скачать книгу бесплатно
Графы Лудольф
Елена Скаммакка дель Мурго
«Графы Лудольф» – книга, повествующая о международной дипломатии прошлых столетий и судьбах людей, которые состояли на службе у мировой истории. Посвященная аристократическому роду Лудольф, представители которого внесли неоценимый вклад в политику, образование, культуру и искусство, книга увлекает историческими курьезами, выдержками из переписки королей и знатных европейских семейств, эпизодами из повседневной жизни монархов и их придворных, а также малоизвестными историческими деталями, в том числе, любопытнейшей версией происхождения Уильяма Шекспира. В «Графах Лудольф» прослеживаются неожиданные переплетения родственных связей и взаимоотношений между такими фамилиями, как Романовы, Сен-При, Голицыны, Долгорукие, Шуваловы, Штакельберг, Липхарт и даже Гуччи – основателем знаменитого дома моды и бренда.
Елена Скаммакка дель Мурго
Графы Лудольф
© Скаммакка дель Мурго Е., 2013
* * *
Текле Лудольф посвящается
От автора
Идея написания этой книги возникла неожиданно – в тот момент, когда мой муж Маттео попросил меня найти родственные связи семьи его бабушки, графини Теклы де Лудольф, с русскими аристократическими династиями.
Я принялась за работу охотно и скрупулезно, тщательно анализируя документы и первоисточники. Много неожиданного открылось для меня и семьи моего мужа в процессе работы над этой книгой.
Поистине невероятное сплетение человеческих судеб! Судеб людей разных национальностей, живших в разные исторические эпохи!
Члены этой династии начиная с петровских времен были тесно связаны с историей нашей великой Родины. Графы Гульельмо Маурицио и Гульельмо Костантино Лудольф – неаполитанские послы в Константинополе – были на хорошем счету у самой Екатерины Великой. Гульельмо Костантино был лично знаком с великим русским полководцем Кутузовым, с князем В.П. Кочубеем и являлся отчимом внебрачного сына князя Кочубея от одной итальянской особы, а также имел награду от императора Александра Первого за вклад в Бухарестский мирный договор.
Его сын – граф Джузеппе Костантино Лудольф – полномочный министр Неаполя в Санкт-Петербурге, награжден императором Александром Первым за битву при Фридланде. Позже другой русский император – Николай Первый лично крестил его сына Николу. Во время своей работы в России граф Лудольф тесно общался с русским министром Нессельроде и с братом основателя Одессы и консулом Неаполитанского королевства в Одессе Феликсом Дерибасом и многими другими. В столице Российской империи он посещал великосветские салоны, общаясь с элитой того времени, а известный русский поэт Вяземский посвятил жене графа Джузеппе Костантино Лудольфа – Текле Лудольф – великолепное стихотворение. Графы Лудольф состояли в родстве с такими русскими аристократическими семьями, как Романовы, Штакельберги, Мейендорфы, Чичерины, Голицыны, Сен-При, Николаи, Гуттен-Чапские, Мантейфели, Чарторыйские, Долгорукие, Шуваловы, Глазенапы, Липхарты и другие.
В книге часто упоминается гениальный русский поэт А.С. Пушкин в связи с тем, что через семью графов Штакельберг бабушка жены поэта – Ефросиния Липхарт – приходится дальней родственницей графам Лудольф.
Выражаю огромную благодарность моей свекрови – Анезе Лудольф-Каффарелли-Скаммакка дель Мурго – и Уберто Гуччи Лудольфу за предоставленные оригиналы воспоминаний Елеоноры Лудольф-Пьянелль и Джузеппе Костантино Лудольфу за фотографии, без которых эта книга была бы не полной.
Также хочу особо поблагодарить Вадима Павлиновича Низова за неоценимую помощь в издании книги.
Елена Скаммакка дель Мурго
Человеческие судьбы
трогают душу.
Вергилий
Глава первая
Графы де Лудольф Неаполитанского королевства
Как было сказано в предисловии, эта книга посвящена династии графов де Лудольф – неаполитанским дипломатам, семье бабушки моего мужа графини Текле де Лудольф – последней представительнице этого благородного семейства, ближайшие родственники которой состояли в родстве с известными военачальниками и дипломатами Российской империи.
Хотелось бы немного рассказать о самом Неаполитанском королевстве и о его столице Неаполе, где довелось жить и служить на протяжении нескольких столетий представителям семьи графов де Лудольф.
Неаполитанское королевство, просуществовавшее с 1282 по 1816 год, располагалось в Южной Италии и занимало территорию нынешних Кампании, Калабрии, Базиликаты, Молизе и Абруццо. Правила королевством сначала Анжуйская династия, потом – Арагонская, последней же стала испанская династия Бурбонов. К 1832 году население королевства составляло 5 700 000 человек.
В 1816 году Неаполитанское королевство объединилась с Сицилией и стало называться Королевством Обеих Сицилий, а в 1861 году вошло в состав объединенной Италии.
Период времени, с которого начинается повествование, большей частью ознаменован правлением Фердинанда IV (1751–1825) и его жены Марии Каролины (1752–1814) – дочери императрицы Австрии Марии-Терезии.
Царствующая чета растила детей, плела политические, военные и светские интриги в зимней резиденции неаполитанских королей – во дворце в самом центре Неаполя – и в летней резиденции – дворцовом комплексе города Казерта.
Королевский дворец очень красив и величествен. Главным фасадом он выходит на просторную площадь дель Плебешито, названную так в честь референдума 1946 года, в результате которого пала итальянская монархия. Работы по сооружению дворца, выполненному в стиле барокко, начались в 1600-х годах архитектором Доменико Фонтана. В начале XVIII века здание было расширено, а после пожара 1837 года в него были привнесены элементы неоклассицизма. Протяженный фасад увенчан часами и звонницей. В его нижнем этаже в 1888 году архитектор Ванвителли спроектировал восемь ниш со статуями правителей Неаполя. Интерьер дворца состоит из 17 залов, уставленных предметами искусства. Залы выполнены преимущественно в неоклассических традициях: в стиле ампир и необарокко. Здесь также располагается придворный театр, огромная капелла и национальная библиотека со знаменитыми папирусами из Геркуланума. Перед массивными воротами с юго-запада величественно возвышаются укротители коней Петра Клодта, снятые императором Николаем I с Аничкова моста и подаренные в 1846 году Фердинанду II за гостеприимство, оказанное супруге русского царя во время ее путешествия по Италии. В 1851 году точно такие же укротители были вновь воспроизведены Клодтом.
У дворца великолепная просторная терраса, с которой император Николай Первый с супругой любовались Неаполитанским заливом. Алексей – сын Петра Первого в 1717 году скрывался там от своего злобного родителя, и его хитростью увез оттуда сотник Петр Толстой. С этой же террасы любовались видами Вольфанг Гете и барон фон Клодт, а также наполеоновский ставленник Мюрат.
Одна из самых выдающихся картин «Король Неаполитанский с семьей на лоне природы» с изображением неаполитанской королевской четы, созданная в 1783 году швейцарской художницей Ангеликой Кауфман, находится в художественной коллекции музея княжества Лихтенштейн.
Из письма Элеоноры де Лудольф-Пиянелль – тети Норины, как ее называли в семье, написанного 23 июля 1906 года, в день рождения юной графини Теклы де Лудольф – бабушки моего мужа Маттео:
Je dedie les pages suivantes a une enfant de 9 ans avec l espoir qu` en le lisant plus tard elle pourra s interesser a connaitre en partie au moins ce que furent dans les generations precedantes les alliances contractees par sa famille et les liens de parentes que nous avons pu malgre les differences de pays, conserver assez longuement avec plusieurs de ses membres.
Notre famille originaire d Erfurt, ville situee dans le Coeur de l Allemagne etait completement allemande jusqu`a l anne 17… Avant cela un de nos ancetres Job Ludolf avait deja acquis une notoriete dans les sciences. Mon pere possede sa vie et le livres qu` il a publies L annee 17… un de ses membres Giullaume de Ludolf pousse par le desir de voyager et de s`instruire quitta cette petite ville et vint s etablire a Vienne aupres de sa mere. Elle etait catholique, et il ne tarda pas a embrasser luimeme cette religie. A Vienne il fit la connaisance du commandant des troupes espagnoles en Italie, et l`attacha a sa personne, l`ammena en Italie, et le garda longuement aupres de lui pendant les campagnes qui eurent lieu.Dans la siute, Charles de Bourbon infant d`Espagne, ayant conqius le Royaume de Naples y fut reconnu Roi sous le titre de Charles 3.
Элеонора де Лудольф рассказывает Текле о происхождении семьи графов де Лудольф. Она пишет, что их немецкий род происходит из города Эрфурта региона Турингия.
Первый представитель династии – Хиоб Лудольф увлекался наукой. Более известен другой де Лудольф – Гульельмо Маурицио, который в один прекрасный момент переезжает со своей мамой из Эрфурта в Вену, где знакомится с командиром испанских войск и вместе с ним попадает в Италию.
Мне удалось немного дополнить биографию Гульельмо Маурицио.
Гульельмо Маурицио де Лудольф (2 февраля 1710 – 28 марта 1793, Пера) рожден, по одной версии, в городе Айзенах (Eisenach), по другой – в Салгарде (Salgard).
Его отцом был Карл Кристиан Лудольф (1664–1733?), неудачно вложивший все свое состояние в поиски золота, наделавший множество долгов и позже приговоренный из-за этого к тюремному заключению. Страсть к благородному металлу погубила его политическую карьеру, и Кристиан был вынужден отказаться от должности помощника герцога Саксонии и городского асессора города Эрфурта. Он чудом избежал наказания, скрывшись в Дании благодаря поддержке двоюродного брата – Генриха Вильгельма Лудольфа.
Немецкая семья Лудольфов из Эрфурта относилась к среднему классу, но, тем не менее, имела определенный вес и влияние в городе и даже в регионе благодаря деду Кристиана – Хиобу Лудольфу, который первым в семье сделал неплохую политическую карьеру в местной мэрии.
Дед Хиоб Лудольф (1583–1651) был женат на Юдит Брант (1594–1665) и имел двоих сыновей.
Старший сын, Хиоб (1624–1704), родился в Эрфурте и умер во Франкфурте. Он был математиком, филологом, одним из основателей востоковедения и африканистики, автором грамматики амхарского языка. Он трижды состоял в браке: первый брак был заключен с Марией Димпфел (1639–1676), второй его женой стала Анна Катерина Мюллер (1642–1685), а в браке с последней избранницей Хиоба – Марией Катериной фон Лерзнер (1642–1695) – родились двое детей – Карл Кристиан (1664–1733) и Сюзанна Магдалена (?). Сюзанна Лудольф и ее муж Адольф Кристиан Аверманн (1646–1738) не оставили после себя потомства.
Карл Кристиан, 10 мая 1697 года заключивший брак с австрийкой Кристин Софи Сондорф (Christin Sophie Sondorf), имел двоих детей. Старший, Жироламо, рожденный в 1708 году в Эрфурте и скончавшийся там же в 1764 году, был профессором медицины и химии, а так же личным лекарем архиепископа Магонзы. Младший, Гульельмо Маурицио (1710–1793), стал дипломатом Неаполитанского королевства. Именно от него и происходит род бабушки моего мужа Маттео – графини Теклы Лудольф.
Второй сын деда Хиоба Лудольфа – Георг Генрих (1615–1669) – служил секретарем в шведском посольстве при заключении Вестфальского мира, а позже – чиновником в Эрфурте и советником майницкого курфюрста. Он был дважды женат: в первый брак он вступил с Юдит Маргаретой Зельтцер (16(?) –1663), от которого родился Иоанн Хиоб (1649–1711), математик и бургомистр города Эрфурта. Второй брак Георг Генрих заключил с дочерью сенатора Мартой Шмидт Бенинья (Martha Schmidt Benigna), от которого родились Георг Мельхиор (1667–1740) – известный адвокат в Эрфурте и юрисконсульт при дворе герцога Саксен-Айзенах, и второй сын – Генрих Вильгельм (1665–1712) – всемирно известный филолог.
Теперь подробнее о двоюродном брате Кристиана – Генрихе Вильгельме, с чьей помощью тому удалось избежать тюрьмы и позора.
Генрих Вильгельм Лудольф был талантливым филологом, автором первой в мире грамматики разговорного русского языка.
Еще в молодости он выучил идиш и арабский, работал у датского посла Кристиана фон Ленте (Christian von Lenthe), затем стал секретарем принца Георга Датского, а позже служил у герцога Кумберландского (Duca di Cumberland). К сожалению, по состоянию здоровья Генриху Вильгельму приходится отказаться от дипломатической работы, и он переезжает на постоянное проживание в Англию, где ему выделяют пенсию в 500 скудо золотом.
Весной 1692 года английское правительство поручает Лудольфу специальное задание – посетить Россию и по возможности установить торгово-дипломатические отношения с этой страной.
Получив все необходимые инструкции в Лубекке и даже не попрощавшись с друзьями в Гамбурге, он отправляется в Ревель. В начале ноября он напишет своим друзьям из Нарвы, что из-за тяжелой болезни царя Петра Великого ему и другим иностранцам на несколько недель запрещен въезд в Россию.
Время ожидания в Нарве Генрих Вильгельм использует для изучения русского языка.
Наконец, в январе 1693 года ему удается продолжить свое путешествие.
Генрих Вильгельм Лудольф некое время пробудет в Москве. Самые же яркие впечатления и воспоминания останутся у Лудольфа от посещения Санкт-Петербурга, где ему посчастливиться лично познакомиться с императором Петром I.
Знаток музыки (почти все члены династии Лудольфов обожали музыку и хорошо в ней разбирались) и виртуозный мастер игры на различных музыкальных инструментах, он имел честь продемонстрировать свое искусство самому государю, чем приятно поразил монарха и доставил ему большое удовольствие.
Во время своего пребывания в России Генрих Вильгельм встречался и с высшим русским духовенством, познакомился с патриархом Адрианом, имел с ним продолжительную беседу, поразив патриарха и всех присутствовавших своими глубокими научными познаниями.
В январе 1698 года Генрих Вильгельм возвращается в Англию, перенесет тяжелую болезнь и даже операцию. Выздоровев, он начнет работу над грамматикой русского языка.
«Grammatica Russica», написанная на латыни, является первой книгой грамматики разговорного русского языка, предназначенной для купцов и путешественников. Она представляет собой некое введение в изучение языка, на котором говорили от Архангельска до Астрахани и от Ингерманландии до Китая.
Книга выйдет в свет в 1696 году в Оксфорде, и первые ее экземпляры автор отправит государю Петру Великому и его наставнику Петру Борисовичу Голицыну (1654–1714), покровительством которого Лудольф смог воспользоваться во время своего пребывания в России.
Будет не лишним отметить, что Генрих Вильгельм являлся близким другом замечательного педагога и теолога, основателя Франкского фонда в Халле, школ для сирот и педагогического колледжа Августа Германа Франке (1663–1727). Именно Лудольф впервые привез в Халле шрифты кириллицы, на которых в XVIII веке была напечатана первая в Германии русская книга. Именно из Халле Петр I приглашал педагогов для учреждения гимназий в России, а для руководства гимназий в Москве Франке лично отбирал педагогов. Мудрый русский государь отправил немало молодых людей на обучение к Франке в Халль.
Из всего вышесказанного следует, что связь семьи Лудольф с Россией (хотя еще не родственная, а, скажем так, тематическая) датируется началом XVII века.
Итак, мы теперь знаем, что у Кристиана Лудольфа был сын – Гульельмо Маурицио.
Как складывалась жизнь Гульельмо Маурицио в юности, доподлинно неизвестно. Известно лишь, что появился он на родине своей матери Кристины Софии Сондорф – в Вене – в 1725 году, сопровождая на первый венский конгресс герцога де Лирия.
Позже, в 1727 году, он едет с герцогом в Санкт-Петербург, поскольку де Лирия назначен туда послом Испании. В Неаполь Лудольф попадает тоже благодаря герцогу, возглавлявшему в 1734 году одно из подразделений армии Бурбонов, захватившей власть в Неаполитанском королевстве. В 1738 году Гульельмо Маурицио поступает на службу в министерство иностранных дел Неаполитанского королевства в качестве переводчика. В 1741 году он становится секретарем посла в Константинополе, работая сначала под руководством Джузеппе Фитокиетти, затем – с заменившим его Никола де Майя.
Несомненно, такая неординарная личность, как герцог де Лирия, достойна подробного упоминания.
Жакобо Франсиско Фитц Джеймс Стюарт, герцог де Лирия и Херика (Jacobo Francisco Fitz James Strewart Duque de Liria y Xerica) (1696–1738) – дюк Лирийский, как его называли русские, принадлежал к одному из самых знатных семейств Европы. Прямой потомок Марии Стюарт, он получил образование во Франции, но в отличие от своего отца, маршала и герцога де Бервика, поступил не на французскую, а на испанскую службу. Он становится на три года первым испанским посланником при русском дворе, отстаивая не только испанские интересы, но также интересы Священной Римской империи – в ту пору союзницы Испании. Перед его отъездом король Филипп V вручает ему инструкцию, в которой было написано следующее:
«Вы – первый посланник короны нашей при дворе, куда Вы назначаетесь». А также монарх настоятельно просит герцога проявлять в России благоразумие в вопросах веры:
«Такая осторожность уже сама по себе нужна для Вашей службы и для исполнения возложенных на Вас обязанностей, но она тем более важна при дворах, которые не исповедуют нашу святую религию и где поступки, дела и суждения католиков служат предметом внимания и обсуждения».
Дипломатическая миссия герцога совпала по времени с борьбой придворных группировок за власть, о чем он очень подробно рассказал в своем дневнике «Записки герцога де Лирия-Бервика, бывшего испанского посла при российском дворе, 1727–1731 годы», а также в подробных донесениях испанскому монарху.
На период правления Петра II приходится расцвет деятельности испанского посланника, русский император награждает его высшими русскими орденами: Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского.
Герцог Лирийский активно участвует и в миссионерской деятельности. В России уже тогда ходили упорные слухи о якобы возможном объединении двух церквей: православной и римско-католической. Одним из инициаторов этого проекта выступил герцог де Лирия, но встретил яростный отпор со стороны известного русского проповедника и государственного деятеля, в чьих руках находилась практически вся церковная жизнь столицы, Феофана Прокоповича, архиепископа Новгородского.
В своем рвении к объединению двух религий де Лирия со своим помощником Бернардо де Риберу и вовсе утратили чувство реальности, для достижения своей цели они даже были готовы пойти на вмешательство в дела суверенного государства Российского. Де Риберу пошел на открытый конфликт с Феофаном, который закончился тем, что монаху-доминиканцу пришлось срочно покинуть Санкт-Петербург в 1730 году.
К тому же русская императрица Анна Иоанновна остается верна дружбе с Римской империей и разрывает свой союз с Испанией.
Таким образом, план политического альянса Испании и России, задуманный де Лирия, терпит крах, и испанский посланник, наделавший долгов и разорившийся, вынужденно покидает Россию в ноябре 1730 года. После этого Россия и Испания разрывают свои дипломатические отношения на целых 30 лет.
Поскольку в воспоминаниях членов династии графов Лудольф утверждается, что Гульельмо Маурицио сопровождал герцога де Лирия в Россию, то вполне возможно, что и граф Лудольф стал свидетелем вышеописанных исторических событий.
Надо подчеркнуть, что герцог де Лирия оказал большое влияние на формирование личности молодого Лудольфа, который остался без отцовских напутствий и советов.
Не кто иной, как герцог Лирийский, пристроит симпатичного, молодого и смышленого иностранца Гульльемо Маурицио Лудольфа переводчиком в только что созданное в Неаполитанском королевстве морское военное ведомство. Проработав там несколько лет, Лудольф попросится в Турцию, якобы для изучения восточных языков. Начав карьеру с самой низшей должности в Османской империи, граф дослужится до министра, и практически вся его жизнь будет связана с этой непростой, но, безусловно, интересной страной.
В 1750 году, уже находясь на дипломатической службе в Константинополе, граф Лудольф женится на француженке, придворной даме королевы Амелии, Лудовике Виктории Катрин Шабер (1725–1793), дочери Филиппа Шабера (1696–1751) и Анастасии Костон (1707–1770).
Гульельмо Маурицио с небольшими перерывами проработает в Турции чрезвычайным и полномочным министром с 1747 до 1789 год, умрет там же и будет похоронен на местном католическом кладбище рядом со своей женой Катрин Шабер, отошедшей в мир иной на месяц раньше супруга.
В те времена в Турции дипломатические представительства находились в новом квартале Константинополя – Пера, что располагался на южном берегу Золотого Рога.
Одной из основных задач графа де Лудольфа как дипломата было установление долгосрочного и надежного товарообмена между Турцией и Неаполитанским королевством.
Дело это было совершенно новым и трудно реализуемым, поскольку уже тогда «таможня не давала добро», а если и «давала добро», то за отдельную плату. Неаполитанский дипломат жаловался, что неаполитанские министры инертны, ленивы и совершенно не хотят затруждать себя текущей работой и способстовать продвижению торговых отношений между Турцией и Неаполем.
Министр иностранных дел Тануччи, серьезный политик и, выражаясь современным языком, топ-менеджер Неаполитанского королевства, вместе с Лудольфом пытался расшевелить неаполитанское общество – аристократов, торговцев и церковь, владевшую огромными землями, и убедить их в необходимости товарообмена между двумя странами. Но все же основное препятствие Тануччи усматривал в высоких таможенных сборах для иностранных торговцев – фактически поборах. Его меткое определение таможни того времени как нельзя более актуально выглядит и сегодня:
«Дорогая таможня – это чума для коммерции, родная мать контрабанды и испепеляющий огонь для всех иностранных торговцев и для самих подданных королевства. Принимая во внимание все это, я бы сказал, что мы сами большие турки, чем сами турки».
В 1772 году он активно помогает продуктами и всем необходимым захваченному русскими войсками Константинополю.
Гульельмо Маурицио де Лудольф причислен к дворянству Святой Римской империи с присвоением титула графа 30 октября 1778 года, согласно сертификату Hoch und Wohlgeboren.
От брака де Лудольф – Шабер родились:
Гульельмо Костантино (17 августа 1755 – 20 февраля 1839), Вильхельмина Костанца (1752–1807) – будущая жена графа Франсуа Сен-При, и Карл (год смерти – 1802), получивший свое имя в честь Карла III, покровителя графа де Лудольфа. Он стал дипломатом, жил и работал в Швеции. Женат никогда не был.
Прежде чем перейти к следующему поколению Лудольфов, хотелось бы сказать несколько слов о семье Катрин Шабер и о диаспоре иностранцев, живших в XVII–XVIII веках в Константинополе.
Семья французского происхождения Шабер (Chabert), первые представители которой переехали в Турцию еще в 1660 году, слыли неплохими аптекарями, врачами, ювелирами и потомственными драгоманами.
Члены этой семьи охотно вступали в брак с армянами-католиками и, хотя предпочитали оставаться под покровительством султана, сохраняли при этом свою веру и независимость в профессиональной деятельности.
Как же получилось, что в Турции обосновались многочисленные итальянцы, а позже, с возникновением дипломатических миссий, к ним присоединились представители других национальностей?
Ответ на этот вопрос восходит к временам крестовых походов, когда небольшая группа коммерсантов (не более тысячи человек, преимущественно выходцев из Генуи и Венеции, и в меньшей степени из Неаполя и Флоренции), решила обосноваться и пустить корни на турецкой земле. Их называли Italo-levantini.
С 1453 года Константинополь окончательно переходит к Турции, и тогда итало-левантийцы начинают обосновываться не только в Константинополе, а и в Смирне и других турецких городах, строят свои дома, католические церкви, занимаются коммерцией, поддерживают свои религиозные и национальные традиции, предпочитая родниться исключительно с другими католическими семьями европейского происхождения. С момента возникновения дипломатических представительств к этой общине примыкают выходцы из Франции, Англии, Голландии, России и Германии. Заключая браки в кругу диаспоры, они, таким образом, приходились друг другу если не близкими, то дальними родственниками уж точно. Что любопытно, даже места в дипломатических миссиях передавались родственникам как бы по наследству. Например, глава семьи, уходя на пенсию, рекомендовал правительству своего сына в качестве полномочного министра, а секретарем-стажером работал, условно говоря, его внук, советником – шурин, и так далее. Это была в своем роде дипломатическая мафия.
Н.С. Всеволожский так описывает Перу и левантийцев той эпохи:
«Галата, что по соседству с Перой, когда-то была подарена Михаилом Палеологом генуэзцам за их помощь в борьбе с Балдуином II (1264 г.) С тех пор местные жители пользовались относительной свободой и составляли своеобразную общину в турецкой столице. В Галате увидите пеструю толпу со всех концов христианского мира. Эта часть города сохраняет во всей первоначальной пестроте своего древнего населения предприимчивый дух торговых республик Италии. Это не Восток, не мусульманский город, а то что Европа назвала Левантом – случайный сброд итальянцев, немцев, славян Адриатического залива, греков с Ионических островов, французов, испанцев, англичан, шведов и американцев; между ними исчезают почти коренные жители Востока. Значительную часть жителей Перы составляли католики. Кроме домашних церквей и европейских посольств, располагавшихся в Пере, католики имели две церкви, своих капуцинов и иезуитов, и исключительное право звонить в два колокола».
Русский художник И. Захаров подчеркивает в своих воспоминаниях о Константинополе, что в Пере нет почти ни одного турецкого дома – сплошь европейские.
Да и что представлял собой Константинополь того времени? Правда ли, что это был роскошный восточный город или это всего лишь миф?
Ответ можно найти в воспоминаниях путешественников. Европейский путешественник Колас пишет: «Дорог в Турции нет, поля плохо обработаны, дома дурно построены, не имеют печей. Улицы столицы неудобны для проезда экипажей, завалены нечистотами и полны бродячих собак. Вилок и ложек не полагается за обеденным столом, но что за беда – они не чувствуют нужды в поддержании цивилизации…»
Другой вояжер пишет следующее: «Что касательно столь прославленной в Европе азиатской роскоши, совершенно был разочарован. Она существует только в воображении восточных поэтов. На деле в турецком доме нигде ни порядочно присесть, ни спокойно прилечь нельзя, со всех сторон ветер дует, дождь через плохую крышу в комнату льет, везде грязь, неопрятность и нечистота».
Еще одно нелестное описание Османской империи предлагает французский путешественник Шарль Дуваль (1825–1826) в своем опусе «Два года в Константинополе и Морее».
«…Обольщение, производимое видом Константинополя снаружи, скоро исчезает, и очарование прекращается, как скоро войдете во внутренность города. Противоположность сия даже так велика, что какое-то уныние нападает на душу и овладевает ею, когда, проходя в первый раз по городу, видишь улицы узкие, грязные, извилистые и дурно вымощенные; дома деревянные или каменные, неправильно выстроенные, некрасивые и непрочные. Движение народонаселения, столь живое и разнообразное в наших больших городах, там настолько монотонно, что печалит воображение. Физиономия турок вообще важна и беспокойна. Смех, кажется, им не известен; они не позволяют себе движений, обличающих мысль – видно людей, привыкших к деспотизму».
