скачать книгу бесплатно
Довольно часто, раз в полчаса или даже чаще Люку встречались или он нагонял каких-нибудь путников. Либо пеших, либо в повозках. Как правило, это были простые люди, низко кланяющиеся при его приближении. С редкими встреченными всадниками он здоровался и сдержанно раскланивался.
На склоне очередного пологого холма Люк повстречал каких-то бледных поселян с круглыми от ужаса глазами. При его приближении они не просто поклонились, а упали на колени, демонстрируя свое к нему почтение.
2
Миновав вершину холма, он увидел вдалеке какую-то конструкцию и шевелящихся подле нее людишек, больше похожих издали на муравьев. Подскакав ближе, он обнаружил, что это застава или пост дорожной стражи. Здесь же стояла большая повозка, а выпряженные кони паслись неподалеку.
Справа располагалась добротная старая виселица, на которой болтался, раскачиваемый легким ветерком, мужчина, явно свежеповешенный. То, что он отдал богу душу совсем недавно, вот только что, можно было понять по эрекции. Его гульфик сильно бугрился, хотя лицо уже посинело.
Внизу под этой виселицей двое стражников, в таких же желтых куртках, как он видел в порту, на пару насиловали одну женщину. Рядом стояла совершенно голая, прикрываясь руками, другая, помоложе. По всей видимости, это были мать и дочь.
Двое других свободных от секса стражники небрежно направили на Люка арбалеты. Рыцарь остановился, медленно достал из кожаного кошеля на перевязи пергамент – письмо короля, и, показав его, возгласил:
– Да здравствует король!
Никакой реакции не последовало. Видимо жалование давно не платилось не только портовой страже. Еще только приближаясь к этой заставе, Люк примерно понял, что тут происходит и определил отношение стражников к нему – подъезжающему одинокому всаднику. Если бы конных было несколько, дорожная охрана, скорее всего, прервала бы свою повседневную деятельность и как-то подобралась, стараясь придать себе почтенный вид. Но всадник был один и не в одежде цветов королевского флага.
Начальник стражи, стоявший спиной у нему, облокотившись на повозку, обернулся, подошел и лениво поприветствовал проезжающего, небрежно коснувшись забрала своего шлема. На нем была довольно нарядная красная куртка, расшитая золотыми позументами. Скользнув глазами по письму, даже не взяв его в руки, он очень внимательно осмотрел самого Люка: его коня, упряжь, поклажу, и, подумав, сказал:
– В добрый путь, господин рыцарь!
– Пусть твой человек разрядит свой арбалет! – ответил ему Люк, не спеша трогаться с места.
– Эй, ты, слышишь, что говорит господин рыцарь! – вальяжно распорядился начальник стражи.
Проехав немного, лишь несколько саженей, Люк услышал отчетливый звук спущенной тетивы арбалета. Он тут же вскинул свой арбалет, спрятанный за щитом, и, почти не целясь, выстрелил в стражника. Затем он развернул коня на месте, чуть коснулся его тугих боков шпорами, и, выхватив меч из ножен, снес голову второму солдату, сидевшему на повозке и попытавшемуся слезть. Затем, быстро соскочив с коня, Люк в два взмаха снес головы двум частям шестиногой фигуры под виселицей.
Оставшийся в полном одиночестве, без своих подчиненных, от которых остались только окровавленные судорожно шевелящиеся тела, начальник стражи вытаращил на него глаза:
– Проклятье! В чем дело! – закричал он. – Как ты смеешь убивать моих людей! Мы служим королю.
– Я услышал звук спущенной тетивы, – пояснил Люк.
– Но в тебя не стреляли, – тяжело дыша и наливаясь дурной кровью, зарычал теперь уже бывший начальник стражи… перебитой Люком.
– Я этого не знал… К тому же, твои люди не проявили должного почтения к особе короля, – пояснил свои действия Люк. На самом деле ему очень не понравилось то, что не достаточно почтительно встретили его самого.
Рыцарь развернул коня и не спеша поскакал дальше, но не успел проехать и мили, как услышал сзади какой-то слабый крик. Оглянувшись, увидел бегущую за ним девушку. Он придержал коня, который с большим удовольствием перешел на шаг.
Вскоре раскрасневшаяся, тяжело дышащая девушка догнала его и упала на колени под самые ноги коню. Она была босая, в одной юбке и наскоро накинутой кофте, и, видимо, что-то хотела сказать, но не могла произнести членораздельного звука. Люк остановился и подождал, когда она отдышится.
– Моя мать послала меня к вам… – наконец произнесла девушка. – Возьмите меня к себе в услужение.
Девушка была очень мила, свежа, с правильными чертами лица. Ее светлые, пепельные волосы растрепались, но это ее ничуть не портило.
Сердце Люка сжалось, конечно, юная особа была очаровательна, но знакомство с нею не входило в его планы. Он отчетливо понял, что поступил так непродуманно, попросту глупо во многом из-за ее обнаженных прелестей. Но дальше продолжать эту глупость не следовало:
– Мне не нужны слуги, – ответил он и попытался осторожно объехать девушку. Та вскочила и бросилась к нему, ухватилась за стремя, за ногу и принялась целовать его железный сапог.
Он опять остановился и оглянулся назад. Люк смутно различил, что на виселице, как будто что-то происходило: то ли там теперь было уже два висельника, то ли кто-то взобрался на перекладину. Потом рыцарь посмотрел вперед, где милях в двух-трех вился дымок.
– Что там дальше? – спросил Люк девушку.
– Постоялый двор, – ответила она. – Там они встретили нас… в первый раз.
– Наверное, вы с ними плохо расстались? – предположил Люк.
– Стражники ехали на свой пост, – сказала девушка. – Начальник предупредил Бруйда, что бродяжничество запрещено законом. И если он встретит нас еще раз, то повесит.
– А твой отец решил, что он пошутил? – спросил Люк.
– Мы шли в порт, чтобы убраться с острова, – сказала девушка. И это единственная дорога.
– Значит нам не по пути, ведь вам надо в противоположную сторону? – переспросил Люк, кивнув на постоялый двор.
– Теперь уже все равно, у нас больше нет денег перебраться через пролив, – ответила девушка.
Люк снова оглянулся назад. Теперь виселица была пуста, а от нее к ним навстречу двигалась какая-то фигурка. Девушка, прищурившись, посмотрела назад и сказала:
– Это мама.
– Ты можешь ее здесь дождаться, – предложил Люк, – а мне пора ехать.
Девушка опять вцепилась за его ногу и принялась целовать заляпанный кровью сапог. Люк, не долго думая, наклонился над ней, схватил под мышку и, перекинув через седло, поскакал дальше. Вскоре он приближился к постоялому двору и шагов за сто пятьдесят опустил девушку на землю. Затем рыцарь подскакал к самому дому, слез с коня. Девушка бежала за ним.
Здесь все было приспособлено для приема путников: конюшня, большой дом и навес, под которым стояли грубые столы с чурбаками.
– Коню сена, мне мяса и пива, – приказал Люк подошедшему хозяину, крупному человеку с длинными волосами, перетянутыми шнурком. На нем были белая рубашка и серый фартук – символ его профессии.
– Добро пожаловать милостивый государь рыцарь, – сказал хозяин, приглашая Люка жестом войти в дом.
– Я сяду здесь, на свежем воздухе, – сказал Люк. Он вынул серебряную среднего размера монету и бросил ее хозяину. – А ты поторопись, сено должно быть свежим, а мясо горячим.
Хозяин ловко поймал монету, и, широко улыбнувшись, засеменил выполнять приказание. Вскоре на столе появились пиво, вино, хлеб и зелень, а через некоторое время большая сковорода с мясом.
Пока Люк и его конь Лось ели и отдыхали, девушка стояла и смотрела на него. Люк предложил ей кусок хлеба, но она отказалась, что совсем его не удивило: «После происшедшего с нею, у нее может быть еще неделю не будет аппетита», – подумал он.
Девушка все время оглядывалась на дорогу. Наконец вдали показалась путница, впряженная в ручную тележку. Девушка побежала ей навстречу. Когда они подъехали поближе, Люк увидел, что на тележке лежал снятый с виселицы труп мужчины.
Усталая женщина рука об руку со своей дочерью подошли к грубому парапету из жердей, у которого сидел Люк и встали перед ним на колени:
– Добрый рыцарь, помоги мне похоронить моего мужа…
– Пошли прочь, или я натравлю на вас собак, – крикнул показавшийся из дверей хозяин постоялого двора.
– Мы под защитой господина рыцаря, – в отчаянии проговорила женщина. Хозяин вопросительно посмотрел на Люка, тот, продолжая есть, неопределенно пожал плечами.
– Добрый рыцарь… – снова обратилась к нему женщина, но Люк, поставив кружку, перебил ее:
– Если бы я был добр, то лежал бы сейчас рядом с твоим мужем.
– Боже, милостивый! – из дверей показалась хозяйка постоялого двора, дородная баба под стать своему мужу. Она подошла к стоящей поодаль тележке и наклонилась над трупом:
– Они его повесили! – победно констатировала женщина, удовлетворившая свое любопытство. Потом она подошла к стоящим на коленях матери с дочерью:
– А ведь я говорила ему не ехать туда.
– Куда же нам было ехать, дорога тут одна, – устало произнесла мать. – По лесу с тележкой не проедешь.
– Хотели спасти свои ничтожные пожитки, – проворчал трактирщик. – Ну и где они теперь?
– Стражники забрали, – сказала девушка. Ее мать, казалось, уже была не в силах что-то говорить. Но она пришла в себя и опять взялась за свое:
– Добрый рыцарь, прочти над Бруйдом молитву праотцу и праматери. Наш старый хозяин, тоже рыцарь, барон Регед никогда не отказывался благословлять родившихся, и провожать в иной мир умерших.
– А священники в храмах? Это ведь их работа, – возразил Люк.
– Где-то в городах они есть, а у нас только лесные друиды, – сказала женщина, – они сожрут тело Бруйда. Я не хочу, чтобы его тело глодали звери, клевали птицы или зажарили на своем костре лесовики.
Люк знал об этом странном предубеждении простых людей против друидов, но удивился, что оно так же сильно здесь на острове как и за сотни миль отсюда, в его родных краях.
– Есть там кладбище? – спросил Люк хозяина харчевни, махнув в ту сторону, в которую лежал его путь.
– Да, – ответил тот равнодушно, – за нашей деревней. Если постучите в крайний дом, то старый Муйрхол за монету поможет вам со своей лопатой.
– У меня есть заступ, – возразила женщина. – Это все, что осталось.
Люк наполнил остатками вина свою флягу и, попросив хозяина завернуть остатки его обеда, отправился в путь. Его недоеденный обед положили на капустные листья и обернули куском рогожи. Люк дал кулек женщинам со словами:
– Это будет тризна по вашему мужу и отцу.
Он сел на коня и не торопясь поехал дальше. Женщины поплелись за ним. Вскоре они добрались до бедной деревни, состоящей из нескольких домов и амбаров, которую пересекала насквозь дорога. Храма в этом скромном поселении не было, но за околицей располагалось кладбище – плохо огороженный пустырь, поросший бурьяном. Две его стороны составляли пирамидальные тополя, посаженные очень густо, почти прижимающиеся один к другому.
Люк слез с коня, который тут же принялся щипать траву, особенно густую и сочную в этом месте. Женщина вопросительно посмотрела на рыцаря. Он, оглянулся по сторонам, а потом показал ей на понравившееся ему место – где две аллеи тополей сходились:
– Копайте вон там.
Несчастная вдова вытащила из-под тележки привязанный там заступ и пошла в указанное место. Она размахнулась и воткнула железный наконечник в поросшую травой землю. Потом с трудом вынула его и рубанула дерн еще раз. Она работала упорно, но не очень умело. Не женское это дело, копать землю заступом.
Посмотрев некоторое время на ее старания, Люк подошел, взял заступ и показал, как им следует пользоваться. Когда он углубился по колено, взял свой помятый щит и острым концом вытащил остатки земли. Женщины там временем сволокли с тележки труп, и положило рядом с ямой. Так общими силами они выкопали яму по пояс.
– Глубже не надо, – остановил их Люк. – Трудно будет опускать тело вниз.
Вдова наломала зеленых веток и устлала ими скорбное ложе повешенного. Люк подошел к разверстой могиле и произнес речь. Это было нетрудно, он слышал их множество после сражений, в которых ему пришлось поучаствовать:
– Праотец и праматерь, – сказал он. – Примите этого честного труженика в своем лучшем мире, так как в этом он оказался не нужен. Его прогнали с насиженной земли и лишили самого дорогого, что у него было – жизни…
– А на языке священников ты можешь, – тихо спросила вдова.
– Легко, – ответил Люк и заговорил на смеси эльфийского и гномьего языков, немного знакомых ему с детства, с вкраплением словечек из языка амазонок, изученного им пока он жил в их стране. Кроме того, он вставлял выражение на древнем богослужебном языке: «в прошлом, сейчас и всегда», которое, как он хорошо знал, употребляют священники. Вторая часть его спича, таким образом, не имела к покойнику никакого отношения и представляла собой набор общеупотребительных слов: «Здравствуйте, добрый день, дай хлеба, хороший мальчик, иди сюда, уходи отсюда». Но женщины слушали его очень внимательно, и были довольны.
Когда они собрались опускать покойника в могилу он предложил:
– Его одежда. Ее ведь можно продать…
Вдова посмотрела на Люка, потом на куртку, шапку и башмаки покойного и стала раздевать труп. Вещи связала в узелок. Затем они сволокли тело вниз. Тут у женщины навернулись на глаза слезы, она сняла свой довольно нарядный дорожный плащ и накрыла им тело.
Выбравшись наружу, мать и дочь забросали могилу землей и постарались придать образовавшемуся холмику правильный вид. Потом они сидели и робко ели остатки обеда, искоса, поглядывая на Люка. Наконец он сказал:
– Нам пора.
Женщины закрепили заступ на опустевшей тележке, положили на нее узелок с вещами повешенного и, стараясь не отставать, поспешили за всадником. Люк мог бы пустить коня вскачь и очень скоро мать и дочь остались бы одни на дороге. Они не были ему нужны. Он не собирался их спасать, во всяком случае, осознанно. Эти женщины просто повстречались ему на пути.
Ему вспомнились юные маленькие гномы, которых он однажды подобрал в лесу, спасая от гиены. До сих пор ее шкура служила ему в качестве перекидной сумы, а ведь она тогда была сшита на скорую руку. И вот теперь – новая такого рода встреча.
Они прошли очередное селение. Тут народу было побольше и встречавшиеся люди с удивлением осматривали странную процессию: конный рыцарь в латах и две пешие женщины, волокущие тележку. Многие посмеивались. Когда они снова оказались в чистом поле Люк посоветовал:
– Думаю, тебе будет проще в мужской одежде.
Женщина не стала перечить, и, тут же развязав узелок, надела штаны, потом скинула платье и натянула рубаху и куртку, напялила на голову выгоревший засаленный колпак. Она переобулась в грубые мужнины башмаки, а всю свою одежду связала в узел. Вид у нее получился странный, но уже меньше привлекающий внимание. Люк осмотрел своих попутчиц критическим взглядом и сказал, обращаясь к юной девушке:
– А ты надень чепец и кофту матери, прикрой свою красоту. Потом тебе тоже стоит переодеться парнем.
Темный женский чепец немного скрыл прелестное девичье личико, и до королевского замка процессия добралась без задержек и приключений.
Его башни показались издалека. Замок стоял на возвышении, и вокруг него располагалось довольно много домов кузнецов, портных, пекарей и прочих мастеровых людей. Были тут и всевозможные лавки. В одной из них Люк заприметил пергаменты. Он остановился, вытащив из кошеля еще одну монету, и послал девушку купить лист для письма. Она быстро вернулась с листом и пригоршней медных денег на сдачу.
Люк взял лист, а мелочь, махнув рукой девушке, предложил оставить себе. Та просияла и снова бросилась целовать ему ноги.
Ему показалось на миг, что ее искренние эмоции – явно стоят дороже этих медяков. Они прошли еще несколько сот шагов и остановились у придорожного трактира. Люк слез с коня, порывшись в переметной суме, достал старую шкатулку и расположился за пустым столиком. К ним тут же подошел работник, высокий юноша в сером фартуке.
– Можете себе заказать что-нибудь, – предложил своим спутницам Люк, доставая из шкатулки перо и пузырек с чернилами. Женщины растерянно переглянулись.
– Попозже, – сказал Люк прислужнику. Тот кивнул и стряхнул тряпкой со стола невидимые крошки.
– Как тебя зовут? – спросил Люк старшую женщину.
– Хорса, – ответила она.
– Этим именем называют как мужчин, так и женщин? – уточнил он.
Женщина робко кивнула, потом любопытно вытянула шею, наблюдая его манипуляции с пером и пергаментом.
– Ты знаешь грамоту? – спросил он. Хорса в ответ помотала головой и смущенно улыбнулась.
Люк обмакнул перо в чернила и написал:
«Сим подтверждаю, что Хорса направляется мною для закупок инвентаря и провианта совместно с работником. Рыцарь, владетельный барон Регед».
