скачать книгу бесплатно
Притяжение I
Екатерина Романова
Амелия Уэйнрайт мечтала окончить университет и стать старшим партнером в фирме Тринити. Но с тех пор, как основатель фирмы проявил к ней интерес, жизнь Амелии коренным образом изменилась. Победы и поражения, интриги и загадки, мир богатых и внимание журналистов, а самое главное – притяжение, которое невозможно унять и тайна Генри Эллингтона, так рьяно им оберегаемая.
Притяжение I
Екатерина Романова
Дизайнер обложки Екатерина Романова
© Екатерина Романова, 2017
© Екатерина Романова, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4483-9232-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В его карих глазах – огоньки живого интереса и задора, но лицо при этом невозмутимо официальное. Я обожала эту его манеру, вызывать трепет одним лишь веселым взглядом при серьезном и даже строгом выражении лица. Взгляд завораживал, манил, околдовывал, в нем была сокрыта вселенская тайна, которую так хотелось разгадать. О чем вы думаете, глядя на меня так? Взгляд скользнул по моему лицу, задержался на губах, чуть дольше положенного. Они разом пересохли, и инстинктивно я облизнула их, слегка закусив нижнюю губу. Руки словно налились свинцом и тяжелой грудой неуклюже лежали на папке с документами, которые я подготовила для встречи. Карие глаза подернулись пеленой, в них появилась какая-то опасная глубина, опасная, но такая горячая, что все волоски на моем теле встали дыбом, словно атмосфера вокруг наэлектризовалась. Стало трудно дышать и, чтобы судорожно не хватать ртом воздух, я уже нервно кусала нижнюю губу и теребила пальчиками край папки. Карие глаза плотоядно наблюдали за тем, как я это делаю. Он видит меня насквозь. Ноги превратились в желе, а внизу живота разлилось трепетное тепло. Так стыдно, но так волнительно!
Он медленно поднялся с кресла, вырастая надо мной словно могучая скала. Высокий, широкоплечий Аполлон в обтягивающей белой рубашке с расстегнутой от усталости верхней пуговицей и безукоризненно сидящих на нем дорогих смолянисто-черных брюках. Я затравленно подняла голову и умоляющим взглядом посмотрела на него, медленно приближающегося ко мне. Он не шел, он буквально плыл, настолько каждое его движение было гармонично, идеально: плавно покачивающиеся бедра, перекатывающиеся под рубашкой мышцы. Остановился прямо передо мной и устало провел рукой по слегка кудрявым агатово-черным волосам, чуть тронутым сединой. Она делала его безумно сексуальным. Как и небрежная трехдневная щетина… так и хотелось провести по ней языком, перебирая пальчиками его упругие локоны. Остро кольнуло внизу живота.
Он смотрел на меня сверху вниз, как хищник на жертву, как победитель, получивший желанную добычу, с беспристрастным лицом, но жгучим взглядом карих глаз. Я сдалась и дрожала как осенний лист на ветру, почти до крови кусая губу, пытаясь прийти в себя… мы общались одними глазами, долго, мучительно долго, пока он одним хищным броском не поднял меня и не усадил на стол, жадно впившись своими бедрами в ложбинку между моих ног. Пульсирующая горячая плоть лишила меня рассудка, сильные руки одним движением разорвали блузку. Пуговицы рассыпались по полу. Мой рот был атакован жадным поцелуем мягких губ и властного языка, чье прикосновение окончательно лишило меня разума.
– Проверим эффективность? – прошептало горячее дыхание возле моего уха, опускаясь ниже, к оголенным и жаждущим ласки грудям.
– Да… – томно простонала я в ответ.
О боже… Карие глаза смотрели на меня сверху вниз с неподдельным интересом. Черт… во рту солоноватый привкус крови.
– Ау… губу прикусила… – я закрыла рот ладонью и смущенно отвернулась. Стыд-то какой! Фантазировать о начальнике, который на десять лет старше, да прямо в его присутствии! Rак я до такого докатилась&
– Амелия? – его теплые пальцы приподняли мой подбородок, заставляя посмотреть в его глаза. – И правда, кровь…
Он достал из кармана брюк белоснежный льняной платок и промокнул им кровь на моей губе. Я судорожно сглотнула, не в силах отвести взгляд от его безупречно красивого, но неизменно серьезного лица с четко очерченной линией волевого подбородка, которым так удобно любоваться из этого положения. Было в моменте что-то чересчур личное, что-то настолько глубокое, что не описать словами, только почувствовать сердцем.
– Ты? – он остановился на полуслове и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Электричество острой волной скатилось к паху и затрепетало в желудке тысячью бабочек. Я закрыла глаза, лишь бы не видеть этот магнетический взгляд, – отвлекаешь меня, – голос низкий и слегка сиплый, это на него совершенно не похоже.
Тишина… едва различимое щелканье секундной стрелки часов за стеной…
– Проверим эффективность? – не сразу нашлась я, но голос неподдельно дрожал, он умолял, он заявлял о полной капитуляции и молил о пощаде. Я не могла открыть глаза, не могла видеть его, но должна была пересилить себя, взять в руки.
Веселые огоньки пропали из карих глаз. Он смотрел на меня тягостно, словно в его голове боролись две армии, нас тянуло друг к другу, не как магниты, сильнее, в тысячи раз сильнее. И это нельзя было отрицать. Он здесь, совсем рядом, его нога касается моих коленей, а пальцы держат подбородок… и электричество искрит так, что свет в кабинете кажется кромешной тьмой.
– Нет, – уверенно отрезал он и, резко выдохнув, отвернулся. – Ты отвлекаешь меня, Амелия. Сегодня мы ничего уже не сделаем. Да и поздно, я отвезу тебя домой.
– Спасибо, мистер Эллингтон, я доберусь на автобусе… – после длительной паузы я пришла в себя и неуклюжими, еще ватными пальцами принялась собирать бумаги, которые выпали из папки и распластались по полу. Как можно быть настолько неловкой?!
– В полпервого ночи, – уже сидя за столом и не отрываясь от бумаг, скорее констатировал, чем спросил он.
Собрав документы, я затравленно озиралась по сторонам в поисках сумочки. Кажется, я зашла в кабинет вместе с ней, ведь собиралась сразу после обсуждения формальностей, отправиться домой.
– Тогда… видимо, такси вызову… если сумку найду…
Закончив читать документ, мужчина поставил размашистую подпись и принялся с интересом наблюдать за тем, как я, словно хомячок, роющийся в опилках, мечусь по кабинету в поисках сумки.
– Мне, несомненно, доставляет удовольствие наблюдать за вами, Мисс Уэйнрайт…
Он держал мою сумочку, а карие глаза искрились плотоядным огнем. Вот она… такая редкая улыбка, которую крайне сложно заполучить. В такие минуты лицо мистера Эллингтона становится ослепительно прекрасным, добрым и открытым, на него невозможно наглядеться, как невозможно надышаться свежим горным воздухом.
– Спасибо, – скромно потупив взгляд, я взяла сумочку и вышла из кабинета в галантно открытую передо мной дверь. Он не собирался слушать мои оправдания. И не спрашивал разрешения. Он просто брал и делал. Всегда так.
В лифте я проклинала все на свете за то, что родилась женщиной. И так каждый раз. Сердце бешено стучалось в грудную клетку, желая вырваться из тесного тела. Мне казалось, что он слышит, чувствует это. Еще двадцать один этаж… двадцать… наши пальцы едва соприкоснулись. Молния не способна поразить острее, чем его мимолетное касание. Воздух, мне нужен был воздух. Стало дурно от остроты вожделения, такого порочного и запретного и я вот-вот могла потерять сознание, уже не разбирая, где реальность, где фантазия, где мои руки, а где он… пятнадцать… скорей, пожалуйста. Бросило в жар, а по спине, напротив, прокатилась волна холодка.
– Ты в порядке? Посмотри на меня, – зачем он взял мое крошечное лицо в свои прекрасные большие ладони. Я как маленький воробушек в заботливых руках большого человека. Все кружится, плывет. – Амелия, посмотри на меня.
Я так и не смогла этого сделать. Помню лишь упругую горячую грудь под моей щекой, в которую колотилось его сердце, мягкость шелковой рубашки, сильные руки, тонкий аромат парфюма и бесконечно нежные объятия…
Тысячи иголок впились в мою кожу одновременно, и я резко полной грудью вдохнула ледяной воздух. От неожиданности закашлялась.
– Амелия, ты меня слышишь? Посмотри на меня, я здесь, – спокойный уверенный голос вел за собой, возвращая из мира забытья в реальность. Ночная прохлада, мелкий холодный дождь, ударяющий игольчатыми капельками по лицу и рукам, и уверенные карие глаза, не позволяющие мне снова потерять сознание. – Когда ты в последний раз ела?
– Что? Я… я не… – голова кружилась, и я не могла понять, где нахожусь, и что происходит. Осознать смысл вопроса не удавалось тем более. Чтобы я не свалилась с лавки, мистер Эллингтон прижал меня к своей груди и медленно гладил по каштановым кучерявым волосам. Наконец, постепенно приходя в себя, осознала, что не ела уже очень давно. – Не помню.
Я обретала покой под размеренный и сильный стук его сердца. Звук, который я не смогу забыть ни за что на свете. Не удержавшись, положила ладонь ему на грудь. Невиданная дерзость в моем положении, но… Его сердце замерло на мгновение и после нескольких растерянных ударов, вернуло привычный ритм. До чего же приятно осознавать, что я стала виновницей подобных сбоев.
– Тебе нужно хорошо питаться, – его слов я никогда не смела ослушаться. – Я совсем тебя загонял. Возьми завтра выходной, эффективность подождет до среды, сделка с американцами только на следующей неделе.
– Вы любите, чтобы все было готово раньше срока, – я прижалась к нему всем телом, спрятав руки на его спине под пиджаком, словно он не мой начальник, а самый близкий, самый нужный, самый важный на земле человек. Словно в этот вечер социальный статус и субординация не имеют никакого значения.
– Есть вещи важнее сроков, – задумчиво протянул он, позволяя растерянно теребить свою рубашку. – На улице холодно, тебе нельзя мерзнуть, идем.
Придерживая за талию, мистер Эллингтон довел меня до своей машины: черного BMW 7 серии и усадил на сиденье. И только оказавшись в тишине и тепле автомобиля, в маленьком замкнутом пространстве рядом с ним, я поняла, насколько устала. Последний год был для нас очень плодотворным, но отнял безумное количество времени, сил, как физических, так и душевных, а деньги, полученные от вложений не способны восполнить принесенные ради них жертвы. Нет… так больше не может продолжаться.
– Я думаю уйти из фирмы, – наблюдая, как в тусклом свете фонаря проносятся маленькие метеориты ледяного дождя, устало протянула я.
Тишина. Он не заводит мотор.
А ведь это первый раз за все время, когда я оказалась в его машине. Никогда прежде он не подвозил меня до дома, хотя я уходила из офиса и позднее. Однажды даже уснула на его диване, где и была замечена, отругана и отправлена домой с отгулом. Но что-то изменилось сейчас, какие-то границы были стерты. Вчера он будто невзначай спросил, как расстаться с женщиной, чтобы не обидеть ее, а сегодня я сижу здесь. Все догадываются, что бесконечно одинокое и холодное сердце мистера Эллингтона согревают разные женщины. Но ни с кем его не видели дважды. Хочу ли я стать этой однодневкой?
– Да, думаю, так будет лучше, – щелчок и машина мягко завибрировала, мурлыкая работающим мотором. Приятный звук дополнили нежные ноты фортепиано, приглушенно разлившиеся по салону автомобиля. Rob Costlow, из подборки, которую я составляла для официальной части вечеринки в честь его дня рождения. Приятно.
Но это не тот ответ, который я ожидала услышать. Да, я, конечно, не была незаменимым работником, учитывая, что мой статус – практикантка и, мне приходилось совмещать работу с учебой, часто приходить только после лекций и засиживаться допоздна. Я заканчивала пятый курс экономического факультета и через неделю, сразу после сдачи последних экзаменов, мне предстояло получить диплом специалиста. Думала, он предложит остаться, оценит мои заслуги или хотя бы ободрит…
– Ты отвлекаешь меня, – ответил он на невысказанный мною вопрос и автомобиль плавно отправился рассекать ночную тьму. Он знал, куда ехать. Я не давала ему свой адрес, но он абсолютно точно знал, куда направляется.
– Но я молчу и ничего не делаю, – мне было нечего терять. Сейчас или никогда. Слишком долго я ходила по краю, лелеяла опасные мечты и не позволяла себе думать о нем. Почти пять долгих лет. Но зачем вообще жить, если не рисковать?
– Ты понимаешь, о чем я, – он стиснул зубы и вцепился в руль так, что костяшки на его длинных пальцах стали белыми. О чем он думает сейчас, что происходит в его голове? Невозможно отвести взгляд от сосредоточенного спокойного профиля. Есть что-то невообразимо сексуальное в мужчине, спокойно и уверенно ведущем автомобиль. В мужчине, в чьих руках, по сути, твоя жизнь.
– Нет, признаться, я не понимаю, – но, кажется, начинаю догадываться. Мне бы хотелось верить, что начинаю догадываться.
– Со мной слишком опасно.
Я усмехнулась. Да, действительно, помню, как на второй год стажировки к моему виску приставили пистолет с полным магазином патронов и сказали, если не выдам местоположение мистера Эллингтона, они сделают из меня решето. Не сделали, хотя вполне могли. Местоположение я не выдала, а спасло меня то, что вовремя подоспели агенты службы безопасности… С тех пор они уже не раз спасали мне жизнь, а я все еще отношусь к опасностям беспечно. Опасности придают остроту жизни.
– Я не хочу подвергать тебя опасности.
– Это не вам выбирать. При всем уважении.
– Амелия, – угрожающе начал он.
– Генри, – мягко парировала я. – Господи… простите, мистер Эллингтон… я… простите, это было не уместно.
Он остановился на обочине пустой трассы, освещенной лишь тусклым светом фонаря, и заглушил мотор.
– Ты отвлекаешь меня, – глядя куда-то вдаль. Карие глаза были полны грусти. – Даже от вождения машины, – улыбка одними уголками губ. Сердце замерло и разбилось на тысячу осколков, а в следующий момент его губы нашли мои и горячий властный язык беспощадно исследовал мой рот, сцепившись с моим языком. Его поцелуй был неистов, полон отчаяния, страсти, желания. Он целиком подчинял и обезоруживал, а я не сопротивлялась, я хотела, мечтала быть подчинена этим прекрасным мужчиной. Легким рывком он усадил меня к себе на колени, и я почувствовала под собой его огромное желание… он желал меня. ОН желал МЕНЯ… неужели такое возможно… пока его губы терзали мой жаждущий рот, руки с силой сжимали мои ягодицы, заставляя тереться о его растущую и твердеющую плоть. Юбка задралась неприлично высоко. Никогда прежде не думала, что буду так отчаянно хотеть заняться любовью с ним… издав глубокий гортанный рык, он оторвался от меня и прижался лицом к моей груди. Наши сердца сошли с ума, соревнуясь в скорости биения, дыхание сбивчивое и полное страсти разрывало царившую вокруг тишину. Мои руки блуждали по его спине и волосам, а губы целовали лоб прекрасного мистера Эллингтона. Пожалуйста, не останавливайся, я чувствую, знаю, что ты хочешь этого также сильно, как и я.
– Амелия, – мое имя, хрипом сорвавшееся с его губ, звучало до невозможности эротично. Я прижалась к нему, что было сил, и он, издав приглушенный стон, обнял меня в ответ так, словно я самое желанное на свете чудо. – Это неправильно, – тем не менее, дорожка трепетных поцелуев была проложена от шеи до ключицы.
Сама не веря своей испорченности, я пошевелила бедрами, заигрывая с ним. Я терлась о его набухший член своей промежностью, жаждущей властного проникновения, утоления похоти, пресыщения.
– Какое это имеет значение сейчас, – хрипло прошептала я.
Глубокий, долгий, страстный поцелуй отринул все мои сомнения… я желанна таким великолепным мужчиной, как мистер Эллингтон.
– Если я продолжу, – отрываясь от поцелуя, но вновь возвращая мне целительный бальзам своих губ, мистер Эллингтон пытался обуздать сжигающую его похоть. – Ты будешь… жалеть…
– Никогда…
Не в силах оторваться друг от друга мы целовались, растворяясь в объятиях, сплетении рук, нежности языков. Миг растянулся до масштабов вечности, вырвав нас из реальности и подарив мир, в котором нет времени. Только бесконечно прекрасное здесь и сейчас. В поцелуе больше не было пошлости или разврата, только вся глубина преданности, благодарности, страсти.
– Я… хочу… тебя…, – прерывая поцелуи для слов, прохрипел он.
– Пожалуйста, – я изнывала в его объятиях, извиваясь как змея, умоляя овладеть мною. Мне было плевать, кто и что подумает. Да и кто узнает? Здесь и сейчас были только он и я, и мы хотели друг друга. Только это имело значение.
Обхватив мое лицо ладонями, он прижался к моему лбу, только чтобы держать наши губы на расстоянии, ведь мы не могли насытиться страстью и негой, искрившими между нами.
– Амелия, если мы сделаем это… пути назад не будет…
– Плевать, – я отчаянно пыталась вернуть утраченные позиции, вернуть такой нужный, такой целительный поцелуй.
– А мне нет, – казалось, к нему вернулось самообладание. В такие моменты полной решимости он был непреклонен, и спорить с ним бесполезно. Я вдруг почувствовала себя ужасно неловко: с задранной юбкой, оторванными пуговицами на блузке, растрепанными волосами… Он же выглядел великолепно даже после страстной атаки со стороны своей незадачливой подчиненной.
– В таком случае, – разочарованно и слегка обиженно резюмировала я, – мне лучше вернуться на соседнее сиденье.
Без его помощи я бы в жизни в узкой юбке-карандаш и на шпильках не перелезла бы с его колен на пассажирское кресло.
На прощание, прижав меня к себе и пленительно вдохнув аромат моих волос, он поцеловал меня в висок и поправил распахнувшийся ворот блузки. На пассажирском сиденье я оказалась также неожиданно, как и на его коленях. Стало холодно, неуютно, одиноко… даже больше, чем стыдно и обидно. Меня отвергли. Но почему, ведь он хотел этого не меньше, чем я? и если разум говорил «нет», то тело не намекало, оно кричало «да, да и еще раз да!». Тем не менее, он обуздал страсть и оттолкнул меня.
Окно пассажирской двери атаковали ледяные колкие капли дождя. Захотелось подставить разгоряченное лицо под небесные слезы, чтобы скрыть собственные. Если не смыть ими позор, то хотя бы охладить пыл…
– Посмотри на меня.
Я была не в силах сделать это. Слишком сильны стыд и обида.
– Амелия.
Нет. Я не могу.
Мягкий рык мотора и в полной тишине мы умчались вдаль. Он вдавил педаль акселератора до упора, видимо, стремясь заставить меня посмотреть на него, но это бесполезные попытки. Я доверяла ему. Доверяла полностью, абсолютно, доверяла так, что желай он меня убить – мог бы это сделать, и я не стала бы противиться.
Никогда не видела мистера Эллингтона злым или сердитым. Бесконечно открытый человек со смешинками в карих глазах, но сейчас в них были только тревога и… отчаяние?
Мы стояли около моего подъезда уже десять минут, и никто не решался первым начать разговор. Время близилось к двум часам ночи. Несмотря на обиду и досаду, я не хотела прощаться с ним, ведь знала, завтра, когда взойдет солнце, все это – уйдет, словно было наваждением, сказкой, историей Золушки, которую заметил и полюбил прекрасный принц. «Полюбил на одну ночь», – злорадствовало подсознание. «И то долюбить не смог».
Наконец, не выдержав, он вышел из машины и открыл мою дверь, помогая мне подняться и выбраться из низкого автомобиля.
– Спасибо, – сухо процедила я, избегая его взгляда. Но это стало невозможным, когда я оказалась в его стальных объятиях, а властные пальцы подняли мой подбородок прямо навстречу двум карим звездам.
– Смотри на меня. Всегда, – какое-то странное, неведомое мне откровение, словно в этих словах заложен больший смысл. – Осуждай, ненавидь, люби, презирай, но смотри на меня, прямо в глаза. Как всегда это делала…
Мне стало страшно. Что он имеет в виду? Люби. Могу ли я полюбить такого, как мистер Эллингтон? Слишком невероятно, чтобы быть правдой.
– И не забудь питаться, Амелия, – пальцы скользнули с подбородка вниз по шее и вверх, к щеке. Благородный, но долгий поцелуй, и он оставил меня одну. Прекрасный, сильный, спокойный, бесконечно добрый и надежный мистер Эллингтон оставил меня одну, наедине с неутоленной похотью и голодным желудком. И что мне с этим делать?
* * *
Проснулась я совершенно разбитая, хотя и намеревалась крепко выспаться. Яркие лучи весеннего солнца ослепляли, а ведь я не открывала штор… На меня грозно уставились две аквамариновых точки чьих-то глаз. Громко взвизгнув, я уставилась на Одри, пытаясь понять, кто я, кто она и что происходит.
– Ну, ты мать даешь, – усмехнулась Одри. – Вставай, на работу опоздаешь!
– У меня сегодня выходной. А точнее – отсыпной, – я закрыла голову подушкой и намеревалась использовать появившееся время по целевому назначению.
– У тебя? Выходной? – недоверчиво протянула Одри, стаскивая с меня одеяло. – Не пытайся меня обмануть, знаю я твои уловки.
– У меня правда выходной, самый настоящий!
– Неважно, – отмахнулась она. – Вставай или я сама открою твой подарок.
– Какой подарок? – я с любопытством выглянула из-под подушки. Единственное, что я люблю больше, чем поспать – это подарки и сюрпризы.
– Вот если встанешь – сама увидишь. Я же его не открывала. Только карточку прочла, которая в цветах была, – она невинно закатила глаза и покружилась по комнате. Меня забавляло игривое настроение Одри, сразу хотелось жить и верить в любовь.
– Все, уговорила, встаю.
Я размашисто потянулась на кровати и, согнав Люсиль – мою белоснежную красавицу кошку, скатилась кубарем с постели.
Кто придумал столь изощренную пытку – утренний подъем? Усиленно зевая и показывая всем видом, что я жутко недовольна ранним вставанием (девять утра в выходной – рано, учитывая, что выходных за последние пять лет у меня не было), поплелась в прихожую. Квартира, в которой мы с Одри жили, была устроена по типу студии. Прихожая плавно переходила в гостиную и кухню. Нам это нравилось и, пожалуй, именно потому в свое время мы и купили эту квартиру. Казалось бы, странно покупать квартиру вместе с подругой, но мы дружили с самого детства, и нам хотелось иметь большое комфортное жилье, а для этого необходим достаточно большой капитал, который можно собрать только совместно. Спасибо родителям, трем работам и кредитам.
