скачать книгу бесплатно
Сжимая револьвер, Косицкий смотрел в темноту… Позади щёлкали затворы…
– Бросьте оружие, штабс-капитан! Бросайте! Или мы стреляем…
Штабс-капитан поднял пистолет к виску.
– L’honneur l’exige… – выдохнул он в ночь…
Дурочка
– Вот зря вы так, Андрей Сергеевич, зря! Какие неправильные слова вы сказали!
– А тебе, Студент, кто слово давал? Тут мужики собрались… – Андрей зло сплюнул на снег. – Ты поленницу натаскал?
– Днём ещё.
Раздражение нарастало:
– Иди, валежника добери…
Остальные молчали. Сидели, делали вид, что каждый думает о своём, хотя больше всего боялись другого. Боялись, Андрей опять вспылит.
Когда он невзлюбил Студента? Да, наверное, сразу, как тот появился в отряде. Это был июль? Июль. В июле немцы трепали их больше всего. От отряда крохи остались, дальше августа никто не загадывал. Только раз смогли огрызнуться – в Соловьях, да и то по наводке от армейских. Студента полуживого нашли у коровника. Он лежал в крови и грязи, казалось, не дышал, в правой ладони смертельной хваткой держал половину своего отрезанного уха.
– Смирно!
Все вскочили, вытянулись.
– Вольно, – Мухин, махнул рукой и присел к костру, – Ну что, опять про водку, да про баб?
И улыбнулся. Потом обвёл всех взглядом. Колючим, пронизывающим до костей, командирским:
– Что не так?
– Нет, всё нормально, Борисываныч… – растянул Коля-санитар, лукаво улыбнувшись, – Как всегда – баб нет, так мы про водку.
– Ну, ну. «Подсудимый Иванов, а вы вообще-то пьёте? Я не понял, товарищ судья, это вопрос или предложение?»
Все грохнули.
– Борисиваныч, ну откуда у вас по анекдоту на каждое слово?
Мухин смеялся со всеми. Смеялся лицом, взгляд же его, пристальный, нет-нет да и стрелял в Студента. Тот был не с ними, где-то далеко, но участливо улыбался.
Отсмеявшись, командир повернулся к Андрею:
– Слушай, тут…
– Извините, мне надо валежника натаскать, – будто, самому себе Студент пробурчал под нос, поднялся и пошёл от костра.
Его проводили глазами, пока за соснами не стих скрип валенок.
– Слушаю, Борисываныч, – откликнулся Андрей.
– …мороз завтра будет. Слышь, как валенки скрипят? – Мухин потёр лоб. – Чего я хотел тебе сказать?..
Секунду посидел в задумчивости:
– А чего ты такой злой был, когда я пришёл?
– Да так, нормально всё…
– Я вижу, как нормально… – Мухин буравил Андрея насквозь. – На чём опять цепанулись?
– Можно я тут погреюсь, Семёныч? – Студент, держа охапку валежника, робко стоял в сенях и дышал на замёрзшие пальцы.
– Опять тебя шуганули, горемыка? Ну, проходи, поможешь крупу перебрать.
Семёныч сидел на циновке, позвякивая крупой о края кастрюли. Огромной рукой работал, как черпачник – вытаскивал горсть, быстро отшелушивал и кидал обратно.
– Да, да, спасибо, я с удовольствием, – скинув валенки, Студент сел рядом.
– Ё… да у тебя руки синие! Иди сначала у печки погрей. Как отшелушивать-то будешь? Раскидаешь тут мне всё по полу.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарил Студент.
Дрова трещали крепко, и он быстро начал согреваться. Оттаивал. Семёныч кинул взглядом на его сгорбленную спину, молодую, неестественно сгорбленную:
– Ну, повеселел? Руки-то отходят?
– Спасибо вам, спасибо.
В душе бы тебе холод кто растопил. Чего там у тебя? Семёныч покачал головой.
– Зачем он нам, командир? – у Андрея от злости ходили желваки. – Пришибленный какой-то. Он что, не понимает, что вокруг происходит? Война, драться надо! А он?
– Есть такое дело, Борисываныч, – поддакнул Трушин, – он не такой какой-то, как сначала казалось…
– А что тебе, Вась, сначала казалось? – Мухин концом палки поворошил угли.
