скачать книгу бесплатно
Из шпаны – в паханы
Евгений Евгеньевич Сухов
Деньги на стол, господа!Рожденные революцией #2
1922 год. Разруха и беззаконие. Советская Россия приходит в себя после разорительной Гражданской войны… В Казани, славящейся своими удалыми бандитами, появляется шайка, именующая себя жиганами. Законы Советской власти им побоку, принципы воров старой закалки – не указ. Им вообще никто не указ. Жиганы нагло грабят банки, палят в людей почем зря, лихо расправляются с неугодными, никого не жалеют. Главарь банды, молодой налетчик по кличке Рекрут, вот-вот подомнет под себя весь город, да и маловато ему уже одной Казани – пора Москву к рукам прибирать… Всем успели насолить жиганы: чекисты открыли охоту на бандитов, старые урки позвали на подмогу столичных блатарей. А это уже война. Но Рекруту хоть бы хны – на то он и жиган, чтобы от шальных пуль увертываться да из огня живым выходить…
Евгений Сухов
Из шпаны – в паханы
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЖИГАНЫ ИЗ КАЗАНИ
Казань. Банк «Гофман и сын» на Поперечной
– Лежать! Лежать, я сказал, сучье отродье!
Мерзко и тошнотворно пахнущее пороховой гарью дуло «нагана» ткнулось в лоб невысокому розовощекому мужчине с прилизанными на прямой пробор черными волосами. Он испуганно моргал и никак не мог понять, чего именно хочет от него стоящий напротив жиган.
Терпение Рекрута иссякло. Он коротко замахнулся и ударил розовощекого рифленой рукояткой по лицу. Кровь брызнула из разбитого носа на руки жигана, и он поспешил шагнуть назад. Мужчина повалился к его ногам, как подкошенный, и тихонько заскулил.
Рекрут грозно оглянулся. Все остальные сотрудники банка, а их было шестеро, уже покорно лежали на полу, заложив руки на затылок. Посетителей в «Гофман и сын» в это время уже не было. Жиганы явились с визитом аккурат после закрытия.
– Где он? – Рекрут обернулся на своих подельников.
Паленый, молодой паренек, облаченный в серое мешковатое полупальто и надвинутый на самые глаза такого же оттенка картуз, стоял рядом с выходом, заслоняя двери своей не шибко габаритной фигурой. Рядом с ним занял заранее оговоренную позицию Витя-Солоух. Сжимая оружие двумя руками, он монотонно водил им из стороны в сторону, стараясь не упустить из-под прицела ни одной потенциальной жертвы. Маленькие поросячьи глазки Солоуха на широком, побитом оспой лице азартно блестели, и Рекрут нисколько не сомневался, что Витя спустит курок при первой же необходимости. Но знали ли об этом сотрудники банка? Вполне возможно, что догадывались…
– Ну?
Рекрут требовательно посмотрел на стоявшего по правую от него руку Резо. Грузин щеголял в кожанке на чекистский манер и никогда не носил головного убора. Его черные вьющиеся волосы доставали почти до плеч. При такой гриве картуз Резо попросту не требовался.
Резо только кивнул в ответ, стремительно перешагнул через корчившегося на полу мужчину и приблизился к другому человеку, в дорогом двубортном костюме. Ухватил его за шиворот и рывком поднял на ноги. Тот испуганно заслонил лицо обеими руками, словно ожидая неминуемого удара. Стильный узкий галстук ярко-желтого цвета на груди мужчины раскачивался из стороны в сторону.
Рекрут приблизился к ним.
– Господин Гофман? – широко улыбаясь во весь рот, поинтересовался жиган.
Человек в костюме затравленно кивнул.
– Превосходно. Вы-то нам и нужны. Тащи его в кабинет, Резо.
Грузин ударил несчастного Гофмана промеж лопаток, и тот едва удержался на ногах.
Один из лежащих на полу служащих, воспользовавшись тем, что внимание налетчиков сосредоточилось на владельце банка, чуть приподнялся на локтях, затем подтянулся и предпринял попытку ухватить рукой болтавшийся в метре от него телефонный шнур.
Солоух выстрелил.
Служащий вскрикнул и схватился рукой за простреленный бок.
Солоух быстро крутанул барабан, сделал шаг вперед и спустил курок еще раз. На этот раз пуля угодила жертве точно в голову. Крик оборвался, тело служащего мгновенно обмякло, и он распластался на полу лицом вниз. По щелям паркетного покрытия в разные стороны, словно паутина, потянулись тоненькие кровавые струйки.
– Есть еще желающие? – прокаркал Солоух низким гортанным голосом. – По-вашему, мы тут шутки шутим? Так, что ли, получается?
Рекрут не обратил на инцидент никакого внимания. Он уже двинулся к кабинету управляющего банком, куда секундой ранее Резо грубо втолкнул потеющего от волнения Гофмана.
Апартаменты Самуила Исааковича Гофмана выглядели довольно скромно. Небольшое помещеньице с единственным зарешеченным окном, с рабочим столом Самуила Исааковича, кожаным диванчиком для посетителей, платяным шкафом и большим, почти во всю противоположную от входа стену, металлическим сейфом. Именно последний и интересовал Рекрута больше всего. Переложив «наган» в левую руку, жиган сунул правую в карман пальто и вынул из него золоченый портсигар. Сел на диванчик и качнул дулом в направлении сейфа.
– Открывайте, Гофман, – распорядился он. – Большой интерес у нас, знаете ли, до ваших скромных сбережений имеется.
Гофман чуть ли не плакал. Его холеное от природы лицо с тонкими усиками в этот момент сморщилось до безобразия, губы нервно подрагивали, а по щекам обильно катился холодный пот. Разумеется, Самуил Исаакович был немало наслышан о дерзкой группировке Рекрута, жертвами которой в последнее время стали многие его знакомые. Но, по простоте душевной, Самуил Исаакович полагал, что его-то всенепременно минет эта участь. Но полагал, как видно, зря. Добрались-таки и до его скромной персоны. И ведь надо же, как ловко все подгадали, бестии. Явились аккурат тогда, когда их банк получил крупный денежный перевод из столицы. Словно знали все.
– Послушайте, господа… – начал было Гофман, подпустив в голос как можно более жалостливых ноток, но Рекрут не дал ему договорить.
– Господа? – усмехнулся жиган. Он уже пристроил во рту папиросу, но раскуривать ее не торопился. – Ну, что же вы, любезный? Не знаете, какие нынче времена? Господа у нас, как известно, остались в прошлом. Теперь сплошь и рядом одни только товарищи.
– Ну хорошо, – быстро заговорил Гофман. – Хорошо, путь будут товарищи. Так вот, я вас, как товарищей, прошу…
– А вот этого не надо, – Рекрут закурил и пустил в потолок густую струю дыма. – С чего бы это вдруг честные жиганы всякой контрреволюционной мрази товарищами стали? Нет, милейший, мы тут с вами по разные стороны баррикад. А посему прекратим эту бессмысленную полемику и приступим к делу. Отрывайте сейф! Да побыстрее! У нас мало времени.
– Но это все мое состояние. Неужели вы не можете понять…
На этот раз договорить Гофману не дал Резо. Он не сказал ничего, но его действия оказались эффективнее и убедительнее любых слов. Резкий удар кулаком в ухо заставил Самуила Исааковича пошатнуться и опереться рукой о спасительный край стола. В голове словно раздался звон колокола. На мгновение Гофман утратил чувство реальности, но Резо тут же вернул его к действительности, проведя еще и мощный профессиональный апперкот. Гофман, клацнув зубами, повалился на пол.
– Открывай, паскуда! – жестко произнес грузин. Черный глазок его «нагана» смотрел Самуилу Исааковичу в лицо. – Или нам пригласить сюда твоего сынка? Он, кажется, тоже лежит там, облизывая полы языком. Открыть сейф сможет любой из вас. Следовательно, от другого мы можем избавиться без зазрения совести. Чью жизнь ты готов поставить на кон, Гофман? Свою или своего сынка? Решай!
Решать Самуилу Исааковичу пришлось недолго. Ясно было, что налетчики легко осуществят свою угрозу. С них станется. Мотнув головой и с опаской растирая подбитое ухо, Гофман поднялся на ноги. Обогнул стол, выдвинул верхний ящик и достал из него ключ. Затем приблизился к сейфу. Дрожащие короткие пальцы принялись набирать шифр.
Резо тем временем расстегнул кожанку и достал из-под нее два холщевых мешка. Ни слова не говоря, швырнул их к ногам Гофмана.
Самуил Исаакович открыл сейф. Резо удовлетворенно хмыкнул. Лицо сидящего на диване Рекрута осталось совершенно бесстрастным.
– Складывай, – он указал на мешки.
Гофман беспрекословно подчинился. Ему понадобилось меньше минуты на то, чтобы переложить деньги из сейфа в предложенные налетчиками мешки. И Рекрут, и Резо пристально наблюдали за его торопливыми действиями. Самуил Исаакович уже смирился с потерей и теперь желал только одного: чтобы налетчики поскорее убрались. Банкиру совсем не хотелось снова оказаться на полу. Из разбитого правого уха стекала теплая струйка крови, а на скуле уже начал образовываться отек.
– Отлично! – когда Гофман закончил, Рекрут порывисто поднялся с дивана, бросил окурок на пол и раздавил его носком начищенного до блеска высокого сапога. – Уходим, Резо!
Грузин буквально вырвал оба туго набитых мешка из рук банкира.
– А с этим что? – обратился он к Рекруту.
Вопрос был чисто риторическим. Резо и сам отлично знал на него ответ. Схема налетов была уже обкатана их группировкой не единожды.
Рекрут поднял «наган» на уровень груди и выстрелил прежде, чем Самуил Исаакович успел сообразить, что сейчас произойдет. Его ныне покойных знакомых после подобных налетов настигала та же участь, но Гофман, опять же таки до последнего момента, тешил себя несбыточной надеждой. А вдруг пронесет?
Не пронесло.
«Наган» Рекрута с ослепительной вспышкой выплюнул смертоносный снаряд, и в следующую секунду мир померк для Самуила Исааковича навсегда.
Налетчики покинули кабинет управляющего. Оба мешка с деньгами по-прежнему нес Резо. Солоух при появлении подельников поднял голову. Рекрут спокойно и невозмутимо кивнул. Он сам не стал смотреть на происходящее, а направился к выходу из банка. За спиной жигана прозвучало четыре быстрых одиночных выстрела. Рекрут знал, что два из них произвел Витя и два – Паленый. Группировка не оставляла свидетелей.
Рекрут ступил на булыжную мостовую, поднял воротник пальто и взмахом руки привлек внимание извозчика. Стоявшая в конце квартала пролетка с бородатым Емельянычем на козлах тут же тронулась с места и подкатила к зданию банка. Емельяныч натянул поводья.
– Все тихо? – спросил Рекрут.
Возница только кивнул.
Из банка вышли остальные.
– Расходимся, – на правах старшего распорядился Рекрут. – Встречаемся на Стреженовской через два часа.
Он первым запрыгнул в пролетку. Резо забросил мешки в экипаж и сел рядом.
* * *
Казань. Здание ЧК на Предмостовой
– Ну, и как долго, спрашиваю я вас, товарищ Сверчинский, это будет продолжаться? – тяжелые пудовые руки начальника казанского ЧК опустились на обитый красным сукном стол. – Вам известно, что не далее как вчера мне звонил сам товарищ Дзержинский. Лично. И если до этого звонки из Москвы поступали от товарища Верпухова, то теперь… Сам! Вы это понимаете, Кондрат Сергеевич?
– Понимаю, Александр Никанорович.
Сверчинский чувствовал себя нашкодившим гимназистом. Всего два месяца назад переведенный из Петербурга в Казанское Управление, он до сих пор не мог привыкнуть к тем выволочкам, которые так любил устраивать своим подчиненным Александр Никанорович Лепеха. Его бывшее петербургское начальство относилось к Сверчинскому совсем иначе.
Хотелось курить, но Кондрат Сергеевич не мог себе этого позволить. Лепеха не курил сам и не переносил, когда в его присутствии курили другие. Однако это не мешало Сверчинскому держать руку в правом кармане пиджака и осторожно поглаживать пальцами пачку папирос. Так он чувствовал себя значительно спокойнее. И немножко увереннее.
– Понимать мало, товарищ Сверчинский, – Лепеха подался вперед, и электрический свет отразился от двух его острых залысин на лбу. – Вас назначили на эту должность не для того, чтобы вы понимали! Мы ждем от вас действий, товарищ Сверчинский. Решительных и бескомпромиссных действий! А то что же это получается. Вчера мне звонит товарищ Дзержинский, а буквально через каких-то два часа эта пресловутая банда совершает еще один дерзкий налет. С шестью трупами! С шестью, Кондрат Сергеевич! Вам не кажется, что это многовато? А мне вот кажется.
– Александр Никанорович, мы работаем в этом направлении, – как можно более сдержанно ответил Сверчинский. – В деле Рекрута, как именует себя этот бандит, появились кое-какие наметки, но вы же должны понимать, что нам тоже требуется время. И преступности у нас в Казани ничуть не больше, чем в той же Москве, например…
– Что?! – руки Александра Никаноровича сжались в кулаки, и он, упершись ими в столешницу, слегка приподнялся в кресле.
– Я хочу сказать, что подобные банды, как вам должно быть известно, бесчинствуют по всей России, – быстро и сухо добавил Сверчинский.
Лицо Лепехи побагровело. Даже его залысины покрылись вдруг пунцовыми пятнами.
– Что вы мне тут киваете на другие города, товарищ Сверчинский! – громогласно пророкотал начальник казанского ЧК. – Меня интересует положение в нашем городе. За который отвечаем мы с вами. Отвечаем, товарищ Сверчинский! Понимаете? И я не хочу, чтобы в нашем городе бандиты бесчинствовали, как и везде в России. Я требую от вас совсем других показателей. Я хочу сообщить товарищу Дзержинскому или товарищу Верпухову, когда кто-нибудь из них позвонит в следующий раз, что группировка этого Рекрута полностью обезврежена. Что налетчики поставлены к стенке. Вам ясно, товарищ Сверчинский? К стенке!
– Так точно, товарищ Лепеха!
Начальник ЧК вышел из-за стола и прошелся по кабинету, оправляя свой форменный пиджак. В какой-то момент он оказался за спиной у сидящего Сверчинского, но Кондрат Сергеевич не повернул головы.
– У вас есть кто-то, внедренный в среду преступников? – спросил Лепеха, и Сверчинскому показалось, что он почувствовал на своем затылке тяжелое дыхание начальника.
– Есть, но…
– Я спрашиваю вас про банду Рекрута!
– Нет, в банде Рекрута у нас никого нет, – вынужден был признать Сверчинский. – Я, как вы знаете, только недавно приступил к своим обязанностям, Александр Никанорович. За этот недолгий срок мне удалось обзавестись информаторами в окружении Скулатого и завербовать некоторых из держателей майданов. К группировке Рекрута подступиться не так просто. Это хорошо сколоченная и слаженная организация. Сам Рекрут, например, на которого мы расставили засады в местах его наиболее частого появления, обладает каким-то невероятным чутьем. Ему и его людям удается избегать арестов даже тогда, когда, казалось бы, и выхода-то иного у них нет. Мы будем пробовать выйти на него через рядовых членов банды, но пока эта операция находится на стадии разработки…
– «Разработки»! – презрительно выплюнул Лепеха. Он снова прошелся по комнате и встал у стола. Его глаза встретились с глазами Сверчинского. – А сколько еще людей будет убито, пока вы разрабатываете вашу операцию?
Кондрат Сергеевич хотел было сказать еще что-то, но Лепеха не дал ему такой возможности, резко рубанув воздух ребром ладони.
– Хватит! Я уже наслушался ваших басен, товарищ Сверчинский. И то, что вы делаете из Рекрута какого-то обладающего сверхчеловеческим чутьем дьявола, вовсе не оправдание. Я буду вынужден жестко поставить вопрос, товарищ Сверчинский. Или Рекрут, или вы! Надеюсь, я понятно выразился? А при таком подходе к делу… я думаю, нам будет очень сложно сработаться с вами, Кондрат Сергеевич.
Лепеха сел обратно за стол. Казалось, общение с подчиненным измотало его окончательно.
– Все, идите, – небрежно бросил он, даже не глядя на Сверчинского. – И помните, что я жду от вас положительных результатов в самое ближайшее время.
Кондрат Сергеевич поднялся.
* * *
Казань. Малина на Стреженовской
Положив ноги на стол и откинув голову на спинку шаткого деревянного стула, Резо под общий гул и отдельные одобрительные выкрики в шесть больших глотков осушил из горла поллитровую бутылку водки. Его большой волосатый кадык ровно шесть раз синхронно дернулся вверх-вниз, затем жиган оторвал губы от опустевшей тары, громко выдохнул и продемонстрировал всем присутствующим свою лучезарную улыбку. Марухи радостно завизжали и захлопали в ладоши. Сидящие рядом с Резо жиганы дружески потрепали исполнителя за плечи.
Резо принял нормальное положение и с удовольствием закурил.
– Во, дает! Да!
– И ни в одном глазу!
– Зверь, а не человек!
Пыхнув пару раз сигаретой, Резо поднялся на ноги и театрально раскланялся. Подобный номер он уже не в первый раз исполнял на бис, и каждый раз это вызывало у окружающих восторженные отклики.
За шумом никто не заметил, как отворилась дверь и в помещение вошел Рекрут. На нем было длинное черное пальто с поднятым воротником, хромовые сапоги и чуть сдвинутый на бок картуз, козырек которого оставлял в тени едва ли не половину гладко выбритого, смуглого от природы лица жигана.
Рекрут быстро прошел к столу, согнал с места одну из девиц, сел сам и молча налил себе стакан медовухи из большой пузатой бутыли. Взоры всех присутствующих жиганов устремились в его сторону. Гул и веселье мгновенно смолкли. Уж больно мрачно было лицо Рекрута в этот момент. Ни на кого не глядя, он выпил, а затем промокнул губы рукавом пальто.
– Женю-Шутника замочили, – негромко произнес Рекрут, уставившись в стол.
– Как замочили? – густые брови Резо сошлись над переносицей.
– Кто? – в унисон ему откликнулся Паленый, и в глазах молодого жигана появился недобрый блеск.
Рекрут поднял голову.
– Они вчера с пацанами взяли кассу на Вяземской. И завалились в трактир «Сивужный» обмыть удачный навар. Как сказал Серый, гуляли всю ночь. Я сам собирался заехать туда, но как-то не сподобился вот. Словно шепнул мне кто на ухо, что не стоит. А под утро, говорят, когда Шутник и двое его подельников совсем в угаре были, завалились в «Сивужный» четверо. По виду – уркачи. Из кодлы Скулатого. На Серого наехали. Ну, тут Шутник, естественно, и впрягся. Слово за слово, уркачи за «наганы» и давай шмалять. Серый едва успел свалить оттуда, но заведение его в хлам разнесли. А Шутнику, как он мне сказал, прям первую же пулю промеж глаз и вмазали. А потом и подельников его положили.
– Во, суки! – на выдохе произнес сидящий по правую руку от Рекрута белобрысый курчавый жиган по прозвищу Шмель. Его покрытые мелкими шрамами пальцы скрючились, словно он пытался ухватить ими за глотку убийц Жени-Шутника.
– А с чего Серый взял, что это были люди из кодлы Скулатого? – спросил Резо.
Рекрут налил себе еще стакан медовухи.
– Среди них был Петя Маленький. Он-то первым и начал пальбу.
– Да давить их надо, Рекрут! – Солоух грохнул по столу кулаком так, что зазвенела посуда. – Житья же от них никакого. Расплодилось этих уркачей, как свиней нерезанных. И все права свои качают! А кому нужны их права? Кому нужны их пережитки прошлого? Давить, Рекрут! Вот мое мнение. Потому как, если не задавим их, так в скором времени они сами нас задавят. Мы же им как кость поперек горла. Будто ты сам не знаешь! И Скулатому в первую очередь.
