скачать книгу бесплатно
Нам принесли шампанское с фруктами, и я посчитала, что тема закрыта. Элла рассказывала о местах, где побывала с мужем, а я завидовала белой завистью, потому что видела все это только на картинках. А что я рассказывала? Конечно, перлы своих учеников в сочинениях и диктантах, особенности веселой жизни в коммуналке, хоть и относительно спокойной. Элка смеялась, вытирала слезы… Да, ей подобное незнакомо. Диплом, скорее всего, служит подставкой под горячее, а пятизвездочные гостиницы и несколько огромных квартир никак не сравнятся с прелестями коммуналки.
Я и сама уже забыла о странной встрече возле входа после второй бутылки шампанского. Но только не Элла. Усыпила мою бдительность, а когда заметила, что банкет в соседнем зале закончен, елейно пропела:
– Пойдем, а то мой милый не может без меня и пару часов прожить.
Закивав, я поднялась и потянулась за пуховиком. Элла быстро набросила свою шубку и, даже не застегивая ее, потянула меня за собой к выходу. Снова закурила и передала сигарету мне. Я так-то обычно не балуюсь, но в такие моменты… Почему бы и нет? Все мы люди, у всех есть привычки, иногда и вредные.
Я приняла сигарету, на ходу застегивая пуховик, пока Элка нараспашку стояла в шубке, и спросила:
– До дома подбросите?
– Не я и не сегодня, – почти шепотом сказала подруга, подмигнув.
А потом… Она просто затушила сигарету и села в машину. Интересно, я правильно поняла ее намек?
– Девушка, – услышала я. – А можно еще стихотворение?
Все тот же любитель поэзии курил, а я смотрела на удаляющуюся машину подруги. Нет, все-таки какая ясновидящая Элла. И свалила вовремя, и оставила меня одну, чтобы… А что сейчас делать?
Я и заговорила:
– Ушедшее лето. Сентябрь во всевластье
Подругой (иль другом) ведёт к холодам.
Все чаще бежим по домам от ненастья,
Сказав "До весны" недавним мечтам.
Осень, что Фрейд, вскроет все наши раны,
Заставит всю жизнь от начала прочесть.
Даже малые трещины вновь станут рваны,
А их на всем теле не перечесть.
Эта рыжая стерва ведёт к летаргии,
К сну, где не всем нам проснуться,
Где мы действуем в сомнамбулии…
Лишь бы к прошлому там прикоснуться.
В осени спрятались все за дождями…
Осень – вскрытие нашей души…
Не спастись в ней ни явью, ни снами
С мыслями: "Что же мы не спасли?"
– Сейчас весна, – заметил мой слушатель. – Но мне нравится.
И что я делаю? Стою, кутаясь в дешевый пуховик, и даже не вызываю такси.
ГЛАВА 3
Это все шампанское, будь оно неладно. И Элка со своим: «Почитай что-нибудь». Стало неловко. Но я продолжала топтаться на месте, пока мой неожиданный поклонник – вернее, не мой, а моего скромного творчества – молча курил.
Надо уходить. Я подняла на него взгляд и неуверенно сказала:
– Всего доброго.
– Может, вас подвезти?
Я отрицательно замотала головой. Впервые вижу человека, даже имени не знаю… И поехать с ним? Нет уж. Пусть Элка меня хоть трижды дурой назовет, но кто знает, что у него на уме. Может, у маньяков теперь фишка такая: притвориться любителем искусства, а потом…
Кивнув еще раз на прощание незнакомцу, пошла к стоянке такси, услышав в спину смешок. Неужели все мысли были у меня на лице написаны? Ну и ладно! Я его вижу в первый и последний раз.
Элла была легка на помине. Едва я добралась до дома, как мой телефон зазвонил.
– Лолка, – почему-то шепотом заговорила подруга, – я надеюсь, ты продолжила знакомство с сероглазым красавчиком?
Я не успела ничего ответить, как с кухни донеслись звуки гармошки и пение дяди Коли. Объяснять ничего Элке уже и не надо было.
– О, нет! Ты дома, – сказала она уже громко.
– Да, – не стала отрицать.
– Что же мне с тобой делать? – едва ли не простонала подруга.
– Перестать сватать за первого встречного.
– Ничего, через неделю я вернусь из Испании и найду тебе мужика. В тридцать ты будешь замужем.
– У тебя не так много времени осталось, – вздохнула я.
Элла еще немного повозмущалась в трубку, потом печально повздыхала, но, не найдя от меня отклика, все-таки попрощалась. Люблю эту мелкую, но когда берется устраивать мою личную жизнь, то зла не хватает. Я верила, что мое меня найдет, даже несмотря на то, что пару раз обжигалась на неудачных романах.
Дядя Коля все на том же месте, тетя Маша у плиты с черпаком в руке. Думаю, будь в ней меньше любви и доброты, кухонная утварь уже давно бы соприкоснулась со лбом нашего музыканта. Но нет, только качает головой и вздыхает. Любит ведь, даже по прошествии стольких лет, со всеми недостатками.
– Чего в дверях застыла? – заметил меня дядя Коля. – В ногах правды нет.
– Пойду отдыхать, – махнула я ему рукой.
В комнате я подготовила одежду на завтра, снова критично осмотрев гардероб. Вроде просто родительское собрание, а опять волнуюсь, как перед свиданием. Иногда хуже подростков себя ведут их родители. Их-то чадо всегда самое умное, самое послушное, самое талантливое. Только почему-то так бывает дома, а в школе этот самый ангел может выкидывать такое… Чего только стоил случай, когда перед родительским собранием сожгли в школьном туалете журнал. Тогда только вводились в школе электронные дневники и журналы, так что парализованный страхом детский мозг просто забыл, что двойки родители все же увидят. А залитые клеем замки кабинетов, чтобы сорвать контрольные, одно время стали почти традицией.
Дети изобретательны, и они иногда даже с ехидством признаются в пакостях, но стоит появиться на пороге школы родителям – невинный вид и взгляд в пол.
Вот и очередной рабочий день начался с эксцесса. Никто, слава богу, не пытался сорвать учебный процесс, но кучка подростков собралась в конце коридора и увлеченно наблюдала за дракой. Конечно, повезло мне, потому что усердно мутузили друг друга парни из уже моего класса. И никто даже не пытался разнять их, некоторые еще и на телефон снимали.
– Что тут происходит? – громко спросила я.
Все резко расступились, образовав две шеренги вдоль стен, а малолетние бойцы, тяжело дыша, отошли друг от друга, но продолжали бросать злобные взгляды. Орлов и Алексеев. Не ожидала. От одного так точно.
– Этот псих на меня набросился! – выпалил Ян.
– Нечего лапать чужие вещи! – не остался в долгу Герман.
– Так, стоп! – прервала я их теперь словесную перепалку. – Сейчас оба в медпункт, а на следующей перемене я вас жду в классе. Там и разберемся.
Ох, чувствую, будет, как обычно, виновата школа, что у одного рассечена губа и синяк на скуле, а у второго – расплывается фингал под глазом и царапина над бровью. А это только второй день моего классного руководства.
Первый урок я рассказывала еще сонным девятиклассникам о роли указательных слов в сложноподчиненном предложении, но реакции дождалась только тогда, когда сказала, что на следующем уроке нас ждет диктант. Печальные вздохи, стоны посыпались со всех сторон. Если бы я могла выразить всю гамму своего нежелания потом проверять двадцать пять тетрадей, но нельзя. Надо держать лицо.
Нет, я любила детей и свою работу, но везде есть минусы. И всегда накапливается усталость. Мне этого точно не избежать, учитывая, что на голову неожиданно свалилась дополнительная нагрузка.
Как только прозвенел звонок на перемену, девятый класс проснулся и быстро улетел в коридор. А через пять минут появились все еще нахохленные ребята. Подошли к моему столу, стараясь держаться максимально дальше друг от друга, и стали ждать.
– И в чем причина вашего конфликта? – не стала я их мучить молчанием.
– А какая вам разница? – снова начал хамить Алексеев. – Вон Инна Павловна просто звонит родителям или орет, а не ведет беседы по душам. Так что можете настучать предкам, а я пойду.
– Я жду ответа на свой вопрос, – все так же спокойно сказала я, проигнорировав его замечание.
– Он, – подал голос Орлов, ткнув пальцем в Яна, – забрал мою тетрадь и смеялся над рисунками.
– Пфф, да я просто посмотреть хотел.
– Конечно, – скривился Герман. – Можно было попросить.
– Ой, какие мы нежные.
– Ребята, прекратите, пожалуйста. Ян, – посмотрела я на Алексеева, – не стоит брать чужие вещи без спроса. Герман, – теперь перевела взгляд на Орлова, – не надо набрасываться на людей. Жестокость порождает еще больше жестокости. Но с родителями мне все-таки придется поговорить.
Они оба смотрели на меня так, как будто я сейчас говорила на китайском языке. Да, с этими детьми вряд ли кто-то просто беседует.
– Это, – отмер первым Алексеев, – мой батя в командировку укатил, а мачехе нас… плевать она хочет на меня и школьные проблемы.
– Лолита Ивановна, – следом за ним сказал Орлов, – как бы глупо не прозвучало, но мой папа тоже уехал в командировку. Честное слово, – заверил он меня для пущей убедительности.
Про мать я не спросила почему-то – ничего, потом в журнале посмотрю. На крайний случай там есть и номер телефона.
Как просидеть в школе до вечера, если я уже после первого урока устала? Может, не стоило все так близко принимать, пытаться разобраться в подростковых проблемах? Но я чувствовала ответственность за этих детей. С какого времени? Да вот со звонка завуча, наверное. С того момента, как она сделала меня классным руководителем.
Второй урок прошел легко. Словарный диктант для пятого класса. Во время третьего я почти билась головой о стену, когда мои дорогие шестиклассники делали ошибки по теме, которую я им объясняла вчера же. Снова насобирав стопку тетрадей, которую, в принципе, рассчитывала проверить за перемену, я стала ждать свой класс. Уже даже мысленно называю их своими.
Они начали появляться в кабинете, едва прозвенел звонок на перемену, чуть разминувшись с шестиклашками. Я забыла про тетради и снова начала наблюдать за своими детьми. Опять мои!
Сегодня они хотя бы уже сразу здоровались, заходя в класс. Даже улыбались, не выглядели такими несчастными, как перед классным часом. Снова телефоны, кучки по углам, громкие обсуждения. У старосты голосок-то такой, что не перекричишь. Она пытается сейчас сделать так, чтобы ее услышали:
– Ребята, послушайте меня!!!
Да только толку ноль. Не в крике дело. Можно орать громче всех, но остаться неуслышанным. Возможно, поэтому я и захотела стать учителем. Постоянные ссоры родителей сводили меня с ума, они кричали, но не слышали друг друга. Зато слышала я. И поняла, как это сказывается на детях, поэтому не хотела, чтобы кто-то страдал так же, как и я. Не знаю, что делается в квартире каждого из них, но хотя бы на уроках языка и литературы они не будут слышать крики.
Дети сами шумные, так что не скажу, что мой тон совсем уж спокойный, но это, наверное, привычка всех учителей. Никто тихо не разговаривает. Но и громко можно по-разному.
Звонок на урок. Я поднялась, чтобы поприветствовать класс, и сказала:
– Можете присаживаться.
Тут же сразу несколько рук потянулись вверх. Даже знаю, что они хотят спросить. Я кивнула девочке, которую вряд ли должен волновать вопрос сочинений, и она спросила:
– А вы забрали наши тетрадки у Инны Палны?
– Нет еще. Завтра заберу.
– А кто будет проверять? – спросил паренек за первой партой возле моего стола.
– Думаю, Инна Павловна уже должна была проверить, – ответила, улыбнувшись.
– Пффф, – услышала ироничный голос Алексеева. – Да она по две-три недели проверяет даже небольшие эссе! Все орет, что у нее дел и так хватает. То какие-то планирования, то заполнение журналов, то еще что… И все надо успеть до обеда.
Да, тематические планирования, планы-конспекты уроков, внесение всего этого в журнал, перенос оценок в электронные дневники, проверка тетрадей – все это занимает время. Тут не то чтобы до обеда справиться – нужно сутки увеличивать. И если Светлова все это старалась сделать до обеда, то неудивительно, что не успевала.
Я понимала и детей, для которых это ожидание невыносимо, и Инну Павловну, у которой есть семья, нуждающаяся во времени.
– Ян, – ответила я, – учителя не роботы. Мы тоже устаем, нам нужен отдых. Думаю, Инна Павловна делает для вас все возможное. А теперь мы должны перейти к теме урока, потому что на Тургенева у нас мало времени, а обсудить надо много.
Дружный вздох, а потом шелест страниц учебника.
Как обычно, я уделила время биографии писателя, хотя с его творчеством знакомятся школьники раньше. Но я хочу увлечь слушателей, поэтому часто рассказываю интересные факты, а не просто читаю из учебника, еще и заставляя конспектировать. И сейчас я рассказывала историю создания повести «Ася».
– Вы фанатка Тургенева? – снова спросил Алексеев.
Несколько смешков его поддержали.
Нет. Не фанатка, как он выразился, но мне интересно, когда читаю какого-то автора, изучить и его биографию, и историю создания произведения. Это как будто сближаешься с писателем, начинаешь более глубоко чувствовать текст, понимать.
– Почему ты так решил? – спросила я.
– Ну… – вдруг стушевался мой ученик. – Вы много знаете, рассказываете такие прикольные штуки. Даже как-то стебно слушать.
Ох, этот современный язык. Ладно, есть у меня идея. Я поднялась и сказала:
– Оставим на минуту Тургенева и вернемся к Гоголю. Как вы думаете, что бы сказал Николай Васильевич по поводу тех сочинений, что должна проверить Инна Павловна?
