Трехликая сторона

скачать книгу бесплатно

– Зендея, – я поймала ее за руку. – Большое спасибо. Можно мне задать вам один вопрос?

– Задавай.

– Вы не помните, не доставляли ли полгода назад в вашу крепость двух странных пленников? Молодых, светловолосых; возможно их обвиняли в магии.

Женщина бросила к рыбному ассорти несколько зеленых листочков для придания более красочного вида и задумчиво покрутила тарелку, словно хотела понять, с какого ракурса она выгоднее смотрится.

– Ходили слухи, якобы двух колдунов повязали на границе с ассасинским кланом.

– Что с ними стало?

– Не знаю, здесь их не было. Принц Мамон увез их в свою крепость – Ту-Бериль, за сотню миль на запад отсюда.

– Ту-Бериль, – повторила я, чтобы получше запомнить. – Спасибо.

– Выноси-ка на стол закуски, достаточно нам языком чесать.

Пообещав ей заняться сервировкой стола, я, однако, обещание не сдержала. Зал сперва должен был наполниться людьми, пропитаться шумом и суетой, чтобы Кога, даже если и заметил бы меня, не предпринял никаких действий. Пенелопа возилась у печи, двигая и переставляя в ней разные котелки и вертели, от которых исходил соблазнительный запах, Джорджия хлопотала над каким-то жидким варевом – обе были слишком заняты, чтобы обращать внимание на мое безделье. Поджидая ассасинов, я сидела у щелочки в двери и смотрела в нее широко распахнутым немигающим глазом, а когда возвращалась Зендея, спешно покидала наблюдательный пункт и изображала бурную деятельность. Она одобрительно кивала моей наигранной расторопности, уходила вновь, и я тотчас возвращалась на место, чтобы продолжать вести свой дозор.

Наконец они появились. В зале прибавилось голосов, зашумели им в унисон стулья – я прильнула к щели плотнее, почти приклеившись щекой к двери. Отряд состоял из шести черных плащей, одного синего и трех девушек в корсетных платьях с длинными пышными юбками – появление последних меня слегка озадачило. Зачем на переговоры с вражеским Листом тащить с собой обузу в виде женщин? Да и выглядели эти женщины чересчур помпезно, не так, как было принято у ассасинов.

Кога обратился к гостям; я увидела, как он доброжелательно вытягивает руки и почтительно наклоняет широкий лоб – не слишком низко, чтобы не уступить преимущество хозяина, но достаточно, чтобы выразить глубокое уважение. Его приветственная речь звучала тихо, точно из-за десятка закрытых дверей. Я вслушивалась до боли в ушах, однако Джорджия будто бы нарочно громко гремела посудой, да и Пенелопа не переставая ворчала о чем-то своем. Вскоре обе девушки, распустив подобранные во время готовки волосы, взяли по подносу и двинулись относить горячие блюда в зал. Осторожной тенью я шмыгнула следом.

У каждого ассасина на правом плече мантии серебряными нитями был вышит завораживающий драконий глаз, а под ним в более мелком масштабе располагалась какая-либо буква – символ принадлежности к определенной крепости. В Хофогон приехал разношерстный отряд; я разглядела буквы: «А» – замка Аганда, «З» – Закросы, «Б» – Больролля…

Заветная «Т» тоже была здесь. Сир Кога радостно пожимал ладонь ее обладателю, стоявшему во главе других ассасинов.

– … надеюсь, в скором времени самочувствие принца улучшится. И все же я счастлив, что препятствия не помешали вам приехать.

– Заключение перемирия стоит преодоления любых препятствий.

О, я узнала бы этот голос из множества. Спокойный, отрывистый, негромкий и безучастный; голос, обещавший вспороть мне горло, коснись я еще хоть раз его обладателя. Из семнадцати известных мне ассасинов Танатра именно он приехал подписать соглашение. Тот, кто почти наверняка не пошевелит и пальцем, чтобы помочь мне.

Кога окинул беглым оценивающим взглядом девушек в платьях, удовлетворенно улыбнулся и повел Нодреда к столу, воодушевленно жестикулируя и что-то любезно ему выговаривая. Сцепив от досады зубы, я попыталась убедить саму себя, что в отряде могло вообще не оказаться ни одного знакомого лица, и что мне, по сути, даже повезло. Пусть Нодред и не захочет помогать, он хотя бы сможет передать Варго, где меня искать, а уж он точно не оставит меня в плену у неприятелей.

В зал ворвались еще несколько рыцарей и несколько глупо хихикающих женщин из привилегированного сословия, и в нем практически не осталось свободного пространства. Женщины старались подобраться поближе к ассасинам: закрутить роман с представителем чужого клана им наверняка представлялось страшно романтичным. Я затянула волосы за уши, открывая лицо, в надежде, что Нодред еще не успел его забыть, и приступила, наконец, к своим прямым обязанностям. За это Джорджия, решившая было, что сегодня помощи от меня не дождется, наградила меня полным благодарности взглядом. Волнение за монотонной работой слегка улеглось; осмелев, я стала подходить ближе к ассасинской делегации, однако Нодред в своей привычной незаинтересованной манере полностью игнорировал мое присутствие. Наверняка он, как и любой другой привыкший к жизни в замке человек, давно научился не замечать обыкновенных служанок. Проклиная обезличивающую серую униформу, я бродила взад-вперед, пытаясь попасться ему на глаза, но все было тщетно.

Обед продолжался целый час. Мясные блюда на подносах сменились десертами, и пора было начинать беспокоиться о скором окончании торжества. Я была на грани отчаяния, когда девушка в приторно-розовом платье, сидевшая за краем стола и прибывшая в Хофогон вместе с ассасинами, по нерасторопности обронила кубок с вином и забрызгала шелковый подол своего наряда. Ее беспокойное круглое лицо, склонившееся над темно-красным пятном, показалось мне знакомым. Она была юной, гораздо младше меня, но практически моего роста и телосложения. Осмотрев ее с ног до головы, я догадалась.

– Вам нужно подобрать другую одежду, – торопливо взяв ее за локоть, я вывела ее из-за стола. – Не беспокойтесь, миледи, я все застираю… Опра, ты узнаешь меня?

Дочь Сафея – палача и, одновременно, тюремного стражника Танатра – изумленно захлопала глазами. Ее отец оказался недостаточно ловок для ремесла ассасинов, однако весьма силен и, главное, безжалостен для того, чтобы занять страшную должность королевского дознавателя, пытавшего и обезглавливавшего противников. В Танатре я редко пересекалась с Опрой, но в первое время мне приходилось пользоваться ее одеждой, и поэтому я надеялась, что она вспомнит меня. Хотя бы из-за тех трех юбок, которые мне когда-то принес Диника, и которые я лично ей вернула.

– Ну… – девушка сомневалась.

– Кира, – подсказала я. – Полгода назад…

– А, конечно, – облегченно закивала она, избавив меня от надобности пересказывать историю своего появления в Танатре. – Да, я узнаю тебя.

– Что ты здесь делаешь?

– Нас послали в качестве подарка.

– Подарка? – отшатнулась я. – Как это?

Девушка объяснила. Точно слабоумной, показывая на пальцах, она поведала, что благородный король Варго решил преподнести наместнику Хофогона такой вот презент лояльности. Король Варго, на кого я надеялась и к кому стремилась вернуться, передал трех девочек в услужение рыцарям, в рабство. От услышанного мне стало гадко, и на мгновение даже мечта сбежать из Хофогона потускнела, почудилась мне бессмысленной. Варго ничем не отличался от сира Кога. Разницы между кланами, вопреки моей былой убежденности, не существовало. Ассасины не были благороднее рыцарей, просто мне повезло стать среди них важной шишкой, а тут… тут не повезло.

– Кира, – Опра суетливо дергала подол своего платья, будто бы надеялась, что таким образом избавит его от пятна. – Ты хотела дать мне что-нибудь, во что можно переодеться.

– Я попрошу Зендею помочь тебе, – отрешенно пробормотала я, направляясь обратно в зал.

Под потолком, на высоте шести метров, в железных подсвечниках волновались огоньки свечей. Их зажгла Пенелопа, и являлись они добрым сигналом: празднование готовилось продлиться до самого вечера. Раздавленная разговором с Опрой, я даже забыла попросить ее намекнуть Нодреду о моем присутствии, а он продолжал безразлично смотреть мимо. На кухне Джорджия бросала использованные поварешки и кастрюльки в толстую бочку с теплой водой – я знала заранее, что мыть жирную посуду заставят меня, потому что во время готовки я откровенно халтурила. Хелейн, точно грациозная бабочка, порхала вокруг стола, заставляя его всевозможными сластями. За сегодняшним обслуживанием гостей мы сталкивались с ней трижды, и каждый раз ее лицо приобретало мученическое виноватое выражение. Я пыталась объяснить ей, что нисколько не злюсь на то, что она проболталась Пенелопе, однако в ответ девочка только таращилась и немо открывала рот. Вот и сейчас она застыла, заметив, что я направляюсь к ней. В полном молчании мы обменялись подносами: я вручила ей пустой и забрала тот, на котором еще оставались засахаренные яблоки. После чего прямым курсом двинулась к Нодреду.

Он сидел рядом с наместником, но тот уже наверняка заметил меня, ведь я так часто проходила мимо, что это просто невозможно было пропустить. Терять было нечего. Я приблизилась и поставила яблоки Нодреду под руку.

– Попробуйте. Вам обязательно понравится.

Никакой реакции. Нодред не повернул голову ни на миллиметр, зато Кога подозрительно прищурился, откинувшись на спинку стула. Мне следовало задержаться возле них подольше, поэтому я через силу обратилась к нему:

– Простите, милорд, и за вчерашнюю выходку, и за то, что сегодня я ослушалась вашего приказа. Я решила, Зендее потребуется моя помощь, чтобы надлежащим образом обслужить ваших гостей.

– Поговорим вечером, – судя по тону, Кога начинал раздражаться. – Иди.

Нодред упрямо отказывался поднять глаза. Словно нарочно он разглядывал что угодно, кроме меня: засахаренные яблоки, меховой воротник, скрепляющий праздничную золотую мантию наместника, своих людей и обитателей Хофогона, повеселевших от выпивки.

– Почему же к нам не приехал принц Антей? – сквозь зубы процедила я прямо ему на ухо. – Я думала, подписывать бумаги подобной значимости – привилегия человека королевского рода, а не рядового ассасина.

– Это не твое дело, – сир Кога сжал на столе кулаки. – Немедленно займись работой.

– Милорд, я лишь переживаю о прочности союза, – удивляясь собственной наглости, возразила я. – Разве ценна подпись на соглашении, если она принадлежит первому попавшемуся человеку?

Мне безумно хотелось досадить Нодреду: раз его не пробирала вежливость, может, он заметит хотя бы грубость. Кога же явно пребывал в замешательстве – на лбу у него надулась вена, борода еле заметно покачивалась над пестрой скатертью. Он приподнялся с места, будто бы собирался лично вывести непокорную служанку из зала, но вдруг ассасин все-таки подал голос.

– Ты, наверное, втихаря хозяйского вина нахлебалась, раз позволяешь себе такое поведение. Я бы посоветовал тебе пойти и залиться им еще, потому что за подобные дерзости нашим служанкам отрезают языки, а эту процедуру на трезвую голову выдержать сложно.

Закончив говорить, Нодред очень резко вскинул голову – в его голубых глазах отразился мой собственный силуэт, лихорадочно переминающийся с ноги на ногу. Ни единый мускул не дрогнул на его лице; с минуту он дразнил меня безучастным взором, достойным только плоского камня на дороге, где тысячи таких камней, затем захрустел яблоком. Я поклонилась наместнику и чуть ли не бегом бросилась на кухню. Там было пусто. Прижавшись спиной к двери, я медленно сползла по ней на пол. Не узнал? Узнал, но предпочел сделать вид, что не узнал? Кога говорил, что ни один ассасин не станет рисковать перемирием ради меня. Я и не ждала ничего подобного, но хотела быть уверенной, что Нодред расскажет Варго о том, что видел меня здесь. Однако уверенности после случившегося не было никакой.

Глава 7

В Трехлистном мире существовали часы. Они считались предметом роскоши – мало кто располагал карманной версией этого механического шедевра. Мещане Хофогона ориентировались на часы центральной башни замка, с каменным циферблатом и гигантскими медными стрелками, выполненными в виде мечей. Сейчас оба меча указывали на цифру восемь. Ассасины уехали, преподнеся рыцарям в дар трех девушек и забрав с собой договор о перемирии, а заодно и мою надежду на освобождение. Кога велел явиться к нему в этот час, но я не желала отрываться от могучего циферблата. Жаль, стрелки не могли сотворить чудо и покрутиться вспять.

Вечерами на улице почти никого не было: обитатели крепости разбредались по своим лачугам. На меня, одиноко замершую на центральной площади, случайные прохожие таращились, точно на чокнутую. Стражники намекали на позднее время, ловили в ответ взгляды, полные отвращения, и отставали. На всех обитателей Трехлистного мира я смотрела теперь именно так, с отвращением и презрением, хотя злилась на одного лишь Варго. Зачем он сделал это? Он, наш человек, образованный и воспитанный в цивилизованном обществе; его поступок и спокойное лицо Опры, смирившейся или не понимающей, как Хелейн, не давали мне покоя. Это был второй вечер подряд, который я проводила на прохладном ветру в состоянии беспросветного уныния.

– Сир Кога требует тебя к себе. Он недоволен, что ты до сих пор не в его покоях.

Высокая фигура Щидра заслонила матовые очертания луны, зияющие над каменным циферблатом. Он преградил мне обзор, и я с неудовольствием заглянула в его малоприятное лицо. Пробежалась глазами по прочным латам и бурому нарамнику, указывающему на принадлежность к рыцарству Хофогона, и задержалась на его клинке, болтающемся параллельно левой ноге. Щидр усмехнулся.

– И не думай. Обрублю руки. Наместнику ведь они не пригодятся, правда?

Я вспыхнула, подключая все запасы едкости и презрения, смачивая голос ненавистью и вынашивая на языке фразу, максимально злостную и обидную, но произнести ее не успела. Рыцарь неожиданно прекратил усмехаться. Он заметил на темной площади что-то, чего я пока не видела.

– Я вызываю тебя на Поединок.

Щидр оскалился, а я, не веря собственным ушам, обернулась. Серебряный глаз переливался в лунном свете, горел яснее, чем днем, – к нам приближался ассасин, почти невидимый в темноте благодаря своей черной мантии.

Я знала о Поединке. Варго рассказывал мне об этом ритуале Трехлистного мира, от которого невозможно было отказаться. Любой воин любого клана, которому бросили вызов, обязан был принять его, и в сражении всегда участвовали только двое. Прибегать к посторонней помощи было запрещено. Длился же Поединок до смерти одного из противников.

– Ты еще кто такой? – Щидр выпрямился во весь рост, а рост у него был воистину выдающимся, под два метра. – Ассасин… вы же вроде укатили?

Нодред снял капюшон и вытащил из-за пазухи аккуратный тонкий клинок. Еле заметно качнул им, приказывая мне отойти подальше.

– У нас перемирие, разрази тебя магией! – продолжал надрываться рыцарь. – Какого ты вообще здесь забыл?!

– Поединок может состояться и между союзниками.

Говорить дальше Нодред был не намерен. Он звонко полоснул Щидра по кольчуге, явно целясь в шею, однако тот успел отшатнуться в сторону. Мрачная центральная площадь, спокойно дремавшая еще минуту назад, теперь ожила в предвкушении крови. Мне лишь единожды приходилось видеть бой насмерть – это был бой Диники с группой рыцарей на границе. Как и тогда, сражение протекало стремительно, отличаясь тем самым от безопасных тренировок. Щидр ожесточенно махал мечом, рубил воздух вокруг себя, не совершая при этом лишних движений, и Нодреду приходилось танцевать перед ним, словно ему под ноги подбросили горячие угли. Казалось, рыцарь вот-вот победит, причем победит играючи, безо всякого риска для себя. Нодреду не удавалось даже приблизиться к нему, и вот очередная попытка окончилась безрезультатно: Щидр едва не отрубил ему руку диагональным нисходящим ударом. Ассасин отскочил и замер, переводя дыхание.

– Что, сопляк, устал? – поддразнил его рыцарь. – В следующий раз я снесу тебе голову.

– Следующего раза не будет.

Нодред неожиданно спрятал кинжал обратно под мантию. Словно решил, что Поединок уже завершился.

– Выходит, ты готов сдохнуть прямо сейчас? – Щидр перехватил поудобнее меч и сделал шаг в его сторону, а затем вдруг остановился как вкопанный. – Почему…

Он вдруг глухо и натужно захрипел, не в силах закончить вопрос. Звуки отказали ему в праве формировать слова, на губах показалась пена, а лицо его налилось кровью. Я уже догадалась, что произошло. Ядовитой царапины не было видно, однако она определенно скрывалась где-то на его коже.

– Пойдем. Быстрее.

Я бросилась за Нодредом, стараясь не оглядываться ни на замок, где наверняка рвал и метал вновь не получивший желаемое сир Кога, ни на мертвого рыцаря. У пустых открытых ворот нас терпеливо ожидала лошадь вороной масти – ассасин ловко запрыгнул в седло и протянул мне руку. Стражи не было. Я успела только задуматься, куда же она подевалась, как лошадь сорвалась с места и галопом поскакала прочь от Хофогона.

– Спасибо.

– Ты вела себя глупо на банкете, – ассасин воспринял благодарность совсем не так, как я рассчитывала. – Зачем нужно было подходить вплотную? Если бы Кога понял, чего ты добиваешься, мне не удалось бы вытащить тебя.

Я едва не задохнулась от возмущения: Нодред переиначил ситуацию так, словно не влачил в обеденном зале существование бесполезного близорукого столба, словно сделал все сам, а я ему только мешалась. Злая на несправедливое обвинение, я разжала руки, которыми держалась за его спину, и моментально потеряла равновесие. Резвая кобыла перепрыгнула длинную сухую корягу, едва не отправив меня на землю, что обязательно закончилось бы переломом на такой-то скорости. Пришлось пожертвовать гордостью и вновь ухватиться за ассасина.

– Зачем подошла? Позволь спросить, как по-другому я должна была привлечь твое внимание?!

– Я заметил тебя сразу, как ты появилась в зале.

– Ты… я не знала! – еще сильнее рассердилась я. – Ты ведь даже не смотрел в мою сторону!

– Трудно проглядеть единственную из пяти служанок Хофогона, слоняющуюся без дела.

Безукоризненный ассасин и гороховый шут, которого тяжело было спасти из-за его же глупости, – получалось примерно так. Ярость кипела под самым горлом; я почти жалела, что Нодред увез меня из рыцарского замка. Спорить с ним всю дорогу до Танатра едва ли было занятием приятней, чем провести ночь с сиром Кога.

– Мог бы подать знак, что увидел меня!

– Я сидел рядом с наместником.

– Да хоть посмотреть! – я не сомневалась, что и на это у него найдется ответ, выставляющий меня неправой. – Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я оправдывалась? Или чтобы признала, какой ты умник?

Он еле слышно усмехнулся, и я впилась пальцами в его каменные бока с намерением причинить боль.

– Мне щекотно.

– Самовлюбленный нарцисс, вот ты кто. И зачем тебе вообще потребовалось помогать мне?

– Короля Варго очень волнует твоя жизнь, – спокойно отозвался ассасин. – Он захотел бы, чтобы я сделал это.

Мне, как выяснилось, по-настоящему повезло, что именно Варго был тем единственным человеком во всем Трехлистном мире, которого Нодред уважал настолько, что ради его слова был готов пойти против собственной воли. Я хорошо помнила, как он препирался со старшими товарищами и даже с принцем, – никто другой не являлся для него авторитетом. Только король. Хотя бы что-то общее у нас с ним все-таки было.

Подсознательно я оправдывала Варго за «подарок» в виде Опры и других девочек, заранее выдумывая достойные объяснения его поступку. Злилась на него, но неизменно оправдывала и страшно хотела увидеть. Несмотря ни на что, я была счастлива сидеть сейчас на коне, держащем путь в Танатр, пусть для этого и требовалось терпеть присутствие Нодреда. Ведь там, не считая короля, меня ждали и Егор, и Света, и Юну…

Только одного человека в замке больше не было, хотя представить этот замок без него было для меня чрезвычайно сложно.

– Тело Диники нашли?

– Да.

– Как вы… похоронили его?

Глаза предательски заслезились, хотя по ощущениям должны были продержаться подольше. Я встряхнулась, не позволяя себе расплакаться.

– Сожгли и развеяли прах, – Нодред погладил лошадь по холке, позволяя ей сбавить резвый темп и немного передохнуть.

– Получается, у вас нет кладбища? Места, где можно навестить покойных?