История

скачать книгу бесплатно

78. Итак, не принимайте поспешно решения в столь важном деле и не возложите на себя тяжкого бремени забот, поддавшись чужим мнениям и жалобам. Прежде чем взяться за оружие, подумайте о том, сколь непредвиденный оборот

может принять война. (2) Ведь затяжная война обычно приносит всякого рода случайности обеим сторонам, и как сложится дело в конце концов – неясно. (3) Начиная войну, люди сразу же приступают к действиям, с которыми следовало бы повременить, и уж после неудач обращаются к рассуждениям. (4) Так как ни мы сами, ни вы еще не совершили подобной ошибки, то настоятельно советуем вам (пока еще есть время) принять благоразумное решение, не нарушая договора и клятв, a спорные вопросы между нами улаживать третейским судом. Если же вы с этим не согласны и все же начнете войну, то мы, призывая в свидетели богов – хранителей святости клятв, последуем вашему примеру и попытаемся дать отпор с оружием в руках».

79. Так говорили афиняне. Лакедемоняне же, выслушав жалобы союзников и речи афинян, предложили всем удалиться и стали держать совет, что им теперь предпринять. (2) Большинство в народном собрании высказалось за то, что афиняне виновны в нарушении договора и поэтому следует немедленно объявить им войну. Тогда выступил царь лакедемонян Архидам, слывший благоразумным и рассудительным человеком, и сказал следующее.

80. «Я сам, лакедемоняне, участвовал во многих войнах

и вижу среди вас моих сверстников, из которых, конечно, нет ни одного, кто бы по неопытности желал войны: только тот, кто не имеет такого опыта, может считать войну благом или даже легким делом. (2) Здраво рассудив, вы сами убедитесь, что война, которую вы сейчас обсуждаете, будет немаловажной. (3) Ведь с нашими соседями пелопоннесцами по боевым силам мы приблизительно равны и, если нужно, можем быстро напасть в любом месте на их землю. Но когда приходится иметь дело с людьми в отдаленной стране (которые к тому же опытнейшие мореходы и прекрасно обеспечены всем необходимым для войны), у которых и народ богат, и казна полна, и кораблей, конницы, оружия и людей больше, чем где-либо в Элладе, не говоря уже о множестве союзников – их данников, то можно ли начинать без подготовки войну с такой державой, да еще столь поспешно? На что нам рассчитывать? Уж не на флот ли? (4) Но здесь мы уступаем афинянам, а если начнем строить корабли и готовить экипажи для них, на это уйдет время. Или, быть может, на денежные средства? Но денег ведь нам и так не хватает, и казна у нас пуста, а собрать частные средства будет нелегко.

81. Можно было бы предположить, что наше превосходство в числе гоплитов позволит постоянными набегами опустошать аттическую землю. (2) Но ведь у афинян много другой земли, и к тому же они морем будут доставлять себе все необходимое. (3) Если мы попытаемся затем поднять восстание афинских союзников, то нам также придется помогать им кораблями, поскольку большинство союзников – островитяне. (4) Что же это будет за война? Пока мы не добьемся победы на море и не отрежем афинян от средств и путей снабжения их флота, мы постоянно будем терпеть неудачи. (5) И примирение в таком случае не будет для нас почетным, тем более если окажется, что мы больше виноваты в войне, нежели афиняне. (6) Не будем обольщаться надеждой на скорый конец войны, если мы опустошим их землю. Напротив, я опасаюсь, как бы эта война не осталась в наследство нашим детям. Афиняне, надо полагать, слишком горды, чтобы испытывать рабскую привязанность к своей земле, и не отступят перед войной, как будто она была им внове.

82. Впрочем, я вовсе не предлагаю закрывать глаза на ущерб нашим союзникам от афинян и отказаться от изобличения злых замыслов наших противников. Я советую только пока не браться за оружие, а сначала отправить послов с жалобами, не угрожая открыто войной, но и не проявляя готовности пойти на уступки. А тем временем самим нам следует готовиться к войне, привлекая союзниками как эллинов, так и варваров, чтобы получить откуда-нибудь помощь кораблями или деньгами. Ведь людям в нашем положении, стоящим перед такой угрозой со стороны афинян, нельзя поставить в упрек, что они принимают помощь не только от эллинов, но и от варваров. А тем временем и мы успеем закончить наши военные приготовления. (2) И вот, если афиняне хоть в чем-нибудь уступят нашим послам, тем лучше. Если же нет, то года через 2–3 мы будем лучше подготовлены, чтобы в случае необходимости самим напасть на них. (3) Поэтому, когда они убедятся, что мы уже начали приготовления и наши слова не расходятся с делом, тогда они, пожалуй, скорее пойдут на уступки и примут правильное решение, пока их земля еще не опустошена и добро не погибло. (4) Считайте их землю только залогом, тем более ценным, чем лучше она обработана. Землю их нам нужно как можно дольше щадить, чтобы не вынудить афинян сопротивляться с мужеством отчаяния. (5) Действительно, если мы, не подготовившись к войне, только вняв жалобам союзников, опустошим Аттику, то смотрите, как бы нам не причинить этим Пелопоннесу еще больше позора и невзгод. (6) Ведь жалобы отдельных городов и частных лиц можно уладить, но если ради частных интересов

вспыхнет всеобщая война, исход которой нельзя предвидеть, то ее нелегко будет завершить с почетом.

83. Итак, пусть не сочтут трусостью, если такое множество городов не пожелает тотчас напасть на один-единственный город. (2) В самом деле, и у афинян не меньше нашего союзников, притом таких, которые платят им подать. Вообще говоря, ведь успех в войне зависит не от оружия, а от денежных средств, при которых оружие только и приносит пользу, тем более – в войне материковых жителей с островитянами. (3) Итак, давайте позаботимся сперва о деньгах и не дадим опрометчиво вовлечь себя в войну речами союзников. На нас ведь в значительной степени падает ответственность за тот или иной исход войны, и поэтому следует все это заранее и спокойно обсудить.

84. И пусть вас не смущают упреки в медлительности и нерешительности. Ведь, взявшись поспешно за оружие, вам из-за плохой подготовки к войне придется воевать дольше. Наш город к тому же всегда был свободным и высокочтимым городом, и эта наша медлительность и осторожность, в сущности, есть только сознательная благоразумная политика. (2) Именно поэтому мы одни только и не кичимся успехами, а в беде не так легко, как другие, унываем. Мы не поддадимся на льстивые соблазны и не позволим против убеждения вовлечь себя в опасные авантюры. И если за это нас станут донимать упреками

, то и досада не побудит нас к уступчивости. (3) Привычка к строгой дисциплине делает нас храбрыми воинами и мудрыми в совете. Храбрыми – потому что чувство чести у нас теснее всего связано с дисциплиной, а с чувством чести сочетается мужество. Мудрые же в совете мы оттого, что не так воспитаны, чтобы в своей умственной изощренности презирать законы

, и слишком приучены к суровой дисциплине, чтобы не повиноваться им. Мы воспитаны так, что не очень-то разбираемся в предметах бесполезных, например не умеем в красивых речах критиковать военные приготовления и планы врагов, вместо того чтобы опровергнуть их делом, когда это понадобится. Напротив, мы считаем, что вражеские планы так же разумны, как и наши, и что не речами надо отвечать на превратности судьбы. (4) При наших военных приготовлениях и планах всегда нужно исходить из того, что перед нами враг, хорошо понимающий дело. И никогда не следует строить расчеты на ожидаемых ошибках противника, но полагаться только на свою собственную готовность к войне. Не думайте только, что люди так уж резко отличаются друг от друга, но сильнейший всегда тот, кто воспитан в самых суровых правилах.

85. Этим заветам наших отцов мы следовали с давних пор себе на пользу. Не будем опрометчиво и поспешно выносить решение, от которого зависит участь столь многих людей, городов, казны и имущества и, наконец, даже нашего доброго имени. Давайте же все обсудим спокойно. При нашей военной мощи мы можем себе это позволить более, чем кто-либо. (2) Итак, прежде всего отправьте послов в Афины для переговоров о Потидее, поручите им также уладить и остальные жалобы союзников, тем более что афиняне готовы принять решение третейского суда. А тому, кто согласен предстать перед судом, объявлять войну как нарушителю договора незаконно, до тех пор пока его не выслушают. А тем временем готовьтесь к войне. Это решение – наиболее полезное для вас и будет самым страшным для врагов». (3) Так сказал Архидам

. Последним выступил Сфенелаид, один из тогдашних эфоров, с такой речью.

86. «Долгие речи афинян мне непонятны: в самом деле, сначала они выступили с пространным самовосхвалением, а потом – ни слова в оправдание зла, причиненного нашим пелопоннесским союзникам

. Если тогда в борьбе против мидян они показали свою доблесть, а теперь ведут себя с нами как враги, то вдвойне заслуживают кары за то, что из доблестных людей стали злыми. (2) А мы и поныне остались теми же, что и тогда. Мы не оставим союзников и не будем медлить с помощью, так как и они ведь не могут отложить свои невзгоды. (3) Пусть у других много денег, кораблей и коней, зато у нас – доблестные союзники, и их не следует выдавать афинянам. Третейскими судами и речами нечего решать дело, так как враг грозит нам не речами, а оружием, и нужно как можно скорее и всей нашей военной силой помочь союзникам. (4) И пусть никто не уверяет вас, что, несмотря на причиненные обиды, нам подобает еще долго совещаться и обсуждать дело. Нет! Подумать хорошенько следовало бы скорее тем, кто собирается нарушить договор. (5) Поэтому, лакедемоняне, выносите решение о войне, как это и подобает Спарте. Не позволяйте афинянам слишком усилиться и не выдавайте им наших союзников. Итак, с помощью богов пойдем на обидчиков!»

87. После этих слов Сфенелаид как эфор предложил собранию решить вопрос голосованием. (2) Затем, однако, он объявил, что не может разобрать, чей крик громче (ведь спартанцы выносят решение, голосуя криком, а не камешками). А потом, желая открытым голосованием вернее склонить спартанцев к войне, добавил: «Кому из вас угодно, лакедемоняне, считать договор нарушенным и афинян виновниками этого нарушения, пусть встанет на ту сторону» (указав место, где им встать). «А кто считает, что нет, – в другую сторону». (3) Тогда все лакедемоняне встали и разошлись по обеим сторонам, причем значительное большинство признало нарушение договора. (4) Затем лакедемоняне снова пригласили союзных послов и объявили, что по их решению афиняне нарушили договор. Тем не менее они желают собрать всех союзников и сообща решить вопрос о войне голосованием, чтобы вести войну с общего согласия. (5) Договорившись об этом, союзники уехали по домам, а затем покинули Спарту также и афинские послы, выполнив свои поручения. (6) Это постановление народного собрания Спарты последовало на 14-м году 30-летнего мирного договора, заключенного после евбейской войны.

88. Впрочем, нарушить мир и начать войну лакедемоняне решили вовсе не в угоду союзникам и не под влиянием их убеждений, а скорее из страха перед растущим могуществом афинян, которые уже тогда, как видели лакедемоняне, подчинили себе бо?льшую часть Эллады.

89. Афиняне же достигли подобного могущества вот каким образом. (2) После ухода мидян из Европы, разбитых эллинами на море и на суше (бежавшие на кораблях в Микалу остатки их войска были уничтожены)

, Леотихид

, царь лакедемонян (предводитель эллинов при Микале), возвратился со своими пелопоннесскими союзниками на родину. Афиняне же вместе с отпавшими от царя союзниками из Ионии и Геллеспонта остались для осады Сеста

(где мидяне еще держались). Проведя там зиму, союзники после ухода варваров захватили город, а затем все они отплыли из Геллеспонта на родину в свои города. (3) Сразу же после отступления варваров из Аттики афинские власти

велели перевезти в город женщин и детей с остатками домашнего имущества из тех мест

, куда их отправили ради безопасности, и начали отстраивать город и восстанавливать стены

. Ведь от окружной стены сохранились лишь незначительные остатки; бо?льшая часть жилищ также лежала в развалинах (осталось лишь немного домов, которые были заняты знатными персами).

90. Прослышав об этом намерении афинян, лакедемоняне отправили послов в Афины, чтобы помешать возведению стен. Они и сами предпочли бы видеть Афины и другие города неукрепленными, и к тому же побуждали их союзники, которые опасались новоявленного морского могущества афинян и отваги, проявленной ими в мидийской войне. (2) Поэтому-то лакедемоняне и требовали от афинян отказаться от укрепления их города и даже предложили помочь им разрушить существующие стены в других городах вне Пелопоннеса. Своих собственных замыслов и подозрений против афинян они, впрочем, не открывали, а ссылались на то, что если Варвар когда-нибудь вздумает вновь напасть на Элладу, то не найдет себе уже никакого опорного пункта (каким в теперешней войне для персов служили Фивы), а всем эллинам достаточным убежищем и опорным пунктом для их военных операций будет Пелопоннес. (3) Афиняне же по совету Фемистокла дали ответ, что сами отправят к ним посольство по этому делу, и отпустили лакедемонских послов. Тогда Фемистокл предложил немедленно отправить его самого послом в Лакедемон, остальных же послов не отпускать вместе с ним, но задержать в Афинах до тех пор, пока воздвигаемая стена не достигнет высоты, достаточной для обороны. Весь город поголовно – мужчины, женщины и дети – должен был строить стены, не щадя при этом ни частных, ни общественных зданий, а просто снося их, если это могло ускорить работы. (4) После этих распоряжений Фемистокл добавил, что о дальнейшем он позаботится сам в Лакедемоне, и уехал

. (5) Прибыв в Лакедемон, он не явился сразу же к властям, но под разными предлогами постоянно откладывал посещение. И всякий раз, когда власти спрашивали, почему он не обращается к ним, Фемистокл отвечал, что ожидает товарищей послов, которые случайно задержались и скоро прибудут.

91. Лакедемоняне, выслушивая Фемистокла, из дружелюбия верили ему. Но когда стали прибывать из Афин очевидцы

со сведениями о том, что там идет строительство стен, которые достигли уже порядочной высоты, не могли и к этому отнестись с недоверием. (2) Фемистокл, узнав об этом, просил не верить россказням, а послать в Афины нескольких надежных людей разузнать об этом и доставить верные сведения. (3) Лакедемоняне так и поступили. Фемистокл же, опасаясь, что, узнав правду, лакедемоняне не отпустят их всех на родину, тайно сообщил об этом посольстве афинянам, советуя им, не предавая дело огласке, задержать послов и не отпускать до тех пор, пока афинские послы не вернутся из Лакедемона. Итак, по его совету афиняне задержали послов. Между тем и остальные послы – Аброних, сын Лисикла

, и Аристид, сын Лисимаха

, – успели прибыть к нему в Лакедемон с известием, что возведены уже достаточно высокие стены. (4) Тогда, наконец, Фемистокл откровенно заявил лакедемонянам, что стены уже готовы и Афины достаточно укреплены, чтобы защищать своих жителей. Если же лакедемоняне или союзники, добавил Фемистокл, когда-нибудь вновь отправят послов в Афины по какому-либо делу, то найдут там людей, которых не придется учить тому, что полезнее для них и что – для всей Эллады. (5) Ведь ранее афиняне без чужой помощи на свой страх и риск решили, что разумнее будет покинуть свой город и сесть на корабли, и на общих совещаниях с лакедемонянами снова показали, что они не глупее других. (6) Так и теперь афиняне решили, что для них самое лучшее – укрепить свой город стеной, что, по их мнению, будет полезно всем союзникам не менее, чем самим афинянам. (7) Ведь без единой системы безопасности союзники не в состоянии принимать одинаково важные и ценные решения на общее благо. Итак, сказал в заключение Фемистокл, либо всем союзникам следует запретить укрепление своих городов, либо и в данном случае действия афинян следует признать правильными.

92. Выслушав эти слова, лакедемоняне открыто не показали афинянам своего недовольства

(ведь они, по их словам, отправляли посольство, вовсе не ставя себе целью возражать против возведения стен, а желая к общему благу повлиять на решение афинян; к тому же лакедемоняне относились тогда к афинянам особенно дружественно из-за их усердия и мужества во время войны с Мидянином). Впрочем, втайне лакедемоняне очень досадовали, что им не удалось достичь своей цели. Послам же обе стороны разрешили возвратиться домой без всяких претензий.

93. Таким образом, за короткое время афиняне успели восстановить городские стены. (2) И теперь еще заметны следы поспешности при строительстве стен

. Действительно, нижние слои сложены из разных и кое-где даже необтесанных камней, то есть их укладывали в том виде, как они были доставлены. Много также было вложено в стену могильных плит и камней, приготовленных ранее для других целей. Так как окружная стена всюду была расширена (по сравнению с прежней)

, то весь пригодный для строительства материал в спешке приходилось брать откуда попало. (3) По настоянию Фемистокла были возобновлены работы в оставшейся еще не укрепленной части Пирея

(где работы были начаты уже прежде, в течение года его архонтства). По его мнению, именно это место с тремя естественными гаванями

могло дать афинянам (когда они станут морской державой) огромные преимущества для дальнейшего роста их мощи. (4) Фемистокл впервые высказал великую мысль о том, что будущее афинян – на море, и положил таким образом начало

строительству и укреплению Пирея, взяв это дело в свои руки тотчас же после постановления. (5) По его совету стены, возведенные вокруг Пирея, были такой толщины (как это можно видеть еще и теперь)

, что две встречные повозки с камнем могли там разъехаться. Внутри стен для скрепления плит не было заложено ни щебня, ни глины, но огромные прямоугольные на обтесанной стороне каменные плиты были плотно подогнаны друг к другу и с внешней стороны скреплены железными и свинцовыми скобами. Правда, по окончании постройки высота стен оказалась равной только половине высоты, задуманной Фемистоклом. (6) Ведь Фемистокл хотел возвести стены настолько высокие и толстые, чтобы враг не смел даже и помыслить о нападении на них, и для охраны их было достаточно горстки людей и даже инвалидов; всех же остальных граждан можно было посадить на корабли. (7) Действительно, Фемистокл особенно заботился о флоте, как мне кажется, оттого, что персидскому войску, по его мнению, легче напасть на Элладу с моря, нежели с суши. Поэтому и Пирей в его глазах был важнее верхнего города, и он непрестанно советовал афинянам в случае неудачи на суше спуститься в Пирей и оттуда на кораблях сражаться против любого врага. (8) Таким образом, афиняне тотчас после ухода мидян стали укреплять свой город стенами и занялись прочими военными приготовлениями.

94. Павсаний, сын Клеомброта из Лакедемона, был послан главным военачальником эллинов с 20

пелопоннесскими кораблями. В его походе участвовали также афиняне

на 30 кораблях и много других союзников. Сначала союзники отплыли на Кипр

и покорили бо?льшую часть острова, а затем направились к Византию

(который тогда находился в руках мидян) и, осадив его, овладели городом.

95. Уже давно, однако, властные повадки Павсания стали раздражать прочих эллинов (особенно ионян и всех, кто только что освободился от персидского ига). Поэтому союзники обратились к афинянам как к своим единоплеменникам

с просьбой принять на себя главное командование и не допускать больше самоуправства Павсания. (2) Афиняне отнеслись к этому сочувственно и решили, приняв это предложение, распоряжаться в дальнейшем по-своему. (3) Между тем лакедемоняне отозвали Павсания, чтобы расследовать ходившие о нем слухи. Действительно, приезжавшие в Спарту эллины не раз жаловались на его злоупотребление властью, подобавшее скорее тирану, нежели полководцу. (4) Отозвание же Павсания совпало как раз с тем временем, когда союзники (кроме пелопоннесцев), озлобленные им, перешли к афинянам. (5) Прибыв в Лакедемон, Павсаний предстал перед судом и был осужден, но только за злоупотребления против частных лиц. А от главных обвинений в государственных преступлениях ему удалось оправдаться. Обвиняли же его в основном в приверженности к персам (и это обвинение, по общему мнению, было достаточно обоснованным). (6) Поэтому Павсания уже больше не назначили главнокомандующим, а вместо него отправили Доркиса

с другими полководцами и небольшим войском

. Союзники, однако, не признали за ними гегемонии. (7) При таком положении этим военачальникам пришлось возвратиться в Лакедемон. После этого лакедемоняне никого больше уже не посылали из опасения, что посланные за рубеж полководцы могут быть подкуплены (как это они уже испытали на примере Павсания). Да и вообще лакедемоняне с этих пор уже не желали принимать участия в мидийской войне, считая, что афиняне (с которыми они пока еще были в дружбе) вполне способны предводительствовать союзниками.

96. Став, таким образом, предводителями

по предложению союзников (из-за их ненависти к Павсанию), афиняне определили, какие города должны вносить деньги на борьбу с Варваром

, а какие – выставлять корабли с экипажами

(предлогом было желание отомстить Варвару за причиненные им бедствия опустошением персидской земли). Тогда впервые афиняне учредили должность эллинотамиев (казначеев союзной эллинской казны)

, которые принимали форос (так называлась уплата денежных взносов). Первый форос был установлен в сумме 460 талантов

. Казнохранилищем был Делос

, и в тамошнем храме происходили собрания делегатов союзников.

97. Теперь я расскажу о том, чего достигли афиняне в военных и политических делах в эпоху между войнами мидийскими и этой войной, когда они стояли во главе сперва еще независимых союзников (с правом голоса на общесоюзных собраниях) и воевали как с варварами, так и с собственными отпавшими союзниками и с теми пелопоннесцами, которые при каждом удобном случае вмешивались

в дела афинян. (2) Я описал эти события, потому что никто из моих предшественников не касался этого периода, описывая либо события, предшествовавшие мидийским войнам, либо сами мидийские войны

. Даже Гелланик, который, правда, коснулся этого периода в своей «Истории Аттики»

(но и то лишь вкратце), допустил при этом неточность в хронологии. Вместе с тем в этой части моего труда я дал очерк возникновения мощи афинской державы.

98. Сначала афиняне во главе с Кимоном, сыном Мильтиада, осадив, захватили Эйон на Стримоне

, который тогда еще был в руках мидян, и продали его жителей в рабство. (2) Затем они завоевали Скирос

(остров в Эгейском море, населенный долопами), продали его жителей в рабство и заселили своими колонистами

. (3) Потом у них началась война с каристянами на Евбее (без участия, однако, остальных евбейцев); в конце концов афиняне заставили и каристян сдаться на определенных условиях

. (4) Затем вспыхнула война с восставшими наксосцами, которые после осады были вынуждены подчиниться

. Это был первый случай лишения независимости союзного города вопреки существующему союзному договору. Впоследствии та же участь по очереди постигла и другие города

.

99. Поводами к восстаниям союзников служили (наряду с другими) главным образом недоимки при уплате дани и при поставке кораблей, а также встречавшееся иногда уклонение от военной службы. Действительно, афиняне строго взыскивали недоимки, не останавливаясь перед принудительными мерами. (2) Поэтому-то власть афинян стала в тягость людям, не привыкшим к притеснениям и не склонным их переносить. И вообще господство афинян не было уже теперь так популярно, как прежде. В совместных походах афиняне обращались с союзниками не так, как с равными, и если кто-нибудь из них восставал, то восставших без труда вновь приводили к покорности. (3) Впрочем, виноваты в этом были сами союзники. Действительно, из малодушного страха перед военной службой (только чтобы не находиться вдали от дома) большинство из них позволили обложить себя налогом, и вместо поставки кораблей они предпочитали вносить надлежащие денежные суммы

. И таким образом афиняне получили возможность на средства союзников увеличивать свой флот

, а союзники, начиная восстание, всякий раз оказывались неподготовленными к войне и беззащитными.

100. Затем при реке Евримедонте в Памфилии у афинян с союзниками произошла битва с мидянами на суше и на море, где афиняне под предводительством Кимона, сына Мильтиада, одержали в один и тот же день двойную победу

. Они захватили в плен и уничтожили в общем до 200 триер финикийской эскадры. (2) Вскоре после этого против афинян восстали фасосцы, поссорившись с ними из-за расположенных напротив острова во Фракии торгово-перевалочных пунктов и золотых копей. Афиняне выслали против Фасоса

эскадру и, одержав победу в морской битве, высадились на острове

. (3) Приблизительно в то же время они отправили на Стримон во Фракии 10 000 колонистов частью из самих Афин и из других союзных городов с целью основать на побережье поселение, тогда называвшееся Девять Путей

, а теперь – Амфиполь. Колонистам удалось, правда, захватить Девять Путей (которыми владели эдоняне), но, проникнув вглубь Фракии, они потерпели решительное поражение

у Драбеска в земле эдонян от объединенных сил фракийцев, которые враждебно отнеслись к основанию колонии.

101. Между тем фасосцы, потерпев несколько поражений и осажденные афинянами, обратились за помощью в Лакедемон с призывом защитить их путем вторжения в Аттику. (2) Лакедемоняне (правда, втайне от афинян) обещали помощь и уже готовились совершить вторжение, но ему помешало разразившееся в Спарте землетрясение. В то же время в Фурии и Эфее подняли восстание илоты и периэки

и захватили Ифому

(большинство илотов были потомками порабощенных некогда спартанцами древних мессенян, и поэтому все илоты назывались мессенянами). (3) Так у лакедемонян началась война с мессенянами в Ифоме. Фасосцам же на третий год осады пришлось сдаться афинянам: они были вынуждены срыть стены своего города, выдать корабли, немедленно уплатить денежную контрибуцию, уплачивать отныне дань

, а также отказаться от рудников и всех своих владений на материке.

102. Так как война с мессенянами в Ифоме затянулась, лакедемоняне призвали на помощь союзников, в том числе афинян. Афиняне прибыли со значительным отрядом

под предводительством Кимона. (2) Призвали же их лакедемоняне главным образом потому, что афиняне считались особенно искусными в осадном деле. Но так как осада затянулась надолго, то явно обнаружилось неумение афинян овладеть крепостью: иначе ведь они взяли бы город приступом. (3) Лишь после этого похода впервые обнаружились разногласия между лакедемонянами и афинянами. Так как силой взять город оказалось невозможно, то лакедемоняне из опасения, что афиняне при их своевольной и неустойчивой политике могут, будучи к тому же иноплеменниками, при затянувшемся пребывании выступить против них вместе с мятежниками в Ифоме, отослали афинян обратно (причем только их одних из всех союзников). Правда, лакедемоняне открыто не высказывали своих подозрений, но просто заявили, что помощь афинян им больше не нужна. (4) Афиняне, однако, поняли, что их официально отсылают под столь благовидным предлогом, а в действительности им просто не доверяют. Они были возмущены и решили не терпеть более подобного обращения со стороны лакедемонян. По возвращении афиняне тотчас же разорвали союз, заключенный с ними для борьбы против Мидянина, и вступили в союз с врагами лакедемонян – аргосцами (а затем к этим двум городам присоединились, заключив клятвенный союз, также фессалийцы)

.

103. Между тем мессеняне в Ифоме не могли уж больше держаться и на десятый год осады заключили с лакедемонянами соглашение, получив право свободно покинуть Пелопоннес, с условием, однако, никогда туда не возвращаться, ибо каждого из них, застигнутого там, всякий имел право задержать и обратить в рабство

. (2) Еще перед этим пифийский оракул изрек лакедемонянам повеление отпустить всякого молящего о защите у алтаря Ифомского Зевса. (3) Таким образом, мессеняне с женами и детьми покинули Пелопоннес, и афиняне из ненависти к лакедемонянам приняли их и переселили в Навпакт, только что захваченный ими у озольских локров

. (4) Мегарцы также присоединились к афинскому союзу, отложившись от лакедемонян

, потому что коринфяне пошли на них войной из-за пограничной области. Афиняне тогда заняли Мегары и Пеги, отстроили мегарцам Длинные стены от города к Нисее и поставили там свои гарнизоны. Именно с этого времени коринфяне и стали ожесточенными ненавистниками афинян.

104. В это время ливиец Инар, сын Псамметиха

(царь ливийцев, граничивших с Египтом), из своего опорного пункта Марей, египетского города над Фаросом, поднял восстание против царя Артаксеркса, охватившее бо?льшую часть страны

. Приняв на себя начальствование, Инар обратился за помощью к афинянам. (2) Афиняне, которые как раз в это время выступили с союзниками на 200 кораблях в поход на Кипр

, покинули Кипр и прибыли в Египет. Поднявшись затем вверх по Нилу, они овладели рекой и двумя третями Мемфиса

, а потом напали на последнюю треть (так называемую Белую Стену), где нашли убежище бежавшие персы и мидяне и верные царю египтяне.

105. При высадке афинян в области Галиев произошла битва с коринфянами и эпидаврийцами, и победу одержали коринфяне

. Позднее афиняне сразились в морской битве с пелопоннесской эскадрой при Кекрифалии и победили противника. (2) Когда затем разразилась война афинян с эгинцами, то в большом сражении при Эгине (с участием союзников с обеих сторон) победителями вышли афиняне

: они захватили 70 кораблей эгинцев. Затем, высадившись на острове под предводительством Леократа, сына Стреба

, афиняне осадили город. (3) После этого на помощь эгинцам пелопоннесцы переправили 300 гоплитов (которые раньше были на службе у коринфян и эпидаврийцев). Они захватили также горную цепь Герании

, откуда коринфяне с союзниками вторглись в Мегариду. Афиняне теперь, как думали коринфяне, уже не смогут помочь мегарцам (ведь бо?льшая часть их войска находилась на Эгине и в Египте). Если же афиняне все же захотели бы выручить мегарцев, то им пришлось бы покинуть Эгину. (4) Тем не менее афиняне не отозвали своего войска с Эгины, а набрали новый отряд (из оставшихся в городе по возрасту)

и отправили его под начальством Миронида в Мегары. (5) После безрезультатного сражения с коринфянами противники разошлись, причем ни та ни другая сторона не признала себя побежденной

. (6) После ухода коринфян афиняне (которые действительно имели некоторый перевес) воздвигли трофей. Коринфяне между тем, возвратившись домой, были встречены там упреками и издевками стариков и поэтому спустя дней 12 снова вооружились, вернулись на поле битвы и там воздвигли свой трофей как победители. Тогда афиняне совершили внезапное нападение на коринфян

из Мегар, перебили людей, поставивших трофей, а остальных одолели в схватке.