скачать книгу бесплатно
Избранники вечности. Книга 1. Смерть – это лишь начало
Гай Северин
Начало XX века. Изысканный аристократ, успешный юрист, любимец женщин, разбиватель сердец… Казалось бы, есть все, что можно желать, но гордыня, самоуверенность и неуемное любопытство толкнули молодого француза поспорить со Смертью и Судьбой. Умереть, чтобы жить вечно, – парадокс, открывающий безграничные возможности. И не важно, насколько высока цена. Сохранить человечность или низвергнуться во тьму? Таинственный сверхъестественный мир скрывается под покровом ночи. Оборотная сторона блистательного Парижа раскрывает свои мрачные тайны.
Пролог
Один известный человек сказал: "Увидеть Париж и умереть". Мечта сбылась, предел достигнут. Не соглашаясь с классиком, для себя я решил, что хочу жить в этом городе вечно, а мои желания, как правило, исполняются. Абсурдность лишь в том, что для этого мне пришлось уйти из жизни.
***
Правильность принятого решения грела пока еще бьющееся сердце, и я быстро добрался до своей квартиры. Тщательно запер окна и двери, чтобы приглушить звук выстрела, затем потушил свет. Почему-то в темноте было не так страшно, терялась реальность происходящего, и воспринималось все как какая-то игра, а не по-настоящему ужасающий поступок, на который я готов пойти. «Ну, все, Джори, не будь слабаком, ты знаешь, чего хочешь, так нечего дальше тянуть».
Проверив, заряжен ли пистолет, я снял его с предохранителя и поудобнее устроился на диване. Наверное, это глупо, но не хотелось падать на пол.
Сбросив пиджак, я остался в сорочке и лег на спину. Потом, собравшись с духом, приставил браунинг к виску. Вслушиваясь в оглушительные удары сердца, которое билось так, будто знало, что сейчас ему суждено остановиться, я закрыл глаза, глубоко вздохнул и, сцепив зубы, спустил курок.
Часть 1. Уйти, чтобы остаться
Глава 1
1913 г. (Париж)
Очнулся я резко, глотая воздух, будто долгое время не мог выплыть на поверхность из глубины, и первым делом схватился за голову. Волосы слиплись от засохшей крови, только это и говорило, что я все-таки осуществил задуманное. В остальном никаких особых изменений я не ощутил. Потрогал пальцем зубы. Как глупо, сам усмехнулся. Ждал, что изо рта сразу будут торчать клыки как у саблезубого тигра?
Потом я встал. Тело немного затекло за время, пока был неподвижен, но на мертвого или, тем более, на бесплотный дух я не походил. Внезапно пришел запоздалый страх, а с ним и заблудившийся здравый смысл. На висках выступила испарина, а сердце отчаянно заколотилось. «А ведь в него-то и нужно было стрелять! – осенило прозрение – Кем бы я очнулся, если бы мозги разлетелись по комнате?».
Нужно проверить, не повредился ли рассудок.
Меня зовут Джорджес Блез Ансело – истинный француз, аристократ по происхождению и джентльмен по воспитанию. Юрист. Возраст – двадцать пять лет. Сейчас сентябрь 1913 года. Кажется, все помню и осознаю. Значит, голова в порядке, амнезии нет. А может, просто приснился странный сон, и я не совершил немыслимый поступок, который кроме как постболезненным помешательством не назовешь? Или это затянувшееся состояние аффекта, когда я посчитал себя всесильным и всемогущим, избежав неминуемой смерти?
Я включил свет и огляделся, рассеивая сомнения вместе с мраком. Диван в крови, в спинке аккуратное отверстие. Выстрел в упор, немудрено, что пуля прошла навылет. Зачем-то вытащил ее, она застряла в дереве. Софу придется заменить, а вот кусочек свинца захотелось оставить на память. Хорошо, хоть на звук выстрела никто не отреагировал, а то вызвали бы соседи полицию, и очнулся труп в морге – сенсационная новость для желтой прессы.
Итак, безумный план сработал, я жив. Невероятно, но это так. Однако в себе я ничего нового пока не обнаружил, никаких изменений. Попробовал поднять искалеченный диван одной рукой – приподнял с трудом, невероятной силой даже не пахнет. Что я сделал не так? В чем ошибся? Или это все сказки насчет особых способностей? Мне бы радоваться, что остался жив после глупой авантюры, но я чувствовал себя обманутым.
Что я знал об обращении в вампира? Только то, что, умерев с кровью этого существа в организме, воскреснешь в новом качестве. Возможно, должно быть что-то еще, и нужно как можно скорее это выяснить. Самое время вернуться в родительский дом и дождаться прихода лорда. Вряд ли я в ближайшее время найду другого кровопийцу, способного все объяснить. Это, конечно, очень рискованно – показываться ему на глаза, но не оставлять же отца одного, да и время может быть упущено.
Уже вечер, а застрелился я поздней ночью, значит, пролежал больше двенадцати часов. Мой старик наверняка переживает, а вампир обещал появиться нынче же. Значит, пора отправляться на встречу с создателем и с судьбой. Приняв душ, я переоделся. Выбрав лучший повседневный костюм и свежую белоснежную сорочку, почувствовал себя вполне готовым к любым обстоятельствам и неожиданностям. Привычным жестом откинул непокорную челку и вышел из дома.
Отец ждал меня. Я нашел его в комнате Ноэми. При взгляде на молчаливое страдание, вновь кольнуло чувство вины за то, что чуть было не оставил его совершенно одного. До сих пор оставалась вероятность полного провала, если не узнаю способ завершить превращение или не уговорю Гэбриэла сохранить мне жизнь.
Гаэтан поднялся, встрепенувшись.
– Сынок, где ты пропадал весь день? Я начал волноваться.
Я слегка похлопал его по плечу.
– Все в порядке, отец. Я был у себя. Прости, что пришлось уйти без предупреждения.
Он слегка улыбнулся одними губами. Глаза оставались печальными, страдающими, но и немного настороженными. Смотрит так, будто ждет, что начну задавать вопросы о своем чудесном исцелении и личности таинственного гостя. Наверное, придумал версию, готовый соврать мне впервые в жизни. Я сам себя в тот момент ненавидел за то, что придется добавить ему переживаний, но сделанного не воротишь.
– Конечно, Джори, не слушай старика. После всех событий, что свалились на нас, я боюсь потерять и тебя тоже. Боюсь настолько, что на все пойду, – говорил он очень серьезно с волнением в голосе. – А сейчас я просто счастлив, что ты поправился.
– Знаю, отец, – опустив взгляд, произнес я, вот и момент истины. – Я знаю, на что ты осмелился, чтобы вылечить меня.
Гаэтан был донельзя удивлен, смотрел со смесью тревоги и недоверия. Конечно, он же не догадывается, что я в курсе его связей с вампирами.
– Прости. Уверен, что ты никогда не пожелал бы мне подобной участи, но я принял решение, и уже ничего не изменить. Я хочу жить именно так, а не иначе. Возможно, это самая большая ошибка, но я сделал выбор.
Такого ужаса на лице отца я еще не видел. Представляю, как скачет его пульс, казалось, что я его слышу. Вполне возможно, так и было, ведь превращение уже должно начаться.
– О чем ты, сынок? – я буквально чувствовал, как он внутренне холодеет в ожидании ответа и отчаянно надеется, что развею его опасения. – Что ты сделал?
Я молча вытащил из кармана пиджака револьвер и протянул ему. Гаэтан пошатнулся, я поддержал его, усадив обратно в кресло. Бледный и раздавленный ужасным осознанием происходящего, отец не мог вымолвить ни слова, только качал головой, отрицая, не в силах смириться с правдой. Я чувствовал себя предателем и подлецом. Надо же быть настолько эгоистичной сволочью, чтобы добивать старика в такой тяжелый период.
– Зачем, Джори? – простонал он. – Откуда ты вообще проведал об этом?
– Я давно в курсе, лет с четырнадцати. Знаешь же мое любопытство. Я видел твой дневник. Прости, отец, я не хотел доставлять тебе страданий. Но второго такого шанса могло и не быть.
Тут отец как будто очнулся, в его глазах зажегся гнев.
– Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело! – вскричал он. – Этот вампир сотрет нас в порошок! Думаешь, я старался для этого? Полагаешь, я вкладывал силы для того, чтобы моя семья сгинула в один момент? Я умолял лорда сохранить тебе жизнь, а ты взял и растоптал, свел все усилия на нет! Бестолковый мальчишка! – его голос набрал силу, сейчас он вновь походил на волевого и твердого мужчину, а не убитого горем старика.
Стало неуютно под взглядом, мечущим молнии.
– Отец, прошу тебя. Я все решу. Знаю, на что иду и чего хочу, поверь мне. Я справлюсь, – пытался я его убедить, хотя вовсе не был настолько уверен в своих силах, как пытался показать.
Гаэтан горько покачал головой, плечи его вновь поникли.
– Я дал обещание. Неважно по каким причинам, но я его не сдержал. Гэбриэл и разбираться не станет. Ему нет дела до наших бед и несчастий. Я не настолько ему полезен, чтобы нарушать договор безнаказанно. Вампиры – не люди, человеческая в них лишь оболочка. А теперь и ты такой же. Но, боюсь, ненадолго, ровно до тех пор, пока лорд не узнает, что мы не вняли его указаниям. Что же, видно, судьба такая. Чему быть, того не миновать.
Меня поразила обреченность в его голосе. Никогда не подумал бы, что отец так легко сдастся. Я готов бороться до конца. На время я оставил его, ему нужно обдумать произошедшее, принять или смириться, а сам отправился на кухню.
Я не ел больше трех суток, с тех пор как появились симптомы менингита. Достав из буфета все, что имело съедобный вид, я с жадностью накинулся на пищу. Просто варвар дикий, а не человек из культурного общества. Хватал куски руками, забыв столовые приборы, и едва не чавкал от удовольствия. Однако, почти опустошив продуктовый шкаф, я лишь слегка приглушил голод. Что это? Один из факторов обращения? Возможно, я на верном пути.
***
Древний вампир явился около полуночи. Расстроенный, но старающийся держать себя в руках, отец вежливо проводил его гостиную и предложил выпить.
– Лорд Гэбриэл, – обратился он к гостю, – познакомьтесь с моим сыном Джори.
Величественный мужчина спокойно протянул руку для приветствия, и я ответил тем же. Он задержал рукопожатие несколько дольше, чем необходимо, пристально вглядываясь в мое лицо, заставляя непроизвольно занервничать. Некоторое время мы оценивающе разглядывали друг друга.
Выглядел гость, надо сказать, весьма эффектно. Слишком молодой, чтобы легко поверить в утверждение отца, что ему около восьмисот лет. Однако взгляд, бьющий мудростью всех философов и мыслителей прошлого и настоящего, говорил за себя. От такого вряд ли что-то скроешь, насквозь видит. И едва ли я встречал еще человека с такой королевской осанкой, не говоря о манерах. В общем, впечатление он производил сильное. Но ожидаемой жестокости в его глазах я не заметил, равно как и жажды убийства, вопреки уверениям отца.
Значит, я не ошибся. И кровопийца способен не потерять человеческий вид, а наоборот, выгодно отличаться от большинства представителей людской массы. И если мне повезет сегодня, то передо мной явный образец для подражания.
– Рад, что ты в добром здравии, Джори, – первым нарушив молчание, начал разговор вампир.
– Благодарю, лорд, – ответил я в тон.
Он кивнул, продолжая в вежливом равнодушии переводить взгляд с меня на Гаэтана. При этом излучал абсолютное, но обманчивое спокойствие.
– Думаю, благодарить меня есть причины помимо твоего исцеления, – не меняя окраски голоса, заметил Гэбриэл, выдерживая паузу, давая нам возможность признаться самим.
Неужели кровопийца способен чувствовать все столь остро? Или это многолетний опыт?
– Я объясню, – начал было Гаэтан.
Я знал, что он не останется в стороне, но не мог допустить, чтобы гнев вампира пал на него.
– Нет, отец, позволь мне, – перебил я твердо и посмотрел на древнего в упор; в его глазах медленно разгорались ледяные огоньки ярости и угрозы. – Я поступил самовольно, заставив тем самым отца нарушить слово, и полностью беру ответственность на себя.
– Джори! – с отчаянной мольбой в голосе вскричал родитель, потом повернулся к вампиру: – Да, он поступил опрометчиво и необдуманно, он еще мальчишка. Но он мой единственный сын!
Гэбриэл скривил ироничной усмешкой уголок губ, Глаза, посрамившие холодом айсберг, не выражали ни капли сочувствия или жалости.
– Это говорит лишь о том, Гаэтан, что ты плохо его воспитал.
Отец покаянно опустил голову, не споря, но во мне тоже начал разгораться гнев. Древний он или нет, но какой-то заносчивый кровопийца не смеет отчитывать Гаэтана, как ребенка.
– Отец не виноват, – с вызовом произнес я, зная, что сильно рискую, не слишком умно – грубить в сложившейся ситуации. – Это давно было моим желанием, и я не мог не воспользоваться выпавшим шансом. Жаль, что пришлось подвести при этом родителя. Однако другой возможности могло не быть.
Самообладание – непременное качество аристократа, когда вместо того, чтобы повысить голос, приподнимаешь бровь. Именно это и сделал лорд, в ответ на мою наглость.
– Кто желает стать убийцей добровольно? – поинтересовался он, как мне показалось, даже с некоторым интересом, проявляя чудеса выдержки, хотя я был уверен, что он очень зол.
– Я хочу не убивать, а получить способности. Уверен, что есть возможность избежать потери человечности. Вы тому пример. Я справлюсь, – твердо ответил я, хотя и лукавил, конечно, такой уверенности вовсе не чувствовал.
– Так думает каждый глупец, не осознающий, что творит. А потом, оставляя за собой гору трупов, убеждается в собственном невежестве, но, уже не в состоянии что-либо изменить, опускается все ниже, – резко остудил меня Гэбриэл, наконец, выражая хоть какие-то эмоции. Гневно сверля меня углями глаз, он высокомерно бросил: – Если я не убью тебя сейчас, то ты, самовлюбленный юнец, пополнишь ряды бездушных кровопийц быстрее, чем осознаешь это.
– Так научите! – вырвалось у меня вопреки здравому смыслу.
Скорее всего, это отчаяние выдало такую безумную идею, ведь если он убьет меня, то отец не протянет долго один. Горе уничтожит его.
Гэбриэл выдерживал паузу, глядя с проблеском заинтересованности, вероятно, удивляясь моей дерзости. В тишине мы ожидали его приговора. Теперь понимаю, как ощущают себя осужденные на смерть в преддверии казни. Потом лорд нарушил молчание:
– Я считаю, что существует три возможности решения проблемы. Могу убить вас обоих, но я не люблю разбрасываться полезными ресурсами, вроде твоего отца. Могу развернуться и уйти, забыть о тебе, но ты вскоре бросишься на поиски жертвы, чтобы завершить обращение, и, не сумев остановиться, еще до восхода солнца совершишь первое, но далеко не последнее в эту ночь убийство. Это неизбежно, как смерть и налоги. Или третий вариант: я вынужден буду потратить несколько ночей драгоценного времени, чтобы обучить тебя всему, что следует знать, и, возможно, ты еще сможешь отплатить за мое великодушие.
Третий вариант мне, разумеется, понравился больше, поэтому я с поспешной горячностью воскликнул:
– Вы не пожалеете, если потратите свое драгоценное время, – прозвучало, как сарказм, но я действительно был бы ему очень благодарен.
У вампира опять дрогнули губы в мимолетной улыбке.
– Я надеюсь, – и, помолчав, принимая окончательное решение, он вынес вердикт: – Ночь коротка, а у нас много дел. Постарайся не разочаровать меня, Джори Ансело, или я вырву твое сердце.
Это было произнесено таким будничным тоном, что мы с отцом, несмотря на облегчение, ни на секунду не усомнились в его словах.
Обучение началось немедленно с длинной пространной лекции. Слушал я очень внимательно, как никогда раньше не вникал ни в один урок, потому как понимал, что от этого зависит моя жизнь. Гэбриэл говорил негромко, спокойно и неторопливо, давая время переварить новую информацию.
Оказывается, чтобы завершить обращение, мне необходимо до конца нынешних суток выпить человеческой крови. Не сделай я этого, просто умру, как и положено после выстрела в сердце. Пока инициация не завершена, меня все больше будет мучить жажда, которую не заглушить ничем, кроме крови. Яркий свет начнет резать глаза, особенно солнечный. Звуки станут громче, чем казались раньше, нервная система претерпит изменения. Возможно, я начну впадать в ярость или буйство. Обычно, именно в этом состоянии обращающиеся находят первых жертв. Избежать убийства для новорожденного вампира – непосильная задача, если никто не будет контролировать его, заставив вовремя остановиться.
Постепенно, по словам древнего, станет легче, но поначалу я буду небезопасен даже для родного отца. Потому что, испытывая жажду, вампир практически лишается рассудка, все затмевают животные инстинкты. Первое, что мне предстояло освоить – как ими управлять, останавливаясь прежде, чем замрет сердце человека.
Внезапно Гэбриэл прервал лекцию:
– Думаю, пора.
Я встрепенулся, чувствуя, как нещадно саднит горло, болит голова и слезятся глаза, возможно, я забыл, что нужно моргать, так внимательно слушал.
– Я решил, что будет справедливо, если завершит твое обращение тот, кто дал жизнь. Это будет символично, на мой взгляд. Отец породил тебя, он же и поставит точку в твоем человеческом существовании. Будем считать это расплатой за непослушание, – твердо произнес лорд.
Я остолбенел, не до конца осознав смысл его слов. Что это значит? Причем тут отец? А вампир уже направился к Гаэтану, по пути прихватив с журнального столика нож для писем. Наконец меня осенило, но было уже поздно, я понял, что помочь отцу не успею. В раздираемом жаждой горле застрял крик отчаяния и ужаса. Но Гэбриэл, резко схватив не сопротивляющегося старика за руку, полоснул по его ладони ножом, заставив болезненно охнуть.
Я сообразил, что он вовсе не собирался убивать отца, однако напугал меня до чертиков своей непредсказуемостью. Я уже готов был высказать ему все, что думаю, и заявить, что кровь родного человека пить не стану, когда на ковер лениво упала первая алая капля. В глотке полыхнуло пламя, и мир сузился до размеров окровавленной руки. Окружающие звуки пропали, я слышал только, как, скатываясь по коже, крупные жидкие рубины падают на пушистый ворс, чувствовал их одурманивающий аромат. С лицом что-то происходило – ныла челюсть, как будто ее выбили сильным ударом. Усилием воли, собрав остатки сил, я мотнул головой, пытаясь развеять наваждение.
– Почему он? – прохрипел я не своим голосом. – Неужели нельзя найти кого-то другого? Ведь это мой отец!
Древний вампир смотрел равнодушно. Его лицо не выражало абсолютно ничего, полное безразличие. Это приводило в бешенство. Если бы не острый запах крови, сводящий с ума, я бы не сдержался, и, возможно, подписал себе немедленный приговор. Но родитель все решил сам. Сделав несколько шагов, он приложил руку к моему рту.
– Если уж не удалось уберечь тебя, так хоть помогу, чем еще способен, – решительно заявил он.
Я его уже не слышал. Сладкая, пьянящая не хуже дорогого вина, густая жидкость, потекла в иссушенное горло, усмиряя головную боль, наполняя тело удивительной силой. Меня как будто распирало изнутри. Это самое сильное ощущение, какое я только испытывал, но оно длилось совсем недолго. Железная хватка создателя оттащила меня от отца.
– Довольно. Для завершения обращения вполне достаточно. Перевяжи руку, Гаэтан. Мы с твоим сыном прогуляемся, пока есть время до рассвета.
А я, сгорая со стыда, не мог поднять на отца глаза. Мучило не то, что я пил его кровь, лишая сил и так изнуренного пожилого человека, а то, что больше всего мне хотелось вновь впиться и не останавливаться.
Не взглянув на него, я вылетел на улицу вслед за лордом.
Глава 2
1913 г. (Париж)
Прохладный ночной воздух помог остудить голову, ослабляя режущий ноздри запах крови. Дышать стало легче. Вместе со способностью соображать вернулась и злость. Жажда тоже никуда не делась, лишь слегка притупилась, с непривычки ныла челюсть, но сейчас я только и хотел, что высказать все этому высокомерному ублюдку, шагающему невозмутимо впереди, постукивая тростью в тишине сонной улицы. И, хотя я осознавал, что он мой единственный шанс безболезненно влиться в вампирскую среду, а также избежать многих ошибок новичков, его методы были глубоко противны.
Подумаешь, возомнил себя Господом всемогущим! Кто давал ему право поступать с людьми, как с марионетками? Но пока я собирался с мыслями, буравя его спину злобным взглядом, он резко остановился в свете газового фонаря и повернулся ко мне. Красивое аристократическое лицо оставалось таким же спокойным, как прежде.
– Вероятно, ты думаешь, что я неоправданно жесток, заставив тебя выпить кровь отца, – начал он негромко. – Поэтому, чтобы избежать дальнейших недоразумений и напряжения в общении, потрачу несколько минут и скажу, – я замер чуть поодаль, обратившись в слух, ибо, не сомневался, это тот человек, к словам которого стоит прислушиваться очень внимательно. – Ты сам сделал выбор и должен нести за это ответственность. Должен почувствовать, что такое настоящая жажда, понять, что всей твоей самоуверенности и бахвальства не хватит, чтобы уберечь окружающих людей.
Гаэтан первым стоял в списке твоих жертв, не появись я сегодня у вас в доме. Поверь, когда, не осознавая, что так сильно мучает тебя, ты бы потерял голову в безумном желании завершить превращение, тебя не остановило бы, что он твой отец и последний родственник.
Я похолодел, с ужасом осознавая правоту древнего вампира. А тот, как ни в чем не бывало, спокойно продолжал:
– Напившись, ты понял бы, что натворил. И вот тогда пришла бы настоящая злость, но злился бы ты уже на себя. И то, как ты с этим чувством справился, определило бы, каким вампиром ты стал. Я лишь немного пофорсировал события и не дал тебе убить Гаэтана. Я действительно уважаю этого пожилого джентльмена, он один из немногих людей, кто заслуживает доверия. Так что, можешь продолжать ненавидеть меня, но не совершай опрометчивых поступков, о которых потом горько пожалеешь. Я обещал потратить на тебя время, так прояви уважение и ты, воспользуйся моей щедростью, насколько возможно.
Чувствуя себя упрямым насупившимся мальчишкой, я, однако же, кивнул. Этого хватило, и дальнейший путь мы проделали молча. Ночной Париж не менее красив и величествен, чем при свете дня. А теперь, когда темнота стала для меня днем, а луна – солнцем, новый мир казался еще прекрасней.
Даже в нашем квартале, далеком от респектабельных и вычищенных проспектов и площадей центральных округов, царит неповторимая атмосфера. Улицы живут своей тайной жизнью, многовековой историей, многочисленными событиями, случившимися за прошедшие века. С уютной Левер мы повернули на соседнюю Риголь, где посреди мостовой неподалеку от тележки старьевщика расположилась на отдых стая бродячих собак, лениво повернувших головы в нашу сторону.
