скачать книгу бесплатно
и превращает в облака асфальт.
А ты по кронам лиственного леса,
внутри зелёных в эту пору снов,
идешь и видишь: влажные пролески
важнее всех иных первооснов.
Но, как ни странно, в месяц яркой сини
ростки не кажутся мечтателю родней,
чем бледный отблеск облачности в луже,
и каждый всплеск – история о ней.
Давний июль
Ненужный дар – в предчувствие любви
по коридору страха возвращаться,
там не ответят, даже не зови,
там плещет море лиственных оваций:
в бордовой блузе, блёстки на висках,
ты в первый раз в смертельном поединке —
запечь в алмаз позор, и пух, и прах
и боль подвесить к хрупкой паутинке.
В гостях
Сирень качается, сирень благоухает,
как облако, сирень за шторами плывёт —
в квартире изо льда, любимая, седая,
улыбку смерти женщина не сожалея ждёт.
Поёт в окне романсы юный соловей,
поёт, что, как всегда, до слёз не в ту влюбился.
А над густой иргой… нет, всё-таки левей…
вселенский пульс мерцал, как до потопа, бился.
«Я здесь была… Я помню этот час…»
Я здесь была… Я помню этот час.
Между реальностью разорвана граница
и подсознанием, в окне анфас
плывёт Луна и блесков вереница…
А птах ночной горланит без проблем —
от звонкой ноты в носоглотке жженье:
не суетись, уснём не насовсем,
раз не слабеет сила притяженья.
«Для жизни слишком оказавшись хрупким…»
Для жизни слишком оказавшись хрупким,
на грани между жизнью и скорлупкой —
застывшим кадром – скрюченный птенец
находит свой, так говорят, конец…
Апрель, весна, гарцуют в небе птицы,
за руку веткой трогает сирень —
куст понимает: страшно не родиться!
И убегает в розовую тень.
«Над полями, над садами…»
Над полями, над садами
дымка летняя легка,
небожитель пролетает,
или просто – облака…
Как же выдержало сердце?
Тромбы, бомбы не беда:
не обнимемся с тобою,
нерождённый, никогда.
На жаре
И вот плыву по ветру в белом сквере!
Ещё порыв – и вишни полетят
кружить легко, как птицы, в атмосфере
и не успеют к октябрю назад —
утешить шорохами пожелтевших перьев
вечерний сплин иссушенных умов…
Вернёшься в дом – стучатся ветки в двери,
отречься требуя от пустотелых слов:
мол, посмотри-ка, на столе нарциссы,
всех выверенных истинней идей,
не зная, что у точки есть абсцисса,
глядят в окно на вальс полутеней.
С пятницы на субботу
По воде, похожей на опал,
воздух в мелкой лодке проплывал:
по белёсо-розовой воде
тихо-тихо плыли мы нигде,
проходя сквозь сон, короткий сон,
безмятежно, точно в унисон
без одежд легли вдвоём на дно
белой лодки – было нам дано
плыть, обняв друг друга, по реке,
замолчать, дышать, рука в руке,
и текла зеркальная вода,
будто не причалим никогда.
«Во времена цветения жасмина…»
Во времена цветения жасмина
луна плыла и не меняла мину,
и отчего-то – Боже, отчего же! —
была, красотка, на меня похожа…
Туман, пришедший в сердце с ностальгией,
загустевает… Мы – уже другие.
И отчего-то – Боже, отчего же! —
бегут мурашки на ветру по коже.
Оракул
Так бывает, сгорает источник, но свет остаётся…
В магнитоле звучит баритон, мне напомнивший Отса…
Хороши ароматы – жасмина, шиповника, кухонной
прозы,
чистоты на веранде, во дворике частном – навоза…
А я жду не дождусь ожидания нового счастья!
Приоткрыли цветочные тигры пятнистые пасти —
зарычали: ну кто под болеющей яблоней курит!
Золотистые розы проплыли в румяной лазури…
На стекле начертав гексаграмму и гамму – на стенке,
бог небес обновлял, как обои, сиянья оттенки:
то пятном, то волнисто, то перисто, то полосато…
На столе зеленели листы молодого салата…
Бабочка
Освежают гортань сладковатые слюни:
от жары не уйдёшь у травы на постое;
однодневные души порхают в июне,
в голубое одетые и золотое,
и вливаются в полдень неторопливо,
упоительно благоухая, пионы:
говорят, что они из Аида шпионы,
потому и стоят тихо-тихо за сливой.
Настроения
1
Белый, нежный, бесстрастный —
сквозь листья лучистые липы…
– Свет?
– Воспоминание.
Оборвётся, когда я умру.
2
Упрёки его, насмешки —
искра танцует во мне.
На нёбе – дождинка.
А ветки жасмина взлетали к Луне
и опадали, сплетались с пыреем, ласкались к земле:
июль, ты ли это?
3
рожденье нам приносит смерть
оправдывает жизнь
прикосновенье
и облачко
в тяжёлом небе
его отяжелевших век
«Мелодия воды, сапфировая влажность…»
Мелодия воды, сапфировая влажность
и этой малости космическая важность.
В евклидовой прозрачной пустоте
на нас деревьев абрисы похожи,
нас поджидают истины не те.
Но огонёк слезы на цветоложе
уже летит: в потерянном раю
уже ослушалось, взошло, зазеленело —
у тайны сущего, как прежде, на краю.
Прогулка в жизнь всегда как недотрога:
на расстояньи двух неутолённых рук,
обняться приглашающих в беседке, —
«Конечно, да… Конечно, нет… А вдруг…»
«ещё прозрачная весна…»
ещё прозрачная весна
берёт легко-легко за руку:
всё будет – август до пьяна
и повторение по кругу
и завтра и через века
другая в кардигане дама
пойдёт гулять у родника
как все мы со времён Адама
с прожилкой красной лепесток
ей упадёт в карман нагрудный
а капля звонкая – в песок
невыносимо… трудно-трудно…
