скачать книгу бесплатно
Хатуна. Девочка с куклой
Владимир Гречинов
Конец XIX века. Небольшое село Петровское, затерянное на юге бескрайней Российской империи. Как-то дождливым вечером местный кузнец Назар находит на пустынной дороге девочку-сиротку, которую забирает домой. С этого момента в округе начинают происходить таинственные события. Чтобы их разгадать, в Петровское направляется молодой сыщик Ледоховский. Ему предстоит выяснить, что стоит за всем случившимся и как это связано с древней легендой…
Хатуна. Девочка с куклой
Владимир Гречинов
Посвящается моей дочери Виктории.
Иллюстратор Людмила Гречанова
© Владимир Гречинов, 2022
© Людмила Гречанова, иллюстрации, 2022
ISBN 978-5-4498-6449-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ЧАСТЬ I
Глава 1. Петровское
Случилась эта страшная история в конце XIX столетия в селе Петровском Ставропольской губернии на юге бескрайней Российской империи. Село это было затеряно в степной местности в окружении гор и холмов с ручьями и балками, поросшими густым лесом. Жили в Петровском в основном казаки, цыгане и прочий пришлый и беглый люд, прибывший сюда давным-давно в поисках убежища и лучшей жизни. Прошёл не один десяток лет прежде, чем село разрослось: саманные мазанки, покрытые соломой и сухим камышом, с маленькими оконцами и обязательно резным крыльцом появлялись то тут, то там, постепенно образуя длинные, хотя и не очень стройные вереницы. Со временем они переросли в широкие улицы, утопавшие в пышной зелени деревьев и кустарников, которые высаживали вокруг своих хат заботливые сельчане.
Особых достопримечательностей в Петровском не было, кроме большой белокаменной церкви – звон её колоколов обычно был слышен на многие вёрсты, и колоритного рынка, который здесь все называли на южный манер – базар.
В будни местный народ был чем-то занят: кто тяжёлым крестьянским трудом в поле, а кто не менее лёгкими домашними заботами, присматривая за ребятишками, коих в здешних семьях было чаще всего помногу, и ухаживая за подсобным хозяйством. По воскресным же дням и праздникам люди надевали свои лучшие наряды и с утра направлялись сначала в церковь, а потом на базар.
Торговые ряды были не только местом встреч родственников и знакомых – многие приходили сюда, так сказать, себя показать и на других посмотреть. Особенно это касалось девушек: местные красавицы за беседой как бы невзначай хвастались друг перед другом обновками, при этом звонко смеялись и украдкой поглядывали на гуляющих по базару гарных хлопцев. Здесь же повсюду сновали мальчишки в грязных лохмотьях: одни пытались честно подзаработать, стараясь поднести что-нибудь продавцам или посетителям базара, а другие просто искали, что спереть у невнимательных и нерасторопных покупателей.
Сам базар представлял собой площадь с торговыми рядами, где продавали всё необходимое. Эх, чего тут только не было – фрукты, овощи, молоко, яйца, мясо, рыба, сено, дрова, уголь, одежда… Торговали в основном с телег и мажар,[1 - Мажара – большая длинная телега с решётчатыми бортами.] а иные раскладывали свой товар прямо на земле. Зажиточные же купцы и прочие успешные дельцы имели собственные крытые лавки с большими вывесками, на которых красовались названия артелей. Такие богачи позволяли себе нанять продавцов и зазывал, звонко горланивших на весь базар. Сами же хозяева почти весь базарный день проводили в тут же расположенном трактире, на веранде которого они собирались за большим длинным столом с самоваром. Будучи деловыми людьми, купцы о чём-то шумно спорили, заключали пари и крупные по их меркам сделки. К столу тем временем спешили лакеи с осетрами, пельменями, заморскими фруктами и прочими блюдами. Закончив с делами, купцы гуляли, веселились, но иногда всё же поглядывали на свои карманные золотые часы и присматривали за наёмными продавцами, давая им указания через приказчика или через мальчишку-лакея, который вертелся при трактире.
Одним словом, жизнь в Петровском в воскресный базарный день кипела. Это был своего рода праздник, после которого улицы пустели, а утром следующего дня опять начиналась неделя тяжёлых трудовых крестьянских будней…
Глава 2. Назар
Однажды в такой воскресный день на базар собрался местный ремесленник Назар. Жил он с женой Галиной и двумя дочерьми – Ульяной и Василисой восьми и шести лет от роду – на окраине села, в одиноко стоящей на склоне высокого холма хате. Особых богатств у них не было: небольшой надел земли, лошадь, куры да козы. На жизнь Назар в основном зарабатывал кузнечным и жестяным делом. Местные казаки и крестьяне заказывали ему подковы для лошадей, различные инструменты и всевозможную утварь. Кроме того, Назар имел устный договор с двумя дельцами-торговцами. Один из них – Пантелей – принимал заказы у местных богачей, коих в окрестных сёлах и хуторах было немало. Заказывали они в основном кровлю из жести, водосточные трубы для каменных домов, вензеля и флюгеры. Пантелей в свою очередь подбирал работников, которые могли бы выполнить эту работу качественно, дабы не обидеть ценного клиента, и как можно дешевле, чтобы не обидеть самого себя. Вторым постоянным заказчиком Назара был Клементий – приказчик купца Ипатия Петровича Волобаева, очень богатого по местным меркам человека, имевшего на базаре несколько лавок с разным товаром, в том числе диковинным для этих мест французским шоколадом, который он доставлял долгим путём прямо из Франции. По совместительству Волобаев числился ещё и предводителем местного купечества, за что пользовался в селе почётом и уважением. Назар привозил Клементию яркие жестяные коробочки разных размеров с чеканкой на крышках, в которые и фасовали шоколад. Каждая коробочка имела выбитое клеймо с названием артели купца Волобаева.
Встав рано утром, Назар сначала накормил домашнюю живность и позавтракал со своим семейством, а затем запряг лошадь и сложил в телегу весь сделанный им под заказ за неделю товар. Кузнец уже было тронулся в путь, как вдруг на крыльцо выбежала его старшая дочь Ульяна:
– Батько, батько, возьми меня с собой! Я тоже хочу на базар! Скучно мне дома сидеть.
Назар остановил лошадь и, нахмурив брови, бросил ей в ответ:
– Нечего по базару таскаться! Останься и помогай мамке по дому!
– Батько, ну, возьми, – не отступала Ульяна. – Я и по дому опосля, что надо, всё сделаю.
Назар взглянул на жену, которая лишь пожала плечами, как бы оставляя решение за мужем, улыбнулся дочке и махнул ей рукой, разрешая сесть в телегу. Затем, дёрнув поводья, он крикнул лошади: «Но, милая! Пошла!» – и телега, поскрипывая старенькими колесами, покатилась вниз по пыльному ухабистому склону, поросшему стелющимся кустарником…
На базаре Назар первым делом направился к Пантелею. Пантелей был лысоватым мужичком маленького роста с заводным, на первый взгляд, весёлым характером и «бегающими» глазками. Но за этой весёлостью на самом деле скрывались изворотливая хитрость и стремление ни в коем случае не упустить свой интерес.
Завидев приближающегося по торговому ряду ремесленника, Пантелей оживился:
– Ой, Назар! Давненько тебя жду. Ну, давай-давай, показывай, что привёз! Приказчик купца Кабанова уже несколько раз интересовался, когда же они изволят получить свой заказ.
– Вот, всё сделал, как и обещал, – сказал Назар, откинув старое сукно, которое покрывало товар.
В телеге лежали изготовленные для новой усадьбы купца Кабанова кованые в виде монограммы вензеля, указывавшие на его известную в местных краях фамилию, флюгер на крышу, изображавший кричащего петуха, вот-вот готового соскочить с шеста, и водосточные трубы, украшенные разноцветными резными цветами, сделанными из жести. Пантелей взглянул на товар с ехидной улыбкой и, прищурив свои хитрые маленькие глазки, начал всё тщательно подсчитывать, пытаясь при этом найти хотя бы небольшой брак, чтобы иметь повод заплатить как можно меньше. Не обнаружив никакого изъяна, он всё равно решил не отступать:
– Назар, я куплю всё это у тебя за двадцать рублей!
Ремесленник, явно не ожидав такого поворота дел, нахмурил брови и возразил дельцу:
– Как же так, Пантелей? Ведь мы договаривались о тридцати рублях!
– Ну, как знаешь, – ответил ему Пантелей, показывая своё притворное безразличие. – Нынче дела у меня идут не очень хорошо. Могу предложить только двадцать… А то гляди – закажу всё у Трифона. Авось он и за восемнадцать рубликов весь заказ сделает…
– Трифон сделает всё абы как. И в срок не успеет! А купец-то ждать не будет, – воспротивился Назар. – Да и Трифон вон, почти всё время в кабаке не просыхает!
Пантелей же, которому очень понравился товар и особенно разноцветные жестяные букеты цветов, не собирался сдаваться:
– Мне заказали ещё и длинную кованую ограду. А это, пожалуй, рубликов на сто потянет. Так что смотри, Назар, отдам другому! Или, может, уступишь всё за двадцать рублей? Тебе ведь семью кормить надобно, – произнёс делец с хитрой улыбкой.
Назар почесал затылок, взглянул на дочку и, махнув рукой, согласился:
– Чёрт с тобой, Пантелей! Бери за двадцать! Но попридержи новый большой заказ за мной.
– Конечно-конечно, Назарушка, – растаял довольный удачным исходом торга Пантелей. – Конечно, попридержу! Кому же ещё, как не тебе его отдать.
Отсчитав кузнецу его двадцать кровно заработанных, он кивнул своим мальчуганам-помощникам – и те спешно стали переносить товар из телеги под навес.
Назар попрощался с Пантелеем и повёл запряжённую лошадь дальше по базару к богатым купеческим рядам, направляясь к кондитерским лавкам купца Волобаева, которые манили своим ароматом и красочными фантиками местных сладкоежек, коими по большему счёту были девушки и дети. Многие из них даже не собирались что-либо покупать, а приходили сюда только посмотреть и насладиться всей этой аппетитной атмосферой.
Назар подошёл к одной из центральных лавок и заметил сидящего за маленьким письменным столом приказчика Клементия, как всегда, одетого с иголочки – в подпоясанную белоснежную накрахмаленную рубаху на выпуск, чёрную шёлковую жилетку, роскошные дорогие шаровары и до блеска начищенные сапоги. Казалось, Клементий был очень занят: он быстро передвигал костяшки деревянных счёт и тут же что-то записывал в амбарную книгу. Увидев Назара, продавец лавки подошёл к Клементию и о чём-то тихо ему шепнул. Приказчик повернулся в сторону кузнеца и взглянул на него уставшими глазами поверх очков.
– А, Назар! Утро доброе! Секундочку! – произнёс он. Затем спешно произвёл последние подсчёты, закрыл амбарную книгу и подошёл к прилавку.
Назар стал выкладывать жестяные коробочки, на которых были изображены дамы в широкополых шляпах, диковинные птицы, порхающие бабочки и стрекозы, нежные бутоны и большие распустившиеся цветы. В лучах яркого утреннего солнца они так и переливались, весело играя всеми оттенками красок и перламутра, привлекая внимание любопытных прохожих. Клементий быстро окинул взглядом товар и отсчитал Назару оговоренную ранее сумму. Приказчик был деловым человеком и всегда дорожил временем. Он знал Назара давно и полностью ему доверял.
– Хороши твои коробочки! Как всегда, глаз радуют! – сказал Клементий, любуясь товаром. – Кстати, через месяц мы привезём ещё большую партию шоколада. Ипатий Петрович хотят открыть дополнительные лавки на базарной площади в Ставрополе. Так что, Назар, изволь принять новый заказ на сто коробочек: сорок маленьких, тридцать средних и тридцать больших. Сделаешь ко времени – накину ещё три рубля сверху.
– Сделаю, как же не сделать. Не подведу Ипатия Петровича! – ответил Назар, взяв за руку дочку.
Заметив Ульяну, увлечённо рассматривающую сладости на витрине, Клементий улыбнулся, наклонился и достал из-под прилавка маленькую заполненную шоколадом коробочку, сделанную самим же Назаром.
– Ну, угощайся, голубоглазая красавица! – сказал он, протягивая коробочку девочке. Ульяна засияла от счастья, взяла подарок обеими руками и, не удержавшись, открыла крышку, схватила одну конфету и быстро отправила её в рот.
– Что нужно сказать? – недовольно пробормотал Назар дочке.
– Благодарствую, барин! – с радостью на лице ответила Ульяна и побежала прятать коробочку в телегу.
Назар откланялся Клементию и направился дальше по торговым рядам, приглядывая подарки жене и дочкам. Галине он купил праздничный платок и бусы, а девочкам кожаные лаковые туфельки, кои в то время не каждый ремесленник мог позволить приобрести своим детям. Назар собрался было уже возвращаться домой, как вдруг Ульяна схватила его за руку и воскликнула:
– Батько, глянь, какой гарный сарафан купили девочке! Вот бы мне такой же!
Сарафан и впрямь был очень красив. Из красного ситца, украшенный белыми узорами, расшитый цветной тесьмой и бисером. Назар прикинул, сколько у него ещё осталось денег, посмотрел на дочь, тяжело вздохнул и подошёл к торговке.
– День добрый, хозяйка! Какую цену просишь за свой товар? – спросил Назар.
– Шесть рублей. Но это был последний. Привезу такой же только через две недели, – затараторила торговка. – Могу предложить несколько другого покроя и расцветки. Обойдется дешевле, но без бисера и тесьмы.
– Нет, батько, хочу с бисером и тесьмой, – тут же отрезала Ульяна.
– Ну, тогда, доченька, придется обождать две недели. Ничего не поделаешь, – сказал Назар.
Лицо Ульяны покраснело, скривилось, и по щекам потекли горючие слёзы.
– Не хочу ждать так долго! – зарыдала девочка.
Не желая терять клиента, торговка быстро смекнула, что делать:
– Я живу в Николиной Балке, что в десяти верстах отсюда. Дома у меня есть такой же сарафан подходящего размера. Так что, если надумаешь, приезжай завтра. Так и быть, отдам тебе его за пять рублей.
– Ну, что тут думать, – вздохнул Назар. – Придётся уважить дочку. Приеду к тебе завтра за сарафаном к полудню.
Договорившись с торговкой, кузнец сел с дочерью в телегу и направился домой.
Глава 3. Встреча
К полудню следующего дня Назар, как и договорился, прибыл в Николину Балку и купил у торговки обещанный дочке подарок. Но на обратном пути случилось непредвиденное: при выезде из села у телеги вдруг сильно заскрипело, а затем отвалилось колесо. Назару пришлось потратить немало времени, чтобы починить поломку. Когда наконец-то всё было готово, он, припозднившись, вновь тронулся в путь. Несмотря на досадную неприятность, Назар ехал по пустынной дороге в приподнятом настроении, насвистывая и напевая казачью песню. Казалось, вся степь вокруг подпевала ему своим щебетанием птиц и стрекотанием сверчков, прячущихся в высокой траве, слегка колышущейся от легкого степного ветра. Увлёкшись дорогой, Назар не сразу заметил, как наступили сумерки. Умолкло разноголосое пение птиц. И почти на середине пути, у холмов, в безлюдной местности, внезапно поднялся сильный ветер, пригнавший невесть откуда чёрные тяжёлые грозовые тучи. Засверкала молния – и уже через несколько секунд хлынул ливень. Лошадь испуганно заржала и рванула вперёд.
Вдруг Назар заметил, что со стороны холмов из лесистой балки к нему быстро приближается стая волков. Волки эти были почти в два раза крупнее тех, которых он когда-либо видывал в своей жизни. Шерсть их стояла дыбом, глаза, налитые кровью, светились в темноте яркими красными огнями, а из оскаленных пастей со свисающими набок языками виднелись огромные клыки. Назар встал в телеге в полный рост и дрожащими от страха и ужаса руками начал трясти поводьями и кричать лошади:
– Ну, давай, милая, выручай! Быстрее! Быстрее! Прошу тебя! Выноси отсюда! Не дай погибнуть лютой смертью!
Лошадь, будто понимая хозяина, скакала так быстро, насколько ей хватало сил, фыркая ноздрями и издавая хрип. Волки, догнав повозку и зловеще щёлкая зубами, попытались окружить её с двух сторон. В голове Назара промелькнула вся его жизнь, он вспомнил о жене и детях, которые могут остаться без него. Страх будто опьянил и оглушил его. Назар уже даже не оглядывался на волков. Перед собой он видел только рвущуюся вперёд лошадь и слышал биение своего сердца, которое иногда заглушалось стуком копыт несущегося в ужасе верного друга. Уже почти смирившись со своей страшной участью, кузнец поймал себя на мысли о том, что он ещё жив. Назар обернулся назад и обнаружил, что волков тех и след простыл. Его переполняла радость. Выдохнув с облегчением, он сбавил ход лошади, но всё ещё чувствовал, как стучит и вырывается из груди его сердце.
Проехав ещё немного, Назар заметил в темноте в стороне от дороги, на полянке у холмов, освещённой нежным светом луны, очертания фигуры маленькой девочки, сидящей на мокром камне. Он спрыгнул с телеги и подошёл к ней, пробравшись сквозь заросли низкорослого кустарника. На вид незнакомке с большими карими глазами и густыми чёрными волосами, небрежно собранными в косу и спрятанными под платок, было лет семь от роду. Её одежда насквозь промокла от дождя. Девочка смотрела на него исподлобья по-взрослому серьёзным взглядом, крепко прижимая к себе красивую куклу с необычайно выразительными глазами, похожую на саму маленькую хозяйку.
– Откуда ты тут, дивчина? Чья ты? – спросил Назар малышку.
– Здешняя я, – произнесла девочка хрипловатым голосом, напоминающим взрослый, при этом продолжая пристально смотреть на Назара внимательным и, как ему показалось, недоверчиво злым взглядом. Он даже в какой-то момент усомнился, что перед ним ребёнок. Девочка же, словно заметив в нём это сомнение, вдруг улыбнулась и быстро сменила выражение лица на действительно по-детски невинное и наивное.
– Ну и что же ты тут делаешь? – поинтересовался Назар.
В ответ маленькая незнакомка неожиданно захныкала и, утирая слёзы руками, продолжила:
– Одна я. Умерли мои батько и мамка. Живу тут в лесу, в большом дупле на дереве. Ем то, что сама найду. Тяжело мне, дяденька. Возьми меня с собой, а не то пропаду здесь.
Увидев её жалобное и вопрошающее выражение глаз, Назар дрогнул в душе. Он помнил то, что с ним только что приключилось, и не мог оставить беззащитную девочку ночью в столь ненастную погоду на безлюдном пустыре на неминуемую погибель. Кузнец взял сиротку на руки, отнёс в свою телегу, закутал в старое покрывало и поспешил домой.
Около двора его встречала обеспокоенная жена с детьми. Она держала в руке керосиновую лампу, всматриваясь в потёмки идущей снизу по холму дороги. Заметив мужа, Галина воскликнула:
– Назарушка! Где же ты был так долго?! Мы тебя давно обыскались. Все очи проглядели… О боженька ты мой! А это ещё кто? Что за чудо такое?! – удивлённо спросила она у Назара, завидев девочку.
– Промок я сильно, Галя. Пойдём в хату. Там всё расскажу, – ответил он усталым голосом.
В доме Галина вытащила из сундука сухую одежду дочерей, помогла переодеться промокшей насквозь незнакомке, а затем быстро собрала на стол еду.
За ужином Назар поведал всё то, что с ним приключилось, – и про волков, и про девочку. Сиротка же, усадив свою куклу рядом на стул, молча и с огромным аппетитом уплетала еду, подкладываемую на тарелку заботливой хозяйкой.
– Как же звать тебя, дивчина? – спросил Назар.
– Пелагеей, – пробормотала девочка с недовольным видом, насупив брови.
– Зови нас батькой и мамкой. Теперича мы будем твоими родителями. Есть у нас две дочки, вырастим и третью. Авось еды на всех хватит, – продолжил ремесленник, взглянув на жену.
Вдруг Василиса, младшая дочь Назара, вскочила из-за стола и подбежала к кукле, сидевшей рядом с девочкой.
– Ой, вот это красота! – воскликнула она, приблизившись к игрушке. – А глаза-то какие!
Ульяна, которая в это время кружилась перед зеркалом, приложив к себе привезённый Назаром сарафан, тоже заинтересовалась куклой. Девочка отложила обновку в сторону, намереваясь подойти ближе к необычной игрушке, но тут же остановилась, испугавшись неожиданного вопля маленькой гостьи.
– Не смей трогать мою куклу! – закричала Пелагея каким-то по-звериному диким голосом и, словно свирепая кошка, метнулась к своей вещи, вырвав её из рук Василисы. Съёжившись и прижав куклу крепко к груди, Пелагея бросила злобный взгляд исподлобья в сторону ошеломлённых и удивлённых её поступком Назара и Галины.
– Ну, времечко уже позднее. Пора и спать ложиться. Завтра рано вставать. Дел по дому и хозяйству невпроворот, – зевнув, сказал Назар после некоторой молчаливой паузы.
Ульяна подошла к девочке и взяла её за руку:
– Пойдём, Пелагеюшка! Мы с Василисой тебе нашу детскую опочивальню покажем. Место для всех найдётся. У нас там тоже куколки есть. И другие игрушки.
Пелагея как бы с опаской, продолжая крепко прижимать к себе куклу, пошла за Ульяной. Но на пороге в комнату девочек она вдруг встала как вкопанная, уставившись на икону со свечкой, стоящую в углу на полочке, прибитой к стене. Несмотря на уговоры сестёр, Пелагея так и не вошла в комнату. Заметив в хате ещё одну маленькую комнатку с небольшим окном и осмотрев её беглым взглядом, она обернулась к Назару и, поддельно улыбнувшись, спросила его каким-то притворно сладким голосом:
– Батько, а не отдашь ли ты мне эту маленькую комнатку? Мне в ней было бы уютней жить.
– Ну, забирай, коль она тебе так люба, – ответил он с удивлённым лицом и велел Галине застелить для Пелагеи кровать.
Уставший и обессиленный пережитым тяжёлым днём, Назар удалился к себе в комнату и уже через четверть часа захрапел, заснув глубоким и беспробудным сном. Его жена тем временем уложила девочек спать, налила кошке молока в миску, а затем проверила, заперта ли на ночь входная дверь на железный засов. Закончив с делами, она тоже легла спать.
Около полуночи Галина неожиданно проснулась от ощущения того, что кто-то дёрнул закрытую на крючок дверь, ведущую в спальню. Поначалу она подумала, что, возможно, ей это просто приснилось, но всё же насторожилась и решила повременить со сном, прислушиваясь к тишине, которая нарушалась лишь пением сверчков за окном и похрапыванием спящего рядом Назара.
Прошло некоторое время. Ничего не происходило. Галина уже хотела снова заснуть, но вдруг услышала волчий вой в холмах, а в окошке, смотрящем за изгородь, заметила, как что-то промелькнуло, на мгновение закрыв собой лунный свет, который слегка освещал тёмную комнату.
– Видимо, ночная птица. Но как-то сегодня необычно близко к дому воют волки, – подумала она, обратив внимание на редкое, негромкое, но взволнованное ржание лошади на конюшне.
Вдруг за дверью послышался скрип деревянного пола, шорох и странный звук, похожий на шёпот, который неожиданно прервался шипением и рычанием хозяйской кошки. Обеспокоенная за своих детей, спящих в соседней комнате, Галина решила выйти и посмотреть, что же там стряслось. Она зажгла керосиновую лампу, тихо подошла к двери и, прислушиваясь, отворила её. Первым делом Галина поспешила к дочкам: дёрнула ручку двери, но поняла, что девочки заперлись изнутри на крючок. Затем тихонько вошла в комнатку Пелагеи – девочка мирно спала в обнимку с куклой, отвернувшись к стене. Проверив ещё раз запоры на входной двери, Галина немного успокоилась и вернулась в спальню. Всю ночь она не сомкнула глаз и лишь на рассвете, с началом пения петухов, ей удалось уснуть.
