скачать книгу бесплатно
Маруся продолжила плавание по воздуху. Голова была запрокинута, она видела только потолок и белое плечо Большого Врача. В первый раз прикосновения человека не докучали кошке.
Вскоре Маруся почувствовала знакомый запах ординаторской – табака, кофе, лекарств, духов.
Большой Врач бережно опустил кошку на диван. Когда его руки выпустили Марусю, она почувствовала холод в тех местах, которые мгновение назад согревались человеческим теплом. Маруся вздрогнула всем телом.
Большой врач успокаивающе потрепал кошку по загривку.
– Ну, ну, котэ… Уже все хорошо, уже все кончилось. Отдыхай.
Маруся уткнулась головой в плед, втянула ноздрями запах пыли.
Затем услышала щелчок зажигалки, потянуло дымом. Следом хлопнула дверь.
– Паша, что это было? – раздался голос Врача Поменьше.
– Чудо, Анька, это было чудо. Вот, оказывается, как оно выглядит. Как белая кошка Мария.
Большой Врач рассмеялся и тут же закашлялся.
– Черт, я совершенно вымотался. Как лимон… Кстати, о лимонах. Достань из сейфа коньяк.
Маруся плыла в сизоватом потоке и слышала сквозь дрему: «Бу—бу—бу… Бу—бу—бу…». Это означало, что люди занялись своим любимым делом – разговорами. Ожидаемо зазвенела посуда, запахло кофе и еще спиртом.
– … Но ведь у него не было ни одного шанса!
– Ни малейшего! Я вообще не понял, что произошло. Но это из-за нее.
– Из-за кошки? Нет, это просто на голову не надевается… Ты думаешь, она сделала это сознательно?
– Вряд ли. Все-таки животное – это животное. Отсутствие второй сигнальной системы, неспособность к абстрактному мышлению и все такое. Вспомни Павлова…
А Маруся уже забыла – и про кокон, и про искру. Событие в операционной, как и многие другие в ее жизни, отошло в прошлое. Единственное, что помнила – красный туман. Да и тот – из-за неприятного привкуса во рту.
– .. Но я до сих пор не могу поверить. Она же его спасла!
– Однозначно спасла, только я не пойму как. Плесни-ка мне еще.
Снова щелчок зажигалки, снова табачный дым.
– …Получается, что кошки мыслят. Как человек. Как ты и я.
– Не думаю. Если хочешь сравнивать, то лучше сравни животное с умственно отсталым ребенком. Они просто живут – проживают каждый день, как впервые. Они не задаются вопросами, принимают все как данность и просто созерцают. Иногда только вмешиваются. И как оказалось, весьма успешно. Ну, котэ, за твое здоровье!
Стукнулись чашки, зашуршала оберточная бумага, сильнее запахло человеческой едой. Маруся недовольно дернула носом, ее подташнивало.
– … Ты считаешь, что животное ближе к ребенку-аутисту? Нет, не могу представить! Не могу объяснить.
– И не надо. Было и было. А в протоколе я напишу, как надо. Все согласно диалектическому материализму. Основы не покачнутся.
Смешок. Звон, шуршание.
– … Слухи поползут по всей больнице. Наверное, уже ползут. На нее и раньше мамки молиться были готовы. Только и шушукались: «Кошка сделала то, кошка сделала се…» Я же тебе говорила! А ты не верил! Теперь точно разговоров не оберешься.
– Ну и пусть. Мы-то никому ничего не расскажем. Верно, котэ?
Огромные руки сгребли Марусю, прижали к халату. Даже немного побаюкали.
– Эх, котэ, котэ…
Маруся, как обычно, не сопротивлялась, лежала и ждала, пока ее отпустят.
Но Большой Врач не собирался отпускать.
– Спать! Спать, котэ! Ты, Анька, иди в пятую палату, она свободна. А мы здесь, на диване.
Большой Врач лег и подпихнул кошку себе под бок. Тяжелая ладонь прижала к колючему пледу. Маруся затаилась.
Слушала, как хрипло тикают часы на стене – тонк! Тонк! Как булькает в батарее. Как урчит холодильник в соседней комнате. Как совсем вдалеке, за закрытой дверью, в отделении, кто-то шаркает тапками по линолеуму.
Постепенно рука, державшая Марусю, расслабилась и потяжелела еще больше. Большой Врач заснул.
Маруся выскользнула из-под ладони, осторожно прошла по краешку дивана и подобралась к лицу.
Огромными, бледно-зелеными глазами-блюдцами, не мигая, рассматривала человека.
Почувствовав взгляд, тот шевельнулся, пробормотал:
– Маруся… лежать…
Однако сон опять сковал его, рука безвольно дрогнула.
Маруся коротко вздохнула. Переступила лапами и улеглась прямо на грудь Большому Врачу.
Она в первый раз засыпала с большим человеком, и это оказалось совсем не страшно. Даже приятно – никаких цветных нитей, никаких белых теней. И очень тепло.
А от халата, в который она уткнулась, уютно пахло табаком, лекарствами и немного стиральным порошком.
Пока идет снег
В обед пошел снег – первый в этом году. Хлопья, крупные и редкие, сыпались, словно перья из прохудившейся подушки.
Земля еще не промерзла, и долетев до нее, хлопья таяли. Оставались только мокрые пятна.
Лариса смотрела в окно, а снег все сыпал и сыпал…
Утренняя злоба прошла, осталась только усталость.
Хотя час назад, после совещания у директора, Лариса думала, что ярость удавит ее. Шла по коридору, точно в красном тумане. Зашла в отдел, швырнула ежедневник на стол. Тот пролетел по гладкой столешнице, как по льду, и шлепнулся с другого конца на пол.
Девчонки сидели, как мыши, не поднимая головы. Правильно сидели – на совещании орали так, что слышал весь офис. И, конечно, все уже знали, что Лариса проиграла. Все недопоставки повесили на нее, Мышовец уж постарался, сволочь такая!
Лариса стиснула зубы, чтобы не заплакать. Глаза отчаянно защипало, тушь все-таки потекла.
Она круто развернулась и вышла из комнаты. В туалете приблизила лицо к зеркалу, хотела аккуратно вытереть черные потеки в углах глаз, тут-то контактная линза и выпала. Маленькая полупрозрачная скорлупка закружилась в водовороте и мигом улетела в сливное отверстие.
И тогда Лариса разрыдалась.
Рыдания так сотрясали тело, что ей пришлось опереться руками на край раковины, чтобы не упасть.
Плакала долго. Потом еще дольше вытирала глаза бумажными полотенцами. Потом в туалетную комнату зашла сотрудница из соседнего отдела и с затаенным любопытством окинула Ларису взглядом.
Лариса даже не смогла ей кивнуть, просто повернулась спиной.
Девчонки-подчиненные при ее появлении быстро исчезли – отправились пить кофе в буфет, и Лариса осталась одна. Развернула кресло к окну и стала смотреть на снег.
Усталость после пережитого была слишком велика, мысли текли вяло и бессвязно.
Надо увольняться… Мышовец – сволочь, ладно, но ведь меня никто не поддержал… Дальше работать с такими людьми невозможно… А куда идти?… Денег нет, еще и кредит висит невыплаченный… На что жить?… Снег идет, скоро зима, а у Кирки нет теплой куртки… Голова болит… Завтра же надо написать заявление… Ну какая же сволочь этот Мышовец!…
А снег все падал и падал…
Вернулись девчонки, зашуршали бумагами, застучали по клавишам компьютеров. Самая шустрая, Катя, уже стала названивать поставщикам. Ее пронзительный голос ввинчивался в мозг, как раскаленный коловорот.
Лариса встала, достала из шкафа пальто, подхватила сумку и, ни с кем не прощаясь, закрыла за собой дверь.
Слава богу, подъехавший лифт оказался пустым. Двери закрылись, мягкий толчок, и кабина, как капсула космического корабля, двинулась с места. Если бы улететь на ней, как в какой-то детской сказке, вот было бы хорошо!
Но путешествия не вышло. Нежный предупредительный звоночек, шипение расходящихся дверей – и она уже в вестибюле первого этажа.
Около крутящейся двери поскользнулась на скользком полу и упала бы, если бы кто-то не подхватил ее под локоть.
– Спасибо, – буркнула Лариса, даже не поглядев на своего спасителя. И что на него глядеть, наверняка, тоже гад порядочный!
Она шла, не разбирая дороги, спотыкаясь и попадая ногами в лужи. Не все ли равно? В голове не было ни одной мысли, только желание идти и идти, неважно куда, главное, убежать от обиды и омерзительного чувства поражения.
Она даже не накинула капюшон, волосы усыпали хлопья снега – первого в этом году.
Лариса миновала несколько переулков и вдруг наткнулась на невысокий металлический заборчик. Бездумно толкнула кружевную калитку и оказалась во дворе.
Прямо перед ней высился темно-красный кирпичный дом, грузный, как средневековый замок, а левее, около каменной чаши не то клумбы, не то фонтана, темнела скамейка.
Ноги сами понесли к ней. Спинка и сиденья были слегка запорошены снегом, но Лариса даже не стала его стряхивать. Села и уставилась на дом.
Короткий декабрьский день таял, и в нескольких окнах уже горел свет. Остальные – темнели тусклыми стеклами, в которых отражались низкие снеговые облака.
Двор был абсолютно пуст, даже голуби попрятались по застрехам. Только надвигающиеся сумерки и все густеющий снег.
Постепенно белые хлопья облепили карнизы, усыпали асфальт и Ларисины плечи.
Боковым зрением она уловила какое-то движение, повернула голову. Через калитку во двор вошла темная фигура. Лариса равнодушно отвернулась и продолжала рассматривать чужие окна, гадая, счастливы ли живущие за ними люди.
Фигура приблизилась, присела на противоположный край скамьи.
Лариса скосила глаза – мужчина. В длинном темно-сером пуховике, капюшон надвинут так, что лица не видно. Руки глубоко засунуты в карманы.
Лариса недовольно поджала губы. Мужчина молчал и не шевелился.
Откуда-то выплыла тревога. Лариса заерзала, полами пальто сметая со скамейки снег. И вдруг услышала неясное:
– Лорик.
Она подозрительно покосилась на соседа – тот был недвижим.
Она уже решила, что почудилось, когда тихий голос повторил:
– Лорик.
Лариса подпрыгнула и, забыв все приличия, в упор уставилась на мужчину.
– А теперь ты точно похожа на задумчивую кенгуру.
– Что-о?
Темно-серая фигура слегка дрогнула, и что-то неуловимо знакомое промелькнула в этом движении.
– Этого не может быть, – похолодевшими губами прошептала Лариса.
– Может, – голос был тихим, но уверенным. – Может.
– Откуда вы знаете?… Да как вы смеете?… Да я вас… – забормотала Лариса, изо всех сил сжимая пальцами ремешок сумочки. – Да кто вы вообще такой?
– Это я, Лорик.
Ларисе показалось, что ее с головой окунули в ледяную воду. Сердце на секунду остановилось, горло сжалось.
– Я пришел посмотреть на тебя.
Ледяной холод обратился в нестерпимый жар, который мгновенно поднялся от пальцев ног к сердцу, и оно забилось так сильно, точно хотело вырваться из груди.
Перед Ларисой сидел ее муж, восемь лет назад погибший в автокатастрофе.
Лицо было скрыто капюшоном, но по голосу Лариса чувствовала – Юрка улыбается.
И тогда она все поняла. Так, значит, она все-таки поскользнулась на том чертовом блестящем полу и раскроила себе череп о тяжелую стеклянную дверь. И то, что сейчас происходит – это предсмертные видения. Или посмертные. Она умерла?
– Ох, Лорик, ты всегда была паникершей. С тобой ничего не случилось. Это я пришел. Понимаешь, я все время думал о тебе, скучал. Всегда хотел прийти. Но не получалось. А сегодня пошел снег… И мне удалось.
– Юрка…
