скачать книгу бесплатно
– Значит, это не навсегда?
– Нет, но на несколько недель.
– Я не буду тут ждать несколько недель.
– А что же ты будешь делать?
Муся замолчал и стал трещать пальцами. Он держался за каждый палец по очереди и был слышен довольно громкий треск.
– Зачем ты это делаешь? – спросила Одноклеточная. – Это плохо.
– Это тоже зло?
– Так не принято.
– А мне нравится и я буду, – сказал Муся. – Почему пальцы трещат?
– Я не знаю.
– А что же ты тогда делаешь?
– Я учу тебя жизни.
Муся пошевелил губами, это означало улыбку.
– Ты меня ничему не научишь, ты даже не знаешь, почему трещат пальцы. Когда-нибудь я тебя убью.
– За что? – удивилась Одноклеточная.
– За то, что ты со мной сделала. Я чувствую себя так, будто с меня содрали кожу. Я хочу, чтобы ты чувствовала то же самое. Я сдеру с тебя кожу.
– Но это зло, – сказала Одноклеточная, чувствуя, что все ее аргументы проваливаются в пустоту. – А ты знаешь, что зло делать нельзя.
– Я не настолько глуп, чтобы тебе верить, – сказал Муся, – но я еще многого не понимаю. Расскажи мне обо мне.
– Я встретила тебя недавно, – начала Одноклеточная, – тогда ты был очень болен и выпрашивал деньги в метро. Ты даже не умел говорить. И зачем-то ты пошел за мной. Вначале я тебя боялась.
– Да, я помню, я пошел за тобой, ты мне понравилась, ты была добрая.
Одноклеточная испугалась, что покраснеет, и от этой мысли действительно начала краснеть.
– Откуда ты мог знать, что я добрая? – тихо спросила она.
– До сих пор мне снится сон, – сказал Муся, – и я постоянно просыпаюсь ото сна. Сначала я знаю, что проснулся, а потом понимаю, что это снова только сон. И когда я понимаю это, то я опять просыпаюсь.
– Непонятно, – сказала Одноклеточная.
Наверное, в его голове неверно замкнулись какие-то связи, подумала она.
– Ты была самым первым моим сном. Но я тебя хорошо помню. Ты была хорошим сном. А потом я проснулся и просыпался много раз. Сейчас я хочу содрать с тебя кожу. Я возьму нож… Или ножницы…
– Пожалуйста, не надо!
– Я разрежу кожу на спине и на животе, потом выверну ее, как перчатку…
– Остановись!
– Почему?
– Ты не можешь быть таким. Ты никогда не был таким.
Муся задумался.
– Я понимаю, – сказал он, – я правда понимаю. Я много понимаю. Но расскажи мне обо мне.
– Тебя вылечили, – сказала Одноклеточная, – ты первый человек, которого смогли вылечить от врожденного слабоумия.
– Я не человек, – возразил Муся.
Одноклеточная почему-то испугалась его слов.
– Тебе сделали операцию, – продолжила она, – для этой операции взяли мозг ребенка…
– Но это зло.
– Нет, ребенок все равно умирал.
– Но он бы не умер.
– А он и не умер, – сказала Одноклеточная, – он живет до сих пор. Я не знаю, как это получилось, но живет. Но он все равно не проживет долго.
– Я хочу быть таким, как все, – сказал Муся. – Почему я не могу быть таким, как все?
– Я точно не знаю, никто не знает. Все дело в том, что до тебя операции проводили только на крысах. И крысы становились очень злобными и жестокими, они убивали всех остальных крыс. Может быть, в их мозгу неправильно замыкались связи. Ты ведь тоже отвечаешь мне невпопад.
– Нет, это ты слушаешь невпопад, – возразил Муся. – Так вы ничего не узнали?
– Нет. Доктор Лист выяснял причину с помощью гистологических исследований, но так ничего и не выяснил.
– И решил выяснить на мне. Я выпотрошу этого доктора и сделаю из него чучело.
– Нет! – возмутилась Одноклеточная. – Доктор Лист гений, он тебя спас. Теперь все зависит только от тебя. Борись за себя. Если ты победишь себя, то ты не будешь желать зла. Ты станешь таким, как все.
– Неправильно, – сказал Муся, – победив себя, я сам же и проиграю. Скажи, почему ты сегодня без сережек?
– Ты откусил мне вчера кусок уха. Тебе так захотелось. Теперь я никогда не смогу носить сережки.
– А зачем тебе их носить?
– Потому что я женщина.
– Теперь ты говоришь непонятно.
– Ну как же? – удивилась Одноклеточная. – Все люди делятся на мужчин и женщин.
– А они делятся во взрослом состоянии? – спросил Муся.
– Нет, во взрослом состоянии они наоборот… – сказала Одноклеточная и от смущения не смогла продолжить фразу.
– Как – наоборот, соединяются?
– Просто я женщина, а ты мужчина.
– Почему?
– Потому что людей так создал Бог. Или природа.
– Нет, Бог лучше, – резонно заметил Муся, – а сам он делился или соединялся?
– Он един и всегда был един.
– Тогда с нами он что-то напутал. Но я не понял, в чем разница.
– Понимаешь, это сложно объяснить. Женщины слабые, а мужчины сильные. Женщины красивые и носят сережки, а мужчины должны быть умные. Мужчины любят женщин, а женщины любят, чтобы их любили. И главное, мужчины должны защищать женщин, иначе они не настоящие мужчины.
– Да, сказал Муся, – сейчас ты говоришь правду. Я вспомнил свой первый сон. Я шел за тобой для того, чтобы тебя защищать, потому что ты была женщина. Я помню твой дом, помню тебя, когда ты включила свет.
– Когда я выключала свет, меня не было видно, – сказала Одноклеточная.
– Нет, я тебя видел. Тебя освещали фонари. Ты часто сидела у окна в темной комнате. А я стоял, чтобы тебя защитить. А теперь я хочу тебя убить. Помоги мне.
Одноклеточная протянула руку.
– Вот тебе моя рука. Постарайся не сделать мне больно. Защищай меня. Видишь, моя рука слабая и хрупкая. Чего тебе хочется?
Муся потянул за мизинец.
– Мне хочется оторвать этот палец. Почему он не щелкает?
– Сдерживай себя, иначе ты никогда не станешь человеком.
Он слегка сжал ее руку в своей.
– Странно, – сказал он, – я чувствую твою руку, как свою. Будто бы ты продолжение меня. И мне не хочется отпускать твою руку, но я не знаю, чего мне хочется. Почему все так сложно?
Она приподняла ладонь. Его рука приподнялась тоже, как намагниченная. Одноклеточная почувствовала, что ее рука тоже хочет двигаться за чужой рукой. Муся перевернул ладонь, и ее ладонь перевернулась тоже. Ладони вели себя как две влюбленных рыбки в аквариуме, они забыли о том, что кому-то принадлежат.
– Так иногда бывает, – сказала она, – это значит, что сейчас ты победил себя. Тебе ведь приятно держать меня за руку?
– Да.
– И тебе хочется меня защищать?
– Да.
– Значит, ты выздоровел. Ты думаешь и чувствуешь, как настоящий человек, как настоящий мужчина.
Она отобрала свою руку. Вначале это было невыносимо больно, долю секунды, потом – будто вынуть голову з пасти льва.
– Зачем ты это сделала? – спросил Муся.
– Я должна идти.
– Но мне нужно тебя защищать.
– Ты обязательно будешь меня защищать, но потом, когда ты станешь совсем здоровым.
– Ты придешь еще?
– Я буду приходить каждый день.
– А я буду приходить каждую ночь.
Она снова покраснела.
– Может, и будешь приходить, но потом. А пока я разрешаю тебе приходить только во сне. Во сне можешь приходить каждую ночь. А сам ты будешь здесь.
– Я не останусь здесь, – сказал Муся, – жди меня сегодня ночью, я обязательно приду.
– Я не открываю двери по ночам.
– А я не боюсь запертых дверей. Сегодня ночью я приду к тебе, и ты снова дашь мне свою руку. А если не дашь, то я не стану тебя защищать. Я тебя убью, если ты не настоящая женщина.
Он вдруг побледнел и закрыл глаза. Его лицо неуловимо меняло выражение. Мимика напоминала человеческую, но человеческой не была. Это пугало, как близкий и неожиданный раскат грома. Когда он открыл глаза, это были глаза другого человека.
– До свидания, – сказала Одноклеточная, теперь уже по-настоящему испугавшись. Она взглянула на наручники и на стальную стойку, но почему-то не смогла успокоиться. В холле она встретила двух охранников, но это ее тоже не успокоило. До самого вечера ее сердце билось быстрыми толчками, и в этих толчках был не только страх.
9
В зверином мире побеждает самый сильный.
В человеческом зверинце – самый жестокий.
В человеческом мире – самый милосердный.
Но самый милосердный, попав в человеческий зверинец, погибает так же, как самый жестокий в клетке со львами – его разрывают непобежденным.
До конца дежурства оставалось шесть часов. Охранники в холле убивали время каждый своим способом: первый, большеносый и с деревенским выражением лица, в четвертый раз перечитывал эротические анекдоты, уже почти не смеясь и тщетно стараясь найти соль во втором анекдоте с конца на третьей странице; второй, бледный и худой, очень напоминающий студента-цареубийцу, ходил взад-вперед и кусал губы. Они совсем не разговаривали из-за несходства мнений по всем кардинальным вопросам жизни.
