скачать книгу бесплатно
Он говорил очень искренне и спокойно, с каким-то пониманием. Это тронуло до глубины души. Мне стало грустно. Каково это – не видеть своих родных целых два года? Моя мама, наверное, уже рвет и мечет в досадных раздумьях, куда же я пропала, тогда как прошло не больше часа с моего перемещения из Калуги.
«Мне бы только отправить одно сообщение», – подумала я. Но откуда-то появившиеся сострадание и уважение к спутнику не позволили озвучить мысль. Я проглотила ее вместе со слюной, скопившейся во рту. После огромного промежутка между приемами пищи, шквального стресса и длительной пробежки мой живот требовал кормежки пуще прежнего. Желудок заурчал на всю округу.
– Есть хочешь? – улыбнувшись, обернулся на меня парень, поднимаясь по лестнице к двери подъезда.
– Я бежала за хот-догом, когда ты вырвал меня из моей реальности.
– Это кто кого еще вырвал – не совсем понятно! – усмехнулся тот. – Не переживай, накормим!
С одной стороны, я шла за незнакомцем в безлюдный подъезд, что само по себе было жутко. Но с другой стороны, во всем его виде, образе и словах я видела честного человека. Он сразу же вызвал во мне доверие, как я когда-то заслужила его от Веры после погружения в сознание. Доверие, пока еще невесомое, тянущееся тонкой ниточкой от начала пути канатоходца. Что там было посередине – отсюда не разглядеть, а уж что в конце – тем более. Я шла за незнакомцем с темными кучерявыми волосами, смешно торчавшими в беспорядке на голове. Из отличительных признаков я запомнила только их, ну и проницательный взгляд серых глаз. Еще сережка. Золотистое колечко в левом ухе будто говорило само за своего владельца: «Иди за мной, нам по пути». И я шла, потому что другого пути еще не знала.
Глава 6. Мальчик, который переместился
На втором этаже нас встретила женщина, возрастом чуть старше моей мамы. Она стояла в дверях в пижаме и размахивала руками, видя перед собой вернувшегося сына.
– Гоша! – в сердцах произнесла она. На большее ее не хватило, так как вместо слов полились слезы.
Мы стояли на пороге ее квартиры, когда из прихожей пронесся веселый лай. Приветственный, какой обычно бывает у собак, когда их хозяева возвращаются домой. Чуть позже в ногах женщины показался карликовый пинчер на тонких ножках и со стоячими смешными ушами. Собака осторожно выглянула и подозрительно уставилась на меня. От ее чутья ничего не могло укрыться: я действительно была здесь чужой.
– Проходите! Гошик, какое же счастье, что ты жив! – причитала женщина, легонько взяв сына за локоть и протащив его внутрь квартиры. Потом она взглянула на меня. – Какая бледненькая. Гоша, а что это за девочка? Откуда она?
– Из параллели, – коротко ответил он. – Ее надо накормить.
И все. Мой новый знакомый Гоша не посчитал нужным рассказать что-то еще, словно я пришла только поесть и других мест для удовлетворения моей физиологической потребности не нашлось.
– Меня зовут Кристина, – зачем-то сказала я и тоже шагнула в квартиру, дернув пальцами ремешок сумки и заправив прядь волос за ухо.
Женщина кивнула, уделив мне аж целую секунду времени. После она принялась расцеловывать Гошу в щеки и снова рыдать, трепать руками его волосы и причитать: «Сынок мой!» Сам Гоша тоже был счастлив увидеть мать, но что показалось странным – он держал руки за спиной. Даже когда женщина обнимала, его ладони находились сзади, сложенными на пояснице. Это можно было объяснить нежеланием погружаться в сознание матери. Я тоже долго избегала этого момента, но постепенно смирилась. Неужели такой сильный и, на первый взгляд, искренний парень до сих пор боялся этого погружения?
– А где отец? – спросил Гоша.
И все в доме смолкло. Только что щебетавшая женщина замерла в ужасе, скуливший от радости и прыгавший на метр вверх пинчер вокруг своего хозяина притаился и поджал уши. Гоша напрягся, мне показалось, что я почувствовала его встревоженное сердцебиение. У меня тоже что-то кольнуло в груди. Нечто такое острое, резкое – когда момент замирает в паузе и от развязки зависит продолжение.
– Нет его, Гош. Убрали. Тебя он смог спасти, себя не успел, – ломким от чувств голосом проговорила женщина.
У меня скривилось лицо от удивления и шока. «То есть как это – убрали? Куда? И кто?» Я стояла у двери и не смела пошевелиться, мельком рассматривала просторную прихожую, плавно переходящую коридором в гостиную. Обои в зеленую полоску были повыцветшими, длинному ковру под ногами требовалась химчистка, но все же он создавал уют, доходя своей шириной до самых плинтусов, полностью скрывая пол. Торшер на тонкой длинной ножке со светящейся шляпкой виднелся еще с порога. Он стоял в гостиной рядом с креслом, на которое было накинуто лоскутное одеяло с лежавшими на нем очками и неприметной книгой.
И почему мне так приглянулось это одеяло? Вопрос не из легких. Возможно, чтобы не увидеть, в каком отчаянии и расстройстве пребывал Гоша; еще вариант – мои глаза всего лишь проследили за прелестным пинчером, который прошел в гостиную и запрыгнул на то самое кресло. Разумеется, третье предположение: я намеревалась спрятаться от раздиравших меня изнутри чувств и эмоций. Слово «отец» в совокупности со словом «убрали» означало для меня огромную утрату. Я и представлять не хотела, насколько больно и страшно потерять родного человека. Мне случалось побывать в сознании людей, переживших горе. Их было тяжело понять до того момента, пока не примеришь в ситуацию себя. Вот и сейчас я всеми силами отторгала эту возможность. Представить хоть на минуточку, что моего Папэда больше нет… Вот и все. Я сама не заметила, как оказалась рядом с мамой Гоши и коснулась ее руки.
Появилась комната с мерцающей лампочкой, но довольно уютная. Здесь пахло мужским дезодорантом и вечерней свежестью. Обычно так пахло от моего папы после душа. Сочетание древесной парфюмерной воды, отдаленных ментоловых ноток пены для бритья и прохлады, тянущейся через открытое окно. Я прикрыла глаза и с удовольствием вдохнула эти ароматы. Только спустя некоторое время я поняла, что обладателем этого парфюма был не мой папа, а Гоша, и это была его комната, в той самой квартире. На разложенном диване лежала его одежда, разбросанная небрежно, как будто бы в спешке. Ночная лампа на стене подсвечивала огромный книжный шкаф, что был напротив дивана. Разноцветные корешки пестрели и тухли на фоне мерцающего света, точно играли со мной, пытаясь запугать или отвлечь от других деталей. Я старалась не заострять на этом внимание и крутила головой по сторонам, осматриваясь.
Мама Гоши появилась не сразу. Такое тоже случалось. Это означало, что она сильна духом и пробиться в ее сознание не так уж просто. Но моя сила всегда побеждала, и это погружение не было исключением. Женщина вошла в комнату и задернула лавандовые шторы. Пока что она игнорировала меня. Я не спешила, предоставив ей время, чтобы та смогла проявить себя в полной мере. Женщина ходила по комнате в той же пижаме розового цвета и причитала себе под нос. Она убрала вещи Гоши с дивана и начала стелить чистую постель. У нее никак не получалось ровно разместить простыню. Женщина то и дело дергала руками вверх, удерживая материю, и снова растягивала ее на диване. Простыня опять складывалась в беспорядке, вся измятая, словно уже и не такая белая. И тогда женщина повторяла все опять, ругаясь на себя и на беспомощность.
– Позвольте помочь? – наконец предложила я.
Она посмотрела на меня такими глазами, будто до этого и не замечала здесь. Я осторожно подошла и взялась за свободные края простыни. Теперь четыре руки взмыли к потолку и легким движением опустили ткань на диван. В этот раз вышло намного лучше, и женщина заправила уголки. После она выдала мне наволочку и подушку, решив, что вместе мы все-таки быстрее справимся.
– Это для Гоши? Он остается? – уточнила я.
– Он мой сын, как же я его прогоню? Конечно, пусть остается. Но лучше бы он не рисковал, – отчаянно проговорила та.
– А что? Это опасно?
– Деточка, знала бы ты, что они сделали с его отцом! Я боюсь, что они найдут Гошу и тоже заберут. А там, как известно, ничего хорошего не жди.
– Кто они? И куда заберут? – не унималась я.
– Власти, – на выдохе произнесла уставшая женщина. – Не знаю, слышала, что порталистов казнят.
– Казнят?!
– Ну, убивают. Все эти годы я старалась не лезть в это дело. Мой муж намеренно держал все в секрете, потому что свидетелей власти тоже не щадят. Переживал за меня и за Гошу… – хлюпала носом она и размазывала слезы по лицу. – Он уберег его, а сын взял и вернулся. Родя говорил ведь Гоше, что нельзя! Его будут искать! И что делать?
Женщина рыдала, уткнувшись во вторую подушку, на которую так и не смогла надеть наволочку. Она стеснялась своих слез, в реальности боялась показать их сыну. Я присела рядом на диван и погладила несчастную по плечу. Она обняла меня как родную дочь, прижала к сердцу и стала размеренно покачиваться, словно пытаясь убаюкать. Все ее движения в сознании казались зацикленными. Она повторяла их, стараясь довести тем самым до идеального состояния. Это способ отвлечься от боли, терзавшей материнское сердце. Когда ее дитя находится в большой опасности, когда с минуты на минуту может произойти непоправимое. И она, его мать, будет в этом виновата, потому что не сказала самого важного: «Уходи!»
– Я уведу его отсюда, – тихо и уверенно произнесла я.
– Вряд ли он тебя послушает, дочка. У него тут девица есть. Чуть что – он сразу к ней мчится. Правда, не одна она уже. Ждала его, но прошло много времени…
– Послушайте, я живу в другой реальности, и без Гоши мне никак туда не вернуться. Он обещал мне помочь. А когда я там, ну в своей Калуге, то и Гоша там. Мы как-то связаны, – разъяснила я женщине, но как будто бы себе.
Я начала понимать эту истину, когда второй раз коснулась Гоши. Мы же вернулись на какое-то время. Значит, телепортируемся только вместе! Вот и получается: либо мы в Калуге, либо в Калуге-2. Я только сейчас, находясь в сознании этой женщины, остро ощутила эту зависимость. Теперь мы повязаны с Гошей. И как бы это каламбурно не звучало, но мы должны быть всегда по близости, однако держаться друг от друга лучше на расстоянии. Я усмехнулась своим мыслям, тогда как мать Гоши приняла это за улыбку.
– Ты правда уговоришь его уйти?
– Правда. Это и в моих интересах тоже. Я хочу вернуться домой!
Женщина широко улыбнулась, даже рассмеялась, стянула меня в объятиях еще крепче. В какой-то момент я перестала даже дышать, уткнувшись носом в ее полную грудь. Я молила о завершении: «Вот сейчас, сейчас все закончится. Сейчас. Пожалуйста». И прикрыла глаза.
Передо мной стояла все та же женщина, но по-прежнему в прихожей. Гоша был позади и внимательно наблюдал за нами. Я убрала от его мамы руку и в очередной раз заправила локон русых волос за ухо, надеясь, что образ милашки поможет оставить мое погружение незамеченным.
– Знаете, что? Пойду-ка я ужин разогрею, а вы располагайтесь! – проговорила женщина и прошла по коридору к закрытой двери. Зашла в комнату, там и исчезла.
– Ничего не понял. Что это с ней? – удивился Гоша, стянув с себя кофту и повесив ее на крючок для верхней одежды. Наклонился, чтобы развязать кроссовки.
– Ничего особенного. Я просто поговорила с ней в ее сознании, успокоила тем, что уведу тебя из этой реальности.
– В смысле? – замер у своего кроссовка он и уставился на меня расширенными серыми зрачками.
– Твоя мама переживает, что здесь опасно, что тебя могут найти… э-э… какие-то власти…
– Нет, я не о том. Как это – в сознании?
– Я же тебя еще с самого начала про это спросила: «Мы в твоем сознании?» Ты ответил – нет. Стоп, так ты не умеешь погружаться? – я окончательно запуталась.
Мы смотрели друг на друга как идиоты. Я перестала понимать, что произошло, а Гоша, казавшийся изначально таким уверенным и всезнающим, потупился и вопросительно на меня уставился. К счастью, наш немой разговор прервала его мама, выглянув из-за двери.
– Идите есть! – позвала она.
Я лишь пожала плечами. Когда Гоша медленно прошел рядом со мной, я подняла руки, чтобы его случайно не зацепить. Он был слишком близко в узком коридорчике, и я снова уловила этот древесный аромат, исходящий в большей степени от его волос и шеи. На точке пульса, бившейся в своем ритме настолько быстро, что меня это немного взбесило. Я перевела взгляд на его лицо. Оно было до болезненного сероватым, под глазами залегли маленькие синеватые мешочки недосыпа, а губы словно пытались объять весь воздух в этой тесной комнатке. Гоша был на пределе. Он не понимал, что произошло между мной и его матерью; он так и не получил адекватных объяснений об отце; его до сих пор ошеломляло наше присутствие здесь.
– Эй! – подскочила от неожиданности я, когда пинчер схватил меня зубами за штанину и куда-то потянул.
– Добби, фу! – строго посмотрел на питомца хозяин, и собака тут же успокоилась, покорно заскулив и прижав уши. Гоша наклонился, потрепал ее по макушке и сказал мне: – Он тебя хотел на кухню оттащить.
– Тот самый Добби? Эльф из «Гарри Поттера»?
– Чего? Какой эльф? Нет. Добби потому, что созвучно с доберманом, – пояснил Гоша. – Я все детство думал, что из него вырастет большой, мощный и опасный доберман. Это только потом я узнал, что карликовые пинчеры достигают в холке не больше тридцати сантиметров и имеют квадратный формат тела. Короче, буханочка.
– Ты не знаешь про «Гарри Поттера»?! – я чуть было не схватила Гошу за грудки, настолько остро отреагировала на новую информацию.
– Нет, а кто это?
– Главный герой из книги Джоан Роулинг!
– Дети, за стол! – снова прервала нас мама Гоши.
Делать нечего – разборки пришлось оставить незаконченными, и мы пошли ужинать. Кухня была слишком маленькой. Мы еле-еле помещались здесь втроем. В углу стоял столик со стульями на три персоны; кухонный гарнитур был холодного металлического цвета и полностью сливался с холодильником, так странно вписавшимся своим высоким ростом среди низеньких тумбочек. Навесных полок с посудой и кухонной утварью не было, только шкафчики внизу и отдельно стоявший комод с желтой вазой. Короткие занавески, похожие на вафельное полотенце, развевались от мощного ветрового потока. За окном совсем стемнело, и я отлично понимала, насколько сильно попала, продолжая торчать в параллельном мире, где номера родителей в моем телефоне никакой ценности не представляли.
Зато у Гоши с телефонными контактами все было нормально. Он сидел за столом и смотрел в экран своего мобильника. Буквы скакали по последнему как титры в конце фильма. Гоша листал сообщения, которые получил за два года своего отсутствия здесь. Это было вполне логично: то, что здешние номера и связь не ловили в моем мире; а я находилась в зоне доступа только для контактов Калуги-2. Хотя непонятно зачем, я ведь никого здесь не знала.
– Полагаю, нам нужно обменяться телефонами, – сказала я.
Гоша встрепенулся. Он настолько глубоко зарылся в сообщения, что, наверное, забыл где находится. Его потерянный и растрепанный вид говорил сам за себя. Впрочем, Гоша все-таки попросил мой телефон, ввел свой номер и сделал дозвон. Пока я вбивала нового странного знакомого в контакты, мама Гоши поставила перед нами тарелки с чем-то необычайно аппетитным.
– Это жаркое. Тебе такое нравится? – уточнила она.
Я кивнула, но на самом деле никогда не пробовала жаркое. Наколов кусочек еды на вилку, я внимательно посмотрела на него. Это же мясо с картошкой и помидорами, да еще в сыре! Обычно моя мама не смешивала больше трех ингредиентов, чтобы потом было легче выяснить, от чего у меня сыпь. А тут тебе и ароматный тертый сыр с корочкой, покрывавшей всю тарелку; и мягкая свинина, я уверена, еще в каком-то соусе и со специями; и картофель, сдобренный маслом.
Да какой там параллельный мир?! Какие вопросы?! Я судорожно впивалась зубами в свой ужин и никак не могла оторваться и перестать жевать. Женщина обрадовалась моему аппетиту, она сделала мне чай, несколько раз предложила печенье и конфеты на десерт. А вот Гоша вообще не смотрел на происходящее. Думаю, его бы позабавила моя манера сметать все вкусное в течение минуты. Но нет. Он сидел и читал сообщения, иногда вспоминая про тарелку с жаркое и накалывая его себе на вилку.
– Мам, когда ты последний раз видела Ирку? – не отвлекаясь от телефона, спросил он.
– Да на днях, Гош, – начала его мама. И я вполне понимала, кем приходилась эта Ирка Гоше.
– Я уже знаю, – покачал головой он и на секунду показал женщине светящийся экран.
Там было что-то вроде: «Прости… я больше так не могу… Я очень тебя люблю, но… если ты не вернешься… я хранила тебе верность…» И так далее. Если говорить простыми словами, то:
– Не дождалась, – заключила я.
– Я ее не виню в этом. Я и правда мог не вернуться, – проглотил комок в горле Гоша и наконец-то отложил телефон. – Но я хотел бы с ней увидеться, узнать, что у нее все хорошо.
– Да хорошо все с твоей Иркой! Гош! Прошу, тебе нужно уходить. Они будут тебя искать! – чуть ли не плакала женщина, стоя в фартуке у одной из тумбочек и обмахиваясь тряпкой.
– Я найду отца. Они бы не стали его убивать. Он им нужен. Надо только побольше узнать. А начнем мы с тебя, – указал на меня Гоша, – ты что-то говорила про погружение в сознание.
– Она – внутренний порталист, – ответила за меня женщина и поймала наши удивленные взгляды.
Хозяйка тяжело вздохнула и уселась на табуретку рядом с нами. Пинчер без предупреждения запрыгнул ей на коленки, и женщина начала инстинктивно гладить питомца. В какой-то мере эти однообразные движения ее успокаивали, но об этом я уже знала. Мама Гоши пыталась вытолкнуть слова из горла.
– Родион немного рассказывал об этом. Но ты-то, сынок, почти с пеленок знаешь, что являешься внешним порталистом.
– Конечно, – подтвердил Гоша.
– Ты умеешь, как и твой папа, телепортировать людей в параллельный мир, хотя сам себя телепортировать не можешь, – продолжила женщина. – Эта девочка… Кристина, да? Кристина умеет телепортироваться в головы людей…
– Но как это?!
– В их сознание, – подсказала я.
– Я еще ни разу не встречала внутренних порталистов, поэтому не совсем понимаю, что произошло. Но, если следовать логике, то кто-то из вас коснулся другого рукой. Сработал портал. Вы переместились.
– Но почему я переместился с ней? Я телепортирую людей, но не себя! – Гоша запустил пальцы в волосы и облокотился об стол.
– Да. Ты мог ее отправить сюда одну. Но она же внутренний порталист! Ваши силы сплелись между собой, и она не смогла погрузиться в твое сознание. Но как бы накинула на тебя невидимое лассо и потянула за собой. Туда, куда ты ее хотел отправить.
– Как все сложно! – скривилась я, пытаясь уловить суть.
– Получается, нам вообще нельзя касаться друг друга? – рассуждал Гоша. – И как мне ее отправить обратно, а самому остаться здесь?
– Никак! Гоша, никак! Ты сейчас же возвращаешься в безопасное место! – вскочила с табуретки женщина, согнав с колен Добби, и оперлась ладонями о стол, нависнув грузным телом со строгим видом над сыном. – Услышь меня. Они умеют каким-то образом вычислять порталистов. Им нужны все, без исключения. Я не знаю зачем, но твой отец не хотел, чтобы ты оставался. Он спас тебя! И как ты его отблагодарил?! А?!
– Спасибо, все было очень вкусно. Простите, я очень хочу вернуться домой. Мои родители наверняка уже все больницы и морги обзвонили, – пропищала я, тихонечко встав из-за стола.
– Вот! Девочку ищут! Ее родители могут посадить тебя за похищение! – нагнетала женщина.
– Я могла и сама уйти!
– Ой, найдут за что!..
Женщина хотела было сказать что-то еще, но Гоша уже встал из-за стола. Он не решился дальше перечить матери. Снова убрал руки за спину и прижался к ней, положив свой подбородок ей на плечо. Я услышала тихое «вернусь». После Гоша попрощался с пинчером и предложил мне свою ладонь. Он вытянул ее передо мной, показывая этим жестом, что готов к телепортации. Я осторожно вложила свою руку в его пальцы, и мама Гоши вместе с Добби тут же пропали, как будто никогда их и не было в этой кухоньке…
Глава 7. Тема для битья
Меня не было в Калуге всего ничего – пару часов. Но за эту пару часов произошло столько, сколько не происходило со мной никогда!
Во-первых, мы телепортировались в холостяцкую квартиру Гоши. Но это было ожидаемо, ведь портал работал таким образом, что перемещал нас из Калуги-2 на то же самое место в Калугу. И наоборот. С кислыми мордашками – Гоша оттого, что его девушка нашла другого; а я из-за разрывающегося в вибрациях своего телефона, – мы двинули в сторону моего дома.
Во-вторых, мои легенды про «загулялась» с Арсом или Марикой разрушились практически сразу, еще когда мы с Гошей бодро шагали через парк. Как можно догадаться, родители обзвонили всех! С их слов: Арс тупо похихикал им в трубку и решил, что я пишу очередную статейку в каком-нибудь укромном местечке. Напоследок он через них попросил меня вернуть его драгоценную кофту с буквой «М».
Дела с Марикой обстояли куда хуже. Она видела меня с парнем! И то, как я внезапно пропала из парка. Именно Марика разыскала Папэда в толпе музыкантов и сообщила ему о моей пропаже. Вот тут-то и поднялась паника. Полиция, больницы, знакомые, нервы и «абонент вне зоны действия сети».
В-третьих, вернулась я слишком поздно. Мама на тот момент накрутила себя уже так, что не различала, где реальность, а где ее воображение. Она кричала на меня и громко топала ногами. Папэд, кажется, успел поседеть еще больше. Он расстроенно смотрел мне в глаза и ждал, когда же я расскажу, где шлялась все это время. Я тяжело дышала, смотрела исподлобья на разыгравшуюся мамину истерику. Клянусь, я хотела ее коснуться и успокоить, но рука не поднималась. Я боялась проникнуть в ее страхи и ужасные мысли. К ней в голову всегда приходило самое плохое, из всех возможных вариантов она каждый раз выбирала самый страшный исход. Наверное, поэтому я продолжала стоять у входной двери и прятать свое лицо от родных.
– Гуляла с мальчиком, – пробубнила я.
– Что ты делала? – взвизгнула мама.
