Гилберт Честертон.
Загадка назойливых звонковскачать книгу бесплатно
Однажды, когда я уезжал в Европу, ко мне зашел приятель. – Ты укладываешь вещи? – спросил он. – Куда же ты едешь? Затягивая зубами ремень, я ответил: – В Баттерси. – Соль твоей шутки, – сказал он, – ускользает от меня. – Я еду в Баттерси, – повторил я, – через Париж, Бельфор, Гейдельберг и Франкфурт. Никакой шутки тут нет. Это просто правда. Я еду бродить по миру, пока не найду Баттерси. Где-то в морях заката, в дальнем уголке земли есть маленький остров с зелеными холмами и белыми утесами. Путники рассказывали, что он зовется Англией (шотландские путники считают, что он зовется Британией), и я слышал, что в сердце его лежит дивное место – Баттерси. – Я полагаю, нет необходимости говорить тебе, – с жалостью сказал приятель, – что сейчас ты находишься в Баттерси? – Никакой необходимости, – ответил я. – Да это и неверно. Я не вижу отсюда ни Лондона, ни Англии. Я не вижу этой двери. Я не вижу этого кресла, ибо туман повседневности застилает мой взор. Чтобы вернуться к ним, я должен уехать; вот для чего мы путешествуем, вот в чем радость. Неужели ты думаешь, что я еду во Францию, чтобы увидеть Францию? Неужели ты думаешь, что в Германии я увижу Германию? Я люблю их, но я не их ищу. Сейчас я ищу Баттерси. В чужой стране обретаешь свою страну, как чужую. Предупреждаю, этот чемодан туго набит, и если ты хотя бы подумаешь произнести слово «парадокс»… Не я создал мир, не я его сделал странным. И не моя вина, что Англию можно обрести, лишь уехав из нее. Когда через месяц я возвращался домой, я с удивлением обнаружил, что говорил правду. Англия открылась мне в своей прекрасной новизне и прекрасной древности. Чтобы увидеть ее, хорошо высадиться в Дувре (многие обычные вещи – самые верные), ибо тогда нам являются первыми пышные сады Кента, которые, пусть в преувеличении, олицетворяют сельскую славу Англии. Попутчица, с которой я вел разговор, тоже ощущала дивную свежесть, хотя и по другой причине. Она была американкой, не бывала в Англии и восторг свой выражала с той пылкой простотой, которая присуща американцам, самому идеалистическому народу в мире. Единственная опасность, которая их подстерегает, – это то, что идеалы легко становятся идолами. Однако это, как сказал один их писатель, совсем другая история. – Я не бывала в Англии, – сказала она, – но она так красива, что мне кажется, будто я когда-то была здесь. – Вы и были, – ответил я, – триста лет назад. – Сколько у вас плюща! – вскричала дама. – Просто стен не видно. Он есть и у нас, но такого я никогда не видела. – Рад слышать, – сказал я, – ибо составляю список всего, что в Англии лучше, чем в других странах. Месяц в Европе и хоть капля разума покажут, что многое лучше за границей. Буквально все, что славил в Англии Киплинг, там гораздо лучше. Однако есть хорошее и в Англии. Копченая селедка, например, и елизаветинская драма, и кебы, и крикет… А главное, добрый и святой обычай – наедаться с утра. Представить не могу, чтобы Шекспир начинал день с булочки и кофе! Конечно, он ел на завтрак копченую селедку и бекон. Ну наконец-то я понял! Вот она, разгадка спора. Все дело в букве, тут нужна маленькая – бекон написал Шекспира.[1]1…бекон написал Шекспира. – Честертон иронизирует над концепцией, приписывающей пьесы Шекспира английскому философу, государственному деятелю Фрэнсису Бэкону (1561–1626). [Закрыть] – Пока я вижу только плющ, – сказала дама. – Он такой уютный… Чтобы ее не отвлекать, я впервые за эти недели развернул нашу газету и прочитал речь Бальфура,[2]2
– Какой уютный этот плющ, – сказала дама. – Он покрывает буквально все. Должно быть, в нем главная прелесть Англии. – Да, прелесть в нем есть, – сказал я, – и для Англии он типичен. Диккенс, самый английский из всех англичан, написал о нем стихи.[3]3
скачать книгу бесплатно |