скачать книгу бесплатно
Казус же с «Машиной Чудакова» оказался уже крупными буквами на афише. «Машина Чудакова» – так называлась наша версия «Бани» Владимира Маяковского. Один из героев пьесы изобретатель Чудаков конструирует машину времени. Именно на этой сюжетной линии мы сделали акцент, поэтому и заменили авторское название на своё. В музее поэта (ещё в том старом здании, на Лубянке) была традиция: все афиши вешать перед входом, но не в печатном современном варианте, а написанные пером от руки – эдакий ретро-вариант. Мы заранее оставили все сведения по спектаклю и шли на премьеру, переживая за что угодно, только не за афишу. И вот, подходя к музею, на рекламном стенде крупными красными буквами читаем: «Премьера театра «КомедиантЪ» – спектакль «Машина чудаков»… Ну что ж, вполне в духе футуризма!
Ещё веселее нам было, когда мы увидели афишу другого нашего детища… Спектакль по стихам Ирины Егоровой «Из Непочатого края». Актриса Ирина Егорова играет там поэта Ирину Егорову. Случайное совпадение? Отнюдь… Она просто играет саму себя. Не скромно? Ну… Играл же Маяковский в пьесе Мейерхольда Маяковского. Почему бы и нам не… Короче, договариваемся играть в Доме отдыха, постановка со стихами и песнями, вполне подходит для культурно досуга расслабленных отпускников. Администратор по телефону спрашивает название. Отвечаю. Предлагаю прислать афишу. – Нет-нет, у них свой дизайнер, все мероприятия в одном стиле. – Ладно, хозяин-барин. Ещё раз название? «Из Непочатого края». Что? Странное?.. Ну… спектакль по стихам… авторское… Договариваемся о цене, транспорте, гримёрках… Вопрос названия закрыт, как решённый. В день спектакля приезжаем и в фойе культурного центра Дома отдыха застываем перед стильной фирменной афишей: «У нас в гостях Московский театр „КомедиантЪ“ со спектаклем „Жизнь початого рая“».
Неслучайные встречи
Руководители театра на капустнике.
Ирина Егорова
В мою встречу с Алёной Чубаровой и «Комедиантом», конечно же, вмешались высшие силы и судьбоносные личности – а как же иначе?
Это случилось в лихие девяностые, когда я пыталась выжить вместе со своими домочадцами после рождения второго ребёнка. В двух театрах, где я тогда работала, денег уже давно не платили. Барахтаясь в волнах инфляции и беззарплатицы, работая на трёх-четырёх работах, чтобы свести концы с концами, перепрыгивая, как на весеннем льду, из одной обрушивающейся фирмы в другую, я в ужасе думала, что ушла из профессии, по-видимому, навсегда.
Но тут одна судьбоносная личность по имени Светлана Шульга вытащила меня на премьеру в театр Людмилы Ивановой, где она тогда работала. Каким-то чудом получилось, что нашёлся добрый человек, чтобы посидеть дома с малюткой-дочкой, и я впервые за несколько безумных лет вырвалась в театр. И, как выяснилось, не напрасно.
В фойе театра ко мне подошёл человек с внимательными глазами, назвался Александром Фридрихсоном и спросил, не актриса ли я?
О! Это был вопрос, который отправил меня в нокаут – конечно, актриса! И ещё до какой степени актриса!
По дороге к метро он говорил мне о сценарии, в котором хотел бы меня заснять, а я рассказывала ему, как маниакально всегда работала в театре, таская с собой своих детей на репетиции и спектакли практически с рождения. И какая пытка для меня заниматься какой-то чушью, чтобы просто выжить вместе с детьми.
Послушав меня немного, Саша высказал абсолютно точный диагноз: «Тебе нужно познакомиться с Алёной Чубаровой – она такая же сумасшедшая, как ты».
Через некоторое время он же и познакомил нас, пригласив на пробы какого-то проекта, где мы с Алёной должны были играть пьяных женщин, совершенно безобразно конфликтующих друг с другом.
Проект продолжения не имел, но случилось главное – добросовестно поскандалив в кадре, мы с Алёной мирно и благожелательно обменялись телефонами. (И надо сказать, что это был единственный случай, когда мы ссорились, и то не по своей воле, а по велению режиссёра).
А ещё какое-то время спустя, между всеми своими бегами и работами, я стала получать приглашения от Алёны – то на одну премьеру в театр «КомедиантЪ», то на вторую, то на третью!..
– Ничего себе! – думала я. – Страна рухнула, кругом творится бог знает что, а в этом «Комедианте» одна премьера за другой! Как это? Как им это удаётся?!!
Понять «Как это?» можно было только одним способом – прийти на спектакль и посмотреть своими глазами. И мне ничего не оставалось, как вырвать себя из всех своих многочисленных пут и явиться на спектакль «Кафе исполненной мечты». Подвижная и грациозная Алёна Чубарова преображалась, искрилась, то закручиваясь вихрем, то взвиваясь ввысь в руках партнёра. Яркий и одновременно органичный, как собака, Александр Огородов, с которым мы работали некоторое время в лобненском театре, увлекал темпераментными монологами. Остальные актёры, которых я не знала, были привлекательны и непосредственны. Спектакль был живой, заводной, свежий…
После спектакля Алёна, только что блиставшая на сцене разнообразием образов и нарядов, не слыша слов благодарных зрителей, набившихся в маленькую гримёрку, в полной растерянности пыталась собрать вещи. А это, как выяснилось, всегда давалось Алёне очень непросто. Я успела ей мимоходом помочь и заодно сунула в руки парочку сборников своих стихов, сказав, что готова участвовать в её спектаклях, если понадобится, и как автор, и как актриса. А дальше всё покатилось уже совсем неудержимо. И кто же мог предположить, что заветные чаяния вдруг молниеносно начнут сбываться, как и было заявлено в названии спектакля «Кафе исполненной мечты»?
Через пару дней Алёна позвонила и сказала, что приглашает меня на репетицию спектакля, который будет сочиняться в процессе работы. Примчавшись после какой-то из работ на репетицию, я не сразу поняла, где же, собственно, режиссёр. Алёна с вякающим младенцем, примостившимся у неё на боку, ходила между артистами, кому-то что-то объясняла, потом что-то пробовалось, что-то предлагалось, обсуждалось, без шума и авралов, как-то играючи…
Через две недели мы сыграли премьеру «Салон тёти Маши». Я даже представить себе не могла, что спектакль можно с нуля сочинить и поставить в случайном помещении – так стремительно, легко и живо. Очень быстро я поняла, что подсела на этот процесс. Но только сейчас можно оценить, насколько!*
* Настолько, что, читая аннотацию к сборнику стихов Алёны Чубаровой «Жребий на удачу», Ирина Егорова восклицала: «Ах, как точно! Как здорово! Кто же это написал?» И с удивлением прочла подпись автора «Ирина Егорова»…
Немного о голове орлицы
Ирина Егорова на творческом вечере.
Алёна Чубарова
Егорова. Она – одесситка.
Это то, что в теореме называется «дано».
А что же требуется доказать?..
Гм… В одном егоровском стихотворении есть строчки: «Так всё, что причитается на тризне, нельзя ли мне – авансом и при жизни?»… Попытались. На юбилей сделали книжку «50 страниц про Иру», где почти каждый, с кем она работала, писал о ней всё самое-самое-самое. Старались изо всех сил, кто в стихах, кто в прозе, кто в графике. Ну и что, удалось нам сказать о ней достаточно? Или хотя бы необходимо? Нет! Увы… Потому что лучше всего о ней говорят её собственные строчки, многие из которых стали крылатыми выражениями, запоминаются с лёту, как частушки или неприличные анекдоты, цитируются к месту и просто так, а лет через сто, без сомнения, станут народным фольклором.
Например:
«Счастливей морды нет на свете, но мне к лицу,
Так и попрусь со всем вот этим на улицу…»
«Когда хомячихи рожают хомят,
мужьям хомякам они жутко хамят».
«Отчего я на вид пожилая…
Оттого, что с тобой пожила я!»
«С тобой имела мало дела
И оттого помолодела!»
А после поездки на теплоходе, где она прочитала свою частушку:
«Я с тобою пала бы прямо бы на палубу…
Если нету палубы, пала б, где попало бы…»
Разумеется, весь теплоход это распевает.
Так что же требуется доказать в этой теореме?
Да ничего!
Егорова – не теорема! Егорова – аксиома.
Принимается априори – цельно и неделимо. Приходи. Смотри. Слушай. Получай удовольствие.
Ну, а в театре нас называют «двуглавой орлицей». И правильно. Потому что на вопрос «Кто из вас главный?» мы хором кричим: «Она!» и тычем пальцем в соседку.
Правда… с течением времени руководство театра превращается в «трёхглавого дракона», а потом и вовсе в «квадратуру круга»… Но это уже «совсем другая сказка». Об этом в другой раз. В любом случае, живём мы мирно, хотя Егорова и одесситка, а мы все россияне разных национальностей.
Неправильный Маяковский
Г. Новиков – Маяковский, И. Егорова – Лиля Брик.
Алёна Чубарова
Наш Геннадий Новиков совсем не похож на Маяковского. Ну, абсолютно. Тот темноволос и кареглаз, а наш – светлоокий блондин. Правда, рост, голос, осанка, внутренняя мощь – что есть, то есть. Спектакль «Он – Сам» к октябрю 2001 года был уже почти готов, а главного героя нет и нет, а премьера уже запланирована, что делать? Просто беда… Многие актёры приходили пробоваться, и хорошие актёры, и внешне нужной масти, а всё не то… А тут этот северный викинг, казалось бы, вообще мимо, но что мы теряем, если послушаем… Послушали, и… сразу стало ясно: герой – есть! Хотя на тот момент особой любви к Владимиру Владимировичу актёр не питал… Это мы, работая над сценарием, перелопатили кучу литературы о поэте: воспоминания, письма, документы, а Гена пришёл практически случайно. (Ах, его величество – случай!) Потом, уже после премьеры, на реплику зрителей: «Спасибо, вы открыли нам Маяковского…» звёздный Новиков честно признавался: «Да я сам его только что открыл». А всего через несколько спектаклей не только артисты, но и все сотрудники музея, не сговариваясь, стали называть Гену «наш Маяковский».
В 2005 году вышел нашумевший сериал о Есенине с Сергеем Безруковым в главной роли. Мы к тому времени свой «Он – Сам» сыграли уже около 50 раз. В фильме есть эпизод с Маяковским, и там актёр (кажется, Дятлов) подобран почти до портретного сходства. А я сморю этот эпизод и думаю: «Маяковский у них тут какой-то неправильный». С Егоровой поделилась, и ей так показалось. Почему? Не сразу, но всё же поняли, в чём дело. На нашего Генку он не похож! Неправильный Маяковский!
Ну, а когда число спектаклей перевалило за 100, нам уже и сам Маяковский на фото стал казаться не совсем похожим на Маяковского…
Первая роль
Ксения Клюева в роли царицы Тамар
Ксения Клюева
Это был 2011 год. В тот вечер мы давали спектакль «Он – Сам» в Государственном музее Владимира Маяковского. После его окончания ко мне подошла Алёна Чубарова и почти заговорщицким тоном спросила:
– Ксюш, слушай, а как у тебя с танцами и пластикой?
– Хорошо! – не думая, ответила я.
– Хочешь царицу Тамару играть?
– Хочу! – бахнула я, отправив ум в дальний угол.
– Ну, и отлично, тогда готовься играть её в следующем спектакле.
Ступор. После «тупой» радости ум вернулся и начал закидывать меня вопросами: «Участвовать в спектакле, который открыл для меня вселенную по имени «Маяковский», полностью изменив моё к нему отношение…». «Сейчас Алёна играет эту роль, а буду – Я!? Вот это ответственность…». «Играть с самим Геннадием Новиковым в паре!!! Которого все по умолчанию зовут «наш Маяковский». И не ради смеха, а потому что для всех он именно «тот самый Маяковский!» …Ааа! Весь этот внутренний монолог длился доли секунд, а после выхода из ступора меня обуяло чувство абсолютной детской радости! Я зашла в гримерку, где наудачу не оказалось ни одного актёра – все собирали реквизит или общались со зрителями… Там я за 10 секунд успела станцевать все танцы народов мира, которые выражали мою радость от первой роли! Наверное, многие видели подобный момент в фильмах. Я не стала исключением! А когда в гримёрную зашел наш актёр Андрей Сенькин и с удивлением посмотрел на мой «взъерошенный вид», я поправила растрепавшиеся волосы и сказала: «Ну вот, я теперь буду царицей!» А про себя подумала: своим детям, внукам и правнукам могу с гордостью говорить: «Моя первая роль в театре? Царица!..» …Правда, в этой роли всего 2 слова, но это уже не важно.
В работу – как в море…
Сцена из спектакля в пространстве музея В. Маяковского
Ирина Егорова
Странным образом складывалась судьба этого спектакля.
Началось всё в 2001 году с того, что нам негде было репетировать. В музее Маяковского сказали, что «КомедиантЪ» может репетировать у них, но только если это будет спектакль о Маяковском. Об этом печально сообщила Алёна Чубарова мне, только-только сыгравшей в «Комедианте» свою первую роль в её спектакле «Салон тёти Маши».
А надо сказать, что я, в отличие от многих, Владимира Маяковского обожала с детства, т.к. успела прочитать его лирику ещё до того, как меня начали пичкать в школе его «социально значимыми» произведениями. И именно из-за своей любви к Маяковскому я откликнулась на Алёнину новость с необыкновенным энтузиазмом, сказала, что, если нужно, я готова помочь и в написании сценария, и в репетициях с актёрами. И мы взялись за дело.
Работники музея провели нас по всем этажам экспозиции с интереснейшими рассказами-экскурсиями, снабдили нужной литературой. Что-то мы выискивали сами или привносили из того, что уже знали. Постепенно стало ясно, что зрительного зала и сцены для нашего замысла явно мало, и что лучших декораций, чем вся многоэтажная экспозиция музея, придумать просто невозможно.
Тогда-то и родилась идея, что мы не будем городить декорации, чтобы двигать их перед зрителями, а лучше зрителей будем перемещать среди уже имеющихся фантасмагорических конструкций. Бродя по музейным залам, мы с Алёной сочиняли сцены для спектакля, вписывая их прямо в интерьеры. Было ужасно увлекательно придумывать, как и под какими предлогами мы будем переводить зрителей от экспоната к экспонату, с этажа на этаж. Наш сценарий обрастал персонажами, которых насчитывалось уже… 44, и было совершенно непонятно, где мы возьмём столько актёров, и как вообще всё это осуществить в реальности. Но «глаза боятся, а руки делают», и мы бросились в эту работу, как с трамплина – в море.
Плакат у входа в музей В. Маяковского.
Было решено дать возможность актёрам попробовать себя в разных ролях, и мы начали репетировать отдельные сцены прямо в музее, на глазах у посетителей. Очень многое тут же меняли и переписывали – сценарий видоизменялся каждый день. Кроме того, сам стиль репетиций был достаточно неожиданным для актёров, да и для нас самих. Мы никогда раньше не думали, что возможно вообще режиссировать вдвоём. Но Алёна как-то сразу выстраивала рисунок роли, схему взаимоотношений, мизансцены, а я давала актёрам нужные психологические пристройки, мотивы, действия, и дело пошло очень быстро. А когда внешний рисунок роли не совпадал с внутренними задачами персонажей, и мы с Алёной говорили артистам вроде бы противоположные вещи – они в недоумении спрашивали нас: «Кого же слушать?» Тогда мы хором отвечали: «Обеих!»
Исключительно актёрскими средствами, театральными приёмами и незначительными деталями костюмов и реквизита мы добились того, что каждый артист преображался, играя попеременно сразу несколько очень разных характеров, при этом перебегая между этажами и успевая перевоплощаться прямо на ходу.
И вот после интенсивных репетиций состоялась премьера. Она совпала с семинаром директоров московских музеев, который проходил в помещении Государственного музея В. В. Маяковского, после чего всех участников «угостили» нашим спектаклем. Тогда таких спектаклей не было нигде, тем более в музейных пространствах. Актёры играли прямо в гуще зрителей, втягивая их в происходящее. Зрители ощущали себя то участниками скандалов, где Маяковский лихо расправлялся с нападавшими на него критиками, то поверенными его непомерной любви, то свидетелями кризисов и метаний поэта.
После просмотра потрясённые директора набросились на нас, предлагая сделать подобные спектакли в их музеях. Предложение сделал даже музей Дарвина, снизу доверху наполненный чучелами и муляжами животных, начиная от устрашающих динозавров и мамонтов и заканчивая таким широко распространённым видом, как Homo Sapiens. Конечно, от такого обилия предложений голова могла пойти кругом, если бы мы сразу же не нырнули с головой в следующий проект, о котором будет поведано чуть позже.
Спектакль «Он – Сам» шёл зачастую при сильных переаншлагах. На него ходили зрители всех возрастов от школьников и студентов до пожилых и солидных людей. Школьники, посмотрев наш спектакль, начинали (по свидетельству учителей) всюду таскать с собой томики Маяковского, студенты стали писать дипломные работы о нашем театре, а взрослые люди – горячие отзывы, диссертации, статьи.
Среди них не могу не вспомнить очень любопытную статью Виктора Жука, в которой независимый журналист под впечатлением нашего театрального зрелища прослеживает исторический казус. С одной стороны, Маяковский был экстремально политически востребован в советские времена при неглубокой оценке его поэтической мощи и неповторимости. А с другой – в новой исторической реальности, когда Маяковский политически совсем не интересен, он стал востребован именно поэтически. Его особый язык и уникальные ритмы, прорвавшись сквозь время, оказываются нужны сегодняшним поколениям.
«Он – Сам» прожил в экспозиции музея насыщенную и достаточно долгую для спектакля жизнь – 13 лет, пока музей не закрыли на реконструкцию. Но кто знает, возможно, это ещё не конец истории?..
Театральные будни руководящего состава
Репетиция спектакля.
Ирина Егорова. Алёна Чубарова
Действующие лица:
А. – первый режиссёр
И. – второй режиссёр
А. Алё.. ой, подождите, тут ребёнок…
И. Аллё! Алёна? Это я…
А. А я как раз тебе собиралась звонить… Я тут кое-что придумала, у меня идея к новому спектаклю… Анечка, ну что ты делаешь?! Не лей водичку на пол!..
И. Погоди с идеями, мы тут у меня дома сейчас репетируем, но у нас ЧП. Лёнька не может играть в понедельник в «Он – Саме».
А. Да ты что?! Совсем не может?
И. Совсем, совсем. Говорит, если бы пораньше сказали – он бы что-нибудь придумал. А сейчас – праздники, договариваться не с кем.
А. А что Валера? Так и не объявился?.. Аня! Аня, что ты делаешь? Не писай в банку – это же не горшочек… там компот!
И. Валера пропал вовсе. Мобильник не отвечает, жена говорит, что играть он не сможет ни в какую, а почему – молчит, как партизан… (Звонок в дверь) Ребята! Надька!.. Кто-нибудь – откройте, это, наверное, дама из Германии уже нагрянула…
А. Как, а она разве сегодня приезжает?
И. Ну да, ей же остановиться негде, её должны привезти Костя с Галиной Адольфовной…
А. Может, она может как-то… ну, чтобы мы в Германию на фестиваль поехали!
И. Постараюсь выяснить… (прислушивается) А, нет, это не она, это мама Наташку с музыки привела… кошмар… кажется, с ними Ванька… Ваня! Если Наташка снова будет рыдать – тут же пойдёшь домой!.. Поесть? Можно, иди на кухню, тебя там накормят… Ладно, так чего делать-то будем?
А. Что делать? Что делать? И кто виноват… Ох, эти вечные вопросы… Анечка, Аня, подожди, не кричи ради Бога, дай мне поговорить с тётей Ирой!
И. Зачем ты говоришь, с кем ты разговариваешь? Прикинулась бы, что с кем-то другим… она же возненавидит меня за то, что в детстве я не давала маме заниматься ребёнком. Короче, придётся срочно вводить в спектакль Рому. Только все роли ему так, с ходу не осилить, он ведь всё-таки студент. Давай впихнём его пополам с Сенькиным.
А. Рому нужно только на пионера, а Сенькина… кто он там у нас… мелкий критик, официант…
И. Продавец селёдки, пьяный на лестнице, Юрий Анненков… тоже многовато будет… не успеет…
А. Слушай! А если, в порядке бреда… я сыграю…
И. Пьяного на лестнице и Юрия Анненкова?.. Ребята, погодите, я сейчас… пройдите пока финальный танчик ещё разок!
