скачать книгу бесплатно
Притяжение II
Екатерина Романова
Пока Генри борется с демонами внезапно свалившегося прошлого, Амелия отчаянно ищет ответ на вопрос «Есть ли жизнь после предательства?» Но, невзирая на доводы рассудка, притяжение неизбежно сводит их вместе. Какова цена прощения и все ли таково, каким кажется? Это заключительная книга дилогии.
Притяжение II
Екатерина Романова
Дизайнер обложки Екатерина Романова
© Екатерина Романова, 2017
© Екатерина Романова, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4483-9336-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
– Да, – обладатель голоса в домофоне был явно удивлен. Девушка никого не ждала.
– Простите, мисс, но меня попросили доставить по этому адресу вещи и кошку. Спуститесь, пожалуйста.
– Кошку? – в голосе скепсис.
– Да, белую.
– Люсиль?! Сейчас буду.
Через минуту металлические двери подъезда распахнулись, и вышла белокурая девушка в наспех запахнутом халате.
– Сколько я вам должна?
– Ничего не нужно. Мисс уже заплатила. Надеюсь, у нее все хорошо? Выглядела она неважно. Много пила.
– Пила? Где она сейчас? – прижимая к себе покладистую Люсиль, спросила девушка.
– Не знаю. Я высадил ее на западном мосту и поехал, как она просила, к вам. Вещи передать. Извините, мисс, мне нужно на следующий заказ.
– Выпустил на мосту? В таком состоянии? Да у вас вообще мозги есть? – выругалась незнакомка и поспешила домой. Набрав номер подруги, наткнулась на автоответчик. Почти сразу раздался входящий звонок. – Амелия?
– Одри? – звонил мистер Эллингтон. Судя по голосу, он был расстроен и взволнован. – Мне нужно поговорить с Амелией.
– Что ты натворил, Эллингтон? Я не знаю, где она. Домой добрались кошка и чемодан. Все. Таксист высадил ее на западном мосту. Ты как хочешь, но, если хоть капля чего-то мужского в тебе есть, живо собирайся и едем ее искать. Клянусь, если с Амелией что-то случится!
– Я сам себе не прощу. Встретимся через 10 минут.
Еще никогда в жизни у нее так бешено не колотилось сердце. Страх потерять подругу, леденящий, ужасающий сковал все естество. Нет. Это не может кончиться так. Надев первое, что попалось под руку, она юркнула в такси и, доплатив за срочность, на всей скорости кинулась к подруге. «Только бы успеть», – набатом стучало в голове. Глупая Амелия, глупая малышка. Ведь мы же все можем пережить. Вместе мы всесильны, разве ты забыла? Вместе мы любому мужику нос утрем. Сотрем в порошок все преграды! Только дождись меня, сестричка!
Выскочив из такси, девушка оглянулась по сторонам. На мосту, разумеется, уже никого не было, кроме завывающего ветра и мистера Эллингтона, одиноко стоящего в свете фонаря.
– Амелия!!! – неистово кричал он, глядя в черноту бушующей реки. Девушка поспешила к нему. В руках мистера Эллингтона – шифоновый шарфик. Шарфик Амелии. Сердце остановилось.
– Что ты натворил, Эллингтон? – едва слышно прошептала она.
– Совершил самую большую ошибку в своей жизни, – ответил мертвецким голосом. Они оба безнадежно смотрели вниз. – Насколько хорошо она плавает?
– Имея папу адмирала? – прикинула Одри. – Как дельфин. Но упасть с такой высоты… Я вызываю спасателей.
– Будут с минуты на минуту.
К ним подоспел мужчина – Бернард.
– Ну?
– Ничего. Один прохожий видел, как она стояла здесь, на этом самом месте. Хотел позвонить в службу спасения, но когда вновь обернулся – ее уже не было.
– Значит, все же упала…
– Упала? А, может быть, спрыгнула? – закричала Одри. – Может быть из-за тебя, чертова кретина, она решила покончить жизнь самоубийством? Что ты сделал, Эллингтон? Что??? Она моя единственная подруга, моя сестра, моя жизнь, мое все!!! Господи. Миссис Уэйнрайт… Сильвия, она же этого не переживет, – девушка запустила руки в голову и мерила шагами мостовую. – Я убью тебя. Я сама тебя убью.
Она накинулась на мистера Эллингтона с кулаками, но тот не сопротивлялся. Он выглядел как живой мертвец: посиневшие губы, осунувшееся лицо, седина затронула не только виски, но и снегом припорошила верхнюю часть головы.
– Позже. Сначала мы должны найти ее, – мягко отстранив от себя беснующуюся Одри, отчеканил он. – Бернард, поднимай всех. Всех до единого. Отзывай со всех проектов, со всех постов. Мне нужен каждый человек. Прочешите каждый сантиметр чертовой округи, этого чертового дна, если понадобится – спустите всю воду из реки. Найдите мне ее. Верните мою Амелию.
– Я понял, мистер Эллингтон. Ехали бы вы домой. И вы, мисс Картер, езжайте домой. Здесь вы ничем не сможете помочь.
– Это мы еще посмотрим! – воскликнула Одри и закричала, что было мочи. – Амелия!!!!! АМЕЛИЯ!!!!
– Так вы только сорвете голос, – Бернард попытался ее успокоить, но откуда только берется сила, когда происходят великие потрясения? Она отшвырнула его от себя и, сквозь льющиеся слезы выкрикивала до хрипоты одно и то же имя. – Амелия….
* * *
Вода распрямила мои кудряшки и ледяными пальцами гладила тело, от макушки до самых пяток. Не помню точную высоту моста. Вроде бы 20 метров. Такой головокружительный прыжок я не совершала никогда в своей жизни. Оно того стоило. Мгновенный впрыск адреналина, вытряхнувший из меня алкоголь. Именно благодаря алкоголю я и отважилась вообще на это. Но мне было так нужно…
Лежа на спине, гладила ладонями воду, позволяя течению нести меня вперед. Удивительно. Надо мной раскинулась бесконечность космоса, мигающая звездами. Многие из них давно угасли, а свет все еще с нами. Снизу – опасный подводный мир, хранящий свои секреты под толщей черной как смола воды. И между такими гигантами зажата в тиски маленькая безвольная марионетка, чье тело, повинуется стихии и уплывает вдаль.
В детстве мама говорила мне: «Слушай свое сердце, Амелия. Ему лучше известно, как будет правильно!». Только сейчас я убедилась в полном отсутствии мозгов у моего сердца. Это же надо было так меня подставить. Как я должна жить дальше? Нет… не думать сейчас. Мир надо мной так восхитительно прекрасен, мир подо мной настолько ужасающе опасен… а остальное – подождет. Алкоголь вновь теплыми волнами накатывал, унося сознание далеко. Звезды кружились, сливаясь в головокружительный звездопад, пока не превратились в непроницаемую черную мглу.
* * *
Кто-то гладил мои волосы и тихо всхлипывал рядом. Открыть глаза удалось не сразу. Тяжелые веки почти не слушались. Когда, наконец, удалось с ними совладать, я не могла понять, где нахожусь. Стерильный белый цвет, который ненавижу всеми фибрами души, сочетался с холодными хромовыми конструкциями. В нос ударил запах хлорки и спирта. Больница? Только здесь могут быть настолько безвкусные сочетания цветов в интерьере и паршивые запахи. В кресле рядом всхлипывала Одри. В коридоре за прозрачным окном стоял Он. Заметив, что я очнулась – метнулся к двери.
– Уберите его отсюда! – закричала я. – Одри, пусть он уйдет, немедленно. Я не хочу его видеть, уберите его!!!
Теплая волна обожгла вены и, не в силах бороться со сном, я обмякла на подушках.
Когда очнулась снова, в кресле рядом по-прежнему спала Одри, поджав под себя ноги в пушистых домашних тапочках-зайцах и крепко обнимая Люсиль. Я невольно улыбнулась, глядя на такую идиллию. Подруга ненавидела мою кошку за шерсть, мяуканье и бесполезность. И мои слова о том, что «наступит день и только Люсиль сможет тебе помочь», оказались пророческими. Какое удивительное единодушие. Заметив меня, кошка мяукнула и, выскользнув из объятий подруги, засеменила ко мне.
– Сюда, Люсиль, – я показала ладонью, куда можно запрыгнуть и, мяукнув, спрашивая разрешения, она забралась на кровать и свернулась калачиком под моим боком. Мягкое, но громкое мурлыканье заполнило тишину.
– Частотный диапазон от 25 до 150 Гц. Помогает скорейшему выздоровлению, – фраза явно принадлежала не Одри, потому, глядя на подругу, я вздернула бровь. – Так сказал твой Генри, заставляя врачей пропустить сюда твою любимицу.
– Надеюсь, ему хватило такта не приходить?
– Он здесь. В коридоре. Хочет поговорить. Выпроводить его? – она опустила ноги на пол, готовая выполнить задуманное.
– Я не стану с ним разговаривать. Ни за что, – отвернула голову. Тело неприятно ломило.
– Что у вас произошло?
Тишина. Щелканье секундной стрелки на часах. Стрелки, отмеряющей мгновения моей жизни. Моей новой жизни. Без него… Пустота.
– Извини. Не хочу об этом. Отвези меня домой, – с мольбой.
– К сожалению, это невозможно, дорогая. Врачи сказали, что с завтрашнего дня тебе назначат терапию… – она многозначительно замолчала.
– Какую терапию? – я даже перестала гладить Люсиль, проверяя, все ли в порядке с моей анатомической целостностью. Все конечности шевелились, боли нигде не было. Только общее недомогание, усталость и ломота в теле. Вообще не понимаю, почему нахожусь в больнице.
– Попытка суицида, Амелия. После этого так просто не выпускают.
– Какая еще попытка суицида?! – возмутилась я, повысив интонацию. За дверью послышался шум. Я четко разобрала голос мистера Эллингтона. – Одри, прошу. Пусть он уйдет. Иначе я сделаю это сама и в очень жестокой манере.
Увы, уходить он не намеревался. Более того, и подруга с удивительной податливостью вышла, как только мистер Эллингтон оказался в палате. Предательница! Я отвернулась от него.
– Амелия, нам нужно поговорить, – он выглядел плохо. Очень плохо.
– Не о чем говорить, мистер Эллингтон. Вы наигрались. Я тоже. Игры закончились.
– О чем ты?
– О чем? – повернула голову. Больно на него смотреть. Такая растерянность в глазах и даже… страх? Знаю, поступать так нечестно, некрасиво и жестоко. Но еще большая жестокость приходить сюда после того, как нагло врал, глядя мне в глаза. У меня нет сил на выяснение отношений. Я прекрасно знаю, что он хочет мне сказать. Либо соврет, либо Шарлин. Да, она очнулась. Он не может ее оставить, но и меня не может бросить, а потому намерен пудрить голову нам обеим. Нет. Я не могу. Не могу. Еще тогда, в Розе, познав с ним удивительное наслаждение любви, я совершенно четко осознала, что делить его с другой женщиной не смогу. Либо мой, либо нет. И пусть это доставит мне все муки ада, но увидеть его в объятиях другой – в сотни раз больнее, чем не видеть вовсе. – Не понимаю, что вы здесь забыли. Тогда, в клубе, я поспорила с Итаном, что смогу затащить вас в постель. Сразу не получилось, но я выиграла пари. Вам – наслаждение, мне – победа. В конце концов, вы сами сказали, что я не девушка, но у меня там слишком узко для женщины. Делайте выводы. И, прошу, перестаньте волочиться за мной как побитый щенок. Выглядите жалко.
– Амелия, – мои слова ранили его. В самое сердце. Именно туда, куда целилась. Я это видела и ненавидела себя. Едва сдерживая слезы, я почти рычала.
– Вон отсюда. Имейте же совесть и честь! Оставьте меня в покое!!!
– Я люблю тебя, – тихо прошептал он и вышел. Лавину моих слез прорвало. Я рыдала в голос, кричала, царапала грудь и ненавидела. Ненавидела все и всех. В первую очередь себя, потом Генри, потом Одри и медсестер, которые пытались вколоть мне успокоительное. Когда им это удалось, забытье стало наградой за все страдания.
К сожалению, Одри не шутила. Из больницы меня не выпустили и поставили под наблюдение психиатра. К счастью, мне удалось убедить этого пожилого мужчину, что убивать себя я не желала. Просто сорвалась вниз под воздействием алкоголя. Ну, кто из нас не выпьет лишнего с горя? О том, что мне разбили сердце, тоже пришлось рассказать. Увы, таблеток для этого органа и для души, издающей предсмертные всхлипы, как мне поведали, не существовало. К счастью, фразы «время лечит» тоже не последовало, иначе доктор, с фингалом под глазом, повторял бы ее себе. Я стала нервной, несмотря на трехдневный курс психотерапии. Отчасти из-за произошедшего, отчасти из-за того, что пришлось снова подвести Майка и Питерсона и не выйти на работу, отчасти из-за газетных новостей о похождениях мистера Эллингтона, отчасти из-за того, что обидела Одри.
Я стояла на пороге и виноватым взглядом буравила половик. Златовласая подруга, глядя в монитор, со скоростью машинки Зингер строчила текст статьи.
– Одри.
Она едва не свалилась со стула от неожиданности. Опять раскачивалась.
– Амелия! Не слышала, как ты вошла. Почему не позвонила, что тебя выписывают?
– Я думала, ты на меня в обиде, – вот уж не ожидала такой реакции. Три дня меня никто не навещал. Полагала, что моя вспышка агрессии отпугнула всех желающих справиться о моем здоровье. – К тому же, у меня больше нет мобильника.
– В обиде? Мне ли тебя осуждать. Сама недавно с ума сходила…
– Мама? – я топталась на пороге, не решаясь пройти дальше. Если ей сообщили, то лучше бы я утонула в той реке.
– Нет, твоим родителям не сообщали.
– Слава богу, – словно груз с плеч.
Только забот о дочери и дополнительного волнения моей маме не хватало. Я, выпуская Люсиль, поплелась на кухню, чтобы перекусить. Наконец-то можно поесть что-то, кроме желе, манной каши и вареного минтая. От них уже желудок судорогой сводит. К счастью, Одри, буравя меня пристальным взглядом, не задавала вопросов. А я чувствовала, что они зудят у нее в одном месте, не давая покоя. – Господи, ну давай. Давай, спрашивай. Мистер Уикхем сказал, что я должна с кем-то это обсудить. Не думаю, что готова. Но попробую не убить тебя, если ты упомянешь подонка, чье имя начинается на Г…
– Говно!
– Ну, я бы не стала так вульгарно его называть, но, в целом, да. То, что он совершил, фиалками не пахнет.
– Да я о твоей Люсиль! Она насрала под порог! – возмутилась подруга. Безразлично пожав плечами, я убрала за нашкодившей кошкой и достала из микроволновки горячий бутерброд. Запустив в него зубы, растаяла от блаженства, как запекшийся на нем сыр.
– Слава богу. Нормальная человеческая еда. Ну, так что. Вопросы будут? Кредит моей щедрости закроется через полчаса. Именно через 30 минут я отправлюсь на работу. И боже упаси тебя кому-то сказать, что я у мозгоправа лежала!
– Амелия, – возмутилась подруга. – Меня одно интересует. Ты в больнице газеты читала? – она предусмотрительно стянула со столика единственную газету. У нас на столе всегда лежал свежий номер «Местного времени». Подруга следила за подачей материала своими конкурентами, я из любопытства листала, чтобы иметь представление о происходящих в городе событиях. Кого убили, кто сам убился, где украли банкомат…
– Нет, но раз ты так настаиваешь, я это исправлю. Дай мне газету, – я требовательно вытянула руку.
– Если не читала, не стоит, – хмыкнула она. Я устрашающе округлила глаза. – Ладно, ты все равно можешь купить по дороге в офис. Но не говори, что я не предупреждала.
На главной странице «Местного времени» красовалась фотография мистера Эллингтона. Я сжала зубы. Но заголовок существенно поправил мое настроение «Похождения брошенного миллиардера или сбежавшая невеста». Я бросила встревоженный взгляд на Одри, которая помотала головой, намекая, что лучше не читать. Тем не менее, тяжело вздохнув и откусив еще один кусочек бутерброда, поскольку аппетит наверняка после прочтения отпадет, я продолжила чтение вслух.
«Всем известный миллиардер, Генри Эллингтон, который не так давно объявил о помолвке с никому неизвестной девушкой из бедной семьи Амелией Уэйнрайт не устает радовать нас новыми историями. Вчера его доставили в полицейский участок, где составили протокол об управлении транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. При этом в его машине было три, совершенно точно три полураздетых женщины легкого поведения. Как сообщает наш источник, поведение дамского любимчика разительным образом изменилось после того, как его снова бросили. На этот раз невеста попросту сбежала без объяснения причин. В какие еще переделки попадет глава Тринити, чьи акции, словно осенние листья, бесконтрольно падают вниз? Узнаете в следующем номере газеты».
– Это должно меня касаться?
Я была права. Аппетит пропал. Сердце щемило от боли. Глаза щипало от непролитых слез.
– Не ври хотя бы сама себе, – едва слышно протянула подруга. – Ты любишь его, но он сделал тебе больно. Я не знаю, что между вами произошло, но уверена, что он страдает от разрыва не меньше, чем ты. И справляется по-своему. Амелия, он, правда, любит тебя.
Странная какая-то любовь. Любит меня, а поцелуи дарит другой. Впрочем, подруга не высокого мнения о Генри, но почему-то сейчас на его стороне.
Еще чуть-чуть и выдержка, которую я тренировала целых три дня, бесконечно долго тянувшихся три дня, падет. Я не могу себе позволить этого. Если снова скачусь в депрессию, если дам боли одержать верх, то потеряю работу, а вместе с ней и надежду на благополучное будущее. В конце концов, следует расставить приоритеты.
– Одри, давай договоримся. Генри сделал свой выбор. Им оказалась не я, – подруга раскрыла от удивления рот. – Теперь мне предстоит принять это и жить дальше. Пока не знаю как, но я очень надеюсь на твою помощь. Мое внешнее благополучие дается крайне тяжело. Внутри меня бесконечная боль. Все мышцы и жилы выворачивает наизнанку. Я хочу кричать, орать от невыносимого ужаса, от страха, что теперь не знаю, как жить, как дышать без него, – слеза расчертила щеку, но я быстро смахнула ее и натянула на лицо фальшивую улыбку. – И это острое чувство одиночества и пустоты вот здесь – в области сердца. Словно из меня выдрали кусок мяса. Вместе с душой. И я теперь не знаю, чем залатать это место. Потому что ветер реальности сквозит внутри меня, повторяя «теперь ты одна». «Ты ему не нужна». Но это жизнь. И я прекрасно понимаю, что от самобичевания и погружения в жалость к самой себе станет только хуже. В разы. Единственное, что я могу – сделать новую себя. Боль и одиночество перековать в железные доспехи. Возвести ледяную стену, и зарыться головой в работу. Все.
Одри не знала, что сказать, только с широко распахнутыми от ужаса глазами смотрела на меня. Слеза, столь непривычная для нее, стыдливо скатилась к подбородку. Подруга молча крепко сжала меня в объятиях и едва слышно прошептала, что мне пора на работу. Я была ей крайне благодарна за понимание.
День пролетел невообразимо быстро. Я бесконечно извинялась перед Майком и Питерсоном, они снисходительно кивали в ответ, потому что тоже читали газеты и были в курсе всего. Как им казалось. Мне простили заминку с выходом на работу и взяли зарок, что впредь никаких внештатных ситуаций не будет. Я намеревалась с головой уйти в бизнес и выстроить головокружительную карьеру. Слава богу, теперь можно не отвлекаться на всякие глупости типа любви и желания создать семью. А еще – дети. Если бы у нас с Генри были дети, кому-то пришлось бы уволиться. И явно преимущество не на моей стороне. Но теперь подобного тяжелого выбора не будет. Только я и цель – стать старшим партнером.
Я покрутилась в кресле в моем новом офисе. Просторный. Метров десять на десять. Из окна тринадцатого этажа потрясающий вид на засыпающий город. Просидела на работе до десяти, пытаясь вникнуть во все дела. Мебель нужно сменить. Ненавижу кожаные кресла. Лучше поставлю пару мягких велюровых диванов, кресел. Журнальный столик со стеклянной крышкой, так уж и быть, оставлю. Но вазу с бесформенным нечто, напоминающим высохшие палки убрать. Картины… Господи, что со вкусом у человека, который занимал этот кабинет до меня? Переделать. Несомненно, все переделать под себя. Единственное, что полностью устраивало – это большой рабочий стол в форме буквы Т. К моему рабочему месту примыкало небольшое ответвление для того, чтобы мои подчиненные, да-да, пара стажеров и младших аналитиков теперь ходят под моим руководством, могли располагаться во время планерок. Впереди выходные, которые проведу за изучением финансовых показателей подконтрольных мне проектов, а в понедельник созову планерку и дам первые в своей жизни указания. Бросила взгляд за стеклянную стену. В области сердца предательская дрожь. Место личной помощницы пустовало. Она уже ушла домой. Теперь, отчасти, могу представить, как чувствовал себя мистер Эллингтон.
« – Амелия, сделайте мне кофе, пожалуйста.
– С удовольствием, мистер Эллингтон, – отвечала я, суетливо стуча пальчиками по клавишам, чтобы успеть закончить мысль и броситься выполнять просьбу босса».
