banner banner banner
Вращая колесо Сансары
Вращая колесо Сансары
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Вращая колесо Сансары

скачать книгу бесплатно

Вращая колесо Сансары
Геннадий Борисович Марченко

Музыкант #3Наши там (Центрполиграф)
Егор Мальцев успевает не только играть в футбол и заниматься музыкой, но и решать проблемы на личном фронте. Однако всё же главная его цель – выступить на чемпионате мира по футболу 1966 года. Том самом, на котором сборная СССР сумела занять четвёртое место, самое высокое в своей истории. Но сможет ли наша команда, ведомая Егором Мальцевым, на этот раз удивить весь футбольный мир? Во всяком случае, герой приложит к этому максимум усилий.

Геннадий Марченко

Вращая колесо Сансары

Серия «Наши там» выпускается с 2010 года

© Марченко Г. Б., 2018

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2018

© «Центрполиграф», 2018

* * *

Глава 1

В понедельник 23 мая в 9.43 утра, находясь далеко не в самом лучшем настроении, я переступил порог здания Моссовета на Тверской. Настроение не поднимал даже находящийся во внутреннем кармане пиджака свежий номер еженедельника «Футбол», на обложке которого красовался я с Кубком европейских чемпионов в руках.

– Мальцев Егор Дмитриевич, – хмуро кивнул я дежурному лейтенанту, сверявшемуся со списком приглашённых.

Впрочем, он меня и так узнал, вон как разулыбался. Либо футбольный фанат, либо музыкальный. Хотя моя физиономия в последние годы всем уже, наверное, примелькалась. И это только на газетных и журнальных полосах. А вдобавок какой-то кооператив начал клепать плакаты с изображением как меня отдельно, так и в составе моей группы, явно передрав их с конвертов пластинок. Причём как раз вышедших изначально в Англии, а затем по лицензии в СССР, о чём я узнал незадолго до отлёта на родину. Вполне вероятно, что некий процент с пластинок, а возможно, и плакатов даже капает мне в авторские. Ну если и нет – ничего страшного, переживём.

Не знаю, как в провинции, а в Москве, кстати, в моду стали входить сумки-пакеты с красочными картинками, как это было в 1970-80-е годы в моей прошлой жизни. Так дошло до того, что буквально вчера я узрел девицу с таким пакетом, и там тоже красовалась моя физиономия. Вот плоды всенародной славы!

– Вот здесь распишитесь, пожалуйста, – указал лейтенант, с виду чуть постарше меня. – Спасибо, проходите, второй этаж, зал заседаний.

Я появился впритык, в зале уже собрался народ, все, кто должен был принимать участие в грядущем фестивале. Участвовали, само собой, бесплатно, учитывая его благотворительный статус, а многие ведь наверняка от чистого сердца поддерживали цель акции – перевод собранных средств в помощь детям Африки.

– Егор, привет! – Кобзон крепко стиснул моё предплечье, широко улыбаясь.

Силён, чертяка, недаром в юности боксом занимался, теперь ещё, чего доброго, синяки останутся.

– О, смотрите, Егор Мальцев! – Это уже Магомаев оповестил всех присутствующих о моём появлении и тоже кинулся обнимать.

Следом потянулись остальные: Хиль, Миансарова, Бернес, Пьеха, Клемент… В общем, все, с кем мне довелось работать в качестве автора песен. Подошла и Кристалинская, до этого разговаривавшая с Клемент. Гуляев протянул свою крепкую ладонь, пророкотав сочным баритоном:

– Наслышаны, наслышаны! Сочту за честь лично познакомиться с юным дарованием.

Ведищева вежливо кивнула со своего места, Лундстрем приподнял брови. Шульженко и Зыкина, прервав беседу, скользнули по мне взглядом, а Утёсов и вовсе сделал вид, что ничего не произошло. Рознер и Гюлли Чохели о чём-то так увлечённо беседовали в дальнем углу зала, что их тоже моё появление не тронуло.

– Как ты? Что нового в Лондоне? Расскажи, как гол «Реалу» забил…

Вопросы сыпались один за другим, и, глядя на эти счастливые лица, моё настроение улучшалось. Если мне нагадила в душу какая-то чиновница, это ещё не повод, чтобы дуться на весь окружающий мир. Кстати, Фурцева тоже должна вроде бы заявиться на организационное собрание.

– Жаль, что финал Кубка чемпионов не показывали по телевидению, – подытожил Магомаев. – А я, если честно, из-за этого фестиваля гастроли по Средней Азии отменил. Представляешь, двенадцать городов за месяц, по три концерта в каждом городе.

– А что у вас, Муслим, с мюзиклом?

– Ты имеешь в виду музыкальный спектакль «Собор Парижской Богоматери»? Всё отлично, говорят, мы даже в Париж с ним поедем этим летом, сейчас идут переговоры с министерством культуры Франции. И пластинка с мюзиклом вышла, жаль, не догадался с собой захватить.

– Серьёзно?! Поздравляю! А ещё что нового?

– Второй диск у меня выходит на «Мелодии», а первый переиздан в Италии и Франции, там и твои песни есть. Ну, за Иосифом мне не угнаться, у него уже четвёртый альбом печатается.

– Какие твои годы, Муслим, – рассмеялся Кобзон. – Тем более у меня тоже два сольника, как у тебя, а на двух пластинках я представлен в сборнике.

– Погоди, тогда я тебя опередил, получается! У меня-то три сборника и два сольника.

– Ну хватит вам тут… дисками меряться, – встрял Бернес. – Егор, давненько мы с тобой не виделись. Вижу, всё у тебя хорошо?

– Да вроде, Марк Наумович, пока не жалуемся. А вы как?

– Да и у нас потихоньку. Ты бы песню мне, что ли, какую написал, а то никто для меня, старика, писать не хочет.

– Это вы рано себя в старики записываете, в пятьдесят четыре года-то…

– А всё равно, чувствуется, что организм изношен. Сердечко пошаливает, печень лечу, а то бы пригласил тебя посидеть в том же «Арагви». Когда был там последний раз, Аркадий твоими успехами интересовался. Они твой репертуар исправно исполняют, даже на английском, случается, заказывают.

Потом я подошёл к скромно стоявшей в сторонке Клемент.

– О чём задумалась?

– Да дочка приболела, на мужа и маму оставила. Простыла где-то, вечно по лужам бегает, ноги мокрые, вот и насморк с кашлем… А ты, говорят, папой стал?

– Уже донесли? – не смог сдержать я улыбки.

– Не донесли, а рассказали, – тоже улыбнулась Лида. – Мальчик у вас, да? Как назвали?

– Лёшкой.

– Лёшей? Почему Лёшей?

– Ну… Хорошее имя, космонавта Леонова, например, так звали.

– Это который в космос два года назад вышел? Ну тогда понятно.

Леонов в этой реальности и вправду в открытый космос вышел на год раньше, чем в моей. И вообще наша космонавтика, похоже, прогрессировала чуть быстрее, нежели в жизни Лозового. Не помню, если честно, когда на Луну был доставлен первый луноход, но явно позже, чем сейчас: советский луноход «Мир-1» исследовал кратеры спутника Земли уже в конце прошлого года.

– Вечером, получается, на «Красную стрелу» и домой? – теперь задал вопрос я.

– Да, практически ночью уже.

– А где будешь кантоваться всё это время?

– Да сама пока не знаю. Так-то есть у меня в Москве подруга, но она в Сочи сейчас с семьёй…

– Так давай у нас перекантуешься, а потом я тебя на такси отвезу на вокзал.

– Ой, неудобно как-то. Ты же человек женатый, тем более у вас ребёнок маленький…

– Да ладно, не помешаешь, чай не на десяти квадратах ютимся, в трёхкомнатной жируем, – ухмыльнулся я. – Заодно и с женой моей познакомишься, да и ей с тобой приятно познакомиться будет. Только у меня в пятнадцать часов запись в программе «Клуб кинопутешествий», просили об Англии рассказать. Так что я тебя домой к нам закину и уеду на телевидение, а вернусь и вечером уже отвезу на вокзал. Кстати, по пути надо на рынок заехать и по магазинам пробежаться, жена тут мне написала, что купить нужно. Составишь компанию?

– Так уж и быть, – рассмеялась Лида, словно серебристые колокольчики рассыпались вокруг. – Делать-то всё равно нечего. А ты на машине, что ли?

– Не-а, в Москве пока не успел обзавестись, а в Лондоне есть, так что сегодня передвигаемся исключительно на такси, как буржуи.

– Товарищи, рассаживаемся! – дал команду какой-то лысоватый толстячок со сбитым набок галстуком, видно, из числа организаторов сегодняшнего сборища.

Все стали занимать места. Я предпочёл сесть в четвёртом ряду между Кристалинской и Хилем. После того как все расселись, открылась боковая дверь и оттуда цепочкой потянулись один за другим чиновники классического советского образца. Женщин, впрочем, было всего две – Фурцева и ещё какая-то дородная тётка. Министр культуры заняла место посередине длинного стола на возвышении, рядом с худощавым чиновником, чьё лицо мне показалось знакомым. Тонкий нос с горбинкой, очки, аккуратный пробор с проседью на правую сторону… Блин, явно знаю, кто это, а вот поди ж ты, вылетело из головы. Надо им подсказать, что в таких случаях можно ставить таблички с именами, а то сиди тут, гадай.

Именно с ним о чём-то пошепталась Фурцева, затем открыла принесённую с собой папку и принялась перебирать бумаги. Её сосед озирал зал с таким видом, будто он следователь, а перед ним подозреваемые в массовых грабежах и убийствах. Народ в зале сидел тихо, разве что Утёсов что-то вполголоса напевал.

– Эдуард, а кто это слева, рядом с Фурцевой? – наклонившись к Хилю, тихо спросил я.

– Ты что, Суслова не узнал?! – в ответ прошептал Эдик.

– А-а-а, это который главный идеолог…

– Ну да, он и есть, Михаил Андреевич Суслов, секретарь ЦК КПСС. А справа от Екатерины Алексеевны сидит председатель исполнительного комитета Моссовета Промыслов. А ещё правее…

– Понял, спасибо, дальше можно не продолжать.

Гляди-ка ты, и как я мог забыть такую фигуру, «серого кардинала» советской политики, к мнению которого всегда прислушивался Брежнев?! Помню, в моей реальности журнал Life как-то ехидно прошёлся по Суслову, назвав его «истинным советским арийцем» и сопроводив фото идеолога шутовской характеристикой: «Характер нордический, стойкий. В личной жизни аскетичен. Беспощаден к врагам СССР». Вероятно, в этой параллельной Вселенной он и не так силён, но всё равно заправляет идеологией, а в данном случае может рулить Фурцевой, как моряк парусом. И что из этого могу извлечь я, это мы ещё поглядим. Или, напротив, чем мне это может аукнуться? Во всяком случае, присутствие сегодня такой фигуры подчёркивает значимость грядущего мероприятия.

– Здравствуйте, товарищи, – не отрываясь от бумаг и не глядя в зал, вроде бы негромко произнесла Фурцева, но её все прекрасно услышали. Акустика, на мой музыкальный чуткий слух, здесь была неплохая. – Вы все знаете, зачем мы здесь собрались. – Она наконец подняла глаза в зал, мазнула взглядом по моему лицу. – На всякий случай напомню, что первого июня, в Международный день защиты детей, на Центральном стадионе имени Владимира Ильича Ленина пройдёт благотворительный фестиваль «Отдаю сердце детям Африки», и все собранные средства будут направлены в помощь голодающим детям Чёрного континента. Мероприятие более чем серьёзное, привлечены лучшие творческие силы страны, и не только музыкальные. Перед началом фестиваля и после его окончания планируется грандиозная хореографическая композиция с участием около трёх тысяч московских школьников. Здесь, кстати, присутствует режиссёр мероприятия Иосиф Михайлович Туманов, вот он, слева крайний, прошу любить и жаловать. Ну а сейчас я предоставляю слово моему заместителю, товарищу Баскакову Владимиру Евтихиановичу, он расскажет всё в деталях.

Ничего себе, ну и отчество! Язык сломаешь, пока выговоришь. Хотя вон Фурцева вроде ничего, справилась. Наверное, уже привыкла.

Баскаков уткнулся в бумаги и начал что-то бубнить себе под нос.

– Не слышно! – выкрикнул со своего места Утёсов.

Замминистра вздрогнул, прочистил горло и начал по новой, уже громче и даже, как показалось, с выражением.

– Микрофон, что ли, не могли поставить, деятели? – пробормотал сидевший рядом Хиль.

Баскаков по пунктам стал излагать, как будет проходить мероприятие. По причине трудовых будней начнётся фестиваль в 19.00 по московскому времени. Запланирована – о как! – прямая трансляция на Советский Союз и страны социалистического содружества. Хотя, как мне кажется, тем же венграм, чехословакам, румынам и прочей братии будет глубоко плевать на советских исполнителей. Ладно бы ещё «Апогей» с Адель выступили, не говоря уже о Битлах… До сих пор не пойму, с какого перепуга их не включили в состав исполнителей? Потому что «Апогей» поёт на английском, а Адель слишком сексапильна? Разве что зарубежные телезрители только на меня и моих ребят клюнут. Так моя группа тоже англоязычная, если что. Но уж меня-то не могли не допустить, учитывая, от кого исходила идея фестиваля, хотя её и извратили, страшно даже представить, что там будет за показуха с этими танцами школьников.

– Теперь с товарищем Мальцевым, – вывел меня из размышлений голос Баскакова. – Егор Дмитриевич, вы, как мы понимаем, будете выступать вместе со своим ансамблем… э-э-э… Sickle & Hammer?

– Совершенно верно, – откликнулся я со своего места, с трудом удержавшись, чтобы не прыснуть над невнятным произношением моей группы.

– А члены вашего ансамбля, я так понимаю, ещё не в Москве?

– Насколько я помню, Министерство культуры СССР приобрело им билеты на самолёт до столицы нашей Родины на тридцатое мая.

– Действительно, у меня же тут отмечено…

– Ну вот они и сидят на чемоданах, а тридцатого рано утром вылет, и днём они будут в Москве.

– Хорошо, вот тут у меня записано, что вы исполняете три композиции: I surrender, Stairway to Heaven и All you need is love.

– Всё верно. Я ещё указывал, что мне для одной из песен понадобится духовая секция. А по возможности и виолончелист.

– Да-да, есть такое. Духовиков вам, думаю, Леонид Осипович предоставит, это вы уже сами после обговорите, а насчёт виолончелиста подумаем… Так, с вами понятно. Кто у нас тут следующий по списку… Ага, товарищ Гуляев исполняет «Голубую тайгу» и «Обнимая небо». А вы, Клавдия Ивановна, выступаете следом, исполняете «Давай закурим» и «Три вальса».

Шульженко кивнула, отчего её высокая причёска качнулась вперёд-назад. Да-а, организаторы постарались начудить, устроили такую солянку…

– Дальше Людмила Зыкина… М-м-м, у вас, Людмила Георгиевна, «На побывку едет молодой моряк» и «Оренбургский пуховый платок». Следующим идёт Марк Наумович с песнями «Тёмная ночь» и «Шаланды, полные кефали» из кинофильма «Два бойца». Далее оркестр под управлением товарища Утёсова с песнями «Дорогие мои москвичи» и «Сердце, тебе не хочется покоя». Заканчивает наш фестиваль товарищ Кобзон с композициями «Белый свет» и «Не расстанусь с комсомолом».

Да чтоб вас, ну это прямо какой-то партийный концерт получается! Приятно, конечно, что закрываться фестиваль будет якобы моей песней, но всё же… Гимн Советского Союза, случайно, не планируется исполнять перед началом мероприятия? К счастью, выяснилось, что нет, до такого маразма организаторы не додумались.

– Может, у кого-то из присутствующих имеются вопросы? – спросил Суслов через сорок минут после начала заседания, когда вроде нам уже всё разжевали и в рот положили.

Вот какой чёрт меня за язык дёрнул? Я и Лозовым, случалось, высовывался к месту и не к месту, за что неоднократно получал «пряники», но, видно, жизнь так ничему и не научила. Как бы там ни было, я, словно школьник, вытянул руку и громко заявил:

– У меня вопросы!

– У вас? Что ж, товарищ…

– Мальцев, – негромко подсказала ему Фурцева, неприязненно покосившись в мою сторону.

– Что ж, товарищ Мальцев, спрашивайте. Можете с места, либо добро пожаловать на трибуну.

Трибуна здесь и вправду имелась, с наполовину наполненным водой графином и чистым стаканом, всё как положено. Чувствуя, что я совсем уже берега теряю, но с непреклонной, как мне казалось, решимостью на лице я отправился к трибуне.

– Ещё раз здравствуйте, и если кто-то со мной по какой-то причине незнаком – меня зовут Егор Мальцев, – представился я.

– Да знаем мы тебя, знаем, – синхронно раздались голоса Магомаева, Кобзона и Хиля.

– Замечательно… Итак, уважаемые товарищи, у меня по поводу предстоящего фестиваля есть несколько вопросов. Недавно в телефонном разговоре Екатерина Алексеевна ссылалась на некую комиссию по культуре при ЦК КПСС, якобы составлявшую список участников мероприятия, который затем был подписан товарищем Шелепиным. Я ничего не имею ни против Иосифа Давыдовыча, ни против Клавдии Ивановны, ни против Леонида Осиповича… Пожалуйста, пусть будут все, кто присутствует в этом списке. Но возникает резонный вопрос: почему в состав выступающих не внесены певица Адель и группа «Апогей»? То есть исполнители, чьи пластинки в Советском Союзе расходятся чуть ли не миллионными тиражами. Тем более это странно на фоне того, что билеты на фестиваль раскупаются, мягко говоря, со скрипом. А окажись на афишах имена Адель и группы «Апогей», уверен, молодёжь смела бы их за один день. Есть в зале представитель этой самой комиссии? Сможет он ответить на вопрос?

На несколько секунд в зале воцарилась такая тишина, что я услышал биение собственного сердца. Присутствующие однозначно впали в прострацию после такого спича, включая сидевших за столом. Я покосился на Фурцеву, та была бледна, как смерть, только желваки ходили под пергаментной кожей. Суслов, напротив, выглядел невозмутимо и при этом сверлил меня взглядом, от которого хотелось спрятаться за трибуну. Но я стоически выдержал этот взгляд.

– Екатерина Алексеевна, думаю, этот вопрос скорее вам адресован, потому что из комиссии сегодня здесь, как я догадываюсь, никто не присутствует, – сказал главный идеолог страны.

– Вы правы, Михаил Андреевич. Что ж, я отвечу… Список выступающих, Егор Дмитриевич, составлялся с учётом пожеланий советских граждан. Комиссия ориентировалась на письма, приходящие на радио и телевидение, а также к нам, в Министерство культуры СССР.

– То есть вы хотите сказать, что «Апогей» и Адель, собирающие полные залы, видеть среди участников фестиваля никто не захотел? – поинтересовался я. – И даже всемирно известную группу The Beatles, которая, как я упоминал в своём письме на ваш адрес, готова была приехать в Советский Союз?

– Да, на Битлов я бы посмотрел… – негромко, но отчётливо протянул Магомаев. – А уж стоять с ними на одной сцене… Эх, мечты, мечты…

– Слышал я об этом коллективе, они там, на Западе, вроде как целые стадионы собирают и перед сильными мира сего выступают, – снова вклинился Суслов. – Но каков их репертуар?