скачать книгу бесплатно
– За что?
– Купишь себе подарок. От меня. Потому что ты очень линда.
Только тогда шоколадка взяла купюру, повертела.
– Cлишком много.
– Для такой линды, как ты, совсем немного, – молодецки сказал Макеев.
Шоколадка запечатлела на щеке Макеева такой смачный поцелуй, какого он не получал, наверное, никогда в жизни. Ну, может, только на втором курсе, когда их стройотряд строил Ангару-ГЭС.
Негр, успевший припрятать макеевские вещи, громко зааплодировал, и только парень-мулато, приведший Макеева, стоял грустный.
Макеев решил облагодетельствовать и его. Уж если становиться Дед Морозом, то по-крупному.
– Чико, ты мне поможешь?
– С радостью, сеньор. Что делать?
Лицо парня выразило желание сделать абсолютно все, что придет в голову полоумному алеману.
– Мне надо добраться до Кайо Ларго. Надо арендовать машину?
– Но, сеньор, – улыбнулся парень. – Это остров. Можно арендовать яхту в Сьенфуэгосе.
– Долго плыть?
– Если без остановки, то сутки.
– А побыстрее?
– Самолет, сеньор. Тридцать минут.
– Подходит. Поможешь купить билет? За вознаграждение, конечно.
Парень ухмыльнулся.
– Си, сеньор.
Они проследовали обратно в здание аэропорта. В новых шортах, поло и легких эспадрильях Макеев чувствовал себя завзятым покорителем тропиков.
Провожатый подвел к кассе, закрытой плексигласовым листом с прорезанным крохотным окошечком и спиралью дырочек над ним. Макееву моментально припомнились железнодорожные кассы времен развитого социализма.
Парень что-то спросил у невидимого кассира и повернулся к Макееву.
– Билет стоит сто сорок куков, сеньор. Рейс через час.
– Fantastico.
Макеев отдал парню пачку денег. Тот честно отсчитал нужную сумму и придвинул остальные хозяину. Макеев ухмыльнулся и вернул чико пару купюр. Парень сверкнул зубами.
– Грасиас, сеньор. Регистрация вон там.
Регистрация на самолет напоминала военную перекличку. Бородатый мужчина, вылитый молодой Кастро, зачитал список фамилий. Свою Макеев узнал только чудом. Затем бородач забрал билеты и выдал посадочные талоны, которые были выписаны вручную, точь-в-точь как квитанции из прачечной, которая стирала их шторы. Потом два десятка пассажиров, и Макеев среди них, побрели по полю к старому АН-26.
Когда Макеев оказался внутри салона, им вновь овладела паника. В АН-26, как во всяком грузопассажирском самолете, иллюминаторы отсутствовали. И если бы не стюардесса, упругая фемина системы мулато, полет на сто процентов превратился бы в боевой вылет.
Когда пилот закладывал очередной вираж, а сердца пассажиров подкатывали к самому горлу, фемина мило улыбалась, поводила плечами, и ее роскошная грудь красноречиво трепетала под тонкой блузкой. Если вираж был продолжительным, то фемина что-то говорила. И хоть гул турбин заглушал все звуки, исходящие из пухлых карамельных губ, пассажирам становилось спокойней.
В том числе, и Макееву. Однако что-то тянуло, как больной зуб. Он с надеждой взглянул на Исфандияр-ака, и тот, как всегда не подвел. Перегнулся через ручку кресла и успокаивающе похлопал Макеева по руке.
От этого простецкого движения Макеев взбодрился настолько, что решил дать знать о себе друзьям и близким.
«Написать смс Козихину? Нет, перебьется на изжоге. А вот жене надо».
Макеев набил на клавиатуре: «Я в Гаване по делам. Здесь очень жарко». Немного подумал и добавил: «Целую».
Затем решительно выключил телефон и засунул на самое дно портфеля. У него возникло ощущение, что все его долги и обязательства покрыты этой, в общем-то, незатейливой смс-кой.
И слава богу. Или по-местному: матерь божья и карамба.
На Кайо Ларго Макеев познакомился с еще одной особенностью кубинского житья. Оказалось, здесь солнце не заходит медленно за горизонт, а просто выключается.
Когда Макеев и Исфандияр-ака выходили из самолета, было светло, а когда вышли за пределы аэропорта, наступила глубокая ночь.
– Однако! – проговорил Макеев, потирая от удовольствия руки. – Начнем приключения, а, Хоттабыч?
Исфандияр-ака благодушно кивнул. Макеев заметил: в Москве лицо старика постоянно хмурилось, здесь же глубокие морщины разгладились, а мелкие собрались вокруг глаз лучами, наподобие тех, что рисуют дети вокруг солнца или древние ацтеки вокруг образа светлейшего Вицлипуцли.
Приключение явилось в виде донельзя кучерявого мужчины лет шестидесяти. Загорелый до черноты, но не мулато, в расстегнутой до пупа рубахе, обвислых джинсах и ярком шейном платке, он представлял собой весьма живописный тип, который, видимо, и вдохновлял старика Хэма.
– Сеньор ищет машину до отеля? – на сносном английском спросил живописный тип.
– Нет, я хотел бы, чтобы вы довезли меня до побережья. На пляж с песком.
– До какого именно места? – уточнил мужчина, нисколько не удивившись просьбе иностранца.
– Все равно куда. Только что бы это было безлюдным местом.
– О кей. Семьдесят куков.
– Почему так дорого? – спросил Макеев из чисто академического интереса.
– Потому что в два конца, – невозмутимо объяснил тип.
– О кей, – в свою очередь сказал Макеев. – Пусть будет семьдесят.
Кучерявый протянул руку.
– Я Эстебан.
Эстебан вывел его из здания аэропорта, более похожего на небольшой сарай. У самых дверей, в луже желтого света, стекавшего из единственного фонаря, стоял приземистый красный автомобиль. Марку Макеев определить не смог, но по острым, как плавники акулы, крыльям и сдвоенным фарам, предположил: модель года так 1958-го, если, вообще, не 1955-го.
– Неужели это корыто до сих пор ездит? – задал он риторический вопрос по-русски, и тут же перевел кучерявому другу:
– Сколько миль может проехать этот ветеран, не преставившись раньше времени?
– О, мистер, не волнуйтесь. Его купил мой отец за год до моего рождения, и ни одной проблемы. Надеюсь, проблем не будет, когда его унаследует мой внук. Разумеется, после моего сына. Отличный автомобиль.
– Что за марка?
– «Понтиак Бонневилль», – удивленно сказал Эстебан. – Мистер не узнал?
– Честно говоря, нет. У нас распространены другие марки.
– А мистер откуда?
– Из России.
– Из России? – обрадовался Эстебан. – Чудесная страна! У меня кузен учился в России. В Кишиневе. Только очень холодно. Но очень понравилось. Прошу мистера садиться.
Макеев влез в салон, с удовольствием вдохнул запах крепких сигар. Исфандияр-ака по своему обыкновению материализовался на заднем сиденье.
Кучерявый Эстебан вдавил педаль газа в пол, «понтиак» взвизгнул покрышками и рванул вперед.
Горячий ночной ветер дунул в лицо, и Макеев внезапно почувствовал, что он – это не он. Или не совсем он.
Это было трудно объяснить – даже самому себе, да Макеев и не пытался. Он мгновенно и безоговорочно принял новые ощущения. Тело действовало быстрее, чем мозг думал.
Так, правая рука сама выставила локоть за окно, а левая уперлась в бедро. Спина выпрямилась, и поза сделалась, как у одинокого рейнджера, вроде бы уставшего от забот, но в то же время полного сил для новых свершений.
А сердце Макеева словно погрузилось в прохладную, пузырящуюся, как в джакузи, воду. Изнутри приятно покалывали маленькие нежные иголочки, тормошили воображение: смотри, смотри, сейчас начнется!
Если в аэропорту Гаваны Макеев скинул пятнадцать лет, то с потрепанном салоне – еще с десяток. Даже прошел висок, который болел несколько недель подряд.
С давно забытой гибкостью он обернулся и рассмеялся. Исфандияр-ака тоже изменился. Ветер раздувал седую бороду, глаза блестели, и Макеев готов был поклясться: старик улыбался во весь свой щербатый рот.
Эстебан покосился на внезапно развеселившегося пассажира, понимающе спросил:
– Удачный день?
– Да, неплохой.
– Мистеру точно не нужен отель? Я знаю несколько хороших.
– Точно не нужен. Вези на пляж.
– О кей, поедем на Плайя Бланка.
– Там красиво?
– О, – Эстебан закатил глаза, – ручаюсь, мистер не видел ничего подобного, – и резким движением перевел рукоятку переключения скоростей.
«Понтиак» мчался по – Макеев даже не был уверен, что по шоссе, потому что не видел никакой разметки, и их основательно подбрасывало на ухабах. Фары вырывали из темноты то пышные купы деревьев, чьи листья казались маслянисто-черными, то подсохшие саксаулы причудливых очертаний. Время от времени Макеев видел на асфальте, поперек движения, какие-то движущиеся точки.
– Крабы, – пояснил Эстебан.
– Что они делают?
Эстебан пожал плечами.
– Мигрируют, что же еще? – и достал сигару.
Макеев поморщился, представив смятку из глупых крабов, размазанных даже не по шоссе, а просто по дороге.
Однако печаль была мимолетной, слишком уж много впечатлений свалилось на голову Макеева.
Особенно – океан. Макеев еще не видел его, но уже ощущал присутствие – по неповторимому запаху, по особым вибрациям, которые издает огромная масса воды, перемещаясь. Точно великан-астматик ворочается на песчаном ложе.
Эстебан лихо крутанул баранку влево, и «бонневилль» покатил по мягкому. Фары высвечивали песок, искрящийся в электрическом свете.
– Это пляж? – спросил Макеев.
– Си, Плайя Бланка к вашим услугам.
– Отлично. Останови.
– Мистер, пляж шириной больше мили. Давайте подвезу поближе.
Однако в планы Макеева не входило въехать в океан на «понтиаке» модели 55-го года.
– Не надо, дойду сам.
– О кей, – пожал плечами Эстебан и заглушил мотор.
Макеев протянул купюру.
– Без сдачи.
Тот так же, как шоколадка, не взял деньги в руки и сказал:
– Сто больше, чем семьдесят.
– Это с чаевыми.
– О кей, – Эстебан засунул купюру в нагрудный карман.
Макеев вылез из салона.
