скачать книгу бесплатно
Три мужа для Кизи. Книга 2
Елена Юрьевна Свительская
Родители Кизи внезапно умерли, а дядя спихнул девушку женой трём братьям, бродячим музыкантам, имущество прибрал себе. И после свадьбы Кизи вынуждена странствовать вместе с мужьями. В разлуке с любимой младшей сестрой. Да только на тропах Древней Индии попадаются не только люди, но ещё и настоящие боги и демоны. И встреча с одним из них способна круто изменить чью-то жизнь. И тайны вскрыть старые, нарушив спокойствие злодеев и героев.
Елена Свительская
Три мужа для Кизи. Книга 2
Добро и зло враждуют: мир в огне.
А что же небо? Небо – в стороне.
Проклятия и яростные гимны
Не долетают к синей вышине.
Омар Хайям
Камень 30-ый
– Пойдём. Нам ещё надо успеть до темноты добраться до места, – и Садхир направился не в сторону, где были угощения, а в сторону моего дома.
И мы с Моханом, привязанные к его накидке своими накидками, невольно отправились следом. Или, может, потому, что боялись разделять накидки и узел? Ведь почему-то же появился обычай, чтобы на свадьбе связывали накидки жениха и невесты, да чтоб они потом походили, связанные друг с другом.
Средний муж шёл впереди, а мы с младшим шли за ним, вровень друг с другом. Как-то так получилось. Да Мохан и не возражал. Но, чем ближе был мой отчий дом, тем сильнее и тревожнее билось сердце. Ведь они из-за меня идут против своего главы семьи. Ох, уже нашего. Поллав – главный у нас. И он уже сказал, что против. И, как бы ни хотелось мне забрать хоть что-нибудь от родителей с собой, однако же, я и о младших мужьях заволновалась.
Через несколько шагов рискнула, поравнялась с Садхиром – Мохан обиженный обошёл меня и пошёл в одну линию с нами, с другой стороны от меня – и робко сказала:
– Но Поллав не хотел…
– Это неправильно, – тихо возмутился Садхир. – Все родители подарки дают дочерям и приданное. А твои не смогли. Хотя бы как их подарок забери свою старую одежду и украшения.
– Но ведь Поллав… – смущённо начала, но покосившись на любопытные лица, следившие за нами оживлённые глаза, замолкла.
– Просто не носи их часто, – шепнул мне молодой мужчина, наклонившись к моему уху и коснувшись меня своим тёплым дыханьем, смешенным с запахом пряностей из сладостей. – Но ты имеешь право носить их. Не волнуйся, я попрошу Поллава. Но не сейчас. Пускай он успокоится немного.
Заплакав, сложив ладони у шеи, пылко сказала:
– Благодарю, мой господин!
– Ох, до чего же непривычно! – улыбнулся он и, склонившись к моему уху, шепнул: – Просто Садхиром зови. Я привык, что братья и знакомые зовут меня так.
Смущённо возразила, но очень тихо, чтобы могло только между нами остаться, ну, ещё и с напряжённо подслушивающим бинкаром:
– Но так неприлично…
– Но в каждой семье есть свои правила, – с улыбкою возразил он мне, потом добавил тихо: – Хотя, конечно, лучше, если ты не будешь звать по имени нашего Поллава.
– Я понимаю, мой…
– Ну, пойдём, – он рукою указал в сторону моего дома, уже показавшегося из-за других.
– А нам с Садхиром можно! – бодро сказал Мохан, но под взглядами меня и среднего брата смущённо примолк.
Но, впрочем, я, кажется, уже начала привыкать, что младший муж много говорит. И говорит вообще всё, что вздумается.
– Подойди сюда, – попросил средний муж, входя в дом, который сегодня перестал быть моим.
И послушно ступила к нему. И Мохан, к нам привязанный, ступил за мною.
– Где у вас светильники? – спросил почему-то муж.
Достала послушно.
– И гхи.
И кувшин с топлённым сливочным маслом принесла – мужья были вынуждены ходить за мною. Отдала всё среднему мужу, присевшему у очага. Не понимала, зачем ему то, чего в свадебных ритуалах не было. Но раз он захотел – его воля закон для меня.
Садхир степенно наполнил маслом светильник. Разжёг огонь. Я хотела сбегать за кизяком, но мне помешал Мохан. Рукой накрыл мою на моём плече, потянувшуюся снять накидку. И за кизяком ходить не позволил мне. Попросил только указать, где хранится.
– У тебя такое платье красивое! Я прямо любуюсь. Грустно будет, если запачкаешь, – сказал серьёзно.
И, под насмешливым, хотя и тёплым одновременно, взглядом брата, добавил:
– И вообще, пока хна на твоих руках не сойдёт, тебе не надо самой работать. Ты уж береги её, чтоб твоя любовь к нам стала крепче.
– Хорошо, мой го…
– Ах, зови меня Моханом! – пробурчал он. – Я как-то странно себя чувствую от всей этой вежливости. Как будто расстояние между нами увеличилась.
Робко сказала:
– Так ведь так и есть: вы супруг мне теперь. И вы выше меня.
– Слушай, ну, это… – юноша смущённо лоб протёр. – Но ведь Шива вообще как труп без своей Шакти Парвати. И говорил, что она – половина его. Я, как бы… мне как-то веселее, если мы будем равными.
Грустно сказала:
– Но так не бывает!
– Хотя бы немного, – взмолился он, сжав мои руки, отчего я взгляд смущённо потупила. – Хотя бы когда мы рядом. И при Садхире. Он у нас не вредный. Но пойдём. Не знаю, понравится ли Поллаву идея Садхира. Но, если мы успеем сделать до него…
Вот, значит, как младший муж иногда истолковывает послушание!
Шаг ступил младший муж – и накидки, связанные между нами, натянулись – он вздохнул.
– Вместе пойдём, – поднялся Садхир.
– Да что вы руки будете пачкать! – вздохнул юноша. И, второй раз вздохнув, осторожно снял вдруг свою накидку и перекинул через плечи среднего брата. – Кизи мне скажет, где у них кизяк – и я быстро принесу. А пока ты будешь хранить связь между нами, – мрачно сощурился: – Но вы никому не говорите, что я отходил! И я быстро-быстро вернусь, – мой локоть схватил, правда, осторожно. – Так, где он у вас хранится?..
Путь ему указала. И он быстро принёс кизяка. Очень спешил, будто боялся, что связь между нами слабее станет и короче. А за ним корова наша пришла. Вошла в дом, замычав грустно и вопросительно.
Я ступила к ней – и накидка на мне и две с Садхира натянулась. Он было встал, чтобы снова пойти со мной, но я не захотела мешать ему исполнять его задумку – и лишь протянула к корове руки. И та сама ко мне подошла. Мордой в моё плечо уткнулась.
Мохан поставил корзину с кизяком возле нас, быстро в печку подложил. Быстро кинулся руки отмывать, чтобы вновь накидку свою зацапать.
А я, плача, корову нашу гладила. То есть, уже не мою. Теперь с Яшем будет. Но будет ли дядя о ней заботиться так, как я? Должен! Корова – священное животное! Которое обижать грешно. Большая адхарма – коров обижать. А корова не понимала, что происходит и почему от меня так пахнет маслами и цветами. Но, кажется, погрустнела.
Младший муж вернулся быстро, даже воду с рук отмытых не утёр. Цапнул обратно свою накидку, а нет, брата его, но вовремя спохватился, так и не подняв её – и уже свою взял, уже через своё плечо перекинул.
– Так и не ходил бы, – улыбнулся ему Садхир. – Сходили бы мы втроём.
– Тогда бы Кизи за кизяк взялась, – нахмурился Мохан. – Я почему-то в этом уверен.
Рассмеялась невольно.
– Заботишься, значит, о жене, – усмехнулся его брат, добродушно.
– Конечно, забочусь! – пылко сказал юноша. – Если бы она взяла кизяк сама, то руки бы запачкала. А потом бы отмывала. Так мехенди на её руках скорее бы стёрлись. А ей нельзя их раньше срока смывать!
Потому что, говорят, так любовь молодой жены к супругу будет меньше. Ну, Мохан! Всё-таки, ты заботишься больше о себе!
Младший муж ступил ко мне и, руки мои вдруг подхватив, сказал серьёзно и грустно:
– Ты уж постарайся, Кизи! Береги нашу любовь!
Что-то защемило у меня внутри от его взгляда печального и его слов.
– Береги своё мехенди! – с мольбой сказал он, продолжая держать мои руки.
Садхир, на нас как-то странно покосившись, зажёг огонь в очаге. Потом степенно наполнил четыре светильника маслом растопленным. Зажёг от очага. Зажигая фитили один за другим, произнёс:
– Я простираюсь перед рассветно-закатным светильником, чей свет – Основа Знания, который удаляет тьму невежества, и с помощью которого всё в жизни может быть достигнуто.
– Вот зачем это сейчас? – проворчал Мохан. – Поллав не поймёт.
– Я просто хочу напомнить ему и вам кое-что, – улыбнулся молодой мужчина, поднявшись. – Я возьму вещи, которые заберёт Кизи. А вы возьмите светильники – и пойдём. Попросим Саралу потушить огонь в очаге. Или Яш сегодня здесь переночует. Я, кстати, уже слышу его голос – он где-то близко.
Мы с младшим мужем, недоумённо переглянувшись, взяли в каждую руку по светильнику. Я рассказала, где спрятала меж корзин мой заветный узелок. Садхир и украшения взял, подаренные мне родителями и даже одежду.
– Можно хотя бы как подстилку использовать, – улыбнулся мне. – Так и скажем Поллаву, если будет слишком сердиться. Так ты с их подарками не расстанешься. А потом придумаем что-нибудь ещё.
Я бы ладони сложила и поклонилась, но руки мои были уже заняты. Да, впрочем, средний муж и по взгляду моему всё понял – снова мне улыбнулся и первым пошёл к выходу – и мы с Моханом пошли следом за ним.
У дома Саралы было прощание. Жена отшельника ласково обнимала меня. Как и Аша и Прия. Я два браслета вытащила, на память для Аши и Прии. Самые красивые из тех, что прежде были у меня. И которые не взяла сестра. Ох, сестра… но, впрочем, даже если Поллав будет ругаться, что я всё-таки забрала одежду старую и украшения простые, так хотя бы два браслета останутся у моих подруг. Никто их не выкинет. Но, впрочем, просто одарить чем-то девушек, там много сделавших для меня в эти дни, я тоже очень-очень хочу!
Мои подруги поблагодарили и расплакались. И жена, да младшая дочь старосты решились обнять меня. Мать Прии. Да внучки Аши, такие добрые и ласковые. Я, не удержавшись, поцеловала в лоб Малани. Старшие одарили нас благословениями. Младшие и равные желали нам счастья.
Кажется, умная девочка хотела спросить что-то. Может, чтоб я передала ей что-то для Сибасура, если тот появится. Но уже было слишком поздно. Да и ни Сиб, ни Ванада так и не пришли. А теперь дороги назад нет: я – чужая жена. Мне грустно, что враги Ванады будут торжествовать. Кажется, тот сон тоже мог бы быть правдой. Но, увы. Он мог бы успеть забрать меня, но не пришёл.
И… и, значит, что последний ритуал – соединение супругов – будет проведён вне дома. Ох… но они хотя бы выполнят обещание? Не будут двое других рядом стоять и смотреть? Я так боюсь!
Поллав нахмурился, разглядев свёрток мой, какого прежде на телеге не было. Но смолчал. Опять доверился решению Садхира. Или просто на людях ругаться не хотел. На светильники недоумённо посмотрел. Садхир попросил старшего брата взять один себе.
– Вместо меня. А я телегу с вещами покачу.
– Зачем мне?.. – сердито спросил глава семьи.
– Так надо, – тихо сказал с улыбкою Садхир. – Хотя бы, чтобы светлее стало идти в темноте.
Глава семьи поднял с моего плеча свою накидку – и перекинул уже на себя, как принято. И один из светильников из руки Мохана забрал. Младший муж упросил меня отдать второй светильник мой ему.
– Ты, главное, накидки неси, – сказал. – Береги связь нашей семьи.
Хотя при этом как-то странно на меня посмотрел. Кажется, он не хотел делить меня ни с кем. Но вроде уже смирился. Больше не пытался убежать. Не пытался подсыпать мне в еду колдовского зелья. Только во взгляде его поселилось что-то другое. Боль поселилась.
И отчего-то мне на миг самой стало больно, когда в глаза ему заглянула. Больно, будто я его предала. Будто я не должна была его предавать. Но что случилось, то случилось – и он и сам это понял.
Отчего-то вдруг сжала пальцы на запястье его левой руки – Мохан быстро и взволнованно взглянул на меня – а Поллав посмотрел недовольно на нас, касающихся друг друга так быстро после свадьбы, да ещё и на людях.
Но я всё же сказала, смотря в глаза именно младшему мужу, напряжённо вглядывающемуся в моё лицо:
– Я сделаю всё, что смогу.
И после уже руку его отпустила. Юноша с тоской за моими пальцами проследил, разжимающимися и уходящими в сторону от него.
И мне снова отчего-то стало совестно. Но почему? Я делаю то, что могу! Я буду готовить для них. Буду стирать для них. И каждую третью ночь я буду ему верной женою. А больше я ничего не могу.
Когда я руку свою убрала, подтягивая дупатту красную на лицо освободившейся рукою, рука Мохана, к которой я только что прикасалась, как-то сильнее на светильнике сжалась.
И мне на миг показалось – из-за света солнечного, проходившего сквозь мою накидку на руку младшего мужа – что рука его стала красной. Будто в крови. И отчего меня передёрнуло от ужаса.
Бинкар, приметив что-то мучительное в уголках моих сжавшихся губ, вопросительно брови поднял. А потом, не дождавшись реакции моей, улыбнулся.
«Но он же сейчас живой! – почему-то подумалось мне. – Нечего волноваться»
И почему-то даже сама улыбнулась. Он, улыбку мою разглядев под краем, расшитым золотом, сам улыбнулся. Короткий разговор взглядов и улыбок двух людей. Но почему так щемит что-то в сердце?..
Прощанье с Саралой и моими подругами вышло недолгим – Поллав торопил нас, чтобы мы успели дойти куда-то до темноты. И мы вскоре уже вышли. Я сначала пыталась сдержать слёзы, но потом расплакалась. Поллав сердито на меня покосился, но промолчал. Тут я была свободной. Все плачут, провожая молодую жену в дом супруга. Но… кажется, отныне моим домом станет дорога?.. Или, всё же, где-то у моих супругов есть своё жилище, которое они хотя бы на время используют?.. И куда мы сейчас идём?.. Не понимаю и ещё больше от этого волнуюсь.
Иши я не видела нигде. И почтенного Манджу. Значит, они были вдвоём. Что ж, пусть этот добрый мужчина позаботиться о моей сестре. Только не дядя!
И мы ушли со двора чужого дома. И из деревни быстро ушли.
– Так зачем же светильники? – полюбопытствовал младший муж, когда мы уже отошли от деревни на почтительное расстояние.
И куда-то вдоль опушки леса пошли.
– Гхи – как наши отрицательные проявления, а фитиль – наше самомнение. Свет духовных знаний понемногу истощает наши ошибки и злые чувства – и наша гордость разрушается. Пламя в лампе всегда устремляется вверх…
