скачать книгу бесплатно
Дикое домашнее животное
Елена Владимировна Глушенко
«– Неужели он и вправду вас укусил? – изумленно произнес кто-то прямо надо мной.
Я выпрямилась и оказалась нос к носу с хозяином агрессора.
От увиденного у меня буквально перехватило дыхание: трехдневная щетина на загорелой физиономии, русые волосы, небрежно откинутые назад, и в довершение картины насмешливые прозрачно-зеленые глаза. Не знаю почему, но мне вдруг почудились звон мечей, ржание боевых коней, закованных в латы, и огромные кресты на развевающихся плащах.
– Кто бы мог подумать! – сказало видение, присело передо мной на корточки и взялось за мою истерзанную штанину.
Я смотрела вниз, на его макушку, выгоревшую практически добела, и пыталась справиться с отчаянно забившимся сердцем, в то время как Бруно сосредоточенно гонял по кругу истерично верещавшего шпица.
– Больно? – поинтересовался крестоносец, ощупывая мою ногу.
Я молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова. Он поднял голову, глянул на меня снизу вверх и, не дождавшись ответа, выпрямился.
– Очень, – наконец просипела я, сглотнув комок в горле.
Я соврала.
Мне совсем не было больно. Но допустить, чтобы этот тамплиер исчез из моей жизни так же внезапно, как появился в ней, я не могла»
Елена Глушенко
Дикое домашнее животное
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Моей дочери
Глава 1
Бруно пританцовывал на месте и поскуливал, бедняга.
– Да иду, иду! – сказала я, лихорадочно зашнуровывая кроссовки.
Мне было стыдно: вчера после спектакля мы с Глебом слегка засиделись в ресторане и расстались далеко за полночь, так что сегодня утром я провалялась в постели дольше обычного. Конечно, сегодня была суббота, и я вполне могла позволить себе поспать еще, но, к сожалению, собаки не понимают, что такое выходной.
Бруно схватил поводок, я – куртку, и мы выскочили за дверь. Ждать лифт не было времени, так что мы сразу бросились вниз по лестнице.
– Доброе утро, – просипел нам вслед сосед из 58-й, едва успев отскочить в сторону.
– Здрассьте, ВанВаныч! – крикнула я в ответ, не оглядываясь, и помчалась дальше, перепрыгивая через две ступеньки.
За последние пять лет жильцы дома привыкли к нам и перестали бояться. А ведь было время, когда на нас жаловались участковому милиционеру и даже начальнику ЖЭУ!
Особенно старалась вредная старушенция с первого этажа, баба Таня, которую жутко раздражало то, что я никогда не придерживала за собой входную дверь.
Я прекрасно понимала бабу Таню, но как тут придержишь, когда тебя буквально танком выносит на улицу!
Однако со временем соседи перестали от нас шарахаться, осознав, что за исключением тех нечастых случаев по выходным, когда мы, заспавшись, неслись по лестнице, сметая все на своем пути, в остальное время Бруно был абсолютно интеллигентным, стопроцентно выдержанным аристократом. Впрочем, как и положено немецкому догу со звучным именем Бруно-Клаус-Фердинанд фон Грюненберг и родословной длиннее, чем у иного европейского монарха.
Ну, а уж когда в подъезде стало заметно тише и чище, поскольку его, наконец, перестали заплевывать и заливать (хорошо, если пивом) любители тесных компаний, которым Бруно с удовольствием демонстрировал чудовищных размеров клыки, с существованием моей огромной – восемьдесят шесть в холке – полосатой собаки смирилась даже баба Таня.
* * *
День обещал быть великолепным. Обожаю эту пору – уже не весна, но еще не лето.
Кругом все светилось тем свежим сочно-зеленым цветом, который бывает только в мае. Прохладный ветер норовил залезть под куртку, но солнце пекло уже не на шутку, и к середине дня воздух должен был совсем прогреться.
В парке почти никого не было. Собачники уже разошлись, и на дорожках нам изредка встречались лишь бегущие вялой трусцой мужчины еще не старого вида, но почему-то все как один лысые, да редкие сонные велосипедисты.
Бруно с заинтересованным видом трусил от дерева к дереву, вынюхивая что-то ему одному ведомое. Я брела вслед за ним, еще не окончательно проснувшись. В голове прокручивались фрагменты вчерашнего балета, и звучал Адан.
Внезапно, откуда-то сбоку, из-за кустов выскочила маленькая лохматая собачонка, очень похожая на шпица, и, пронзительно лая, кинулась ко мне.
Я, конечно, люблю собак. Всяких. И всегда придерживаюсь того принципа, что если хорошо относиться к этим замечательным животным, то и они будут хорошо относиться к тебе. И так оно и было до сегодняшнего утра.
К сожалению, эта мелкая мохнатая сволочь ничего не знала о моих принципах и поэтому совершенно бесцеремонно вцепилась мне в ногу.
От неожиданности я настолько растерялась, что даже не пискнула. Лишь беспомощно затрясла ногой, пытаясь сбросить комок шерсти, повисший на правой штанине. Не тут-то было: мерзкое создание впилось в меня как клещ. Мне было не столько больно, сколько неловко.
Ситуацию спас Бруно. Он оторвал от хозяйки и отбросил в сторону этого агрессора, который уже в полете начал визжать и завизжал еще громче, приземлившись на куст и пытаясь выпутаться из ветвей.
– Эй! Какого черта! Держи своего урода на привязи, если не можешь за ним уследить! – завопил какой-то мужик и ринулся в кусты.
От такой наглости я едва не задохнулась и пришла в себя только через пару секунд.
– Сам держи на привязи свою шавку, чтоб нормальных людей не кусала! – закричала я в ответ.
– Фигня! Фикс не кусается, – заявил этот тип, ковыряясь в кустах. – Он для этого слишком хорошо воспитан.
– Да?! Тогда, интересно, это что такое? – вложила я в свой вопрос весь сарказм, на какой была способна, и склонилась над покусанной ногой, оценивая причиненный мне ущерб.
Сказать, что адидасовский костюм был безвозвратно испорчен, значило слегка преувеличить, но все же на голубой штанине были очень хорошо заметны следы мелких острых зубов. Я искренне надеялась, что после стирки следы исчезнут.
– Неужели он и вправду вас укусил? – изумленно произнес кто-то прямо надо мной.
Я выпрямилась и оказалась нос к носу с хозяином агрессора.
От увиденного у меня буквально перехватило дыхание: трехдневная щетина на загорелой физиономии, русые волосы, небрежно откинутые назад, и в довершение картины насмешливые прозрачно-зеленые глаза. Не знаю почему, но мне вдруг почудились звон мечей, ржание боевых коней, закованных в латы, и огромные кресты на развевающихся плащах.
– Кто бы мог подумать! – сказало видение, присело передо мной на корточки и взялось за мою истерзанную штанину.
Я смотрела вниз, на его макушку, выгоревшую практически добела, и пыталась справиться с отчаянно забившимся сердцем, в то время как Бруно сосредоточенно гонял по кругу истерично верещавшего шпица.
– Больно? – поинтересовался крестоносец, ощупывая мою ногу.
Я молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова. Он поднял голову, глянул на меня снизу вверх и, не дождавшись ответа, выпрямился.
– Очень, – наконец просипела я, сглотнув комок в горле.
Я соврала.
Мне совсем не было больно. Но допустить, чтобы этот тамплиер исчез из моей жизни так же внезапно, как появился в ней, я не могла.
Запыхавшийся Бруно прекратил бесполезные попытки поймать моего обидчика, подошел к нам и уселся, вывалив язык и шумно дыша. Шпиц продолжал носиться по окрестностям, оглашая их истошными воплями, но на него уже никто не обращал внимания.
Тамплиер оглянулся по сторонам и, заметив неподалеку скамейку, предложил:
– Пойдемте туда.
Я как зачарованная последовала за ним и безропотно уселась на скамью. А он снова присел передо мной и закатал мою штанину до колена. Чуть выше белого носка на коже явственно проступали маленькие красные отметины.
– Ничего страшного, – заявил незнакомец, внимательно осмотрев мои жуткие раны. – Крови нет. Значит, жить будете. А синяки сойдут дня через три-четыре.
Он распрямил штанину и уселся рядом.
В его голосе почему-то не слышалось ни малейшего сочувствия, и я потихоньку начала приходить в себя.
– Отличный экземпляр, – сказал крестоносец, закуривая и одобрительно кивая в сторону Бруно, сидевшего в паре метров от нас.
«О да!» – подумала я, не сводя глаз со своего собеседника. Экземпляр был и в самом деле отличный. От него прямо-таки веяло духом дальних странствий, приключений и опасностей.
Я почувствовала знакомое закипание в крови – верный признак близкой охоты.
«Ты будешь моим», – пронеслось в голове.
«Сдурела? – тут же отозвался внутренний голос. – А если он неженат?»
«Исключено, – отрезала я. – Такой красавец просто не может быть ничьим».
Как раз в эту секунду красавец поднес сигарету ко рту, и я с облегчением увидела кольцо на безымянном пальце правой руки – там, где ему и положено быть.
«А как же Глеб?» – не унимался внутренний голос, но я велела ему заткнуться, и он заткнулся.
– Сколько ему? – спросил тамплиер.
– Кому? – не поняла я.
Он повернулся и насмешливо посмотрел мне прямо в глаза.
– Вашей собаке. Или это не ваша собака?
Я вспыхнула. И мгновенно пришла в себя.
– Это моя собака. Ему почти шесть. И, между прочим, в отличие от вашего пса он действительно хорошо воспитан.
– Это не мой пес, – усмехнулся незнакомец.
Я растерялась. Как же так?
А он продолжил:
– Это собака моей матери. Родители уехали в отпуск и доверили мне свое сокровище.
– Что ж вы не оправдали их доверие? – сварливо поинтересовалась я.
– С чего вы взяли? – крестоносец снова насмешливо посмотрел на меня. – Его же никто не покусал.
Ну и нахал! Я лихорадочно собиралась с мыслями в поисках достойного ответа, но он не стал меня дожидаться.
Не увидев нигде поблизости урны, он пожал плечами и щелчком запустил окурок подальше в траву. Потом неторопливо поднялся, сунул руки в карманы ветровки и повернулся ко мне.
– Всего хорошего. И не переживайте за ногу – до свадьбы заживет.
Едва заметно улыбнулся на прощание и пошел прочь. Через пару шагов незнакомец резко свистнул, откуда-то из-за кустов вынырнул наглый Фикс, и эта странная парочка скрылась за поворотом.
– Что это было? – спросила я свою собаку.
Бруно подошел поближе и принялся обнюхивать истерзанную штанину.
Я вздохнула.
– Пойдем-ка домой. Помоги мне встать.
Взялась за ошейник, поднялась и опасливо наступила на покусанную ногу.
Ну, что ж, вполне терпимо. И впрямь до свадьбы заживет. Вот только до чьей?
Глава 2
Все выходные я ни о чем другом не могла думать, а если бы даже и попыталась, то не получилось бы: стоило мне отвлечься хоть на минуту, как ноющая лодыжка тут же напоминала о случившемся в парке.
В воскресенье с утра нога разболелась с утроенной силой, однако в течение дня боль постепенно утихла, и в понедельник мы, выйдя из дома минут на десять раньше обычного, как ни в чем не бывало отправились на работу.
Я не оговорилась – мы с Бруно пошли на работу. Здесь, наверно, требуется некоторое пояснение.
Дело в том, что пять лет назад я и не думала заводить собаку.
Нет, я всегда любила собак. Но, если можно так выразиться, издали. Просто как раз в то время Антонина, моя лучшая подруга и по совместительству главбух, надумала разводиться с очередным мужем и принялась делить свою роскошную четырехкомнатную квартиру. Понятно, что взятый за полгода до этих событий щенок немецкого дога от элитного производителя оказался Антонине совершенно некстати.
Подруга тоже любила собак и вовсе не собиралась отказываться от Бруно. Она лишь хотела, чтобы он побыл в надежных руках то недолгое время, пока решается квартирный вопрос.
Поэтому сначала мы попробовали пристроить щенка к моей маме. Мама не возражала. Однако возражала ее кошка, которая была категорически против присутствия чужака на своей территории. Злобная Зося не давала ему есть, спать, сидеть, лежать, дышать; нападала из-за угла и кусала за нос. Терпеливый Бруно стоически переносил все издевательства со стороны существа раз в пять меньшего, чем он сам. Первой не выдержала мама и через неделю вернула нам в кровь исцарапанную собаку.
Следующим на очереди был мой папа. Я очень надеялась, что ему на даче пригодится еще один грозный охранник. Увы, папу пригласили в Сорбонну читать курс истории государства российского за период с XVI по XVIII век, так что охранником папиной дачи Бруно так и не стал.
Деваться было некуда, и я согласилась приютить у себя это несчастное создание. К тому же Антонина клялась, что собака не задержится у меня дольше, чем на два-три месяца, и я, наивная, поверила, что так и будет.
