скачать книгу бесплатно
Медсестра. Сборник произведений
Дмитрий Анатольевич Самойлов
Откровенные дневники молодого человека, приобретающего первый сексуальный опыт и познающего чувства женщины, обуреваемой эротическими фантазиями.
Медсестра
Сборник произведений
Дмитрий Анатольевич Самойлов
© Дмитрий Анатольевич Самойлов, 2017
ISBN 978-5-4485-6492-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В лагере
глава I. Воспитательница
Не само действие увеличивает
страсть, а способ его восприятия
Детство. Светлое чувство охватывает меня, когда я вспоминаю те летние дни. Это целая жизнь, наполненная радостью и счастьем. Она прожита и никогда уже не повторится. Я знаю это. Тщетно стараюсь я повторить ее. Все, что мне удается, лишь короткие эпизоды. Они всплывают на миг и погружаются в прошлое, тонут безвозвратно. Кто поможет вернуть мне то, что давно утеряно?
Мир сегодняшний, как бы ни был он красив и красочен, не идет ни в какое сравнение с прежним. Все его краски блекнут перед переживанием тех дней, и ничто не может меня так радовать, как радовало тогда. Простой спичечный коробок со стеклышками и ее улыбка.
Образ той женщины невозможно повторить. Он единственен. Все попытки разбиваются, рассыпаются в прах.
Как собрать воедино тысячу осколков, упавших с такой высоты? Невозможно.
Но как мне этого хочется, и насколько велико желание сделать это.
***
На следующий день после моего приезда, стих ветер, а вместе с ним и дождь. Небо постепенно расчистилось и перестало быть хмурым и темным.
После того, как солнце осветило верхушки деревьев и серебристые ниточки паутины закачались, сверкая, дети начали собираться в группы по интересам. Каждый мог по желанию пристроиться к разным группам, если его не прогоняли, конечно. Девочки играли в свои игры, мальчики в свои.
Один мальчик залез на дерево и сидел там.
– Что ты там делаешь? – спрашивали его остальные, проходя мимо.
– Вы мешаете мне думать, – отвечал он.
– Пошли с нами!
– Не хочу.
– Ну и сиди там, думалка!
– Не дразните его, – сказала воспитательница. – Он не похож на вас, но это не дает вам право плохо с ним обращаться.
Мне нравилось неспеша обходить всех и смотреть, кто во что играет и чем занимается. Иногда, исходя из своего опыта, я вставлял замечания, которые казались мне необходимыми в данный момент.
Несколько малышей возились в песочнице, они ругались друг с другом.
– Твои куличи разваливаются! Ты не умеешь их делать!
– Сам не умеешь!
Я подошел и сказал:
– Смачивайте песок водой, тогда куличи не будут рассыпаться.
– Знаем, знаем.
– Надо позвать мальчика в коротких штанишках с брызгалкой. Где он?
– У муравейника видели! – крикнули проходившие мимо ребята.
Его позвали. Он подошел.
– Займись-ка делом, – сказал я ему.
– Каким? Я и так занят с утра до вечера, – он осмотрел свою брызгалку. – Воду надо набрать, мало осталось.
– Вот, вот, набери воду и помоги делать им куличи.
– Иди к нам, а то у нас не получается, мы дадим тебе формочки! – заулыбались малыши и приветливо замахали ему руками. Он тоже улыбнулся и пошел набирать воду. Я проследовал дальше.
– А вы, что делаете? – спросил я у двух девочек.
Они принесли большую простынь и, ползая по траве, резали ее ножницами.
– Вас заругают!
– Уже поздно. Мы ее разрезали, – они улыбнулись и поднялись с колен. – Это одежда для кукол. Смотри! – одна девочка кивнула головой в сторону. Там прямо на траве лежали две голые куклы.
– Здорово! – похвалил я их и пошел дальше.
Я снова услышал голос воспитательницы, он звучал как музыка. В синем платье она пошла по тропинке и, сняв босоножки, несла их в руке, неторопясь, поправляя волосы.
«Может быть дать ей заколку? Попрошу у мамы», – подумал я. «И вообще, что ей нравится, а что нет? Что она любит больше всего? Как бы это выяснить». Я пошел за ней по тропинке, пиная ногами шишки, дошел до мальчика, сидящего на дереве. Он сидел неподвижно и я решил, что он заснул.
– Не спи, упадешь! – крикнул я ему, задрав голову.
Отстань, я не сплю, я думаю. Чего пристал? … Возьми лучше спичку, помажь один конец в сосновой смоле и положи в лужу.
– И что будет?
– Увидишь…
Я так и сделал. Удивительно, спичка начала двигаться, оставляя на воде след.
Воспитательница тем временем подошла к своему корпусу и скрылась за дверью.
«А вдруг ей не нравятся заколки?» Но вот, что волновало меня больше всего: «Нравлюсь ли я ей?» Наверное, да, я встречал ее взгляд постоянно, каждый день, по несколько раз.
Она смотрела на меня не так, как девочки. Совсем по-другому. Конечно же, ведь она не девочка и нечета им. Ее взгляд более осмысленен, а глаза… Они такие. Словами не передать. Можно сказать, что они красивые, но это слишком просто.
На скамейке сидели три девочки. Я подошел и спросил:
– А кто эта тетенька в синем платье?
– Та, что прошла по тропинке?
– Да.
Они засмеялись, одна, что казалась старше других, сказала:
– Это не платье, а сарафан и вовсе не синего цвета, а василькового, еще светлый есть. – Она посмотрела на меня серьезно.
– А какие у нее еще платья есть? – попытался я продолжить разговор.
Они переглянулись. Одна девочка с тоненькими косичками ответила, хихикнув:
– У нее есть юбка в горошек, – она опустила голову и стала загибать пальцы, – светлое платье в мелкий цветочек… Так, уже три.
– Четыре! – заметила третья, вытянув вперед ноги в белых носочках.
Она все время молчала, и теперь решила наверстать упущенное и, болтая ногами, продолжала:
– А платье кремовое, с коротким рукавом, забыла? Ты глупая.
– Ах да! – девочка с косичками подняла голову. – Сама глупая, дура.
– Тише! Не ссорьтесь! – вставила старшая и снова взглянула на меня. – А ты, что недавно приехал? Смена уже началась. Это Елена Ивановна, она давно здесь работает.
Она поправила волосы, вынула шпильку и, положив ее в рот, стала причесываться, потеряв ко мне интерес.
День продолжался. На залитом солнцем дворе играли дети. Они возились возле песочницы и весело бегали друг за другом. Подошел мальчик в коротких, штанишках и стал поливать всех из брызгалки. Поднялась суматоха. Воспитательница отняла брызгалку и шлепнула его ладошкой по попе. Круглое лицо мальчика искривилось, но он не заплакал, а улыбнулся. Он был смешной и глупый. Может потому, что маленький, младше всех, и плакал чаще остальных. Елена Ивановна взяла его за руку и увела. «Интересно, что он чувствовал и почему не плакал», – подумал я, наблюдая. У его мамы тоже было круглое лицо.
Дети и родители похожи. Если бы я отнял у него брызгалку, вот тогда бы он точно заныл. Но воспитательница – это другое дело. Значит, ему приятно.
Елена Ивановна отвела мальчика и уселась в беседке. Она всегда садилась туда, чтобы красить ногти. Я подошел ближе и, делая вид, что собираю ягоды, стал осторожно разглядывать ее, стараясь, чтобы она меня не заметила.
Лицо ее было спокойным и серьезным. Она сосредоточенно занималась своим делом, очень важным. Никто не смел мешать ей. Левая рука ее лежала на столе, рядом стоял флакончик треугольной формы с открытой, сдвинутой в сторону крышкой. Она аккуратно снимала крышечку, которая одновременно являлась кисточкой, чтобы сделать несколько штрихов, затем вставляла кисточку на место, а левую руку отводила в сторону и, поворачивая вслед за ней голову, внимательно смотрела на результат то, отдаляя, то приближая к себе руку. Если кто-нибудь в это время нарушал ее покой, она сначала поднимала ресницы, затем вскидывала голову и зычным красивым голосом резко окрикивала шалунов. Ее голос слышался далеко. Обрывки ее фраз часто звучали у меня в голове, повторяясь и чередуясь в разных сочетаниях.
Если это не действовало, тогда она вставала, повышая голос. Все ее загорелое тело напрягалось под легким платьем, и она спешила в нужное место. Власть воспитательницы, и ее сила были безмерны, не имели границ и распространялись далеко вокруг. Для меня она была самая сильная и самая красивая. Однажды к нам забрела большая дикая собака. Дети разбежались. Но Елена Ивановна прогнала ее, взяв в руки палку. Она не испугалась, как остальные, а смело пошла навстречу опасности и победила ее. Волосы ее при этом красиво ниспадали на плечи и колыхались при каждом шаге. Она хотела расчесать их, но не успела, лишь сняла заколку.
– Дети! Собирайте игрушки! Уходим! – крикнула воспитательница. Она два раза хлопнула в ладоши:
– Анечка, перестань, слышишь? Настало время обеда!
Я сидел за столом и медленно водил по почти пустой тарелке, размышляя: «Когда придет мама, она принесет конфеты». Конфеты, это как деньги, с ними можно, если не все, то многое. Мне нравилась одна девочка с длинными волосами. Как раз сейчас она сидела за соседним столом. Ее звали Аня. Она повернула ко мне лицо и посмотрела, озорно, улыбаясь. Я подошел, наклонился и зашептал ей в ухо:
– Если я дам тебе конфетку, ты поднимешь платье?
Она перестала улыбаться и, сделав удивленное лицо, произнесла тихо:
– Только шоколадную, тогда да.
– А сливочную тянучку? – спросил я, волнуясь.
– За тянучку можешь поцеловать меня один раз, – ответила она строгим голосом.
Немного помолчав, я продолжал:
– Вообще-то, у меня есть вафли шоколадные…
– Да-а-а? Это другое дело! Что же ты сразу не сказал?
Анечка отодвинула тарелку, встала из-за стола, слегка наклонив голову назад, она собрала свои длинные светлые волосы обеими руками и, перевязав их, алой ленточкой, вопросительно посмотрела на меня большими карими глазами.
– Пойдем со мной! – она взяла меня за руку. – Только не говори никому, что я согласилась за вафли, – добавила она шепотом.
– Нет, что ты! – успокоил я ее.
Мы пошли по тропинке вдоль забора. По дороге я думал «Почему Елена Ивановна расчесывает Анечке волосы каждый день? Что ей самой трудно? Она лентяйка, наверное. «Лентяи ленивы и заставляют других выполнять, за себя свою работу, – так говорила моя мама. И точно лентяйка, зато красивая».
Мы подошли к маленькому шалашику. Это было укромное место, о нем знали немногие посвященные. Оно предназначалось для совершения всяких тайных ритуалов и других действий, скрываемых от взрослых.
Все дети в лагере были разбиты на группы, которые соперничали друг с другом. Они были различны по влиянию и численности. Но все группы детей подчинялись одним правилам. Это был закон, который никто не имел права нарушать. Ослушникам делали «Темную» и всячески унижали, подвергая гонениям. Пока, наконец, не прощали, поняв, что те встали на путь истинный. Одно из правил гласило: «Если берешь в руки конфету, то соглашаешься на то, чего хочет от тебя дающий. Тогда просьба обязательна для исполнения». Это правило применялось одинаково, как к девочкам, так и к мальчикам. Конфеты или другие сладости нужно было обязательно взять в руку, подтверждая этим свое согласие. Даже молча, ничего не сказав. Достаточно было одного действия. И наоборот, если ты не взял в руку, это значило отказ, и никто не мог заставить тебя выполнять просьбы. Не трудно догадаться, что просьбы носили странный характер и имели сексуальный оттенок.
Были «надзиратели» и были «шпионы». Первые наблюдали и требовали исполнения правил, а вторые собирали информацию и сообщали ее куда следует.
Вот одно из таких правил, мы собирались выполнить. Мы вошли в шалаш. Там царили чистота и порядок. На полочках лежали куклы и пупсы, аккуратно одетые или завернутые в разноцветные тряпочки. Еще какие-то коробочки, ленточки, кулечки. Все было бережно сложено, и каждая вещь имела свое место.
Чувствуя себя неловко, я огляделся и стоял в нерешительности.
– Ну, что? Давай, что принес. – Анечка смотрела на меня в ожидании. – Чего там у тебя?
Она заулыбалась, видя мою нерешительность:
– Первый раз, что ли?
Я протянул ей сладкое. Она бережно взяла пакетик, и, заглянув туда, осталась довольна.
