banner banner banner
Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Свет погасших звезд. Они ушли в этот день

скачать книгу бесплатно

Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
Федор Ибатович Раззаков

Свет погасших звезд #1
Любовь Орлова, Леонид Утесов, Леонид Харитонов, Владимир Высоцкий, Евгений Леонов, Олег Даль, Марис Лиепа, Наталья Гундарева, Виталий Соломин. Кумиры миллионов зрителей. Им рукоплескала вся страна, их любили при жизни, они останутся в памяти на долгие годы. Десятки замечательных ролей возносили их на пьедестал успеха. Одним судьба отмеряла короткий век, другим – почти век. Кто-то успел сказать немного, но ярко и талантливо, и ушел до обидного рано, другой сделал многое за длинную жизнь и оставил после себя сотни замечательных ролей и побед. И получается так, что почти каждый день в году памятен тем, что страна простилась с тем или иным кумиром. Мы вспоминаем этого выдающегося человека и пытаемся понять, как и чем он жил.

Федор Раззаков

Свет погасших звезд. Они ушли в этот день

Предисловие

На телеканале ДТВ вот уже второй сезон выходит передача «Как уходили кумиры» – экранизация моей одноименной книги, выпущенной издательством «ЭКСМО» весной 2005 года. Идея телеверсии принадлежит известному самарскому тележурналисту Виталию Добрусину. Именно он той весной приехал по служебной необходимости в Москву, купил «Кумиров» и уже по ходу чтения понял – здесь есть благодатный материал для экранизации. Ведь с тех пор как на Российском телевидении перестала выходить цикловая передача Леонида Филатова «Чтобы помнили» (она закончилась со смертью автора в 2003 году), дефицит подобных передач на нашем ТВ стал ощущаться особенно остро. В итоге руководство канала ДТВ в содружестве с издательством «ЭКСМО» и телекомпанией «Инфотон» решило начать цикл передач об ушедших кумирах отечественного искусства, литературы и спорта. Причем все происходило стремительно: в мае начались предварительные переговоры, а уже спустя три месяца – 15 августа 2005 года – проект стартовал в эфире с передачи о Викторе Цое.

Несмотря на то что материалом для передачи послужила книга «Как уходили кумиры», ее формат вышел далеко за ее пределы, по сути, став экранизацией и других моих книг, выходивших ранее под названием «Досье на звезд». Вот почему написание сценариев первых ста серий цикла легло в основном на мои плечи. После чего, с января 2006 года, материал для сценариев подбирали уже другие люди – штатные авторы «Инфотона», а я занялся другими книжными проектами.

Между тем успех телесериала «Как уходили кумиры» оказался настолько большим, что руководство ДТВ решило не только повторить цикл (то есть запустило его снова), но и продолжило выпускать новые серии в выходные дни (до этого он выходил строго по будням) в увеличенном формате – уже по 45 минут. В итоге на сегодняшний день свет увидели уже более 250 серий, что является рекордом для Российского телевидения: таких протяженных документальных сериалов у нас еще не было. Этот успех, а также желание опубликовать весь материал, не уместившийся по разным причинам в формат телепередачи, и подвигли меня и издательство «ЭКСМО» выпустить этот двухтомник.

Январь

1 января – Александр СОЛОВЬЕВ

Этот актер шел к своей славе тяжело. В то время как его друзья и сокурсники по ГИТИСу Игорь Костолевский и Александр Фатюшин практически сразу взлетели на кинематографический Олимп, этот актер более пяти лет никак не мог занять достойное место под кинематографическим солнцем. И только на рубеже 70-х его нашла слава. Он сыграл несколько главных ролей в кино, удачно работал в театре. Тогда казалось, что актер крепко встал на ноги. Но стоило кануть в небытие советскому кинематографу, как его звезда закатилась. И, хотя по киношным меркам он считался относительно молодым актером, справиться с навалившимися на него испытаниями он не смог. И вскоре погиб при обстоятельствах, которые до сих пор остаются неизвестными.

Александр Соловьев родился в 1952 году в глухом северном поселке под Норильском. Его родители были ссыльными и жили в этой глухомани вот уже несколько лет. Условия жизни были тяжелыми, в поселке не хватало даже самых необходимых продуктов и медикаментов, однако Соловьевы все-таки решили завести ребенка. Александр родился семимесячным, весом всего полтора килограмма, и шансов на то, чтобы выжить, у него было пятьдесят на пятьдесят. Но он выжил. Долгое время мама пеленала его в пуховый платок, а когда выходила с ним на улицу, соседи думали, что у нее на руках котенок.

Вскоре после смерти Сталина Соловьевы переехали в Норильск. Там Соловьев пошел в первый класс средней школы. Мальчишкой он рос шустрым, подвижным. Однажды у соседей увидел по черно-белому телевизору клоуна Олега Попова и с тех пор стал мечтать работать в цирке. «Буду всех веселить», – говорил Соловьев родителям. И когда в старших классах он записался в драматический кружок, никто из его близких и друзей не удивился – актерство буквально било из Соловьева фонтаном. И иначе как артистом его никто уже не представлял.

В 1969 году Соловьев закончил школу и отправился в Москву поступать на актерский. Он подавал документы в два творческих вуза: Щукинское училище и ГИТИС. Причем поступил он туда легко, сразив педагогов тем, что пришел на экзамены, как Остап Бендер – в ботинках на босу ногу. «А где ваши носки, молодой человек?» – спросил кто-то из экзаменаторов, видимо, желая проверить реакцию абитуриента. «Я их постирал, они сушатся», – нисколько не смутившись, ответил Соловьев. И с ходу бросился читать басню. Именно эта непосредственность и сразила педагогов.

Жить Соловьева определили в институтское общежитие, где его соседом по комнате стал Александр Фатюшин, приехавший в Москву из Рязани. С ним Соловьев сразу подружился, как и с другой будущей звездой советского театра и кинематографа, Игорем Костолевским. Эти трое студентов чуть ли не с первых же дней обучения стали любимчиками руководителя курса Андрея Гончарова. Однако самым жизнерадостным и легким на подъем в этой троице был Соловьев. На курсе его все любили. Например, узнав однажды, что Саратовский театр интересно поставил «Овода», он тут же стал подбивать однокурсников съездить туда и обязательно посмотреть новаторскую постановку. Причем его не смущало отсутствие денег: на дорогу хватало, и ладно. В другой раз, выяснив, что многие с его курса, как и он сам, ни разу не были в Эрмитаже, уговорил ребят съездить в Ленинград. Как будет вспоминать много позже Александр Фатюшин: «Саша был легкий, открытый, честный, совершенно бескорыстный и не способный на подлости человек. Не любить его было невозможно. Душа нараспашку – щедрая, широкая. Он не мог жить без сюрпризов. Делал их спонтанно, не задумываясь, чем бы всех удивить. И это у него всегда получалось красиво. Были деньги – задаривал подарками, не было – не жаловался и не просил…»

В 1974 году Соловьев закончил ГИТИС и вместе со своими друзьями, Костолевским и Фатюшиным, был принят в Театр имени Маяковского, где главным режиссером был их педагог Андрей Гончаров. Однако в отличие от друзей судьба Соловьева складывалась менее успешно. В театре он играл незначительные роли, а в кино его вообще не приглашали сниматься, хотя он и обивал пороги двух столичных киностудий. В это же время Костолевский и Фатюшин играли в кино одну роль за другой. Первый стал сниматься еще в 70-м, когда учился на втором курсе ГИТИСа, а известность приобрел в 1975 году, сыграв декабриста Ивана Анненкова в фильме «Звезда пленительного счастья». Фатюшин пришел в кино сразу по окончании института, но известным стал через год после Костолевского – в 1976 году, когда сыграл вместе с ним в фильме «Весенний призыв». Глядя на успехи своих бывших однокурсников, Соловьев тоже мечтал о подобной славе, но все его попытки обратить на себя внимание кинорежиссеров заканчивались провалом. Во второй половине 70-х в советский кинематограф пришла целая плеяда талантливой и честолюбивой молодежи, и в борьбе за место под кинематографическим солнцем требовались не только недюжинные способности, но и какие-то связи, знакомства. Ничего этого у норильского юноши Александра Соловьева не было.

Отыграв в Театре имени Маяковского чуть больше одного сезона, Соловьев перешел в другой театр – Юного зрителя. И сразу получил одну из главных ролей – влюбленного старшеклассника в пьесе о современности. Играть Соловьеву было легко, поскольку в ту пору он сам переживал те же чувства – был влюблен в свою партнершу по сцене. Причем молодого актера совершенно не смущало то, что сам он вот уже несколько лет был женат и воспитывал сына, да и его партнерша была замужем и тоже имела ребенка.

В первый раз Соловьев женился, еще будучи студентом. На третьем курсе ГИТИСа он влюбился в первокурсницу Людмилу, да так сильно, что об этом знал чуть ли не весь институт. Соловьев буквально не давал девушке прохода, карауля ее у каждой аудитории и провожая после занятий домой. Его натиск был настолько стремителен, что девушка сдалась уже через пару месяцев. Когда она забеременела, молодые решили пожениться. Костолевский подарил им книгу про семейные отношения, и будущие молодожены читали ее вслух, лежа на диване в студенческом общежитии. Тогда им казалось, что они будут вместе вечно. Оказалось, что всего чуть больше четырех лет.

По иронии судьбы партнершу Соловьева по сцене, в которую он влюбился чуть ли не с первого взгляда, тоже звали Людмила. Людмила Гнилова. Вот уже несколько лет она была замужем за прекрасным человеком, растила трехлетнюю дочь. И когда только что пришедший в их театр Соловьев, который был на семь лет младше ее, вдруг стал оказывать ей определенные знаки внимания, она растерялась. Поначалу думала, что это все несерьезно – блажь молодого актера. Но затем поняла, что дело заходит слишком далеко. Соловьев стал ночевать на подоконнике в ее подъезде, и сердобольные соседки даже стали выносить ему коврик, чтобы было мягче спать. Естественно, слухи об этом дошли до мужа Людмилы. Он оказался человеком понимающим и предложил «разрулить» ситуацию мирно: пригласил супругов Соловьевых к себе в дом, чтобы они стали друзьями. Но Соловьев не хотел быть только другом, он хотел жениться на Людмиле. И сказал об этом ее мужу честно и открыто.

Эта история продолжалась три года. Пока наконец неприступная крепость не пала. Однажды Людмила дождалась прихода мужа с работы и сказала, что уходит к Соловьеву. И направилась к двери. Муж бросил ей вдогонку: «Люда, на тебе платье наизнанку и домашние тапочки». В 1977 году Соловьев и Гнилова поженились.

Более пяти лет Соловьев делал безуспешные попытки пробиться в кинематограф. Регулярно приезжал на столичные киностудии и участвовал в десятках кинопроб в надежде попасть хотя бы в малюсенький эпизод. Но его не брали даже туда. Это было тем более обидно, что в родном ТЮЗе Соловьев сумел стать одним из ведущих актеров, блистая в таких ролях, как Емеля в сказке «По щучьему велению» и Петух в «Кошкином доме» Самуила Маршака.

И все же настойчивость, с которой Соловьев упрямо шел к своей цели, сделала свое дело. В самом конце 70-х кинематографическая удача улыбнулась ему. В 1979 году сразу три режиссера обратили внимание на Соловьева, причем двое из них утвердили его на главные роли: Виктор Титов доверил ему роль Адама в телевизионной мелодраме «Адам женится на Еве», а Валерий Михайловский утвердил Соловьева на роль бандита в детективе «По данным уголовного розыска». Третьим режиссером был Владимир Мотыль, который взял Соловьева на небольшую роль в экранизацию «Леса» А. Островского. Однако «Лес» в прокат тогда так и не вышел (его выпустят только семь лет спустя), но мелодрама и детектив благополучно добрались до зрителя и принесли Соловьеву первый успех. Молодого актера заметили не только зрители, но и режиссеры, которые с этого момента стали приглашать его в свои картины. Например, Иван Киасашвили взял его на небольшую роль в комедию «Дамы приглашают кавалеров» (1981), а Тамара Лисициан пригласила сыграть молодого американца в картине «На Гранатовых островах» (1982).

В 1983 году Соловьев сыграл одну из самых известных своих ролей – конокрада и ловеласа Красавчика в телефильме «Зеленый фургон» Александра Павловского. Стоит отметить, что первоначально эту картину должен был снимать Владимир Высоцкий, но преждевременная смерть в июле 1980 года помешала ему это сделать. И вот три года спустя за этот проект взялся Павловский. На роль Красавчика он собирался пригласить актера Николая Караченцова, которого хорошо знал еще по предыдущему своему фильму – «Трест, который лопнул». На актера уже были пошиты костюмы, и он вот-вот должен был прибыть на съемки. Как вдруг в самый последний момент все рухнуло. Караченцов позвонил режиссеру и сообщил, что театр Ленком срочно уезжает в Париж по приглашению знаменитого французского модельера Пьера Кардена. И Павловскому пришлось искать другого актера на роль Красавчика. Но думал он недолго. Он вспомнил, что в фильме «Адам женится на Еве» ему понравился исполнитель главной роли Александр Соловьев. Актера немедленно вызвали в Одессу и утвердили на роль практически после первой же кинопробы. Премьера фильма прошла в новогодние дни 1983 года и была очень тепло принята зрителем: на Одесскую киностудию приходили мешки благодарственных писем со всех концов страны. Во многих письмах зрители признавались в любви исполнителю роли Красавчика Александру Соловьеву. Спустя 17 лет именно эта роль в последний раз поможет актеру: когда его мертвое тело будет лежать в морге как неопознанное, один из милиционеров вспомнит, где видел этого мужчину – в фильме «Зеленый фургон».

К середине 80-х Соловьев считался уже достаточно известным актером, сыгравшим несколько интересных ролей. В 1985 году сам Сергей Бондарчук пригласил его на роль в экранизацию пушкинского «Бориса Годунова», что уже говорило о многом: плохих актеров мэтр в свои картины не приглашал. Но потом начались перестроечные времена, когда кинематограф бросился осваивать доселе запрещенные темы, в результате чего на экраны хлынул поток фильмов очень низкого пошиба. Соловьеву посыпались предложения играть роли разного рода бандитов и подлецов, но он эти предложения отметал – не хотел опускать планку, которую установил для себя еще в начале 80-х. А когда понял, что хорошие роли ему уже вряд ли предложат, затосковал. Потом решил попробовать себя в режиссуре: в 1991 году снял как режиссер ироническую комедию «По Таганке ходят танки», где также сыграл одну из центральных ролей. Но большого успеха эта картина не имела, так как прокат в те годы уже развалился. Да и времена в стране наступили такие, что большинству людей было не до кино, тем более не до иронических комедий. Ведь, глядя на то, что происходило тогда в стране, людям больше хотелось плакать, чем смеяться.

Нельзя сказать, что Соловьев тогда был без работы. Он снялся в двух фильмах у создателя «Зеленого фургона» Александра Павловского («Ребенок к ноябрю», «И черт с нами»), продолжал играть в ТЮЗе. Но в кино это были разовые приглашения, а в театре серьезных ролей вообще ему не предлагали. В итоге из ТЮЗа Соловьев уволился и пустился во все тяжкие: стал больше обычного выпивать, заводил мимолетные интрижки на стороне. На этой почве он трижды уходил от жены, но, помыкавшись по разным углам, каждый раз возвращался обратно, давая твердое обещание исправиться. Однако сил на то, чтобы сдержать свои обещания, у Соловьева хватало ненадолго. А тут еще личная трагедия: у Соловьева умер отец. Причем смерть его была ужасной: он тогда жил один и, когда умер, почти месяц пролежал в своей квартире, пока жильцы не почувствовали трупный запах. Соловьев сорвался в Норильск и пережил жуткие чувства. Ему пришлось в одиночку мыть и сдирать обои, сжигать пол в квартире – так все было отравлено запахом тлена. В течение последующих лет Соловьев находился под впечатлением ужасной смерти отца и даже иногда просыпался по ночам от собственного крика. Он боялся, что и с ним случится что-то страшное. Предчувствия его не обманули.

В августе 1997 года Соловьев принял твердое решение «завязать» – отправился лечиться к известному целителю Довженко. Там же тогда лечилась от той же болезни известная актриса Ирина Печерникова, с которой у Соловьева еще в 91-м был мимолетный роман. У Довженко их отношения возобновились, и в Москву они вернулись близкими людьми. На этот раз Соловьев ушел от Людмилы Гниловой навсегда. Но перед этим передал ей прощальное письмо, в котором писал:

«Люся, я прошу у тебя прощения за все, прошу не за себя, а чтобы у тебя не было в душе черноты и беспросветности, которую я вносил в твою жизнь. Я причинял тебе столько хлопот, забот и всякого зла, хотя все эти слова ерунда по сравнению с теми ужасами, которые ты от меня терпела. Я слабый человек, умереть самостоятельно не могу, но знаю, ты без меня сможешь прожить. Я бездарное и бесплатное приложение. Играть я уже ничего не могу, снимать тоже, помощи от меня нет никому, я ничего не могу, а самое страшное – не хочу. Я устал. Пусть теперь Он распоряжается моей историей. Может быть, в полном падении будет подъем. Это звучит как надежда. У меня ее нет. Единственная просьба: когда я буду звонить, разговаривай со мной как со знакомым, а не как мстящий мне человек. Я не принесу тебе больше неприятностей. А то, что вам всем будет без меня гораздо лучше, это факт. Чем раньше меня не станет, тем лучше. Все. Саша».

Как ни странно, но этот пессимизм ушел из мыслей Соловьева вскоре после того, как он стал жить с Печерниковой. Во всяком случае, внешне все так и выглядело. Они продали квартиру Ирины на Тверской, купили поменьше и сделали там ремонт. На оставшиеся деньги купили под Ярославлем небольшой домик, куда ездили отдыхать от городского шума. Даже котенка завели: его подобрал на улице Соловьев, и они с Ириной около месяца выхаживали его, пока он не встал на ноги. Тогда им казалось, что счастье наконец нашло их и навсегда поселилось в их доме. Ошиблись. Эта идиллия длилась недолго – до декабря 1999 года.

В том месяце Печерникова уехала в Калугу, а Соловьев остался в Москве. Ирина должна была приехать 24-го, чтобы вместе с мужем отправиться на премьеру в театр. Но приехать в срок не смогла. А когда на следующий день вернулась домой, мужа там не оказалось. Она обзвонила всех друзей и узнала, что в последний раз они видели Александра 25 декабря на банкете после спектакля в театре «Русский дом». Соловьев пришел туда сильно пьяным и даже чуть не рухнул в фойе. Все боялись, что он устроит скандал прямо во время спектакля, но это случилось чуть позже – после его завершения. Соловьев вышел на сцену и сообщил собравшимся, что собирается сказать им всю правду. Но кто-то из присутствующих вовремя подсуетился и вывел пьяного актера из театра. Соловьев отправился домой на Мясницкую улицу. Однако не дошел до него каких-нибудь несколько сот метров.

Спустя примерно час после завершения банкета в театре в 68-е отделение милиции, что на Мясницкой (в трех минутах ходьбы от соловьевского дома), заглянул прохожий: «У вас за углом мужчина лежит. Прилично одет. Поскользнулся, упал на бетонную клумбу, похоже, разбил голову». Командир роты Александр Боков с напарником Вячеславом Даниловым вышли проверить. И действительно обнаружили за углом мужчину, лежавшего на земле. Стали его поднимать, на что тот внезапно попросил: «Оставьте меня, мне больно».

Милиционеры вызвали «Скорую», а пока она ехала, Данилов вдруг вспомнил: «Этот мужик на одного актера похож. Вот только фамилию не вспомню». Поскольку документов при пострадавшем не было, в журнале регистраций его записали как «неизвестного мужчину среднего роста, на вид лет сорока, похож на артиста. Голова травмирована». Спустя 15 минут «Скорая» увезла незнакомца, которым был Александр Соловьев, в реанимацию «Склифа». Там на него завели номерную карточку – № 22043, – поскольку личность его продолжала оставаться неизвестной.

Тем временем Печерникова продолжала находиться в неведении относительно того, где находится ее муж. Искать она его не пыталась несколько дней, так как думала, что он уехал куда-то на заработки (такое иногда случалось с Соловьевым, который не терпел одиночества). Однако 6 января 2000 года терпение актрисы лопнуло и она отправилась на поиски супруга. И первым делом заехала в «Склиф». Но среди больных Соловьева не оказалось. Тогда Печерникова попросила проводить ее в морг. Но и там Соловьева не было. Печерникова вернулась домой, надеясь, что муж все-таки объявится.

Неизвестно, как долго еще продолжалось бы это ожидание, если бы 21 января тот самый командир роты Александр Боков не спросил у замначальника отделения Сергея Фирсова: «А что, о том артисте, которого мы подобрали, сведений из больницы до сих пор нет?» Фирсов ответил, что тот актер скончался. Под впечатлением этого известия милиционеры стали вспоминать имя этого актера. Не вспомнили, зато на память пришел фильм, где он играл, – «Зеленый фургон». «Там же Харатьян еще играл», – осенило Фирсова. И они решили немедленно позвонить артисту. А у того в тот день как раз был день рождения, и он с гостями сидел за праздничным столом. Но все что мог, он сделал. И главное – сообщил фамилию своего партнера по фильму: «Это Саша Соловьев, он Красавчика играл». – «А вы бы не могли приехать сейчас в морг и опознать его?» – спросили Харатьяна. «Не могу, у меня гости, – последовал ответ. – Но я могу дать вам телефоны двух его жен: Людмилы Гниловой и Ирины Печерниковой».

Милиционеры дозвонились до Печерниковой. Она приехала в морг и опознала своего супруга. По ее словам: «Я искала его везде: по всем больницам, моргам. Обзвонила, наверное, тысячу людей. И наконец нашла. В морге. Милиционер один честный оказался. 21 января позвонил и сказал: „Знаете, у нас был человек, похожий на вашего мужа. Мы его отправили в «Склиф“. Мне рассказали, что, когда он возвращался, поскользнулся, упал и разбил себе лоб. Милиционеры нашли его лежащим на снегу. А Саша и милиция – это разговор особый. Он их ненавидел… В морге я была еще 6-го. Осмотрела всех, кто прибыл туда без документов. Не нашла его и мысленно перекрестилась. А оказалось, они его там просто спрятали. Саши не стало 1 января. Врачом, который делал операцию, оказался родственник Жени Жарикова. Он мне сказал, что Саша умер от травмы шейных позвонков. А это очень похоже на удар дубинкой…»

Панихида по Александру Соловьеву состоялась 25 января 2000 года в Доме кино. Туда пришло много известных артистов, режиссеров и просто хороших людей. После панихиды тело артиста было кремировано, а урну с прахом забрала себе Ирина Печерникова.

4 января – Инга АРТАМОНОВА

Имя этой спортсменки знали во всем мире. Ее победам на самых престижных катках мира рукоплескали сотни тысяч людей, ее талантом восхищались миллионы людей во всех уголках мира. Она четыре раза становилась чемпионкой мира по бегу на коньках, и этот результат так и не был побит ни одной конькобежкой Советского Союза. Поэтому, когда в самом начале 1966 года все телеграфные агентства мира облетела весть об убийстве этой спортсменки, все были в шоке. До этого еще ни один знаменитый спортсмен в мире не умирал столь жестоким образом – от удара ножом, нанесенного ревнивым супругом.

Инга Артамонова родилась 29 августа 1936 года в Москве. Ее детство было не особенно радостным – девочке пришлось пережить и войну, и развод родителей, и тяжелую болезнь (врачи обнаружили у нее туберкулез). Однако, несмотря на это, Инга росла девочкой очень активной и боевой. Их дом стоял рядом с домом № 26 на Петровке, во дворе которого был каток. По словам близких, буквально с раннего утра до позднего вечера Инга пропадала на этом катке с братом Владимиром. Увлечение спортом у нее было настолько сильным, что вскоре ее отдали в секцию академической гребли, существовавшую на водном стадионе «Динамо». Там она прозанималась до окончания школы и добилась превосходных результатов: стала мастером спорта и двукратной чемпионкой страны среди девушек. Многие прочили ей прекрасное будущее и включение в сборную СССР. Однако в 1954 году Артамонова внезапно бросила академическую греблю и перешла в конькобежный спорт. Отметим, что далось ей это нелегко, так как ни один из тогдашних тренеров в этом виде спорта не хотел брать к себе 17-летнюю девушку-переростка.

В 1955 году Артамонова провела свой первый сезон в качестве конькобежки и многих огорчила – от нее привычно ждали побед, а она пропустила вперед даже явных аутсайдеров. Кое-кто из журналистов тут же поспешил записать ее в бесперспективные. Но Артамонова не была бы собой, если бы сразу смирилась с этим поражением. «Клянусь, что на следующий год я обыграю всех!» – сказала она тогда своему тренеру. И слово свое сдержала.

В сезоне 1956 года она стала чемпионкой страны, оставив позади себя таких титулованных спортсменок, как Лидия Селихова (дважды чемпионка мира), Софья Кондакова и др. Ее тут же включили в сборную СССР и не ошиблись: она и на мировом первенстве вошла в число рекордсменов. А в 1957 и 1958 годах и вовсе стала чемпионкой мира. В то время она была в полном расцвете своего таланта и сил и готовилась к новым победам. Однако на чемпионат мира в 1959 году ее не взяли.

Дело в том, что во время чемпионата мира в 1958 году Артамонова внезапно влюбилась… в шведского конькобежца Бенгдта. Естественно, что об этой связи тут же стало известно тем, кто по долгу службы обязан был присматривать за советскими спортсменами, выступающими за рубежом, – сотрудникам КГБ. Инге было сделано первое предупреждение, чтобы она и думать не могла о том, чтобы связать свою судьбу с иностранцем. Однако Артамонова этому совету не вняла. Когда через какое-то время от Бенгдта ей пришло предложение руки и сердца, она всерьез подумывала его принять. Но ее быстро осадили. «Если вы надумаете уезжать из страны, не забудьте, что здесь у вас останутся ваши родственники. Им будет несладко», – предупредили ее сотрудники КГБ. И Инга дрогнула. Предложение шведа она отвергла и осталась в СССР. Однако после этой истории доверия ей уже не было. Из сборной страны ее вывели, и она пропустила чемпионат мира в 1959 году (он, кстати, проводился в Швеции) и дважды Олимпийские игры – в 1960 и 1964 годах.

Видимо, чтобы хоть как-то исправить положение, в котором она оказалась, Артамонова в 1959 году принимает решение выйти замуж за своего одноклубника по «Динамо» конькобежца Геннадия Воронина. Их близкое знакомство было предопределено тем, что они оказались соседями по двухкомнатной квартире, которая принадлежала обществу «Динамо». Оба в то время были неудачниками: Ингу выбросили из сборной, Геннадий постоянно проигрывал своему сопернику по спринту Евгению Гришину (этого спортсмена не зря называли «человек-молния»). Почти каждый вечер они коротали время на общей кухне, плакались друг другу в жилетку и в конце концов решили пожениться.

Семейная жизнь двух известных спортсменов начиналась вполне пристойно. Молодые прекрасно относились друг к другу и какое-то время жили дружно. Мир и спокойствие в семье позволили Артамоновой вновь стать победителем в спорте. В 1962 году она завоевала пять золотых медалей чемпионата СССР, установила четыре мировых рекорда за два дня. За весь тот сезон она не проиграла ни одного (!) старта и в конце концов завоевала «золото» на чемпионате мира. О ее успехах тогда писали все советские газеты. Впереди ее ожидало возвращение в сборную СССР и выступление на Олимпийских играх в Инсбруке. Однако…

В те годы лучшими в конькобежном спорте среди женщин считались две спортсменки: москвичка Инга Артамонова и Лидия Скобликова из Челябинска. Обе прекрасно выступали как во внутренних соревнованиях, так и за рубежом. Однако последняя в отличие от Артамоновой обладала одним, но существенным достоинством: идеологически она была безупречна. Поэтому именно на нее и сделало ставку тогдашнее спортивное руководство. В результате Артамоновой были созданы такие условия, что она не смогла ровно пройти отборочные соревнования и в сборную не попала. В Инсбрук отправилась Скобликова. И надо отдать ей должное, выступила она там блестяще. Забег на 500 метров она преодолела за 45 секунд (мировой рекорд), на 1000 метров – за 1 минуту 32,2 секунды.

Свое невключение в сборную Артамонова переживала тяжело. Она понимала, что это была последняя Олимпиада, в которой она смогла бы участвовать и побороться за высшую награду. Эту депрессию она переживала одна, так как ее муж к тому времени стал для нее совершенно чужим человеком. От его былого внимания к ней и доброты не осталось и следа. Теперь он постоянно устраивал ей скандалы, а иногда и бил. Обстановка в семье еще больше накалилась, когда в их почтовый ящик чья-то услужливая рука стала регулярно подбрасывать анонимки, в которых рассказывалось о том, как Инга «изменяет» своему мужу. Кто писал эти пасквили, до сих пор так и не выяснено. Все это изматывало Артамонову так сильно, что порой ей не хотелось вообще возвращаться домой. Но терпеть неблагополучие в семье приходилось. Инга понимала, что развод может навсегда перечеркнуть ее спортивную карьеру.

Между тем на чемпионате мира в Финляндии в 1965 году Артамонова в очередной (четвертый) раз завоевала золотую медаль. Рассказывают, что за несколько дней до отъезда на мировое первенство Инга взяла в руки молоток и забила в стену гвоздь рядом с тремя лавровыми венками, которые она привезла с трех предыдущих чемпионатов. Так она была уверена в своей очередной победе. И ведь действительно победила, пробежав всю дистанцию с улыбкой на устах! К сожалению, это был ее последний триумф. Через несколько месяцев ее убили. Как же это произошло?

В канун нового, 1966 года Артамонова приняла окончательное решение расстаться с Ворониным. Она собрала вещи и ушла к матери. Однако муж не собирался так просто отпускать ее от себя. Какая-то непонятная постороннему обида терзала его душу. 4 января 1966 года Воронин пришел в дом своей тещи. Пришел, по обыкновению, выпившим.

– Выйдем в другую комнату, поговорим, – бросил он Инге. Та встала с дивана, однако выходить из комнаты отказалась. Она боялась Воронина, а здесь рядом с ней был ее брат, который мог ее защитить. Поэтому она сказала:

– Ну что тебе? Говори.

В следующую секунду случилось неожиданное. Воронин выхватил из кармана нож и сделал молниеносный выпад – ударил им в грудь Артамоновой. При этом произнес всего лишь одну фразу:

– Вот тебе!

Артамонова вскрикнула: «Ой, мама, сердце!» – и стала оседать на пол. Брат успел подхватить ее на руки и только тут заметил в груди сестры клинок без рукоятки (та осталась в руках у Воронина). В следующую секунду Инга выдернула нож из груди и, шатаясь, направилась в коридор. Мама бросилась следом, а брат схватил убийцу в охапку и повалил его на пол. Но потасовка была короткой. Более сильный Воронин сумел вырваться и выбежал на балкон, где избавился от улики – бросил вниз рукоятку от ножа. Поскольку телефона в доме спортсменки не было, ее брат бросился на улицу к автомату – вызывать милицию.

Как выяснилось позже, Артамонова вместе с мамой спустилась на два этажа – в квартиру, где жил врач. Раненая спортсменка легла на тахту, а мама побежала к знакомым звонить в «Скорую». В это время у Артамоновой заклокотало в груди, в горле послышался хрип, и она потеряла сознание… Ни врач, жившая в этой квартире, ни приехавшие на «Скорой» медики уже ничем не могли помочь.

Уже буквально на следующий день после этого происшествия Москва полнилась слухами о нем. Чего только люди не говорили о смерти чемпионки: что ее убил любовник, что она покончила с собой, что ее застрелил муж, уличивший ее в лесбийской любви, и т. д. Официальные власти откликнулись на это событие 6 января коротким некрологом в газете «Советский спорт»: «Преждевременно и трагично оборвалась жизнь Инги Артамоновой… Выдающаяся советская спортсменка… замечательный человек, всю свою жизнь она посвятила развитию советского спорта… В жизни Инга совершила спортивный подвиг… Ей принадлежат многие рекорды мира… Инга завоевала своими замечательными человеческими качествами, выдающимися спортивными достижениями, теплым и товарищеским отношением к людям всеобщую любовь и признательность среди широких кругов спортивной общественности как в нашей стране, так и за ее пределами…»

Между тем главный виновник происшествия – Геннадий Воронин – был арестован милицией на следующий день после убийства. Началось следствие. Вот что вспоминает об этом брат спортсменки В. Артамонов:

«Воронин врал безбожно. И что он не понимал, как это произошло; и что Инга сама пошла на нож; и что мать дернула Ингу за руку и Инга наткнулась на острие. Придумал даже такую трогательную деталь: будто бы он взял лежавшую на диване куклу и произнес: „Вот, Инга, нам бы с тобой такого пупсика…“

Следователь почему-то не поставил преграду лжи Воронина, позволив тому ссылаться на прошлое жены. Больше, чем тяжелые условия семейной жизни, в результате чего она и хотела развестись, его интересовало, договорились ли супруги о разводе накануне Нового года и «законно» ли решила Инга встречать Новый год без мужа. На самом же деле, опасаясь угроз убить ее, если захочет развестись, она и назвала ему другое место встречи (угрозы убить при их ссорах не раз слышали я сам, мама, наш отчим). С нашими возражениями следствие, однако, считаться не пожелало. Как, впрочем, и с заявлениями прославленных конькобежцев о характере Воронина. «Могу охарактеризовать его коварным человеком, действующим продуманно, исподтишка» (Борис Шилков). «Геннадий избивал ее, мы часто видели Ингу с синяками. Хорошего о нем ничего не могу сказать» (Борис Стенин). «Было известно, Геннадий издевается над ней, бьет, он часто выпивал. Я никогда не слышала, чтобы она давала какой-либо повод для ревности» (Тамара Рылова). «Я часто видел ее с синяками на лице. Он пил и жил за ее счет» (Константин Кудрявцев, тренер сборной СССР).

Как стало известно в ходе расследования, не Инга изменяла мужу, а он – ей, в чем и сам позднее признался. Призналась и одна из его любовниц, оказавшаяся «подругой» Инги, – вот какие «чудеса» бывают! Уж не она ли и подбрасывала анонимки?

Читая между строк «дела», можно увидеть, что следователь сочувствует убийце (Инга больше зарабатывала, и это, видите ли, расстраивало мужа) и таким образом спасает его от 102-й статьи – возможного расстрела. Назначенная потом 103-я послужила, думаю, хорошей зацепкой для дальнейшего снижения наказания убийце. Через месяц-полтора решением Верховного суда РСФСР ему отменили пребывание в тюрьме, а уже в 1968 году и вовсе освободили из-под стражи!!! Следующие три года убийца находился в свободном режиме, работая на «стройках народного хозяйства».

Упор был сделан на ревность – в показаниях Воронина, его родственников и друзей, в концепции всего следствия. Одновременно – очернение Инги. Следователь умудрился принизить вклад Инги в спорт, и это принижение вошло в обвинительное заключение. При этом усилили достижения Воронина, названного призером Олимпийских игр, которым тот никогда не был. В решение Верховного суда РСФСР проникло даже, что мы с мамой, оказывается, вовсе не видели, как Воронин нанес удар ножом!

Поразила «находчивость» самого убийцы: он стал выдвигать идею измены Родине со стороны Инги: дескать, до замужества имела отношения с иностранцем, хотела выехать из Союза… А себя показывал «патриотом», создавая впечатление, что, хоть и убил, верно все же понимает политику партии и государства. Вообще нетрудно заметить определенную «режиссуру», и довольно умело проведенную, хотя и не совсем тонко. Вот почему я не исключаю того, что Воронин был всего лишь киллером, как мы сегодня называем наемных убийц. Не потому ли его и выпустили так быстро? И не потому ли ему было позволено лгать в своих следственных показаниях, что уже заранее все было расписано в чьем-то жутком сценарии, начиная от интриг и кончая освобождением убийцы? Вопрос, кто направлял это грязное дело, от кого оно шло. От самого «верха», от спортивного руководства, завистников, соперниц? А что, если в одну точку сошлись намерения сразу всех недоброжелателей?! Возможно, каждый поначалу хотел лишь поинтриговать, попортить нервы спортсменке, подорвать репутацию, ухудшить спортивную подготовленность, внести раздор в семейную жизнь… А произошла трагедия».

С тех пор прошло более 30 лет. Инга Артамонова похоронена на Ваганьковском кладбище, на том же участке, где позже будут похоронены Сергей Столяров (1969), Владимир Высоцкий (1980), Владислав Листьев (1995).

А что же стало с Геннадием Ворониным? Вот что писал о нем в середине 90-х А. Юсин: «Воронин отсидел, спился, но жив. Мне рассказывала олимпийская чемпионка Людмила Титова, как-то по конькобежным делам побывавшая в Дзержинске Нижегородской области, что Воронин подошел к ней: „Ты чего не здороваешься?“ – „Я с незнакомыми людьми не здороваюсь“. – „Но я же Воронин“. – „А с такими нелюдями тем более“. После этих слов он отошел.

Вице-чемпион Европы Юрий Юмашев встретил его позднее: «Воронин – маленький лысый старичок – подошел ко мне со стаканом: „Давай выпьем за все хорошее…“ Подумал: не жилец он уже, жалкий, опустившийся… А ведь кого убил!»

Достижение Инги Артамоновой, ставшей четыре раза чемпионкой мира, не побито ни одной российской конькобежкой до сих пор. Хотя со дня ее гибели прошел 41 год.

7 января – Валентина СПЕРАНТОВА

Эту замечательную актрису по праву называли «Ермоловой детского театра»: за свою долгую жизнь в искусстве она переиграла на сцене Центрального детского театра множество ролей мальчиков и юношей и почти столько же озвучила их на радио. И хотя лицо этой актрисы было известно не всем поклонникам ее таланта, однако голос знала вся страна. Для миллионов советских детей он значил столько же, сколько для взрослых голос Юрия Левитана.

Валентина Сперантова родилась 11 декабря 1904 года в городе Зарайске Рязанской губернии. Ее отец был секретарем уездного Съезда, мать домохозяйкой. В семье Сперантовых было одиннадцать человек, поэтому скромного жалованья отца едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Именно из-за непосильной ноши отец Валентины подорвал свое здоровье и скончался, когда ей было 10 лет. В те годы на плечи хрупкой Вали легли недетские заботы: она занималась хозяйством, ходила в магазин, возилась с малышами.

В семье Сперантовых издавна все увлекались театром и часто устраивали любительские спектакли для друзей и знакомых. Иногда эти представления давались в уютном садике при доме Сперантовых. Подмостки были сооружены под старой липой, и в этот импровизированный театр умещалось несколько десятков человек, которые рассаживались на скамейках или на специально принесенных с собой табуретках. Когда Валя была маленькой, она в этих спектаклях не участвовала, пребывая только в роли зрительницы. Но когда подросла, тут же влилась в домашний театр, играя в основном… мальчишек. Позднее это же амплуа станет определяющим и в ее взрослой актерской карьере: Сперантову даже будут называть «главным мальчишкой Советского Союза».

Однажды на спектакле домашнего театра побывали актеры Зарайского драмтеатра, которых искренне восхитила игра Валентины. После представления они предложили ей участвовать в спектаклях их театра. И, когда девушка согласилась, тут же ввели ее на роль Золушки. Валентина тогда еще училась в школе второй ступени.

В 1918 году судьбу Сперантовой круто изменила еще одна встреча. В их городе проездом оказался некий актер из Москвы, который, коротая время до поезда, зашел в их театр и, увидев игру Сперантовой, посоветовал ей ехать в столицу. «Здесь ваш талант пропадет», – сказал актер Валентине и дал свой московский адрес. Однако, когда спустя несколько месяцев Сперантова и в самом деле приехала в Москву и явилась к тому актеру, тот развел руками: мол, увы, ничем не могу помочь. Сперантова была в шоке и от пережитого разочарования заболела тифом. А когда выздоровела, твердо решила бросить театр и стать художницей. После чего поступила во ВХУТЕМАС. Но от судьбы ей уйти все равно не удалось. Около полугода она старательно рисовала пейзажи и натюрморты, но едва прочитала в газете о том, что открылась театральная студия «Молодые мастера», как немедленно отправилась туда поступать. И ее приняли с первого же захода, хотя Сперантова была среди абитуриентов самой молодой и самой маленькой.

Во время учебы в студии Сперантова едва не умерла по собственной же глупости. В те годы в народе ходила теория о вреде аппендикса и тысячи людей ложились под нож хирурга. Не стала исключением и Сперантова, которая вместе с подружкой решила удалить себе аппендикс, не дожидаясь его воспаления. Причем в качестве врача выбрали себе знакомого студента-медика (судя по всему, он их и подбил на это дело, желая бесплатно попрактиковаться). В результате проведенной операции в кишках Сперантовой остались спайки. И она стала мучиться жуткими болями в животе. Иной раз она даже сознание теряла – так невыносимо больно было ей. Потом боли постепенно утихли, но иногда все-таки возвращались обратно, и тогда Сперантову снова скрючивало в три погибели. Окончательно эти боли прошли только после лечения в Карловых Варах в пятидесятые годы.

Между тем студию Сперантова закончила в 1925 году и долго решала, куда ей податься. Наконец выбрала Первый детский театр, который располагался на Триумфальной площади (потом – площадь Маяковского). Но когда пришла туда, узнала, что в труппу театра требуются только актеры, а актрисы даже не допускаются к просмотру. Однако Сперантова решила рискнуть. Вошла в кабинет главного режиссера Юрия Бонди и попросила ее посмотреть. Бонди поначалу хотел ее выгнать, но потом внезапно передумал. Он разглядел в ее облике и манере говорить мальчишеские признаки. И, хотя в его труппе не было ни одного вакантного места, он зачислил Сперантову в штат театра.

На первых порах молодой актрисе доставались сплошь одни вводы на небольшие роли… мальчишек. Она играла Джо Гарпера в «Томе Сойере», беспризорного Сережу в «Самолете». Правда, была у нее и одна женская роль – Нинка-Хромушка в «Кольке Ступине». Бонди был восхищен ее игрой и уже собирался дать ей первую главную роль, как вдруг случилось несчастье: в марте 1926 года режиссер скончался. Театр возглавил режиссер Григорий Рошаль (потом он уйдет в кино), который в те годы был приверженцем формалистической пролеткультовской эстетики. И в его спектаклях Сперантова снова ушла на вторые роли. К счастью, Рошаль пробыл в их театре недолго, и после его ухода Сперантова сразу «выстрелила» прекрасной ролью: Егоркой в «Черном Яре». Это был первый крупный успех молодой актрисы, который сделал ее имя известным в театральных кругах. В 1928 году, когда Сперантова зашла по каким-то делам в Наркомпрос, с ней захотела увидеться сама Надежда Константиновна Крупская, которая уже была достаточно наслышана о молодой актрисе, играющей мальчишек. Похвалив Сперантову за ее талант, Крупская пожелала ей дальнейших успехов в работе.

В 30-е годы Сперантова стала уже одной из ведущих актрис Детского театра. В основном она играла мальчишек (Степка в «Бежином луге», Том Кент в «Принце и нищем», Ганя в «Доме № 5»), но были в ее послужном списке и женские роли (Липочка в «Свои люди – сочтемся», дочь мельника в «Русалке», Птаха в «Кладе»). В 1936 году Сперантова выступила и как режиссер: поставила спектакль «Сказки Андерсена».

В те годы детский театр и кино были на большом подъеме и пользовались огромным успехом у советской детворы. Попасть на детские спектакли и киносеансы было так же трудно, как и на взрослые. Поэтому Сперантова, которая в кино в те годы не снималась, а играла только на сцене Детского театра, все равно считалась очень известной актрисой. Как писала режиссер Мария Кнебель: «Я была далека от детского театра, но имя Сперантовой было широко известно. Она была одной из популярнейших травести. Играла с одинаковым успехом мальчиков и девочек, умела перевоплощаться, умела подчинять голос, пластику, характер общения зерну авторского образа. Созданные ею роли казались мальчиками и девочками, которых мы знали, видели в жизни…»

Между тем вершиной творчества Сперантовой стала роль Вани Солнцева в спектакле «Сын полка» по повести Валентина Катаева. Этот спектакль был поставлен сразу после войны, в 1945 году, и имел фантастический успех. Он шел при неизменных аншлагах несколько лет, и эти аншлаги были вызваны только одним: блистательной игрой Сперантовой, которая, будучи уже зрелой женщиной в возрасте 41 года, так виртуозно играла мальчика 13 лет, что в это невозможно было поверить. Вот зрители и шли в театр, чтобы воочию увидеть это чудо.

С середины 30-х Сперантова стала работать и на Всесоюзном радио, озвучивая там роли все тех же мальчишек в самых разных спектаклях: Тимура в «Тимуре и его команде», Иртыша в «Бумбараше», Димку из «Р. В. С.», а в «Мальчише-Кибальчише» одна сыграла все роли, начиная от Мальчиша-Кибальчиша и заканчивая Главным Буржуином. С 1945 года, когда в эфир стала выходить популярная детская передача «Клуб знаменитых капитанов», Сперантова стала играть в ней роль Дика Сэнда из «Пятнадцатилетнего капитана». В те годы не было на радио популярней актрисы, чем Валентина Сперантова, на имя которой (а чаще на имена ее героев) шли тысячи писем со всех концов необъятной страны.

В первый раз Сперантова вышла замуж в конце 20-х, причем ее мужем стал человек, далекий от искусства. Николай Гусельников был строителем, строил Днепрогэс. В этом браке у них родилась дочь Оксана. Однако семейное счастье длилось недолго. Их дочери было всего лишь несколько лет, когда в середине 30-х Гусельникова направили на очередную стройку – в Караганду. Там он встретил другую женщину и в Москву больше не вернулся. Сперантова ждала мужа несколько лет, а когда поняла, что разбитую чашку уже не склеить, снова вышла замуж. На тот раз за человека из творческой среды. Ее мужем стал бывший директор театра Мейерхольда Михаил Никонов. В 1940 году у них родилась дочь Наташа.

Когда началась война, Сперантова стала участвовать во фронтовых бригадах, а двух своих дочерей они с мужем отправили в эвакуацию – в город Пожву Пермской области. В 43-м дети вернулись обратно, и родителям удалось получить отдельное жилье. Правда, это были отнюдь не хоромы, а старый дом XVIII века на Садовом кольце, в котором когда-то были кельи. К тому же в доме оставалась влетевшая, но не разорвавшаяся фашистская бомба, которую саперы во время войны так и не удосужились обезвредить. А потом и сами жильцы перестали их беспокоить звонками, посчитав, что эта бомба не опасная и набита песком. И только в 1998 году, когда этот дом все-таки снесли, выяснилось, что бомба настоящая: ее вывезли за город и взорвали.

К началу 50-х годов Сперантовой было уже 45 лет, а она все еще играла подростков. Однако, как ни старалась актриса, годы все-таки давали о себе знать. И когда в начале 50-х она сыграла Чиполлино в спектакле «Приключение Чиполлино», ее ждал провал. Дети, приходившие на эту постановку, частенько смеялись над актрисой и кричали ей из зала обидные реплики, называли «тетенькой». И одной из первых, кто предложил Сперантовой уходить из амплуа травести и переходить на взрослые роли, была режиссер Мария Кнебель. Она тогда ставила в Центральном детском театре «Горе от ума» А. Грибоедова и предложила Сперантовой роль княгини Тугоуховской. Поначалу актриса наотрез отказывалась от этого предложения, полагая, что уход из амплуа, в котором она проработала более 30 лет, грозит крахом ее карьеры. И даже собиралась уйти из театра. Но Кнебель сумела уговорить ее остаться и сыграть роль княгини. Так в карьере Сперантовой начался новый этап – взрослый. И до конца того десятилетия актриса сыграла несколько заметных ролей: Коробочка в «Мертвых душах», Кукушкина в «Доходном месте», Миссис Корни в «Оливере Твисте», Миссис Гарпер в «Томе Сойере», Ольга Петровна Шилова в «Неравном бою». По словам Кнебель: «В том, как работала Сперантова, восхищало врожденное чувство правды. Что бы и кого она ни играла – ребенка ли, старуху ли, драматическую или комедийную роль, – душевные запасы на все были наготове. Казалось, дотронешься до ее души, и сразу что-то откликнется живой, правдивой неожиданностью».

Несмотря на то что Сперантова была очень популярна как театральная актриса, в кино ее сниматься не приглашали по одной простой причине: скрыть свой возраст перед камерой актриса, игравшая детей, не смогла бы. И когда в 1953 году она все-таки дебютировала в кино, роль ей досталась «взрослая» – она сыграла бабушку Симы в детском фильме «Алеша Птицын вырабатывает характер». После этого она семь лет не снималась.

В 1960 году Анатолий Эфрос экранизировал пьесу Виктора Розова «В поисках радости», которую он поставил в Центральном детском театре тремя годами ранее. Фильм назывался «Шумный день», и в обеих постановках роль матери главных героев – Клавдии Васильевны Савиной – сыграла Сперантова. Это был настоящий триумф актрисы, после которого к ней пришла всесоюзная слава уже как к киноактрисе. После этого роли в кино посыпались на нее как из рога изобилия. Достаточно сказать, что только в 60-е годы она снялась в десяти картинах, самыми заметными из которых были: «Два билета на дневной сеанс» (мать Лебедянского), «Случай из следственной практики» (мать Валентина), «Служили два товарища» (эпизод).

В 1970 году Сперантовой было присвоено звание народной артистки СССР. В то десятилетие работа актрисы в кино была не менее активной: на ее счету было 13 фильмов. Самыми известными были два телефильма Алексея Коренева: «Большая перемена» (1973), где актриса сыграла школьную вахтершу тетю Глашу, и «Три дня в Москве» (1975), где Сперантова предстала в образе неугомонной бабушки. На том же телевидении Сперантова снялась в 1972 году в фильме Константина Худякова «Страница жизни» – в роли учительницы – и была удостоена за эту роль золотой медали на Всесоюзном телефестивале. Помимо медали, ей еще должны были вручить подарки – кованый подсвечник и дубленку, расшитую блестками, – однако эти награды своего героя не нашли: ночью, накануне награждения, их украли неизвестные. Когда об этом сообщили Сперантовой, она отнеслась к этому спокойно, даже пошутила: «Надеюсь, медаль не украли? Вот и замечательно».

В 1974 году, к своему 70-летию, Сперантова была удостоена Государственной премии РСФСР имени Н. Крупской за театральную работу.

Последним фильмом в творческой карьере Сперантовой стала картина «Доброта», в которой она снималась, уже будучи больной.

Еще в начале 70-х Сперантову начало подводить сердце, из-за чего врачи посоветовали ей снизить нагрузки в театре. Из-за этого в первой половине того десятилетия актриса сыграла только четыре новых роли в ЦДТ, а во второй – всего одну. Причем премьера последнего спектакля случилась за несколько месяцев до ее смерти.

Однако, несмотря на болезнь и раннюю смерть мужа, с которым она прожила больше 30 лет (Михаил Никонов умер в 60-е на 55-м году жизни), Сперантова совсем не берегла себя и не сидела сложа руки. Она часто выговаривала своим коллегам, если те много работали, но когда разговор заходил о ее собственной творческой активности, всегда отвечала: «Не могу без работы». Сперантова по-прежнему работала на радио (в 1974 году она отметила 40-летие своего первого радиоэфира) и преподавала в Театральном училище имени М. Щепкина. Однако в декабре 1977 года ей в очередной раз стало плохо с сердцем, и ее немедленно госпитализировали в одну из столичных клиник. Сперантова даже писать могла с трудом из-за постоянных болей в груди. Поэтому на свой счет она не заблуждалась, хотя врачи уверяли ее, что все обойдется. Не обошлось. 7 января 1978 года, в Сочельник, сердце замечательной актрисы остановилось.

7 января – Николай ПАРФЕНОВ

За всю свою долгую актерскую карьеру этот человек сыграл всего лишь одну главную роль в театре и ни одной такой роли в кино. Но, даже несмотря на это, его знали и любили миллионы людей. Сам актер всегда признавался, что никогда не сожалел о том, что всю жизнь играл в эпизодах. «В них тоже кому-то надо сниматься», – говорил обычно он. В итоге по количеству эпизодических ролей, сыгранных им за полувековую карьеру в кино, его можно смело назвать «королем эпизода».

Николай Парфенов родился 26 июля 1912 года в деревне Сергеевы Горки Владимирской губернии в обеспеченной семье. Его отец был помощником капитана на пароходе, плававшем по Волге, мать домохозяйкой. После революции Парфенова-старшего назначили директором льномяльного завода в Коврове, однако в этой должности тот проработал недолго и вскоре скончался от внезапной болезни. На руках у неработающей матери осталось шестеро детей, старшему из которых едва исполнилось четырнадцать. Поскольку помощи ждать было неоткуда, на семейном совете было решено поднимать хозяйство собственными силами. Мать и двое ее старших сыновей, Борис и Николай, с утра уходили работать в поле, семилетняя дочь Антонина устроилась нянькой к соседке. Худо-бедно, но Парфеновы сумели перезимовать первую зиму, а потом их дела и вовсе пошли на лад: работа спорилась, хозяйство крепло. Так они жили несколько лет.

В самом начале 30-х в селе началось раскулачивание, и односельчане записали Парфеновых в кулаки. Это было верхом несправедливости, поскольку те наживали свое благосостояние собственным трудом, не используя никаких батраков. Но у них было слишком много завистников среди односельчан, поэтому их участь была предопределена: им грозила высылка. Чтобы спасти своих детей от нее, мать уговорила их разъехаться в разные стороны и устроиться у родственников. В итоге на торфоразработки выслали одну мать, а ее дети сумели спастись, перебравшись в Москву.

В столицу Парфеновы приехали, имея на руках пусть небольшие, но деньги. Однако надолго их хватить не могло, поэтому надо было идти работать. В итоге добытчиками средств стали братья Николай и Борис, которые устроились арматурщиками на завод «Серп и молот». А сестры должны были получить образование, поступив в разные институты. Потом они поменялись: сестры стали работать, а братья отправились грызть гранит науки в высших учебных заведениях. Так Борис поступил в областной пединститут имени Крупской, а Николай – в театральную студию при Театре имени Моссовета. И хотя актерские данные у него были не ахти какие, да и говорок был нечистый – он окал, – но экзаменационной комиссии Парфенов понравился. Он так заразительно читал своего любимого Маяковского, что сумел растопить суровые сердца экзаменаторов. Ему даже не дали дочитать до конца стихотворение и отправили из аудитории. Парфенов решил, что это провал, но ошибся: на следующий день ему позвонили из студии и сказали, что он принят.

Еще на первом курсе студии Парфенова стали привлекать к спектаклям в театре. Правда, это были не роли, а рольки – некоторые даже без слов. Но он и этому был рад и нисколько не переживал по этому поводу. Уже тогда в нем обнаружилось качество, которое на долгие годы станет определяющим в его актерской карьере: он будет радоваться любой, даже самой маленькой, роли, а по поводу отсутствия больших ролей ни разу не пожалеет. Парфенов и в театре сыграет всего лишь одну главную роль – Митрофанушку в «Недоросле», на заре своей карьеры, – после чего навсегда отойдет на второй план. И спустя годы будет признан на этом поприще одним из лучших – королем эпизода.

Начало войны Парфенов встретил вместе с театром на гастролях в Ворошиловграде. Труппе предстояли еще гастроли в Киеве и Одессе, но их пришлось отменить и 7 июля выехать в Москву. В столице артисты узнали ошеломительную новость: труппу предстояло сократить чуть ли не вдвое, а оставшимся выплачивать 50 процентов зарплаты. Театр, как и другие московские коллективы, переводился на полную самоокупаемость. Однако Парфенову повезло – его не сократили. И в сентябре он участвовал в очередной премьере – спектакле «Надежда Дурова». Однако уже через месяц, когда враг подошел вплотную к Москве, театру пришлось спешно эвакуироваться в Алма-Ату.

Из-за работы в театре Парфенов так и не смог попасть на фронт, хотя несколько раз туда рвался. Однако военную гимнастерку ему все же удалось на себя надеть – на съемочной площадке. В 1945 году состоялся его дебют в большом кинематографе – он сыграл старшину Горбунова в фильме «Сын полка». Однако, несмотря на то что фильм имел большой успех у зрителей, а игра Парфенова была отмечена критиками с самой положительной стороны, дальнейшего продолжения карьера актера в кино тогда не имела. И он целиком сосредоточился на работе в театре. А в конце 40-х круто изменилась и его личная жизнь.

В первый раз Парфенов женился в середине 30-х, когда учился в студии при Театре Моссовета. Его женой стала актриса театра Ольга Васильева. От этого брака у него родилась дочь Ирина. Однако молодая семья просуществовала недолго и вскоре распалась. После развода Парфенов долго сторонился женщин, пока в конце 40-х не встретил свою вторую, и последнюю, жену – Ларису Алексеевну. Она не имела никакого отношения к искусству – работала в Моссовете, тоже была в разводе, одна воспитывала маленькую дочь. Их пути никогда бы не пересеклись, если бы не общие друзья, которые вознамерились познакомить их и поженить. Но Парфенов боялся нового брака. Поэтому, когда пришла пора знакомиться с Ларисой, решил схитрить: взял с собой на эту встречу товарища, тоже артиста. Тот был и выше, и гораздо интереснее его, и, как думал Парфенов, все внимание девушки должен был взять на себя. Но случилось неожиданное: Ларисе понравился именно Парфенов. Как она сама потом признается, именно своей скромностью. С тех пор они начали встречаться, наперебой читали друг другу стихи любимого Есенина. А в 1949 году поженились.

Лариса была женщина статная, красивая, и вокруг нее увивались толпы мужчин. Поэтому, чтобы избежать неприятностей, Парфенов на первых порах никогда с ней надолго не расставался, даже брал ее с собой на гастроли. Но быть постоянно рядом с женой удавалось не всегда. Однажды Лариса Алексеевна с сыном уехали в дом отдыха. Через некоторое время туда же приехал Парфенов и застал жену прогуливающейся по аллее с сыном, маленькой девочкой и незнакомым мужчиной. В Парфенове взыграла кровь, и он, не разбираясь что к чему, хлопнул дверью и уехал в Москву. Однако, пока добирался до дома, остыл, заново «прокрутил» в голове всю сцену и подумал: что же я натворил? На следующий день он примчался в дом отдыха просить у жены прощения – с цветами, сумкой фруктов и даже «покаянными» стихами. Как оказалось, незнакомый мужчина был отцом маленькой девочки, с которой сын Ларисы Алексеевны подружился в доме отдыха.

В середине 50-х ситуация в Театре Моссовета была непростой: массовый зритель перестал посещать его спектакли, предпочитая ему другие столичные коллективы. И это в то время, когда в «Моссовете» работала целая плеяда признанных звезд советского театра: Фаина Раневская, Ростислав Плятт, Вера Марецкая, Николай Мордвинов. Однако репертуар театра оставлял желать лучшего, поэтому зритель от него и отвернулся. Был даже момент, когда основатель театра Юрий Завадский написал сгоряча заявление об уходе из театра, но его уговорили остаться.