Вопреки и навсегда. Месть Красного Дракона

– Прости, – перестав слышать мои отчаянные рыдания, Дэни заговорил: – Знал же, что нельзя оставлять тебя одну после такого, – он еще сильнее пытался прижать меня к себе, словно хотел слиться со мной в единое целое: – Прости меня.

Я порывалась напомнить, что сама оттолкнула его. Что Дэниел не виноват. Но не смогла произнести ни слова, вместе с истерикой меня покинули и силы. Навалилась усталость и пришло осознание, что я жутко замерзла. Почти не чувствовала пальцы ног и дрожала уже не от слез, а от холода. Дэни отступил на шаг, разрывая объятия. Оглядел меня, задержав внимание на босых ногах. Он вложил в мою левую руку зонт с просьбой подержать. Сам же стянул с себя пиджак и накинул мне на плечи. И, прежде чем я успела что-либо понять, уже подхватил меня на руки и направился к парковке.

Подойдя к машине, ему каким-то чудом удалось открыть дверцу со стороны пассажирского сиденья, даже не опуская меня на землю. Дэни незамедлительно усадил меня в мягкое кресло, а сам забрал зонт и бросился в сторону багажника. Спустя минуту он вернулся с двумя пледами и укутал меня, не забыв как следует растереть мне ступни. Когда он удостоверился, что из моего мягкого уютного кокона торчат только руки и голова, захлопнул дверцу и, обежав автомобиль, запрыгнул на водительское сиденье. Как только Дэни завел машину, сразу же выкрутил обогреватель на максимальную температуру.

– Ты собрался нас поджарить? – спросила я охрипшим голосом.

Дэниел облегченно выдохнул.

– Наконец-то заговорила, – на его губах даже промелькнула тень улыбки, когда он потянулся рукой к моей голове и стал поглаживать по мокрым волосам, – ты вся промерзла, сейчас важно тебя согреть. Поджариться не успеешь, поверь.

Он вывернул с парковки, и мы помчались в сторону моего дома. Несмотря на теплый плед и тропики, устроенные им в машине, меня все еще трясло мелкой дрожью. Все внимание друга было сосредоточено на дороге: ехал он осторожно. Но когда он на ощупь дотянулся до моей ладони и почувствовал, что меня все еще трясет, без раздумий вдавил педаль газа, игнорируя скоростные ограничения, ловко проскальзывая между впереди идущими машинами. Спустя десять минут, когда мы уже заезжали на подъездную дорожку особняка, Дэни все еще крепко сжимал мою руку. И это простое прикосновение было единственным, что дарило мне настоящее тепло в тот момент.

Глава 12. Николетта Кейн. Лос-Анджелес

До своей комнаты мне, разумеется, не разрешили добраться самостоятельно. Дэниел продолжал нести меня и обращался с такой бережностью, будто боялся, что я рассыплюсь прямо у него на глазах.

Оставив меня на диване в комнате, он поспешил наполнить ванную. Дэни был одержим идеей как можно скорее согреть меня, в то время как мне просто хотелось погрузиться в сон, отдаться объятиям теплых и мягких сновидений. И забыть о сегодняшнем вечере, желательно навсегда. С этими мыслями я прислонилась к мягкой спинке, мечтая быстрее посетить страну Морфея.

– Нет-нет, Ники! – не тут-то было. Дэни уже тряс меня за плечи. – Еще не время спать. Сначала мы тебя нормально согреем.

Мне кое-как удалось разлепить глаза.

– Так-то лучше. Давай, окончательно просыпайся и иди сюда, – он снова подхватил меня на руки и направился в сторону ванной комнаты.

Помещение было наполнено паром. Воздух казался тяжелым, но ощущение тепла уютно окутывало плечи. Дэни окинул меня скептическим взглядом.

– Прости, принцесса, но купаться придется прямо в платье. Одну я тебя сейчас не оставлю. Не хватало еще, чтобы прямо тут заснула.

– А если платье испортится? – идиотская мысль сорвалась с губ быстрее, чем я успела себя остановить. – Это ведь твой подарок.

– Глупышка, в ванной просто вода, – Дэни рассмеялся. Но отнюдь не привычным мелодичным смехом. – К тому же, если захочешь, я куплю еще несколько таких же нарядов. Так что не спорь.

Не дождавшись ответа, он уже опускал меня в воду. Теплая жидкость приняла меня в свои объятия. Даруя настоящий момент блаженства.

– Сейчас схожу за халатом, – Дэни направился к двери, но перед самым выходом обернулся и указал на меня пальцем, – а ты не смей засыпать, поняла?

Я только кивнула, а потом с головой погрузилась под воду.Один, два, три… с водой мы никогда не были дружны, и плавать я не умела, хотя отец в свое время старательно пытался это исправить. Стоило мне погрузиться под воду, как липкие щупальца страха тотчас обвивали меня, сжимая в тесном кольце. А спустя девять секунд я неизбежно начинала задыхаться. После похищения я пыталась найти пределы возможностей своего тела и старалась расширить их. В большинстве случаев преуспела, но не в ситуации с водой. Всегда оставались лишь эти жалкие девять секунд… семь, восемь, девять. Когда вынырнула обратно, Дэни, уже повесив халат на крючок, стоял рядом, не зная куда себя деть.

– Побудешь со мной? – Услышав мой вопрос, он облегченно выдохнул и ухмыльнулся.

– Конечно.

Приземлившись прямо на пол, оперся спиной о ванну. Я подтянулась ближе к бортику и прислонилась головой к его затылку, не зная, как выразить в очередной раз свою благодарность.

– Спасибо. Не представляю, что бы делала без тебя, Дэни.

– Не благодари. Не заслужил, – в его голосе слышалась горечь, – мне следовало увезти тебя оттуда. А еще лучше отговорить идти. Чувствовал же подвох.

– Ты бы не смог меня удержать. Сам знаешь, что упрямая, – перед глазами вновь пронесся разговор с Марком, и по щеке скатилась слеза, – жаль, что сегодня это сыграло против меня. Хотела доказать себе, что стала сильнее, что изменилась. Но я так и осталась маленькой потерянной девочкой, жаждущей любви. Скажи, Дэни, эта рана когда-нибудь перестанет кровоточить?

Он лишь тяжело вздохнул и замолчал на несколько минут, прежде чем произнести полушепотом:

– Любовь нежна? Она груба и зла. И колется, и жжется, как терновник, – у нас с Дэниелом существовала своя фишка, норовившая проявляться в самые неожиданные моменты: оба обожаем творчество Шекспира, оба знаем многие произведения наизусть. Временами, когда один начинал цитировать, другой тут же подхватывал. Всегда на одной волне. Вот и сейчас я сразу же узнала строчки из бессмертной веронской трагедии.

– А если так, будь тоже с ней жесток. Коли и жги, и будете вы квиты[2], – дополнила я, и Дэни кивнул, – почему именно этот отрывок?

– Принцесса, мне бы хотелось заверить тебя, что все обязательно наладится, но я не могу. Не в этот раз. Зачастую любовь жестока. И в этом нет ничьей вины. Просто мы не всегда можем получить то, чего так страстно желаем. Нет никаких гарантий, что человек, которого ты любишь, когда-нибудь ответит тебе взаимностью. А даже если и так, совсем не обязательно вас ждет счастливый конец, – мне показалось, будто Дэниел говорил о чем-то сокровенном. – К сожалению, жизнь – не сказка, здесь не так уж часто случается «и жили они долго и счастливо». Хотя я до конца верил, что рано или поздно вы с Марком все преодолеете. Теперь даже в мою голову закрались сомнения. Может, он действительно не тот, кто тебе нужен.

В комнате воцарилась тишина, прерываемая ритмичным постукиванием пальцев моего друга по керамической плитке. Я не знала, что ответить, а он не решился и дальше развивать тему.

– Дэни, ты в кого-то влюблен?

– Откуда такие мысли?

– Мне показалось, будто рассказываешь о чем-то личном. Про отсутствие взаимности, – отважилась предположить я, надеясь, что мне только показалось. Я жаждала видеть Дэниела счастливым, а не с разбитым сердцем, – я ошибаюсь?

– Нет, – коротко ответил он.

– Ей известно о твоих чувствах?

Дэни отрицательно помотал головой.

– Почему?

– Она уже очень давно любит другого мужчину. – монотонно пробормотал он.

– Они вместе? – отвечать он не торопился. – Я ее знаю?

– Давай отложим этот разговор, – Дэни поднялся с пола и повернулся ко мне, – лучше скажи, ты согрелась?

Я кивнула. Меня действительно больше не пробирал озноб, хотя разум еще оставался в тумане.

– Отлично, тогда переодевайся. Жду в комнате.

Он направился к двери.

– Ты должен ей признаться! – прокричала я вслед ему, будучи уверенной, что, если Дэниел искренен в своих чувствах, его предмет воздыхания не сможет не ответить взаимностью.

– У тебя есть три минуты, – он с силой хлопнул дверью, давая понять, что на этом тема закрыта.

Я вылезла из ванной и стянула с себя платье. Укутавшись в теплый мягкий халат, направилась к зеркалу и ужаснулась от увиденного. В отражении на меня уставилось мертвенно бледное лицо с размазанными черными следами от туши и красными белками глаз. Бывало и хуже, но сейчас внешний вид в очередной раз напомнил о событиях, которые привели меня в реабилитационный центр.

Жалкая. Какая же я жалкая. Снова не справилась.

На скорую руку я постаралась привести себя в порядок и отбросить навязчивые образы прошлого.

Дэниела обнаружила в своей комнате, на диване, держащим в руках два бокала с янтарной жидкостью.

– Что это? – хотелось верить, что сок, но нутро подсказывало, что я ошибаюсь.

– То, что поможет тебе окончательно согреться, – он протянул один бокал мне.

– Думаешь, я недостаточно пьяна? – сев рядом, я приняла напиток. По запаху поняла, что внутри виски.

– Пей. В твоем состоянии хуже уже точно не станет, зато подарит тепло и поможет заснуть, – сказал он, залпом опрокинув свою порцию.

Я все еще с сомнением глядела на алкоголь, но в итоге сдалась.

– Умница, – Дэни забрал бокал и придвинулся ко мне вплотную, приобняв, – как ты?

Я лишь пожала плечами, чувствуя себя абсолютно опустошенной.

– Меня не должна была задеть эта новость, ведь я сама решила оставить все в прошлом. Но в итоге чувствую себя как никогда одиноко. Будто меня покинул последний родной человек. Это так глупо, – указательными пальцами я потерла переносицу. Навалилась дикая усталость, и не осталось сил даже злиться. Горькая усмешка слетела с губ: – Я, точно мотылек, привыкла кружить возле самого яркого пламени. И теперь, когда свет неожиданно погас, не представляю, что делать дальше. Потерянная в темноте, одинокая бабочка. Вот кем я себя ощущаю.

– Посмотри на меня, – Дэниел аккуратно коснулся моей щеки, поворачивая голову к себе. – Принцесса, ты забываешь, что у тебя есть я. И я готов всегда быть рядом, – искренний, пробирающий до самого нутра взгляд знакомых синих глаз успокаивал, – ты никогда не будешь одна. Пока сама не попросишь меня исчезнуть. Запомни это. Не знаю, смогу ли заменить милому мотыльку столь полюбившийся свет, но точно не оставлю одного в темноте.

Произнося последние слова, Дэни уже заключил меня в объятия. Такие теплые и нежные. Столь надежные. В них хотелось тонуть с головой. Не особо задумываясь о своих действиях, я перебралась к другу на колени и теснее прижалась к нему. Положив голову на плечо и закрыв глаза, вдохнула знакомый аромат. В отличие от Марка, Дэниел Брайт предпочитал парфюм с нотками свежести. От него часто пахло океанским бризом или, как сегодня, хвойным лесом. Запах, точно плотное одеяло, накрывал тело и в сочетании с легкими поглаживаниями дарил уют и чувство безопасности. Не знаю, говорил ли во мне алкоголь, окончательно затуманивший разум, или часть меня, изголодавшаяся по нежности, ласке и прикосновениям, но я позволила себе поддаться моменту. Проведя ладонью по шее Дэни, зарылась пальцами в его волосы. Он замер, будто статуя. Воспользовавшись его замешательством, я очертила языком влажную дорожку на его шее и оставила легкий поцелуй. Дэниел шумно вдохнул, и я заметила, как в нем напряглись буквально все мышцы. Чуть отстранившись, села так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. В его глазах читался немой вопрос, но мне не хотелось ничего объяснять. Не сейчас, когда я не в состоянии проанализировать, что мною двигало. Нас разделяла буквально пара дюймов. Я опустила взгляд на губы Дэни и чуть подалась вперед, намереваясь коснуться их своими, но он перехватил меня за плечи. Не отстранил, однако держал твердо, не давая приблизиться.

– Ники, что ты делаешь?

– Поцелуй меня, – не поднимая взгляда, прошептала я.

– Вот сейчас я готов поверить, что последний бокал виски был лишним, – Дэни усмехнулся, попытавшись перевести все в шутку.

– Я серьезно, поцелуй меня. Пожалуйста.

– Не могу.

– Прошу, Дэни.

– Утром ты будешь жалеть об этом.

– Не буду.

– Тебе сейчас кажется, что этого хочешь ты сама, но за тебя говорит алкоголь.

– Я не привлекаю тебя как женщина? – сдаваться я не собиралась.

– Дурочка, – с его губ сорвался легкий смех.

– Ну же, Дэни, помоги мне почувствовать себя нужной, – я сжала пальцами ткань его рубашки.

– Нет.

– Умоляю, дай почувствовать себя живой, – он продолжал отрицательно мотать головой, но я упорствовала до последнего, – ты сам сказал, что готов быть рядом. Так докажи. Ты мне нужен. Сейчас.

И Дэниел сдался. Не знаю, что именно его убедило, но уже в следующий миг он сам решительно накрыл мои губы своими. Я тут же позволила нашим языкам сплестись, углубив поцелуй. Дэни с такой отчаянной силой сжимал меня в объятиях, словно опасался, что я оттолкну его или вдруг вовсе неожиданно растворюсь в воздухе, оказавшись лишь плодом его воображения. Я обвила руками его шею и сократила последнее расстояние между нами, вжимаясь в него грудью. Давала понять, что никуда не денусь. Я здесь. С ним. Он чуть заметно расслабился и тотчас опустил левую ладонь мне на колено. По телу будто пустили электрический разряд. Повел вверх, забрался под край халата, остановив горячие пальцы на бедре и ощутимо сжав его. В тех местах, где Дэни касался моей кожи, приятно покалывало. Желание и страсть накрыли меня волной, сметающей любые сомнения на своем пути. Все, чего я сейчас хотела, – забыться в этих крепких обжигающих объятиях, утопить свою боль и отчаяние в поцелуе, который никто из нас не торопился прерывать. Кажется, я стала забывать, насколько хорошо может быть в объятиях мужчины. Долгое отсутствие интимной близости давало о себе знать: сейчас мне сносило крышу от эйфории. Дэни продолжал терзать мои губы так, будто и сам давно жаждал их. А в моей голове невольно возник только один вопрос: почему? Почему не Дэниел? С ним все могло сложиться иначе. Уверена, влюбись я тогда в него, уже давно обрела бы счастье. Вместо этого я выбрала бездушное чудовище и теперь пожинаю плоды своей глупости. К черту. Заставляя себя вытеснить из головы ненужные мысли, я потянулась к вороту рубашки Дэни и начала расстегивать пуговицы. Одну за другой. Но не успела дойти до конца: он резко разорвал поцелуй и перехватил мои запястья, не давая продолжить.

– Нет, – Дэниел тяжело дышал и говорил чуть охрипшим голосом, но твердая хватка на моих руках давала понять, что теперь он мне точно не уступит, – на этом мы остановимся.

– Почему? – включив режим маленькой девочки, я притворно надула губы.

– Боже, Ники, – он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, окончательно приводя в порядок дыхание, – ты ведь даже не представляешь, что сейчас со мной делаешь. Пойми, я не прощу себе, если воспользуюсь твоим состоянием. И так позволил больше, чем должен был.

– Нет нужды всегда быть таким правильным.

– Прости, но сейчас не могу иначе. И даже не надейся меня снова спровоцировать.

– Ладно. Выходит, тебе я тоже не нужна! – я понимала, что несу бред, но оголенным нервам было плевать.

Попыталась вырваться из его хватки, Дэни не отпускал.

– Николетта, прошу, успокойся и послушай.

– Не хочу я ничего слушать, отпусти!

– Не отпущу, пока не выслушаешь!

Я уставилась на него, не произнося больше ни слова. Пусть говорит, что хочет, и уходит.

– Хватит нести чушь. Ты даже не осознаешь, как сильно ошибаешься. Если тебе так важно это услышать, то наслаждайся: ты нужна мне. Слышишь? Нужна! И это останется неизменным.

Я мотнула головой, продолжая дуться.

Отпустив наконец мои руки, Дэни снова обнял меня за талию.

– Принцесса, давай не будем усложнять. Я бы очень хотел сейчас не сдерживаться, но это будет неправильно, – он шумно выдохнул и протянул ладонь к моему лицу, нежно провел пальцами вниз по щеке: – Давай договоримся так: завтра, когда ты протрезвеешь, я скажу тебе кое-что очень важное. И если после моих слов ты захочешь вернуться к начатому, я не стану тебя останавливать. Идет?

Я знала, что он поступает так ради меня. Что утром я, скорее всего, буду ему благодарна, но сейчас мне так сильно хотелось его, что все тело заныло, стоило только вспомнить поцелуй. В этот момент, в лунном свете, который просачивался сквозь окно, Дэниел выглядел совершенным.

– Соглашусь, но только в обмен на еще один поцелуй, – без небольшой хитрости все же сдаваться не хотела.

Дэни лишь покачал головой и тут же улыбнулся:

– Какая же ты упрямая.

– Уверена, тебе это нравится.

– Мне нравится в тебе абсолютно все, – он приблизился к моему лицу и прошептал прямо в губы: – Только один.

Я кивнула, и он приник к моим губам. Этот поцелуй кардинально отличался от предыдущего. В нем не было спешки, опаляющей страсти, жадности. Казалось, Дэни вкладывал в него всю свою нежность, осторожно изучая меня. Или же пытался запомнить. Момент был настолько чувственным, что хотелось остановить время и остаться в нем. Но все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Вот и Дэни уже мягко отстранился и теперь смотрел на меня с нотками грусти во взгляде.

– Пора отдохнуть, Ники, – он начал подниматься со мной на руках, я крепче обняла его за шею, а затем обвила ногами торс. Дэни лишь прошептал: – Держись крепче, милая обезьянка, – так мы и дошли до кровати.

Стоило голове коснуться подушки, как я уже начала проваливаться в сон. И не слышала ни последующих слов Дэни, ни его отдаляющихся шагов, ни звука закрывающейся двери.

Глава 13. Неизвестный. Лос-Анджелес

– Ты говоришь не о справедливости, ты говоришь о мести, – раздалось из телевизора в номере отеля. На экране мелькали кадры фильма «Бэтмен: Начало».

Я мог наизусть озвучить реплики героев. Особенно те, что слетали с губ главного персонажа.

Мы с ним похожи. У обоих отняли родителей. Оба жаждем наказать виновных. Добиться гребаного правосудия. Но разница в том, что у Брюса[3] с детства имелись средства для достижения цели. Я же поднимался с низов. Зубами вгрызался в глотки тех, кто вставал у меня на пути. Добивался своего любой ценой. Любыми жертвами. Я создал себя сам. И оттого моя победа будет слаще.

– Иногда это одно и то же, – вторил я словам Брюса.

– Нет, никогда, Брюс. Правосудие – путь к гармонии, а месть – попытка облегчить свою боль, – не унималась Рэйчел Доуз[4].

Я скривил губы, выключил телевизор, затем схватил с кофейного столика зеленое яблоко и нож.

– Будто ты когда-либо испытывала настоящую жажду мести, Рэйчел. Легко говорить, не находясь в шкуре раненого зверя, – крепко сжав в ладони фрукт, воткнул нож, намереваясь разрезать яблоко пополам. Лезвие, пронзив мякоть, уперлось в ладонь: – Но стоит оказаться в ней, и раскаленная добела ярость заполнит вены. Тогда все, что ты будешь видеть перед собой, – мишень, нарисованную на лбу обидчика. И любой ценой достанешь стрелы со смоченным ядом наконечником, чтобы угодить точно в «яблочко». Чтобы избавиться от оглушительной, нестерпимой боли.

Резким движением отдернул нож, полоснув плоть. С губ сорвалось шипение, но уголки, дрогнув, поползли вверх, пока я, продолжая сжимать яблоко, приподнял руку и наблюдал, как тонкая струйка крови, смешавшись с кислым соком, стекает вниз.

Ладонь пульсировала. Кожу на месте пореза щипало.

Я закрыл глаза, впитывая ощущения.

Поглощая боль.

– Я чувствую боль. Значит, я еще жив, – прошептал я. Эти слова, точно мантра, преследовали меня со дня, когда я едва не умер.

И все из-за Драконов.

С ненавистью отбросив половинки яблока, я уставился на раскрытую ладонь с уродливыми кровавыми разводами. Однако зачастую именно в уродстве и находил воодушевление. Очевидно, моя душа тянулась к себе подобному.

Резкая трель телефона нарушила тишину. Схватив со столика салфетку, я прижал ее к ране и в три шага дошел до источника звука. На экране мобильного высветилось имя Роберта Кэмпбелла.

На удивление Роберт оказался легкой мишенью. За идеальным фасадом скрывалась та еще гниль. Измены, подкуп окружного прокурора, отмывание денег. Выяснив подноготную, его легко было подсадить на крючок, с которого уже не сорвется, не подвергнув опасности семью.

Взяв аппарат, прежде чем ответить, проверил, что в фоне запущено приложение для искажения голоса.

– Роберт, – произнес отрывисто, нажав на кнопку принятия вызова, – полагаю, все прошло по плану?

– Как и задумывалось, – ответил он скрипучим голосом. – Хотя репортеры заставили понервничать, когда стали распускать слух, что у руля теперь встанет истинный владелец компании.

– Николетта, – произнес я, перекатывая ее имя по языку.

Дочь Томаса Кейна.

Однажды мы уже встречались. В тот день, когда ее привезли в злосчастный дом. Я с тревогой наблюдал из окна, как ее выволокли из черного внедорожника. В памяти отпечатался образ хрупкой невысокой девочки лет семи с растрепанными волосами в бежевом платье с пятнами грязи. Когда она, прежде чем ее провели в дом, подняла голову, посмотрев на окно, наши взгляды на миг встретились. В покрасневших от слез глазах застыл неподдельный ужас. И он передался мне. Нити страха стремительно опутали разум. Уже тогда я знал, что впереди всех нас ждет пламя преисподней.

Когда на второй день ее заточения я пришел к Лукасу и поделился дурным предчувствием, он только рассмеялся.

– Пацан, не лезь не в свое дело, – заявил он, продолжая чистить оружие. – Скоро Томас поймет, что у него нет иного выхода, кроме как добровольно положить под наш топор голову отпрыска Уоллсов.

Ну, или свою, – усмехнулся он. – Меня устроит любой вариант. Кровь за кровь. Таковы законы нашей семьи.

– Что, если они дадут отпор? Мы на их территории, – упорствовал я. – Еще не поздно отступить. Твоя месть подождет.

Лукас резко встал и, подойдя ко мне, наотмашь отвесил пощечину тыльной стороной ладони.

– Соберись. В конце концов, я пошел на это и ради тебя тоже. Прояви больше благодарности. Не позорь память отца.

Тогда, в десятилетнем возрасте, я еще не понимал, почему они все так одержимо желали пролить чужую кровь. Однако в ту же ночь я проснулся от звуков выстрелов. А спустя несколько дней ощутил, как первые коготки жажды отмщения вонзились и в меня, отравляя кровь и душу.

С тех пор я олицетворял законы нашей семьи.

На том конце линии многозначительно откашлялись. Я резко вынырнул из воспоминаний, когда Роберт вновь заговорил:

– Я выполнил свою часть уговора. Теперь твой черед.

– Пришлю снимки завтра. И, друг мой, – усмехнулся я, – советую быть внимательнее. Учитывая ваш брачный контракт, не думаю, что тебе захочется, чтобы миссис Кэмпбелл узнала о подобных интрижках.

– Ты обещал мне еще кое-что.

Я опустил взгляд на ладонь, в которой продолжал сжимать пропитанную кровью салфетку. Отчетливая боль отступила, но порез продолжал ныть.

– Твоя дочь не пострадает. Как и обещал. Разве что станет вдовой, толком не вкусив семейной жизни, – не дав ему возможности ответить, я продолжил: – Я свяжусь с тобой позже. Будь готов ко второму этапу.

Завершив звонок, открыл браузер и просмотрел заголовки бизнес-новостей. Сайты пестрили новостями о помолвке Марка Уоллса с Сандрой Кэмпбелл и возможном слиянии компаний.

– Молодец, Марк, – с удовлетворением прошептал я. – Сам сделал первый шаг в бездну. Совсем скоро сорвешься и полетишь вниз, – адреналин прожигал вены от одной только мысли о его крахе.

Его падение должно меня освободить.

Кровь за кровь, и ненависть отступит.

Сжав ладонь с порезом в кулак, я надавил на свежую рану.

– Я чувствую боль. Значит, я еще жив.

Глава 14. Марк Уоллс. Лос-Анджелес

Я мог без раздумий назвать год, месяц, день и даже точное время, когда моя жизнь полетела под откос. Тот момент, когда я впервые осознал, что по-настоящему влюблен в Николетту, стал поворотным. Заглянув тогда в очередной раз в ее изумрудные глаза, понял, что окончательно пропал. Единственным правильным решением было бы сбежать и наблюдать за ее жизнью со стороны. Но я не смог. Смалодушничал. И каждый последующий день, проведенный рядом с Ники, все больше затягивал меня в пучину чувств, которых и вовсе не должно существовать. Если бы мне тогда хватило сил отдалиться от нее, все бы сложилось иначе. Сейчас она была бы счастлива. Томас был бы жив. И меня бы не сжигало заживо гребаное чувство вины, возникающее с завидным постоянством внутри грудной клетки. Более того, мне бы не пришлось разыгрывать этот спектакль перед Кэмпбеллом и его дочуркой. Всего одно неверное решение в прошлом, но сколько же последствий оно несет за собой. Любовь – та еще сука.