скачать книгу бесплатно
– Сколько тебе лет, Диня? Если это не тайна, конечно.
– Я видел шестнадцать Листопадов.
– А-а, – протянула я, делая вид, что ничуть не удивлена высчитыванию по каким-то там Листопадам. – Шестнадцать… ученики всегда становятся полноправными ассасинами в этом возрасте?
– Необязательно. Проведение финального испытания можно потребовать в любое время, если чувствуешь себя готовым. Нодред, например, получил черную мантию в тринадцать, а Лись только в девятнадцать, но он обучаться начал позже…
– Вот как. И кто сейчас самый молодой среди ассасинов?
– В нашей крепости? Брокан, – Диника, не стесняясь, указал пальцем через стол на очередную черную мантию. – Он закончил обучение три месяца назад. Ему сейчас восемнадцать.
– А много у вас крепостей?
Мальчик в который раз изумленно моргнул, и я с запоздалым сожалением подумала, что не стоило показывать ему свою полную неосведомленность в жизнедеятельности их мира.
– Больше сотни, миледи.
– Кира, меня зовут Кира, Диня. Твой наставник разочаруется, продолжи ты называть меня миледи, – с минуту посомневавшись, я сочла, что уже достаточно скомпрометировала себя, чтобы останавливаться, и продолжила допрос. – Не слишком ли вас мало, чтобы защитить замок от нападения армии рыцарей в кольчугах и с копьями?
– Вовсе нет! – красные щеки выдали Динику вновь – он оскорбился. – Один ассасин стоит сотни из клана рыцарей!
– Извини, я не хотела тебя обидеть.
Мы замолчали, размышляя каждый о своем. Он закинул за щеку нечто плоское, коричневое и хрустящее – сушеную рыбу? Местную разновидность чипсов?
Внезапно в зале появился человек без мантии. Он торопился к королю, бесшумно обходя длинный стол, выстеленный багровой скатертью, и трапезничающих за ним ассасинов. Я быстро обличила в нем человека из той самой четверки, дежурившей у ворот с мачете в руках, и нагнулась к уху Диники, заранее понимая, что снова выставлю себя в подозрительном свете.
– Кто это?
– Стражник.
На сей раз мальчик удержался от изумленного взгляда, который явно считал неучтивым по отношению к гостье короля. Он мог считать ее темнейшей невеждой, однако не должен был этого показывать. Варго обеспокоенно поднялся навстречу стражнику. До меня добрался его взволнованный голос, пробивающийся сквозь обеденный гул:
– Опять?
– Я отвел его превосходительство к лекарю, он обещал сварить облегчающую боли мазь.
– Хорошо.
Я дождалась, пока стражник выполнит глубокий поклон и двинется прочь из зала, и лишь тогда направилась к королю. Он обеспокоенно хмурился в свой кубок.
– У вашего сына какие-то неприятности?
– Иногда его мучает сильная мигрень, – кивнул Варго. – Примочки Юну помогают, но не сразу и не полностью.
– У меня в рюкзаке лежат таблетки анальгина. Их передали вашему лекарю вместе с другими нашими вещами. Может, Антею выпить одну?
– Спасибо, Кира, – поколебавшись, согласился Варго. – Пусть тебя проводят. Скажешь, я распорядился вернуть тебе все твои вещи. И, кстати, – он заговорщически подмигнул мне буро-зеленым глазом. – Я все равно собирался пристроить тебя к какой-нибудь работе. В замке гораздо скучнее жить, чем тебе кажется, поэтому попросись в помощницы к Юну. Он очень умный человек, и к тебе отнесется без лишних подозрений.
Диника провел меня по винтовой лестнице в холодный подвал, и всю дорогу я придерживала юбку, выучившись на горьком опыте спотыканий. Лекарь Танатра оказался пожилым мужчиной лет шестидесяти-семидесяти, чуть сутулым и полностью седым; его рыхлое тело оборачивал болотного цвета балахон, а костлявые ноги – серые штаны, напоминающие спортивки школьного физрука. Крючковатый нос пытливо уставился в мою сторону. Его рабочий стол с глубокими и не очень мисками, полными разнообразных трав, порошков и жидкостей, находился по центру, а за ним висела соломенная ширма, отгораживающая ряд кушеток с протертыми одеялами. На одной из таких кушеток с закрытыми глазами лежал принц Антей.
– Олег Евг… в смысле Варго убедительно просил вас вернуть мне вещи. Пожалуйста. То есть король Варго, я его гостья, и… – осознав бестолковость уточнения, я вздохнула. – Мои вещи у вас, да?
Перед каждым новым обитателем Трехлистного мира я по-новому терялась, ковыряясь в безуспешных попытках верно угадать необходимую интонацию и обращение. Мое стремление облегчить собственные слова, сделать их доступнее для понимания любого, даже очень странного человека, неизменно оборачивалось их превращением в чертовски неровные и скомканные. Отчаянное желание не отличаться, наверное, только сильнее выделяло меня среди жителей Танатра.
Юну молча указал на валяющиеся неопрятной кучкой походные рюкзаки. С ними он явно еще не разбирался, строгим голосом велев Райлону бросить их там, где они не помешают ему заниматься более нужными делами. Я выпотрошила свой рюкзак, сокращая таким образом время поисков косметички в дебрях наспех рассованных вещей, и извлекла из нее упаковку нужного лекарства. Две пары пристальных глаз следили за каждым моим действием: Диника смотрел с любопытством, а лекарь – изучающе-недоверчиво.
– Принц Антей, – позвала я, осторожно приблизившись к больному. – Принц, проглотите это и запейте водой. Вам очень быстро полегчает.
Он сощурился, приоткрыв стеклянные глаза. Видимо, сделать это ему стоило немалых трудов.
– Ваш отец послал меня. Я знаю, о чем говорю. Выпейте.
Юну деловито вынырнул из-за моего плеча и протянул Антею глиняную кружку, полную воды. Я пропустила его вперед и скромно присела на свободный стульчик, приютившийся между кроватями. Лекарь ободряюще кивнул принцу, когда тот закончил крутить в руках маленькую белую таблетку, и Антей с опаской поднес ее ко рту. Затем он вновь уронил веки, заполняя подземный госпиталь своим прерывистым дыханием. Юну долго стоял над ним, минут десять, никак не меньше; наконец принц задремал, и лекарь, удостоверившись в стабильности его состояния, опять уставился на меня. Он боком обошел свой кабинет, косясь через плечо, велел Дине выйти и лишь тогда заговорил:
– То, что ты дала ему, состоит из соединений, о которых я ничего не знаю, – голос у него оказался громким и мелодичным, как у юнца. Ожидавшая старческого сипения, я вся оробела от внезапности. – И все равно я уверен на сто девятнадцать процентов: вы не маги. Вы вообще не принадлежите ни одному Листу, – продолжал поражать меня Юну. – На ум приходит единственный вывод: вы – чужаки, может, даже не люди.
– Мы – люди, – тихо произнесла я, не оспаривая между тем первое предположение. – Я бы хотела помогать вам. Король Варго тоже очень хотел бы этого.
Лекарь неопределенно хмыкнул.
– Ты знакома с моим ремеслом, девочка?
– Очень приблизительно.
– Разбираешься в травах?
– К сожалению, нет.
– И все же король направил тебя ко мне.
– Надеюсь, окажусь для вас полезной хотя бы в чем-то.
Юну многозначительно прищурился. Ощущая себя, точно на нервном собеседовании при суровом начальнике, я боролась с желанием досрочно отказаться от должности, на которую пришла пробоваться. Наверняка ведь Олег Евгеньевич сможет найти мне и другую работу… нет, король Варго. Нужно научиться даже думать о нем, как о короле, чтобы не ошибаться и дальше.
– Вы осматривали моего друга Егора? – я сменила тему, решив, что лекарь удержался от слов отказа из чувства такта. – Утром он потерял сознание.
– Да, у мальчика было давление. Внутри головы, – странно добавил Юну. – Трава римминь прекрасно борется с этим недугом, я уже часа два как отпустил его, – он покопался у себя под столом и вытащил грузный бумажный альбом с кучей записей и с вклеенными меж страниц засохшими растениями – их стебельки торчали снизу и сбоку от обложки. – Травник моего личного сочинения. Я писал его всю сознательную часть жизни и иногда по-прежнему дополняю. Тебе придется выучить его наизусть.
Удивление сменилось благодарностью: меня взяли на работу! А затем, пока я листала толстенную рукописную книгу с бесчисленным разнообразием похожих друг на друга цветов и растений, переросло в тоску. Неужели все это реально запомнить? Почерк у Юну был мелким, с сильным наклоном, однако вполне читаемым; прописные буквы ничем не отличались от тех, которым нас обучали в первом классе.
– Ноги меня подводят в последнее время, – прежним неестественно бодрым для своего преклонного возраста голосом пробурчал лекарь. – Собирать травы придется тебе. Пожалуй, это наивысшая помощь, которую ты способна оказать. А теперь расскажи мне об этих беленьких козявках в серебристых упаковках…
Я отложила рукописный сборник, взяла в руки косметичку и принялась растолковывать ему предназначение каждой обитавшей в ней таблетки. Правда, когда мы добрались до углубленного разбора составов, я запнулась: для рассмотрения лекарств с химической точки зрения мне не хватало компетентности в фармацевтике. В конце концов Юну счел их за прессованный порошок, добытый из каких-нибудь минералов, и успокоился. Мы вскользь прошлись по сотовым телефонам и паспортам, и если с последними все было предельно ясно – идею удостоверения личности лекарь уловил с легкостью, наверняка что-то подобное использовалось и здесь, – то с первыми возникли сложности. Юну категорически отказался принимать стеклянно-металлические кирпичики за переносные устройства связи, постоянно сводя мои доводы на «чародейские замашки». Требовать от него чего-то иного было неправильно и бессмысленно, ведь он не знал даже слова «звонить», а я, выжатая за крайние сутки, как лимон, очень быстро провалилась в своей попытке доходчиво объяснить ему, что из себя представляют радиоволны, и впоследствии отложила мобильники в сторону, убедившись, что без прямой демонстрации мои слова лишены смысла. К сожалению, никто из нашей компании не удосужился захватить в подмосковный поход переносные зарядные устройства. А может, и к счастью: мало ли как отреагировали бы закаленные бойцы меча и топора на селфи, современную музыку и изобилие ярких электронных игр.
Антей проснулся через полтора часа, в самый разгар нашей беседы о том, как работает фонарик, выуженный из рюкзака Егора. Мне вновь не хватало словарного запаса и некоторых познаний, на этот раз, чтобы описать батарейки, а Юну по-прежнему был убежден, что где-то внутри пластмассового прибора запрятана свеча. Правда, как она включается и выключается по щелчку передвижной кнопки, он объяснить не мог. Антей, встав с постели, отметил полное исчезновение боли и поблагодарил меня вежливым кивком. Он ни о чем не спросил: ни об истерике на площади, где сквозь слезы я бормотала, что мы «из другого времени», ни о беседе с королем, ни о злосчастном фонарике. Скорее всего, Варго уже придумал для него какую-то историю, чтобы объяснить наше появление.
На следующий день он рассказал ее и нам. Я вошла в тронный зал последней из друзей, отоспавшись на неделю вперед. Мне казалось разумным провести в кровати как можно больше времени на случай, если вскоре придется вновь возвращаться в лес и ночевать там, разыскивая путь домой. Егор сидел на полу, отдохнувший, приободренный, выспавшийся не хуже меня. Он подогнул под себя длинные ноги и зачарованно наблюдал за королем. Тот рассказывал ему и Свете отрывки из своей ранней жизни в Трехлистном мире, когда он, Варго, еще только начинал тренироваться на ассасина. Девушка слушала историю вполуха: в противоположность Егору, ей было совсем не интересно. Заметив меня, она слабо улыбнулась.
– Кира, я решил обустроить ваше появление на границе с рыцарями следующим образом, – король поманил меня ближе, предлагая внимательно слушать. – Вы с Егором – племянники моего любезного друга из Низула, почтенного ассасина по имени Кригор, погибшего полгода назад, защищая крепость от рыцарей. Света тоже оттуда, дочь другого ассасина, Эльхея. Низул какое-то время был оккупирован рыцарями, и вас троих, якобы, взяли тогда в плен, увезли на вражескую территорию и держали в заточении. Недавно вам удалось сбежать. Родственников у вас не осталось: все умерли в осаде, – поэтому я разрешил вам остаться в Танатре.
– Это, конечно, хорошо, – тон Светы твердил об обратном. – Только мы много наговорили там, в лесу. И после, приехав сюда.
– Пребывали в шоке, – легко отмахнулся Варго. – Не забывай, вы полгода просидели в карцере. Отучились различать своих и чужих, запаниковали по молодости и от недостатка опыта. В конце концов, висела полная луна – в такую пору многие делаются чувствительными. Люди поверят, ведь в это легче верить, чем в другой мир и в свалившихся прямиком на Южный лес пришельцев. Они поверят, спустя месяц или два, но точно поверят. Странные фразы и телефоны забудутся, хотя ассасинов, которые вас привезли, лучше бы вам обходить стороной, – он засмеялся, очевидно, пошутив, однако ни я, ни Света не почувствовали ничего похожего на веселье. Мне вспомнился клинок у горла, ей – удар в челюсть. – Коин и Нодред относятся к вам с подозрением, но однажды все наладится, – он заметил испуганную неуверенность на наших лицах и принял серьезный вид. – Не переживайте, вас никто не посмеет обидеть. Танатр целиком и полностью в моей власти, я позабочусь о вашей безопасности.
Выдуманная королем история обернулась официальным заявлением для ассасинов, при котором мы не присутствовали. После него я еще долго обходила стороной всех из их числа, опасаясь оказаться подвергнутой уточняющим вопросам, мол, «как вы сбежали?» или «где вас держали?», или «а что же такое, наконец, Москва?». К счастью, страхи терзали меня понапрасну. Лекаря, в чьей компании я проводила значительную часть времени, абсолютно не интересовало прошлое странной ученицы – гораздо больше его волновала моя память, в которую он безжалостно запихивал растения и их сочетания для вывода целебных отваров. Лись благополучно позабыл и про Москву, и про Россию, а о нашем заточении не справлялся из вежливости, полагая, что нам тяжело даже вспоминать о нем. Антей редко заговаривал со мной, чему я способствовала самостоятельно, избегая прямых столкновений с ним, и тем не менее он всегда здоровался, чуть склонив голову, и смотрел уважительно, словно тогда в подвале, преподнеся ему маленькую белую таблетку, я спасла ему жизнь. С ним мы обычно пересекались на обедах, бросали друг другу слова приветствия, а затем я поспешно уходила, хотя он, в свою очередь, до последнего не двигался с места. Каждый вечер Варго журил меня за это, убеждая, что поступать так вовсе необязательно, и что никто в замке уже давно не испытывает к нам неприязни. Света ему не верила, зато верил Егор. Я же колебалась, прекрасно понимая, что наша обособленность порождает куда больше подозрений, чем то, каким образом мы очутились в Танатре, а потому спустя время начала через силу заставлять себя общаться с ассасинами. Больше других доверие у меня вызывали Диника и Лись, и именно их я отлавливала в коридорах и за трапезами, чтобы напроситься в компанию.
Так прошел месяц.
Проснувшись очередным утром, я обнаружила полное отсутствие какого-либо беспокойства. Страх обнаружить свою инородность исчез, ведь я стояла, утопая ногами в настоящей звериной шкуре и держась за могучие рога кованых перил, смотрела в узкое витражное окно и абсолютно не считала все это странным. Утверждение короля, что человек в силах приспособиться ко всему, определенно не было лишено доказательств. Шествуя на завтрак, я первая улыбнулась Антею, а за длинным столом с багровой скатертью устроилась рядом с Лисем и даже позволила себе подшутить над его сонным видом. Света в тот знаменательный день посмотрела на меня странно, с легкой отрешенностью во взгляде – она тоже заметила, как просто мне стало даваться то, что прежде по-настоящему пугало. Ее Варго определил работать на кухню, услыхав от меня про слабость подруги к кулинарии. Он велел ей не перетруждаться и больше руководить обитающими там поварами, но отчего-то при всякой нашей встрече она казалась чрезвычайно опустошенной и печальной. Я решила, что ей просто требуется чуть больше времени, как и мне потребовалось гораздо больше времени, чем Егору.
Егор изменился. За двумя простыми словами скрывалась настоящая трансформация аристократичного мальчика с вечными учебниками подмышкой в рассудительного, уверенного мужчину. Егор был вдохновлен пройденным Варго нелегким путем и им самим – отважным королем; вдохновлен феноменальной ловкостью ассасинов, вдохновлен таинственным Трехлистным миром. Он долго и упрямо просил разрешения получить синюю мантию, чтобы начать обучение, и благодаря объяснимым симпатиям Варго, ему это удалось.
Я не верила в него. Слишком хорошо знала его замкнутость, болезненность и некую нерасторопность, которую он демонстрировал из года в год в университете, а потому посмеивалась втихаря, скрывая перед ним свою скептичность, и лишь иногда интересовалась, не выбрать ли ему лучше науку, на которую он ставил все четыре года в университете. Света вообще демонстрировала отвращение к его занятиям, хотя и приходила на них вместе со мной. Только король поддерживал Егора, заверяя его во время обидных неудач, что ассасинам важна не прямая сила, а определенное русло мышления и полный контроль над телом. И вот он начал преображаться. Сперва физически: он поплотнел, плечи его словно раздвинулись, на жилистых руках проступили первые бугорки мышц, и заметно окрепли ноги. Длинная прямая челка, мешающая следить за тренировочными выпадами Варго, отправилась на помойку. Затем что-то поменялось и в его поведении. Я готова была поклясться: родная мать сейчас не признала бы Егора в этом короткостриженом, подтянутом и решительном молодом человеке.
Добившись от подопечного необходимых кондиций для начала настоящего обучения, король объявил его наставника. Теперь Егору предстояло продолжить занятия с сильнейшим представителем своего клана – принцем Антеем. Больше я в нем не сомневалась.
– А чего ж ты раньше-то?..
– Чего?
– Ну, не… – я запнулась, подбирая правильное слово. – Не старался… не хотел… стать таким.
– Каким? – уточнил Егор, вновь приводя меня в замешательство.
– Сильным, – разумеется, дело было отнюдь не в силе, но ничего умнее придумать не удалось.
Он понял меня правильно.
– А зачем? Разве там это нужно было?
Там. Теперь мы называли университет, дом, Москву одним словом – там.
Успехи Егора, приумножающиеся с каждым днем, вызывали у меня искреннее, светлое чувство гордости. Я присутствовала на многих его тренировках и каждый раз с энтузиазмом выкрикивала его имя, если у него получалось выбить оружие у оппонента. Варго наблюдал за ним реже, но тоже всегда энергично поддерживал, повторяя:
– У него есть оно. Нужное мышление.
Лишь иногда на тренировочных площадках меня одолевало беспокойство, навязчивое ощущение, что как бы легко ни смотрелись учения, крохотная ошибка в подлинном бою может стоить моему набравшемуся самоуверенности другу жизни.
Глава 4
Стоял приятный безоблачный день. Пообещав Юну вернуться с охапкой полезных трав и традиционно отложив его поручения на потом, я побрела во внутренний дворик замка, предполагая застать там Егора и Свету. Здесь было мало света, солнечные лучи обрезались острыми вершинами замковых башен, однако именно здесь проходили тренировки ассасинов. Светы не оказалось на привычном для нее пункте наблюдения в отдалении от площадки, зато Егор был на месте и чему-то очень радовался. Приблизившись, я догадалась, что торжество его вызвано победой над Диникой. Ученик Лися считался старшим из синих плащей и уже давно рассчитывал на повышение, а это значило, что Егор практически одолел ассасина. Радоваться точно было чему. Тщательно скрывая свое разочарование, Диника поднял с земли отобранный в честном бою клинок. Они посмотрели на меня одновременно: Егор с триумфом во взгляде, а Диника удрученно, точно задаваясь вопросом, сколько еще человек придет сюда сегодня поглазеть на его постыдный проигрыш новичку. Я мгновенно почувствовала себя неловко, не представляя, кому выразить предпочтение: похвалить довольного по уши чемпиона или утешить проигравшего? Вряд ли Диника жаждал унизительной жалости, а вот Егор, очевидно, готовился к россыпи комплиментов. И все же внутреннее благородство не позволило мне отвернуться от моего раздосадованного юного помощника – я ободряюще подмигнула ему. Зато Лись сострадания не проявил и смерил мальчика излишне суровым взглядом.
– Похоже, рановато тебе проходить финальное испытание, змееныш.
Антею явно польстило, что его ученик всего за пару месяцев достиг столь высокого уровня и из раза в раз показывает хороший результат. Он удовлетворенно похлопал Егора по плечу – тот засиял сильнее прежнего, – затем, мягко улыбаясь, повернулся к Лисю и прогудел:
– Ты слишком строг. Не забывай, Диника гораздо младше Егора.
Они следили за тренировочным боем из особенно темного угла площадки, в котором я не сразу рассмотрела еще одну черную мантию.
– Возраст – не оправдание.
Нодред редко наблюдал за обучением подрастающих ассасинов, однако сегодня он был здесь. Обычно, издалека завидев его или Коина во внутреннем дворе замка, я спешно прощалась с планами посмотреть на Егора и удалялась прочь. Желание удрать возникло и теперь, но я удержалась, потому что рядом находились те из обитателей Танатра, которым я всецело доверяла и при которых, я знала наверняка, со мной ничего не могло случиться.
– Для тебя – нет, – Антей уважительно кивнул Нодреду. – Но не каждому суждено родиться гением своего дела. Егор имел перед Диникой ряд преимуществ, взять хотя бы их рост.
Я машинально глянула на синие фигуры учеников, чтобы удостовериться, что ученик Лися и впрямь уступает моему сокурснику в целую голову.
– Мне не просто повезло, Антей! – Егор в гордом возмущении вскинул подбородок. Он был твердо уверен, что победил не благодаря каким-то там преимуществам. – Я готов пройти испытание!
Сердце тревожно екнуло в груди. Я заметила, как укоризненно покосился на Егора Диника, как приподнял брови Лись, и закусила изнутри губу. Лучше бы он молчал.
– Нет, – отрезал принц. – Тебе еще как минимум год учиться.
– Какой в этом смысл, если я уже способен сравниться с ассасинами?
– Егор!
Он не услышал мой предостерегающий оклик.
Выровняв тренировками здоровье, обзаведясь вполне сносной мускулатурой и личным кинжалом, откормившись на похвалах короля и наставника, Егор сделался самоуверенным. Не злым, не презирающим других, но беспрецедентно убежденным в собственном превосходстве. Я подняла подол юбки повыше, чтобы он не мешался под ногами, и ступила на тренировочное поле. Мне хотелось подбежать к другу раньше, чем черные мантии расслышат надменный вызов в его голосе.
– Способен? – Нодред скептически усмехнулся. – Твой ученик рано начал задирать нос, Антей.
– Не издевайся, – Егор выпрямил руку, направляя ее, оканчивающуюся острым клинком, в его сторону. – Будто мудрее и сильнее меня вдвое. Интересно, если ты проиграешь, тоже оправдаешься низким ростом? С тобой-то у нас, кажется, разница поменьше.
Похолодев, я замерла на полпути. В моем понимании, Егор только что, поддразнивая и веселясь, засунул голову в пасть черному дракону с ассасинского флага, решив проверить его покорность. В том, что якобы дрессированный дракон эту самую пасть захлопнет, у меня сомнений не было.
– Я и вправду ниже тебя, – Нодред неторопливо вытащил из-под слоев мантии короткий кинжал с прямой крестовиной. – Еще я тебя младше. Но ты никогда не победишь.
Вызов был принят. Егор сделал быстрый, четко выверенный выпад, практически дотянувшись краешком лезвия до носа противника, и тот неловко пошатнулся. Тогда он перегруппировался и прицелился в грудь, ведь Нодред, защищая голову, инстинктивно выставил под удар живот. Я не поверила в удачу, хотя даже застывшей в благоговейной тишине площадке было очевидно: Егор побеждает. Сейчас он упрется острием в солнечное сплетение оппонента и разразится победоносным хохотом, и можно будет выдохнуть, расслабиться. Но сейчас еще нельзя. Нет, не еще – уже нельзя. Призрачная надежда ускользнула, когда Нодред легко присел и крутанулся в сторону, словно ноги его являли собой пружины, а скорость Егора была для него не более, чем скоростью черепахи. Он ушел от удара без малейших усилий, и стало понятно: потеря равновесия была наигранной, и первая атака моего друга нисколько не выбила его из привычной колеи боевого танца. Короткий клинок Нодреда уперся в спину Егора по истечении десяти секунд от начала боя.
– Наши кинжалы напитаны чрезвычайно ядовитой субстанцией, Антей наверняка говорил тебе об этом, – Нодред отстранился и спрятал оружие обратно под мантию. – Одна царапина – и сейчас ты был бы уже мертв, если бы вызвал меня на настоящий Поединок.
– Надеюсь, ты его не задел? – Антей смотрел уже без улыбки.
Сложно было разобрать, что он испытывал, наблюдая за этим боем. Было ли ему стыдно за Егора? Или, наоборот, он обрадовался, что его поставили на место?
– Разумеется, нет. Я стерегу здоровье ученика принца как зеницу ока.
Они серьезно переглянулись, и Нодред сказал Антею что-то еще, очень тихо, после чего зашагал через поле к дверям, ведущим в замок. Он прошел мимо меня – ледяной взгляд голубых глаз скользнул поверх моей головы, оцепеневшей от ужаса. Пока след его не простыл на тренировочной площадке, я не осмелилась пошевелиться.
– Получается, финальное испытание – это полноценное сражение с ассасином? И пройти его можно, лишь победив? – тем же вечером я обратилась с вопросом к Динике.
От лимонно-травяной смеси, использующейся в Танатре в качестве шампуня, волосы мои стали жесткими и спутанными, и очень скоро я отрезала их до самого подбородка. Однако даже короткие они тяжело поддавались расчесыванию, и в конце каждой процедуры на зубьях деревянного гребня оставалось несколько черных пушистых завитков.
– Верно, – Диня тщательно взбивал мне подушку. – Партнера для спарринга ученик выбирает сам.
