скачать книгу бесплатно
Учёные люди, наверное, много бы отдали за то, чтобы оказаться на его месте – в такой глуши, у самой зари времён. Палеонтологи по крупицам собирают скудную информацию, додумывая, как всё было устроено. А он, простой работяга, бульдозерист, просто так оказался здесь, в этом мире, прошмыгнув мимо пещерного медведя. Пещерного!
Мысли становились вязкими, теряя яркость красок и чёткость линий, а веки – тяжёлыми. «Нет, подожди». И уже за закрытыми веками эфемерным видением возник цветок.
Он дрожал мелкой дрожью, словно озябнув на ветру; молил согреть его теплом своих рук, жарким дыханием, сберечь его хрупкую красоту.
«А может, это последний цветок в своём роде и он больше не возродится следующей весной? Уже больше некогда не возродится. Может, я последний, кто видел его? Хорошо бы увидеть его снова, хоть одним глазком. Хорошо».
Погружаясь в сон, он успел ухватить ещё одну мысль, последнюю за этот день: «Всё же как мне повезло повстречать лешего и оказаться здесь. А повезло ли?» Незаконченная мысль исчезла, утонув в бездне сознания. Иван погрузился в темноту забытья без сновидений.
Глава пятая.
Тень предков
– Тсс!
Иван сквозь сон услышал это тревожное «тсс» и одновременно с этим звуком почувствовал, как кто-то навалился на грудь, слегка прижав его к земле, а шершавая ладонь плотно, но не больно прикрыла рот охотника.
Иван в то же мгновение перехватил чужое запястье, пытаясь вывернуться. Разлепив заспанные глаза, он увидел, как над ним возвышается, что-то косматое и бесформенное. Он моргнул ещё раз, стряхнув пелену сна; мутные очертания обрели форму. «Тьфу ты, леший, умеешь ласково разбудить», – подумал охотник.
Освободив Ивана от объятий, он приложил крючковатый палец к губам и ещё раз тихо выдохнул:
– Тсс.
Охотник кивнул головой, дав понять, что окончательно проснулся.
Леший, перестав шипеть, пополз к обрыву и, не поднимая головы, тихо позвал:
– Ваня, давай сюда.
Через мгновение Иван лежал рядом, вопросительно смотря в глаза спутнику.
Леший, подавшись к нему так близко, что щекотнул бородою ухо, тихо сказал:
– Ты хотел хоть одним глазком увидеть, ну что же, полюбуйся: вот они. Только не высовывайся: заметят, тогда пощады не жди.
Иван осторожно раздвинул мох, шаря вокруг взглядом в серости предрассветных сумерек, не в силах что-то разглядеть.
Уже было не так и темно, но солнце ещё не встало над горизонтом, а лишь позолотило его. Оттого ночные тени сделались длиннее, надёжно укрывая всё собой, а хлопья тумана, клубившиеся тут и там, только способствовали этому. Иван озадаченно посмотрел на спутника.
Тот движением головы кивнул в сторону ключа, тихо журчавшего среди зарослей осоки, как раз в то место, где с вечера купался охотник.
Иван, прислушавшись, сначала различил звук, перекрывавший журчание, и только потом разглядел тёмную массу, отделившуюся от ночной тени и оттого ставшую различимой.
По колено в воде стоял огромный лось, какого охотнику ещё видеть не доводилось. Наклоняясь к воде, он с хрустом драл сочную траву, громко чавкая от удовольствия.
Поведя головой вбок и выгнув шею, он массивными рогами, в которых Иван насчитал восемнадцать отростков, почесал круп. Мышцы его тугими канатами играли под толстой шкурой.
Жуя, он энергично шевелил верхней губой, разбрызгивая по сторонам капли зелёного сока, покачивая серьгой в такт движения мощных челюстей.
Вдруг лось замер, перестав жевать. Не поворачивая головы, он повёл ушами назад, прислушиваясь, – видно, что-то почуял. Затем повернул голову, с силой потянул воздух ноздрями, ещё раз и, как бы выкашлянув его из себя, развернулся, насторожившись, но жевать не перестал.
Леший, задев плечо Ивана, пальцем указал в сторону просеки, оставшейся от когда-то прокатившегося здесь обломка скалы.
Уже достаточно посветлело. Красный диск солнца краем показался над горизонтом, вмиг укоротив тени, осветил собою всё вокруг.
Среди расщеплённых стволов деревьев, торчащих острыми обломками, распластавшись на земле и извиваясь, бесшумно ползли существа, похожие на гигантских ящериц, не меньше десятка. Озадаченный Иван повернулся к лешему, тот лишь кивнул вперёд подбородком – мол, смотри и всё поймёшь сам.
Тем временем солнце поднялось выше, осветив ярким светом долину горного ключа. Ночные тени, поблекнув, исчезли совсем. А народившийся было туман, не успев спрятаться в тени горных лощин, превратился в росу, обильно смочив собой всё вокруг.
Бусинки воды, дрожа мелкой дрожью на острых концах осоки и прочей травы, самоцветами искрились в преломившихся солнечных лучах, залив всё вокруг миллионом разноцветных, словно из калейдоскопа, ярких солнечных зайчиков, от всполохов которых рябило в глазах.
Тем не менее Иван сумел разглядеть ползущих существ. Точнее, сначала он догадался, а уж потом разглядел.
Это были первобытные охотники, люди с каменной реки. В ладно сидящей одежде, скроенной и сшитой из выделанных звериных шкур. Руки, лицо и другие открытые части тела были чем-то вымазаны. «Оттого я их сразу и не заметил», – подумал Иван.
Волнение охватило охотника, но тут же отпустило. Уже порядком привыкнув к быстрой смене событий и своей роли в них, он с интересом наблюдал за происходящим.
Несмотря на то что они двигались, точнее ползли, совершенно бесшумно, как ему показалось, сохатый их всё же услышал. Он, снова перестав жевать, настороженно вслушивался в доносившиеся до него шорохи, затем громко вдохнул и, резко фыркнув, продолжил завтрак, но уже насторожившись, чтобы при малейшей опасности сорваться и уже через мгновение исчезнуть в лесной чаще.
Он услышал возню этих мелких существ и их запах, такой сумбурный, наложенный один на другой: рыбы, пота, прелых шкур и дыма огня. Нет, не этот букет ароматов внушил ему тревогу, поселив в сердце чувство опасности, а лишь один запах из всех – запах огня.
Вздыбив шерсть на загривке, он с шумом втягивал воздух ноздрями, пытаясь уловить запах гари от надвигающегося лесного пожара.
Нет, поблизости пожара не было, теперь он знал это точно. Гарью пахло от существ, которых он случайно встретил, спустившись в эту долину полакомиться сочной травой.
Настоящие противники, медведи и волки, пахнут по-другому – хищной злобой и смертью, а этих он встретил впервые. Извиваясь ящерицами среди нагромождения камней и деревьев, они прятали от него свои тщедушные, худые тела.
Он ощутил страх, исходящий от существ; они боялись его, и это окончательно успокоило лося. Теперь он без опаски, а с нескрываемым любопытством поглядывал на них сверху вниз.
Дожив до зрелости, он привык к своей мощи, к тому, что, завидя его, соперники-лоси без боя уступали. Да и не всякий медведь смел перейти ему дорогу, а тот, который решался на это, тоже скоро уходил ни с чем. Лось, широко расставив передние ноги, опускал голову к земле, закрываясь от противника огромными рогами, и сколько ни крутился медведь вокруг, лось поворачивался вслед, ни на мгновение не выпуская противника из вида, готовый немедленно в случае атаки взбрыкнуть, приподнявшись на задних ногах, всю силу вложив в удар передних ног, и острыми копытами с хрустом размозжить на кусочки череп медведя, а после затоптать, смешав с грязью уже бездыханную тушу. Косолапый, чувствуя свирепое спокойствие, исходившее от лесного гиганта, спешил ретироваться, предпочитая смерти более доступную добычу.
Тем временем охотники сумели подкрасться к лосю и полукругом окружить его, ожидая команды к атаке. Они были увлечены охотой на лесного великана.
Нет, не запах страха почувствовал в них лось, он ошибся. Запах отчаянной смелости, граничащий с безрассудством, источали их сжатые в пружину тела и струной натянутые нервы. Ещё бы, ведь эта добыча равнялась добыче трёх лосей обычного размера. А в случае неудачи конец один – смерть.
Но если повезёт и сегодня удача будет на их стороне… Ох, это сладкое предвкушение удачи, скольким оно вскружило голову в попытке ухватить её за хвост. Сладкое, когда пробуешь, вот только послевкусие отдаёт горечью. И если собрать их всех вместе, то те, кому довелось вкусить фарта, были бы, наверное, один к десяти из тех, кому не повезло.
Яростный, во всё горло клич потряс округу.
Иван невольно вздрогнул, ожидая какого-то сигнала, но не этого дикого вопля. Страх и отчаянная решимость слились в нём воедино. Вздрогнул и лось, не веря своим глазам и ушам.
На него, кому и медведи не соперники, неслись существа, до сего невиданные. Их хлипкие безволосые тела прикрывали звериные шкуры, но на зверей они не походили. Они не походили ни на одно существо, которое доводилось встречать лосю.
Ошалев от такой неслыханной наглости, он, прижав уши к затылку и взъерошив на загривке шерсть, высоко задрал голову кверху, собираясь растоптать копытами, разорвать на клочки рогами этих существ, посмевших бросить ему вызов.
Но что-то больно кольнуло его в широкую грудь, стало трудно дышать. Это острые стрелы пробили его горло.
Взревев от боли, сохатый бросился вперёд, одним прыжком покрыв расстояние в десяток метров, отделявших его до ближайшего противника, сильным ударом копыта разорвав его пополам.
Мотнув головой в сторону, он насадил на отростки рогов второго, не ощутив веса бьющегося в конвульсиях тела.
Лишь кровь из пронзённого лёгкого, хлюпая пузырями, алыми струями стекала по рогам, капая ему на морду, заливая глаза.
В свирепой ярости он настиг третьего нападавшего.
Убегая от разъярённого зверя, существо, оборачиваясь, испуганно выло, лязгало зубами, словно от жуткого страха, до дна наполнившего сердце охотника. Затем, развернувшись и выпрямившись во весь рост, оно бросилось вперёд, навстречу смерти, навалившись всем телом на древко копья, глубоко воткнув его в неприкрытую грудь.
На мгновение их взгляды пересеклись, и лось с удивлением понял, что в глазах существа не было страха, только дикая смелость с примешанной к ней до состояния гремучей смеси свирепостью.
Он понял, что ошибался, и надо было сразу бежать, не разбирая дороги, подальше отсюда, и что в следующий раз, как только почувствует запах двуногого, он непременно так и поступит. В следующий раз.
Лось раздавил его, навалившись всей тушей, ещё глубже вгоняя в свою грудь деревянное копьё с костяным наконечником.
В глазах потемнело, струи крови били фонтаном из израненного тела, бурыми сгустками стекая по шерсти на смятую траву и комья сырой земли, выбитой копытами.
Сохатый, захрипев, упал на передние колени, затем повалился набок.
Двуногие существа убили его, воткнув копья в грудь и бока, пробив могучее звериное сердце.
Судорога пробежала по телу, мышцы гиганта дрогнули в последний раз. Ещё мгновение, и всё кончено. Он так и не узнал, что существо, убившее его, зовётся человеком.
Желанный трофей лежал поверженным в луже крови у ног охотников.
Тяжело дыша, ещё не отойдя от горячки прошедшего боя, те, что остались в живых, издали победный клич, вскинув к небу зажатые в руке копья. Затем, воткнув их в землю, затянули песню, похожую на вой волков и причитания женщин, скорбя по погибшим, отдавая долг памяти их смелости и мужеству.
Потрясённый увиденным, Иван отполз от края. Повернувшись на спину, он пустым взглядом смотрел в безмятежно голубое небо с плывущими по нему редкими пузатыми облаками, такое далёкое и безучастное ко всему происходящему под его сенью.
– Ну как? – спросил охотника леший. Это «ну как» прозвучало одновременно как вопрос и как утверждение, а может и усмешка – мол, увидел чего хотел, теперь доволен?
Иван обернулся к спутнику, внимательно посмотрев в глаза.
И если за маской можно умело скрыть эмоции и страсти, которые пожирают тебя в этот момент, то одного взгляда в глаза достаточно, чтобы отделить искренность от фальши, ведь глаза никогда не врут. Леш был серьёзен, а кожа лица, та его часть, что не была покрыта бородой, от природы смуглая, была бледна.
– Сколько раз видел такое, а никак не могу привыкнуть, уж больно суровое зрелище, – шёпотом произнёс леший.
– Они не дикари, не дикари, – словно оправдываясь, ответил Иван. – Они дети своей эпохи. И здесь, в этом суровом мире, скорее всего иначе нельзя, просто не выживешь. Вот они и живут как могут. Это я здесь дикарём выгляжу по сравнению с ними.
Леший вопросительно посмотрел на охотника.
– А ведь я их не сразу и заметил. Как ловко они смогли подобраться к лосю, да и сложены великолепно, и движения их быстры. Они точно знали, как себя вести против сохатого, и понимали, что не все вернутся домой. И всё же пошли вперёд.
Леший улыбнулся:
– Ты всё верно понял. И как знать, может, и у тебя получится обрести их мудрость. Сейчас они разделывают лося, – утвердительно проговорил Леш так, как будто наблюдал за действом, а не лежал на спине рядом с Иваном, нежась в ласковых солнечных лучах. – Сейчас нам отсюда никак нельзя спускаться – заметят. Дождёмся, когда они уйдут.
Иван кивнул.
– Как управятся, притопят мясо в ключе, чтобы не пропало, а уж после понесут погибших охотников в становище. И уже там, когда доберутся, они расскажут соплеменникам о славной охоте. Затем почтут доблестных охотников, так рано покинувших мир живых, принеся в дар лесным богам жертву, и похоронят, оплакав невосполнимую утрату.
– А кто будет жертвой? – с нескрываемым любопытством спросил Иван.
– Он и будет, – имея в виду лося, кивнул леший. – Голову его, разрисовав, насадят на кол, украсив рога кожаными ремешками и берестяными амулетами. Кол воткнут напротив идолов, а варёным мясом помянут жертву в знак примирения. Дескать, и мы потеряли на этой охоте; кровь за кровь, такова цена жизни в этом мире.
Лесные боги забрали охотников, обменяв их на огромного лося. И погибли они в честной схватке, люди и сохатый, и отныне их души неразделимы. С этого момента они присоединятся к племени всех охотников, так же когда-то почивших в схватках с лютым зверем.
И теперь они вместе будут путешествовать по ночному небу: лесной гигант лось, между рогов которого жёлтым диском светится луна, и славные охотники, гордо восседающие на его горбатой спине.
А рядом с ними – накопленные в веках грозные шерстистые носороги, мамонты, огромные пещерные львы, свирепые медведи и отважное племя охотников, застывшее в вечности от самой зари времён.
Они смотрят вниз, улыбаются, машут руками, приветствуя своих соплеменников, а послушные звери кивают головами им в такт, ведь отныне и навсегда у них теперь одна судьба – вместе путешествовать по небу.
– Пора, – леший легонько подтолкнул Ивана.
Охотник, приподнявшись на локте, посмотрел одним глазом на спутника, пытаясь сообразить: это ему всё приснилось или леший на ухо нашептал?
На всякий случай, осторожно выглянув с обрыва и никого не обнаружив там, они поспешно спустились со скалы и быстро зашагали прочь.
– Подожди, я сейчас. – Иван бросился к ручью, на ходу вытаскивая нож. Через пару минут он вернулся обратно, держа в руке кусок лосятины. – Я немного, никто не заметит, – отвечая на вопросительный взгляд попутчика, скороговоркой выпалил охотник.
Леш улыбнулся уголками глаз, вслух же пробурчал в бороду что-то, чего Иван не разобрал. «Не сердится», – подумал он, на ходу убирая трофей в рюкзак.
Глава шестая.
По грани
– Помнишь уговор? Обо мне они знать не должны, для них я буду невидим.
Иван утвердительно кивнул.
Лёжа на небольшом бугре, густо поросшем брусничником, они озирались вокруг.
Этот бугор был, пожалуй, единственной возвышенностью, с которой можно было осмотреться.
После слияния лесная река, вынырнув из теснин холмов и скал, несла свои воды по огромной заболоченной долине с торчащими то тут, то там островками леса и кустарника, по форме напоминающей глубокую, вытянутую котловину. Одна сторона которой крутым, вздыбленным яром стремилась вверх, резко оканчивалась тонкой, будто эфемерной линией, за которой начинался бесконечно голубой небосвод.
Сосновые боры на её щеке перемежались со скальными осыпями, по которым вдруг, ни с того ни с сего, сами по себе начинали течь вниз мелкий щебень и песок.
Сначала еле заметной тоненькой струйкой, подхватывая по дороге камни, он волной сползал по крутому склону.
И вот, уже набрав силу, всё быстрее и быстрее с нарастающим грохотом оползень нёсся вниз, чтобы резко остановиться, врезавшись на всём скаку в стену каменного навала, подпёртого снизу зарослями кривой чахлой берёзы, ивы и ольхи. И лишь отдельные камни, сорвавшиеся с отвала, будто с трамплина, кувыркаясь в воздухе, летели дальше, чтобы приземлиться ниже по склону, сбивая с деревьев ветки и кору. А ветер, подхвативший эхо, ещё долго катал его по долине, словно глухой рык, клокочущий в горле зверя.
Другой берег котловины был пологим, укрытым сочной, яркой зеленью лиственных деревьев; он лениво стремился к горизонту и исчезал, незаметно перетекая за его край. Лишь на самой его кромке, на фоне неба, хорошо были различимы два высоких холма, подёрнутых лёгкой дымкой облаков, вершины которых украшали каменные останцы.
В нескольких местах Иван заметил тёмные волнистые линии – притоки, догадался он.
Глубокими распадками логов и оврагов прорезали они долину от самого горизонта и до её основания, подпитывая кристально чистыми водами горных ручьёв, коих было в избытке.
Река же, будто испуганный заяц, металась туда-сюда и снова обратно, закладывая замысловатые петли и образовывая старицы, насколько хватало взгляда. Дальше она терялась в дымке испарений, сливаясь в единое целое с горизонтом.
