свою ты любишь, дом у тебя на земле, сад-огород имеется. Баньку топишь по выходным. Чистый воздух, натуральное хозяйство, дары леса. Спокойная, размеренная жизнь. Жена под стать тебе такая же спокойная и рассудительная, детки подрастают – им есть где побегать, поиграть, на селе ограды большие. Воля и доля детворе, качели можно устроить и свою песочницу. Да…
Кажется, меня немного разморило после пары рюмочек спиртного. Коля наклонился ближе и громко мне так на ушко говорит, чтобы музыку перекричать:
– Тоня, поехали ко мне в гости. Я тебе все покажу.
Я смеюсь и с недоверием качаю головой из стороны в сторону:
– А хозяйка твоя против не будет?
– Так я ж холостой. И потомством еще не обзавелся.
– Куда только ваши козловские барышни смотрят?
Не удержалась от ехидного замечания. А сама думаю, верно, есть в Зайцеве какой-то изъян, раз его девушки избегают – он и прежде на курсе ни с кем не дружил. Не воспринимали всерьез тихоню бойкие горожанки, а деревенским тоже подавай солидного городского парня. К тому же красноречием Коля не блистал и внешность самая заурядная.
А собеседник мой пустился в откровенность:
– Пробовал жить с одной женщиной. Чуть до ЗАГСА не дошло. Но ей все сразу хотелось, а я дом строил несколько лет, пока то да се… Водоснабжение надо провести, канализацию, газовую котельню с умом обустроить. А еще надо бумаги нормально оформить. Ограду хотел сразу же надежную из сайдинга. Баню мне срубили только в прошлом году по моим чертежам, индивидуальный заказ. Пришлось повозиться, зато потом местного начальника там парили – остался доволен мужик. Выписал мне тесу на веранду.
– Коль, так свой дом – это же здорово, – с чувством поддакиваю я.
– Так и есть. Только дом имеется, а хозяйки нету. Мне кого попало не надо. Тонь, понимаешь, я ее с сынишкой хотел взять, а она говорит, сначала купи машину. Она выучилась на права, а машины нет. Бывший ее отсудил себе иномарку. Короче, не хочу долго говорить. Давно мы расстались. Может, она и права, что уехала в город, сына хотела на футбол записать. А в Козловке какой футбол? Я ее понимаю.
Прямо жалко стало Николая, старается человек, дом строит, печется о будущем, а соратника по душе так и не нашел. Ну и тело, наверно, страдает… Да мне-то какое дело до Зайцевских телес! А язык уже сам собой чего-то лепечет:
– Во будет у меня летом отпуск, я к тебе в гости приеду. Если можно, конечно.
Коля даже вилку отложил, согласно закивал головой:
– Так зачем лета ждать? Поехали завтра с утра на все воскресенье. Вечером я тебя обратно в город отвезу. Ну… или утром пораньше.
Я отказалась, конечно. Думаю, он чисто из вежливости пригласил. И чего мне там смотреть? Баню по особым чертежам или другие надворные постройки?
Тут к нам Женя Казанцев подошел, отозвал Колю для разговора, начал что-то виновато тараторить, размахивая руками. Женька тоже заматерел, обзавелся животиком и вторым подбородком. Весь вечер от Маши Мелентьевой не отходит, они на третьем курсе дружили, а потом Маша стала встречаться со взрослым состоятельным мужчиной. Говорят, Женя очень переживал.
Музыка медленная, приятная звучит, я окончательно размякла, расчувствовалась. Коля возвращается и неожиданно приглашает потанцевать. Даже не успела придумать повод для отказа. И хорошо получилось. С Колей мне как-то проще было топтаться под музыку, он в ухо не дышал, спину не гладил. Только вздыхал глубоко и носом шмыгал, а потом вдруг выдал целую речь.
– Тонь, тут такое дело. Жека меня сейчас здорово подвел. Я у него должен был на ночь остаться, а сейчас оказывается – нельзя. У него резко изменились планы на квартиру. Пошел спрашивать, не сможет ли кто еще меня приютить до завтра. У всех семьи, а тут посторонний человек. Тонь, ты прости за прямоту, у тебя нельзя остановиться? Если нет, ты так и скажи, мне напрашиваться неловко. Но вдруг можно? Я тихонько посижу на кухне и тебя не стесню. А завтра уеду, у меня машина на стоянке, в ней ночевать, наверно, не разрешат да и холодина.
Это все он таким проникновенным, искренним тоном сказал, что я, признаться, растрогалась. Совсем жалко его стало! В кои-то веки выбрался лесник из своей Козловки на вечеринку приятелей – бывших однокурсников, договорился о ночлеге, а тут такая подстава. Ясно отчего Маша с Женей шушукались в темном углу. Может, судьба решается у людей.
– Я не против, Коля. У меня только места мало и гостю спать негде… Ладно, придумаем чего-нибудь. Ну что, еще посидим или уже такси вызывать?
– Как тебе удобнее. Тонь, я же как ты, – горячо заверил меня заметно успокоенный Зайцев.
– Пожалуй, мне удобнее домой. Коля, а ты обещаешь себя хорошо вести?
– Я? А-а… да, да, Тонь, ты чего выдумываешь…
А сам почему-то покраснел как маков цвет, даже уши его торчащие запылали, мне тогда совсем смешно стало. Ох, ты Коля-Николай, сиди дома не гуляй!
Такси быстро подошло, а я еще не со всеми девчонками успела наобниматься, не всю помаду стерла со щек. В мой пансионат, что почти в центре города, мы приехали уставшие, немного пьяные и очень веселые.
Глава 4. «Кролики-лоси!»
Я по жизни девушка разговорчивая, общительная. Особенно, если меня слушают так внимательно, как слушал бывший однокурсник Николай Зайцев. Он сидел напротив и блаженно улыбался, немного прищурившись. Наверно, расслабился от счастья, что все удачно и быстро решилось у него с ночлегом, и спиртное привело в доброе расположение духа. А я все говорила, говорила…
Мелькнула мысль, что вижу Зайцева в последний раз, завтра он уедет, и вряд ли мы еще увидимся, вот и поведала про свое сочинительство, похвасталась, одним словом. Кажется, я здорово выросла в Колиных глазах. Не думаю, что среди его знакомых есть другие «писательницы». И ничего, что у меня всего лишь доморощенная длинная сказка или бытовое фентези, я не очень хорошо разбираюсь в жанрах.
А потом заметила, что он украдкой зевает. Надо бы завязывать с болтовней и уложить человека отдыхать. Вот только куда? Диван у меня почти новый, широкий, я его обычно не раздвигаю, мне и так хватает плюшевого пространства.
Можно на полу постелить, но тогда мне на своем диване не уснуть. Совесть замучает. Ладно, были бы у меня лебяжьи перины, а то ведь один плед могу выделить, ну-у… покрывало в придачу. Спартанские условия. Конечно, Зайцев – лесник, значит, в моем представлении человек простой, закаленный бытом, но хочется разместить гостя получше. Не часто у меня бывают гости.
В итоге диван мы расправили, я его застелила, говорю: «Коля, давай без лишних церемоний укладывайся к стене». Пикантная ситуация, так мы же не дети. И не первые встречные, мне Зайцев пять лет на факультете глаза мозолил своими веснушками.
Сейчас они почему-то не слишком заметны, это раньше Коля бледный ходил как моль, а сельская жизнь придала ему некоторой брутальности и загара. Ладно, неловко пялиться на человека, надо пойти зубы почистить и придумать, в чем сама буду ложиться.
Эх, жаль, нет у меня приличной пижамы, а сейчас здорово бы выручил комплект из футболки и штанишек. Я оказалась совершенно не готова к столь пикантной ситуации. Еще «однокурсник» шепчет взволнованно:
– Тонь, а ты где будешь спать?
Весело отвечаю:
– С тобой рядом, с краешку. Только, чур, не толкаться! И не храпеть.
