banner banner banner
Боты для ночного эльфа
Боты для ночного эльфа
Оценить:
Рейтинг: 1

Полная версия:

Боты для ночного эльфа

скачать книгу бесплатно

Боты для ночного эльфа
Елена Ивановна Логунова

Елена и Ирка #18Смешные детективы
Нет ничего обиднее жить в курортном городе и трудиться не покладая рук! Елена, которая скучает без криминальных приключений, готова даже взять больничный на основном месте работы в парке развлечений, только бы распутать весьма странное дело. Кто-то регулярно пытается ограбить квартиру подруги Ирки. Злоумышленники жестоки и коварны, они не щадят даже управляющую апартаментами, так не вовремя оказавшуюся в Иркином жилище. Появляются и первые улики – преступники носят войлочные боты. Кажется – игнорируй шлепанцы, лови граждан в ботах! Но все совсем не так просто…

Елена Логунова

Боты для ночного эльфа

© Логунова Е.И., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

День первый

Никогда не знаешь, что появится из портала.

Порталы – они такие непредсказуемые!

Нет бы в качестве предупреждения вывесить сигнальную надпись сияющими рунами: «Внимание! Грузовой портал: из Подгорья в Средиземье следуют восемь гномов и телега с рудой мифрила. До открытия 30 секунд» – и «обратный отсчет запустить».

Так нет же, внезапность – непременное коварное свойство порталов.

Восемь гномов из Подгорья запросто могут вывалиться вам на голову, руда из телеги накроет всю кучу-малу мощным градом, а на образовавшийся курган аккуратно ляжет перевернутая телега.

Не зря народная мудрость содержит целый пласт ругательств, посвященных портальной магии.

Хотя на сей раз из портала прилетел всего лишь кирпич.

Не тяжеленная телега с рудой и группой упитанных гномов, конечно, но и одинокий перелетный кирпич – штука неслабая. Особенно если он прилетает аккурат в незащищенное темечко.

– Тюк! – провозгласил кирпич в ознаменование случайной, но судьбоносной встречи.

– А-а-а? Х-х-х-х… – выдохнул маньяк, плавно оседая к ногам несостоявшейся жертвы.

– У-и-и! – поросеночком взвизгнула Дина.

Визг получился восторженный.

Во-первых, перелетный кирпич появился очень вовремя. Дина уже вякнула прочувствованное, но недостаточно громкое «помогите» и даже успела подумать, что никто-то ее не услышит и тем более не спасет.

Темной ночью в глухих закоулках неухоженных городских парков благородные рыцари-спасатели не гуляют, не те им тут декорации. А вот маньяк в заранее расстегнутых штанах сливается с кустами, как заправский хамелеон – до поры до времени, пока не появится дурочка, решившая срезать путь домой через парк.

Так что внезапное появление на сцене кирпича Дине следовало встретить овациями.

Кроме того, кирпич был очень красивый.

Дина брезгливо отпихнула тело маньяка (он красивым не был) и наклонилась, разглядывая благородный спасительный кирпич.

Раза в два поменьше обычного силикатного, полупрозрачный, золотисто-голубой… Опал?!

– Ничёси! – воодушевленно вскричала Дина и быстро огляделась в поисках своей сумки.

Она упала с девичьего плеча в момент контакта с маньяком, но в неравной борьбе не пострадала.

Дина достала из сумки влажные салфетки и тщательно вытерла ими опаловый кирпич. Испачканные салфетки она скрутила в тугой комочек и затолкала его поглубже в боковой карман джинсов, а уже чистый кирпичик положила в контейнер, в котором носила на работу обед. Камень прекрасно поместился в пластиковую коробку, а та – в сумку.

На обочине дорожки Дина подобрала похожий по форме и размеру обломок тротуарной плитки и, брезгливо кривясь, аккуратно повозила им по темечку маньяка, пропускающего все самое интересное. Плитка ожидаемо окрасилась кровью. Дина удовлетворенно кивнула, отбросила испачканный камень в сторону (недалеко, чтобы полиция недолго искала ее оборонительное оружие) и по мобильному телефону маньяка вызвала патруль.

Ее собственный телефон разбился, упав на землю – Дина выронила его, когда споткнулась, увидев призрачно белеющие в кустах полушария голого зада.

Обнаженные мужики встречались на ее жизненном пути не настолько часто, чтобы этакий вид уж вовсе не впечатлял.

Хотя зад у маньяка был очень так себе, тощеватый…

Я поставила троеточие и потянулась, едва не заехав кулачком в глаз любопытной подруге Ирке, незаметно подкравшейся, чтобы из-за моего плеча заглянуть в новую рукопись.

– Ой, прости! – извинилась я. – Не задела?

– О, нисколько, мне тоже ни капельки не нравятся худосочные мужские задницы, – добродушно отмахнулась Ирка. – Я вижу, у нас тут новая героиня? И какая же она?

– Еще не знаю, не определилась, – сказала я честно и закрыла ноутбук, понимая, что дальше работать не получится. – Я, как видишь, пока только первую страницу написала.

– А давай она будет зрелой красавицей в некрасовско-рубенсовском стиле? Такой, знаешь, дамой с крупными формами и твердым характером, легко укрощающей бешеного мустанга на фоне горящей избы? – предложила подружка, горделиво покосившись на створку распахнутого окна.

За работой я и не заметила, как стемнело, и теперь черное стекло, как зеркало, отражало комнату и нас с Иркой в ней.

– С толстой рыжей косой, бюстом пятого номера и попой слоновьим сердечком? – уточнила я, оглядев самовыдвиженку в героини.

– Да, да, с попой в виде большого доброго сердца! – Ирка любовно огладила себя по указанному месту.

– Селсе? – донеслось из коридора. – Жаленое?

Тон был не столько вопросительный, сколько требовательный.

Я потянулась к блокноту и записала роскошное выражение «ужаленное сердце» на страничку с заготовками. Мало ли, вдруг я любовный роман писать надумаю.

– Манюня хочет жареных куриных сердечек? – засюсюкала Ирка, устремляясь на перехват своим отпрыскам.

Их у нее двое – близнецы почти трех лет от роду, в кругу родных и близких известные как Манюня и Масяня.

Раньше мы называли Масяней моего собственного сынишку, но с тех пор, как ему стукнуло десять, старое доброе прозвище донашивает Иркин мелкий. Один из двух. Я постоянно путалась, который именно, пока младенцы не заговорили, по-братски поделив дефекты речи. Я запомнила, что Манюня не выговаривает «р», а Масяня – «л», и благодаря этому кое-как их различаю.

Надеюсь, Ирка еще не скоро сподобится отвести пацанов к логопеду, иначе тот порушит мою систему распознавания.

– Корбаса! – хмурым басом произнесли в коридоре.

– Масяня хочет колбаски? – заворковала любящая мать. – Идем, идем к тете Лене, у нее наверняка есть вкусная колбаска.

– А селсе? – спросил второй – совершенно не отличимый от первого – хмурый бас.

– А сердца у тети Лены нет! – сказала я громко, чтобы все услышали. – Она бессердечная и колбасу свою вкусную разным проглотам скармливать не собирается! Что вы за люди, Максимовы? Сами покупаете только здоровую еду, а трескаете мою вредную!

– Жадина, говядина, соленый огурец! – уличила меня подруга, бесцеремонно распахивая мой холодильник.

– Хоть соленые огурцы не трогайте! – взмолилась я. – Я на завтра оливье планировала.

– Агулец!

– Сорёный!

– Обжоры!

Я сдалась.

Ирка быстро произвела раздачу огурцов, и с полминуты тишину нарушали только сосредоточенное чавканье и смачный хруст.

Потом прозвучало требовательное:

– Оривье?

– Оревуар вам, а не оривье, оглоеды! – рассердилась я. – Максимовы, вы на часы смотрели? Уже десять с копейками, разным мелким гаврикам давно пора спать! А ну, заканчивайте разбойничий промысел и идите к себе, я еще поработать хотела.

– Папа на лаботе, – с тоскливым вздохом сообщил один из мелких разбойников.

– Счастливый! – Я тоже вздохнула, но завистливо.

Неделю назад Ирка с семьей приехала в Сочи, где я работаю уже год, на летний отдых, и все мы радовались, как удачно получилось, что съемная квартира по соседству с моей как раз свободна для долгосрочной аренды.

Восторг алхимическим образом превращался в полную свою противоположность. Это продолжалось примерно неделю.

По истечении этой недели мои муж и сын единодушно решили, что обязаны срочно отправиться с длительным визитом к деду в Крым, а Иркин супруг Моржик, не имеющий в иных курортных районах подходящего для стратегического отступления дедушки, банально дезертировал домой в Краснодар под предлогом срочной и важной работы.

Вся роскошь человеческого общения с подругой и ее потомками досталась мне одной. Я, несчастная, никуда не могла убежать, потому что по долгу службы должна была пиарить сочинский парк развлечений, где лето – во всех смыслах горячая пора.

На мое счастье, утром, когда я убегала на работу, Ирка с гавриками еще спала. А вот вечером открутиться от совместного времяпрепровождения получалось только в том случае, если удавалось незаметно прокрасться к себе и сидеть тихо-тихо, как слепоглухонемая и парализованная мышка.

К сожалению, звукоизоляция в доходном доме оставляла желать лучшего, и пребывать в квартире, вовсе не производя предательских шумов, у меня не получалось. Масяня же и Манюня отличаются сверхчеловеческим аппетитом и таким же слухом – чертовски неудачное сочетание! Даже на тихий звон посуды и аккуратный хлопок дверцей холодильника они реагируют, как две хорошо обученные полковые лошади на звук сигнальной трубы.

– Ладно, малыши, уходим к себе. – Ирка, а-ля гаишник помахивая палкой конфискованной у меня копченой колбасы, выгнала деток из моей студии. – Тетя Лена, не скучай, я еще зайду тебя навестить!

– С колбасой, пожалуйста! – нервно покричала я ей вслед, сообразив, что в итоге краткого светского визита осталась без ужина.

А если бы они задержались, нашли бы и мой НЗ в виде плитки шоколада под диванной подушкой.

Опасливо косясь на дверь, я вытянула сладкую захоронку и развернула шоколадку, стараясь сделать это так незаметно и тихо, как не старалась даже на премьере в Большом театре, сидя в первом ряду.

Мой сын утверждает, что знает, почему меня назвали Алёнкой – в честь знаменитой шоколадки, разумеется!

Улыбнувшись, я положила в рот кусочек лакомства и сладострастно замычала.

Напрасно. Не закрыв дверь на ключ, засов и цепочку, нарушать режим молчания не стоило.

– Шокорад! – горестно и торжественно, как распорядитель похоронной процессии, объявил обиженный в лучших чувствах и ожиданиях детский бас.

– Чего тебе, малыш? – неискренне ласково поинтересовалась я, пряча початую сладкую плитку за спину.

– Шокорад! – повторил ребенок, с разбегу штурмуя диван.

– Ирка! – взвизгнула я.

– Ленка, ты с ума сошла, кормить ребенка на ночь шоколадом! – возмутилась мгновенно материализовавшаяся подруга.

Она бестрепетно выхватила у ребенка шоколадку, бестрепетно отнятую им у меня, и я удрученно подумала, что наследственность – это великая вещь.

Надеяться отнять шоколадку у Ирки не стоило.

Не родился еще тот сумоист, который одолел бы шестипудовую зрелую красавицу некрасовско-рубенсовского типа в борьбе за что пожрать.

Я вымыла руки, почистила испачканный коричневым диван и с надеждой устремила взгляд в окно.

В нашем курортном местечке желания отдыхающих – закон, а чего праздный человек страстно желает ближе к ночи? Употребить перорально чего-то вредного, конечно же!

В родных широтах русский люд совершает полночный марш-бросок к фамильному холодильнику, а на курорте идет в шашлычную, хачапурную, чебуречную или хинкальную. У нас в центре Адлера вся эта гастрономическая экзотика заполняет прорехи мироздания так плотно, что прямо с крыльца подъезда можно непринужденно рухнуть в гостеприимно пылающий мангал.

То есть положить чего-нибудь на зуб не проблема, были бы денежки…

И они у меня есть…

Но вот беда: я живу на шестом этаже, а лифт наш шестой же день – такая вот гармония – не работает.

Ползти за чем-то вкусненьким по лестнице вниз, а потом еще и вверх решительно не хотелось.

Однако лень – мать не только всех пороков, но и большинства изобретений.

К тому моменту, когда Ирка уложила своих стойких оловянных солдатиков и вернулась ко мне, торжественно неся за хвостик, как дохлую мышку, несущественный колбасный огрызок, я уже придумала, что делать, и встретила подругу лобовым вопросом:

– У тебя есть веревка?

Вопрос не имел характера случайного и задан был не кому попало: наша Ирка чертовски запаслива.

Если все остальные люди произошли от обезьяны, то Ирка – от бойкого зверька с загребущими лапками, защечными мешками и наглой рыжей мордой. Я уверена – в допотопные времена на земле точно существовали Гигантские Саблезубые Хомяки.

– Сколько метров, какой толщины? – ничуть не удивившись, уточнила Гигантская Хомячиха мой заказ на веревку.

И даже мыло не предложила, значит, по-прежнему верит в мой природный оптимизм.

– А сколько от моего подоконника до земли? – задумалась я. – Метров пятнадцать?