скачать книгу бесплатно
Впереди раздался тихий свист. «Далековато», – подумал охотник. Затем ещё раз, вроде как в стороне от ручья-путика. Иван крикнул в ответ и поспешил на зов.
Леший сидел на стволе ели, корни которой растопыренными кривыми пальцами в лохмотьях земли и мха смотрели в небо. Падая, ель своим грузным телом подломила ещё с десяток деревьев поменьше.
Да, живёшь вот так, не тужишь, радуешься каждому погожему деньку, а может, наоборот, и не замечаешь их, воспринимая как что-то само собой разумеющееся, и вдруг, откуда и не ждали, ветродуй или старость подкосили дерево. Не смогло оно дольше держаться за сырую землю. Охнув, пошатнулось и устремилось вниз, накрыв собой и переломав в щепки молодую поросль. Только и успели они выкрикнуть: «А мы-то чем виноваты? Не отгуляли, не долюбили», но закончить не успели – всё, конец.
Такова суровая правда жизни: как ни кожилься и ни выкаблучивайся, от хромой с косой никому не уйти, и неважно, дерево ты, зверь или человек.
Подойдя к валежине, Иван устало плюхнулся рядом с обретённым в чужой беде товарищем.
Леший, будто извиняясь, вымолвил:
– Мне, коротколапому, тяжело поспевать за тобой, да и эта сырость совсем доконала, – он взглядом указал на воспалённые ревматизмом пальцы, – вот я и спрямил дорогу.
Иван кивнул, давая понять, что всё нормально и на спутника он не в обиде.
– Однако пришли, – смачно сморкнувшись, сказал Леш.
– Да ведь это не то место, не дошли ещё вроде, – неуверенно проговорил парень, поведя взглядом вокруг.
– Верно, не то, а нам туда и не надо. Это я для ориентира тебе сказал, чтобы не блудить. Теперь понял? – чиркнув по охотнику диким взглядом, закончил леший. – Нам туда, – он кивком головы указал на громоздившуюся вершину ели, ещё не успевшую пожелтеть и осыпаться.
Иван, щурясь, силился разглядеть то, что скрывало под собой уснувшее навсегда дерево.
Ель завалилась в узкий короткий ложок, по форме похожий на подкову, с обрывистыми, размытыми берегами, усыпанными зализанными, спёкшимися между собой кругляшками гальки и острыми, торчащими из земли осколками известняка, похожими на кости доисторического животного, вылизанными и иссушенными до белизны временем.
Упавшее дерево как бы накрыло его своим подолом, надёжно спрятав от постороннего взгляда под лапником и хвоей.
В верхней части подковы лог заканчивался крутым яром, с которого бахромой свисали дернина и пожухлые корни. У основания он состоял из нагромождения каменных глыб, останцев, поросших мхом и бурым лишайником.
Между камней чернели расщелины и провалы, уходя темнотой в недра горы.
– А что там? – с интересом спросил охотник.
– Грот, из которого попадём в пещеру, а уж оттуда на ту сторону, – леший махнул рукой в неопределённом направлении.
– Там, наверное, темень, хоть шар выколи. – Иван зашарил рукой в рюкзаке, пытаясь нащупать фонарь.
– Хоть выколи, – согласился напарник. – Но пойдём так, вслепую.
– Убьёмся же в темноте ненароком, – запричитал Иван.
– Не волнуйся, я дорогу знаю, за руку тебя поведу. И потом, я же леший, – сказал он, намекая на то, что и без фонаря всё прекрасно видит своими звериными глазами. – Да, и когда зайдём в пещеру, ничему не удивляйся, не ори и вообще будь тих, а я уж постараюсь провести тебя так, чтобы шишек на лбу не набил да не поскользнулся, наделав шума.
И если ещё совсем недавно в нём угадывалось какое-то напряжение при общении с человеком, то сейчас он был абсолютно спокоен и собран.
Иван нутром чувствовал, как звериная душа ночного гостя и его наполняет решимостью и уверенностью, отгоняя тревоги прочь.
– Пошли, – твёрдо сказал охотник, – чего тянуть.
Крякнув, леший пружиной взвился над замшелой валежиной и уже стоял у останца.
– Однако, – в очередной раз дивился Иван, хотя пора было уже и привыкнуть к выкрутасам напарника.
Узким чёрным зевом, словно расплывшийся в кривой ухмылке беззубый рот древнего каменного идола с иссушенными временем старческими губами, на фоне посеревшей в рассветных лучах скалы обозначился вход в грот, приглашая в неведомое, таящее загадку нутро.
Леший, осторожно шагнув вперёд, нащупал в поглотившей их темноте руку Ивана, вспотевшую от волнения, и, крепко сжав её, повёл охотника за собой.
Как ни хорохорился Иван, пытаясь скрыть накатившую волну робости и волнения, ладонь, вмиг ставшая предательски влажной, выдала его. Но бесшумно двигающийся на длине вытянутой руки спутник ничем не выказывал того, что ощутил через касание ладоней охватившее напарника смятение от давившей на бельма глаз беспроглядной черноты пещеры.
Через несколько мгновений, показавшихся Ивану вечностью, они протиснулись в небольшой зал. Что зал небольшой по размерам, он понял, потому что грунтовые воды, просочившиеся сквозь трещины в скале, каплями дождя слетали с невидимого свода вниз, шлёпая по известковым наплывам на полу, кочками выросшим из него.
Обострённый слух Ивана улавливал, когда капля, налившаяся влагой, уже не в силах более удерживаться за свод, слюняво чмокнув, устремлялась вниз, а долетев и ещё раз чмокнув, разлеталась миллионом брызг, да только эха-то не было. Того эха, которое, гуляя звуковыми волнами от стен к своду и обратно, затихает где-то в нагромождении каменной осыпи, и ты осознаёшь, насколько огромен этот зал, понимая, что и там, куда не в силах пробиться луч фонаря, поглощённый сумраком пещеры, ничего не заканчивается, а воспалённая фантазия рисует скрытое от взгляда.
Здесь же ощущение грандиозности пространства отсутствовало.
Ивану казалось, что своей тяжестью каменные горы давят на него, пригибая к земле, угнетая разум. Но скоро и это закончилось.
Вот опять Иван ощутил тревогу. Что-то неясное заставило его напрячься – чувство приближающейся опасности, исходящее не от пещеры, а от чего-то другого, чего он понять не мог, но был абсолютно уверен в том, что опасность существует и она впереди.
Также он ощутил уверенность в том, что это не угроза, а предупреждение: вроде как теперь ты в курсе и не наделаешь глупостей.
«Интересно, не об этом ли рассказывал леший? А может, это разыгралась фантазия? Ладно, сейчас не время для размышлений». – Охотник взял себя в руки.
Было промозгло, сыро и холодно. И ещё было скользко. Боясь оступиться и так не вовремя растянуться, Иван помнил наказ лешего не шуметь. Он до боли сжал его руку, ища в ней защиты и опоры.
Леш замер, потянув охотника вниз, а затем медленнее подался вперёд. Иван смекнул, что спутник хочет, чтобы он пригнулся: «Наверное, это вход в другой зал».
И действительно, он это понял, как только смог распрямиться во весь рост. Уже не шлёпала по полу вода, стало значительно суше и теплее, и, как ему показалось, откуда-то потянул лёгкий сквознячок, а с ним ещё еле ощутимый, но такой прилипчивый запах тления.
Пошли быстрее. Напарник, ускорившись, потянул его за собой. В крепком хвате руки человек ощутил лёгкую, едва заметную дрожь и догадался о причине своих страхов. «Минуем самое опасное место», – он это понял как-то само собой; значит, не подвело чутьё, работает.
Именно об этом месте предупреждал ночной гость. Здесь либо – либо, по-иному не получится.
«Нет, не за себя волнуется леший, с ним-то что произойдёт в этой зловонной норе? Кто ему угроза, он сам зверь. За меня переживает», – с благодарностью подумал Иван.
Чувства, накрывшие охотника, не были плодом отчаяния и страха в надежде ухватиться за ускользающую из рук спасительную соломинку, вовсе нет. Он нутром ощущал связь между собой и лешим, эмоциональную связь, так внезапно возникшую, которая возникает у закадычных друзей, проживших бок о бок всю сознательную жизнь и не растерявших друг друга. «Чудно всё это», – только и успел подумать он.
Над головой едва слышно прошуршали покрытые мелкой шерстью перепончатые крылья, коснувшись лица волной потревоженного воздуха. Иван похолодел от неожиданности, сжавшись в тугую пружину. «Мыши», – сообразил он.
Запах смрада стал нестерпимым, он дурманил сознание, выворачивая желудок наружу. Еле себя сдерживая, Иван в полуобмороке плёлся за лешим.
Глубокий выдох или тихий грудной рык прокатился ощутимой дрожью по пещере, вернув обратно затуманенное сознание: «Мы не одни здесь». Какой-то неведомый огромный зверь был тут же, в этой пещере.
Под ногами что-то предательски хрустнуло. Леший замер, а Иван, подавшись вперёд, налетел на него, присев от неожиданности.
Припав ничком к земле, они выжидали.
Перебирая пальцами по полу пещеры, Иван понял источник хруста и нестерпимого запаха. Утоптанный глиняный пол был усеян костями. Хрустели те, которые уже успели высохнуть и обветриться. А свежие, недавно обглоданные, но уже задохнувшиеся, сочились липкой слизью смрада. Дурманом стекая с них, он наполнял собою пространство пещеры.
Ничего не произошло. Лютый зверь крепко спал, до отказа набив брюхо тухлой плотью. А опасности из глубины пещеры он не ожидал, чувствуя себя хозяином её утробы, а может быть, вообще не знал, что такое опасность, целиком полагаясь на свою свирепость и размер.
Пунцовые красные точки, вспыхивая, мерцали и гасли в глазах охотника. Темнота и нестерпимая вонь давили на грудь. Голова кружилась и раскалывалась, как с жуткого похмелья. Словно по команде, не сговариваясь, они рысью бросились вперёд, прочь из страшной пещеры.
Вывалившись наружу, зажмурившись до рези в глазах от солнечного света, они повалились на траву, жадно хватая ртом воздух, пытаясь с каждым выдохом исторгнуть из себя столь ненавистный запах. Впрочем, не сразу, а пробежав несколько десятков метров вниз по склону, в аккурат до галечной отмели ручья.
Красные точки исчезли, глаза начали видеть, привыкнув к яркому свету, а тяжёлый груз освободил грудь. Всё вроде бы наладилось; ещё бы не этот тошнотворный запах! Он пропитал одежду, руки, лицо и всё нутро.
Зайдя в ручей, насколько хватало сапог, Иван оттирал руки с песком, раз за разом смывая его кристально чистой, студёной водой ручья. И лишь убедившись, что запах с рук отмылся, низко наклонившись к воде, промыл голову и лицо. Отплёвываясь, он затряс шевелюрой, разбрызгивая в стороны капли воды, серебром искрящиеся в солнечных лучах, но внезапно замер.
Только сейчас он заметил произошедшие вокруг перемены. Охотник удивлённо крутил головой, озирая окрестности, затем, разведя руками, обернулся к спутнику, взглядом задавая вопрос, который ещё не успел сорваться с его языка. А дивиться было чему.
Первое, на что он обратил внимание, это солнце, ярко светившее в прозрачном, без единого облачка небе. И дело даже не в том, что погода разительно отличалась от той, с которой они заходили в пещеру, вовсе нет.
Солнце не цеплялось за вершины деревьев на холмах, оно было в зените. «Около полудня», – подумал Иван. Что никак не могло произойти: когда они заходили в пещеру, было раннее утро, и, по его прикидкам, в пещере они находились минут пятнадцать, ну никак не более получаса. И если бы плотные дождевые тучи не накрыли всё вокруг своим серым мокрым подбрюшьем, солнца всё равно видно бы не было: в столь ранний час оно только поднималось за заросшими лесом холмами, лишь краем позолотив горизонт.
И часы на его руке показывали раннее утро. Значит, всё верно, он не ошибается.
Было тепло; осень только коснулась деревьев, едва их раскрасив. «И время года будто другое: самое начало сентября, не позже», – мимоходом отметил Иван.
Да и холмы вроде стали круче, и лес другой.
По низинам и в долине ручья преобладали лиственные: ивы, берёзы, шиповники и ещё какие-то незнакомые, а сами холмы покрыты соснами; не было привычных елей и пихт.
Разнотравье дурило размерами яркой, сочной зелени и буйством красок. По течению реки произрастали густые заросли осоки и другой травы, названия которой он не помнил, нависая шапками над водой.
Ближе к холмам растительность редела, уступая место белым мхам с редкими чахлыми кустиками зелени. Чего не скажешь о звуках леса: пение птиц на все возможные голоса, стрекотание кузнечиков, жужжание мух, паутов, комаров и пучеглазых стрекоз, всплески рыб – всё смешалось, пульсируя вокруг. Требовалось напряжение слуха, чтобы выделить из общей какофонии один-единственный звук – скажем, вон той серой пичуги, с белой грудкой и малахитовыми кончиками крыльев и хвоста.
Ивану казалось, что птиц здесь, на этой стороне, было больше, да и не только птиц, а вообще всякой летающей живности. Возможно, только показалось. «Как странно, – подумал он, – на этой стороне». Неокрепшая мысль, чиркнув, исчезла прочь.
Воздух, ручей, окружающий лес – всё было другим. Ручей был ближе к пещере, да и не ручей это вовсе – река, пусть неширокая, но вполне полноводная река. Оттого и ближе, что стала шире. С девственно чистой, прозрачной водой цвета бирюзы.
Охотник резко обернулся к воде, краем глаза уловив какое-то движение. На отмель рядом со струйкой, где несколько мгновений назад он тщательно, до боли оттирал руки песком, возвращалась стайка рыб приличного размера.
Это он, ничего не видящий, очумелый, запрыгнув в воду, распугал обитателей здешних перекатов, которые уступили место невиданному существу.
Дождавшись, когда он, вдоволь наплескавшись, покинет чистые воды их реки, а муть, им поднятая, рассеется, они вернулись на облюбованное место. «Да ведь это хариусы!» – едва не заорал он, но сдержал себя, выдержав чин.
И действительно, это были они. Вяло покачивая нарядно одетым спинным плавником-парусом, они рылись в осевшем иле, выискивая личинок, не обращая на Ивана никакого внимания.
А что это то самое место, где они заходили в пещеру, не вызывало сомнений.
Только вход в пещеру был выше по склону. Не было оврага, упавшей ели, вообще не было ничего, что бы скрывало вход в пещеру. А останцы? Иван не сразу их признал: они были выше, без изломов и трещин, вроде моложе.
«Это то самое место, но будто раньше. Куда, леший, ты меня завёл? Впрочем, сам согласился», – подумал он.
Шальная мысль, вынырнув из водоворота раздумий, снова чиркнула в голове, но на этот раз не унеслась прочь, а прочно там укрепилась.
– На этой стороне, верно, на этой стороне, – уже всерьёз, всё осознав, вслух закончил он мысль. Она, утвердившись в простоте истины, объяснила метаморфозы, произошедшие вокруг него и с ним.
Вопрос, висящий на языке, он задать так и не успел.
Леш, лукаво глядя на спутника, внешне был собран и даже суров. Но по искрам, мерцавших в бездонных омутах звериных глаз, угадывалось в нём хорошее расположение духа, оттого что часть пути, пусть и не самая трудная, пройдена, а испытания, пусть и не самые тяжёлые, остались позади. А суровость была напускной, вроде как по-другому и быть не может.
– Пойдём отойдём подальше, – взглядом указав на чернеющий зев пещеры, сказал он. – Пока зверь спит, не хотелось бы с ним встретиться.
– И мне не хотелось бы, – согласился Иван, присоединившись к спутнику, бодро шагающему прочь.
Иван, поглощённый размышлениями, не сразу заметил, что напарник свернул в сторону от реки, углубившись в берёзовую рощу, переходящую к вершине холма на сосняк.
Ноги сами несли его вперёд, вслед лесному существу, забавно переваливающемуся во время ходьбы с бока на бок; впрочем, это никак не мешало ему двигаться быстро и проворно.
Впереди, укрытый густым мхом, угадывался ствол упавшего дерева. Подойдя к нему, леший взгромоздился на мягкую тёплую подстилку и, развалившись полулёжа, обратился к охотнику:
– Спрашивай.
– И далеко мы? – спросил Иван, имея в виду время.
Леший задумался. Что-то прикидывая в уме, он, загибая пальцы, тихо шептал себе под нос:
– Шесть, восемь, десять… – Затем, кивнув, сделал акцент на слове «десять». – Или около того, – утвердительно ответил Леш, театральным жестом повертев в воздухе кистью с растопыренными пальцами.
«Десять тысяч лет назад или около того? Как же далеко меня занесло!»
– Леш, но вот чего я никак не возьму в толк: как им удалось попасть сюда, как они нашли вход в пещеру и как они прошли мимо медведя? – спросил вконец потрясённый парень. Хотя за последние сутки с ним столько всего произошло, что пора перестать всему удивляться.
– Я и сам не пойму, как им это удалось. Наверное, везение, помноженное на случайность, – пожав плечами, ответил леший. – Скорей всего, медведя в пещере не было – где-то бродил, кормился.
– Если бы они с ним встретились где-то здесь, то некому было бы помогать.
– На редкость свирепая скотина, а здоровущий, – как-то обыденно сказал леший. – Взял за моду добычу тащить в пещеру. Дождётся, когда подкиснет, потом жрёт. Это хорошо, что была темень и ты ничего не видел. Бр-р-р. – Он передёрнул плечами от брезгливости.
Что проход был открыт, в том наша вина; да ведь он был хорошо спрятан, ты и сам его не сразу разглядел.
Иван утвердительно кивнул в ответ:
– Верно говорит, леший, прошёл мимо и не заметил бы. Ума не приложу, зачем их понесло в пещеру.
– Может, заблудились и искали место переночевать или спасались от дождя. – Он пожал плечами. – Какое теперь это имеет значение? – подвёл он итог.
– И то правда, – согласился охотник.
– Ну что же, в путь, – тряхнув головой и хлопнув ладонями по шерстяным коленям, то ли спросил, то ли приказал леший.
– В путь. Веди, – встав с валежины, согласился человек.
Глава четвёртая.
Дальние дали
