скачать книгу бесплатно
Гнутая монетка
Дженнифер Белл
Небывалое #1
Незнакомцы устраивают обыск в доме Иви и Себа. Волшебное перо оставляет загадочные и страшные послания на стене. В старом чемодане обнаруживается портал в таинственный подземный город, а в самом городе творятся настоящие чудеса…
Самые обычные вещи обладают там необычными свойствами – на пылесосах можно летать, зубастые расчески охраняют содержимое карманов от воришек, свечи наделяют даром невидимости, велосипедный звонок может стать верным другом, а туалетный ершик становится грозным оружием.
В этом НЕОБЫЧНОМ месте Иви и Себу предстоит узнать тайны своей НЕОБЫЧНОЙ семьи, раскрыть мрачный заговор и спасти родителей.
Дженнифер Белл
Гнутая монетка
Jennifer Bell
The Crooked Sixpence
© Jennifer Rose Bell, 2016 Jacket art and interior illustrations copyright
© Karl James Mountford
© Н. Орлова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2017
* * *
Посвящается маме и Бет, настоящим героиням этой истории
Глава 1
Скорая резко свернула за угол, Иви качнулась вперед. Внутри машины все громыхнуло.
– Ну ладно. – Фельдшер поднял глаза от карты вызовов. Он был лысым, выцветшие татуировки покрывали его руки. – Как тебя зовут? Назови имя и фамилию.
– Иви Элизабет Спэрроу, – выпалила девочка, притоптывая по полу желтыми резиновыми сапожками. В салоне стояла страшная духота, было трудно дышать. Иви посмотрела на затемненные окна за спиной фельдшера и подумала: может, попросить его открыть окно? В черном стекле отражались ее каштановые кудри, еще более растрепанные, чем обычно.
Фельдшер заполнил строчку шариковой ручкой и обернулся.
– А тебя как зовут?
На противоположном конце сиденья, вытянув ноги и подавшись вперед, сидел мальчик в серой толстовке с капюшоном, с логотипом группы The Ripz на груди. Светлые волосы падали на глаза, но Иви точно знала: он смотрит на нее сердито.
– Я – Себ, – сухо ответил тот. – Ее брат.
Фельдшер улыбнулся и записал имя. Иви старалась не думать о брате. Это он во всем виноват.
Она наклонилась к носилкам и взяла бабушку Сильвию за руку. На поврежденном запястье у нее была повязка, на шее – высокий ортопедический воротник, на лице – запотевшая кислородная маска. Еще ни разу в жизни Иви не видела бабушку такой беспомощной.
– Сколько вам лет? – спросил фельдшер, заполняя карту.
– Одиннадцать, – сказала Иви и придвинулась чуть ближе к бабушке.
– А мне шестнадцать, – пробасил Себ.
Иви нахмурилась и покосилась на брата. В прошлом месяце ему исполнилось четырнадцать.
– Хорошо. – Лицо у фельдшера подобрело. – Ребята, я понимаю, вам сейчас нелегко, но пока главное – сохранять спокойствие. Мы скоро приедем в больницу, доставим вашу бабушку в отделение травматологии. Там ее осмотрит врач, и, если понадобится операция, она останется там на некоторое время.
Иви поморщилась. Бабушка всего один раз лежала в больнице – после того случая – но это было еще до рождения родителей Иви.
– Вы можете сказать, что с ней? – спросила она.
Фельдшер нахмурился.
– Думаю, перелом бедра и, возможно, запястья. Точно узнаем, когда сделаем рентген.
Он снова занялся своими записями, а Иви гладила бабушкину руку и думала, были ли у нее переломы в тот раз? Наверное, были. Много лет назад во время снежной бури бабушка попала в автомобильную аварию и несколько дней оставалась без сознания. Когда она пришла в себя, то не могла вспомнить ни саму аварию, ни того, что было до катастрофы. Полиция знала только имя пострадавшей – Сильвия, да и то только потому, что оно было выгравировано на подвеске у нее на шее. Ретроградная амнезия, объяснила им мама. Иви точно знала, когда это случилось, дома часто об этом говорили: 5 января 1969 года. В Двенадцатую ночь[1 - Двенадцатая ночь – 5 января, двенадцатый день от католического Рождества, которое празднуется 25 декабря. Последний день рождественских праздников.].
– Пока у нас есть время, я должен зафиксировать детали происшествия, – сказал фельдшер и взглянул на часы. – Итак, на вызов мы приехали в половине девятого, значит, упала она без четверти восемь, да? Вы сказали, что бабушка поскользнулась на кухне, а вы оба были в другой комнате…
Иви представила, как бабушка Сильвия теряет равновесие и падает на спину, словно жук, перевернутый вверх тормашками. Если бы только она в тот момент оказалась рядом!..
– Она пекла мятные пряники, – вставил Себ. – А потом мы вдруг услышали ее крик.
Мы сами так орали, – вспомнила Иви и с досадой покосилась на брата. Они ругались из-за дурацкого нового постера группы The Ripz, который подарили Себу на Рождество, – Иви случайно пролила на него апельсиновый сок. Если бы он так не вопил на нее, они бы скорее пришли на помощь бабушке.
Фельдшер закрыл свои записи.
– Ладно, пока все. Вы можете связаться с родителями?
Иви вздохнула. Если бы. Больше всего на свете она сейчас хотела, чтобы родители были рядом!
– Я уже отправил им смс, но ответа пока нет, – сказал Себ. – Попробую позвонить, когда приедем в больницу. Мама на работе, но я постараюсь застать ее до начала смены.
Иви попрощалась с мамой еще вчера утром. Будь она сейчас здесь, сразу взяла бы ситуацию под контроль и со всем разобралась бы. А они с братом только и смогли, что вызвать скорую помощь.
– Папа сейчас в Париже, – тихо добавила Иви. – Он тоже работает.
Их отец работал консультантом в знаменитом лондонском Музее Виктории и Альберта[2 - Музей Виктории и Альберта – крупнейший в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна. Основан в Лондоне в 1852 году.] и так хорошо разбирался в старинных вещах, что к нему обращались за советом со всего мира.
Фельдшер поднял бровь.
– Так вот почему вы живете у бабушки…
– Мама с папой приезжали на Рождество, – объяснила Иви, чувствуя, что должна вступиться за родителей. – Просто им пришлось пораньше вернуться на работу.
До сих пор ее не особенно волновало, что родители постоянно живут в Лондоне, а они с братом – у бабушки, в Блетчи-Скрабб, в шести часах езды от столицы, но ведь и чрезвычайное происшествие у них случилось впервые.
Фельдшер отложил записи и повернулся к бабушке Сильвии, которая, несмотря на высокий воротник на шее, даже попыталась улыбнуться. Иви подумала, что с такой штукой и разговаривать-то трудно: ведь бабушка промолчала, когда Себ соврал фельдшеру о своем возрасте.
– Ну что, миссис Спэрроу, посмотрим, как у нас дела. – Он откинул одеяло, чтобы осмотреть руку бабушки Сильвии. Тонкая полотняная повязка, поддерживающая ее, была завязана на шее, фельдшер осторожно ослабил узел и освободил руку. Бабушка поморщилась от боли.
Когда повязку сняли, Иви чуть не ахнула. Бабушкина рука раздулась и стала фиолетовой, словно гигантский баклажан. Фельдшер осторожно коснулся поврежденного запястья.
– Похоже, отек увеличивается. И наверняка очень болит. – Он аккуратно поднял руку, чтобы тщательнее осмотреть ее со всех сторон, и Иви заметила, как что-то блеснуло золотом.
– Миссис Спэрроу, – сказал фельдшер, – на вашем браслете нет застежки. Боюсь, нам придется его разрезать, чтобы снять. Вы не против?
У Иви защемило в груди. Наверное, бабушка чувствует то же самое. Ведь этот золотой браслет – то немногое, что осталось у нее от ее прежней жизни. До того как она потеряла память. Этот браслет был на ней в день аварии, и Иви не помнила, чтобы бабушка когда-нибудь его снимала. Все знали: браслет ей очень дорог.
Бабушка Сильвия крепко зажмурилась и еле слышно прошептала:
– Снимайте.
Фельдшер достал маленькие блестящие кусачки. Раздалось щелк-щелк, Иви вздрогнула, а браслет распался на две половинки.
– Иви, моя сумочка… – Бабушка слабо взмахнула здоровой рукой.
Иви потянулась за сумкой и раскрыла ее, а фельдшер осторожно положил в сумку половинки браслета.
– Смотри, чтобы он не потерялся, ладно? – попросила бабушка.
Иви кивнула, заставила себя улыбнуться и заглянула в сумку, чтобы убедиться: браслет надежно спрятан во внутреннем кармане.
– Осторожно! – предупредил фельдшер. – Края очень острые.
Иви, стараясь не касаться браслета, застегнула молнию на кармашке.
– Вот, возьми, – проворчал Себ, подбирая что-то с пола. – Похоже, ты обронила.
И протянул Иви черно-белую фотографию размером с почтовую открытку. Иви видела ее раз сто: бабушка всегда носила ее в сумке. Это был единственный снимок из ее прошлой жизни. После аварии полиция обнаружила фотографию в бардачке.
– Странно, – сказал Себ, приподняв брови. – Не видел ее с самого детства.
А мы с бабушкой часто на нее смотрели, – подумала Иви, но ничего не сказала.
– Бабушка так и не вспомнила, кто эта женщина на фото?
Иви покачала головой. На снимке рядом с бабушкой Сильвией стояла незнакомка – стройная, с выразительными темными глазами и пышными волосами, выбивавшимися из-под круглой черной шляпы. На ней было платье из плотной шотландки и ковбойские сапожки с заклепками. Бабушка Сильвия была в линялом джинсовом комбинезоне и атласных туфлях, похожих на пуанты.
– Ну и видок у них! – усмехнулся Себ. – Они что, на маскарад собрались?
Иви пожала плечами.
– Кто знает, может, тогда была такая мода. – На самом деле она так не думала, просто не хотела соглашаться с братом.
– Смотрите не потеряйте, – раздался хриплый голос. Иви обернулась. Бабушка подняла здоровую руку и погрозила пальцем.
– Извини. – Иви быстро убрала снимок в сумку и застегнула ее.
Она хотела толкнуть Себа, но тот ловко увернулся и отодвинулся подальше.
Глава 2
– Папа? – Иви прищурилась. Изображение на телефоне у Себа расплывалось и тормозило. Она пихнула брата локтем в бок. – Я же говорила: видеозвонок – это дурацкая идея. Ну почему ты просто не позвонил им?
Себ пробурчал что-то по поводу плохой связи и передвинул телефон на коленях.
– Если бы у тебя, как у всех нормальных людей, был телефон, ты бы понимала, что трехсторонний звонок в видеочате – это круто. Но ведь у тебя телефона нет. Ты же у нас не как все.
Иви закатила глаза. Спорить с братом бесполезно.
– Мама? Папа? Вы нас видите? – Изображение мигнуло. Иви заерзала на стуле. Они сидела в приемном отделении больницы, вокруг сновали врачи в белых халатах со стетоскопами на шеях, сестры с медкартами, пациенты в гипсе и на костылях и их встревоженные родственники. Иви обвела взглядом линолеум на полу и крашенные белой краской стены. Строго и уныло. Всего четыре дня прошло после Рождества, а тут уже никаких украшений, ни следа праздника, будто его и не было. Бабушке Сильвии это бы не понравилось.
– Иви? Ты меня слышишь?
– Папа! – Ну, наконец-то! Изображение стало четким. Иви поморщилась. Папа придвинулся слишком близко к камере, и его бледное веснушчатое лицо заняло почти всю левую половину экрана. Справа они видели маму: она сидела в своей больнице за столиком служебного кафе, в голубом сестринском костюме, из верхнего кармашка свешивались часы.
Мама убрала прядь каштановых волос за ухо и, нахмурившись, приблизилась к камере.
– Вот сейчас я вас вижу, но изображение нечеткое.
– А я уже еду на поезде в Париж, – сказал папа. – Связь ужасная. Меня кто-нибудь видит?
– Мы видим вас обоих, – ответила Иви. – Вы слышали, что я говорила о том, что случилось с бабушкой?
Папа нахмурился.
– Да. Поверить не могу. Как она? С вами все в порядке?
Иви пожала плечами.
– С нами все в порядке.
– Себ, – строго спросила мама, – ты присматриваешь за сестрой?
Себ развалился на больничном стуле рядом с Иви, закинув ноги в стоптанных белых кроссовках на низкий пластиковый столик и положив телефон на колени. На шее у него как всегда болтались наушники.
– Присматриваю, – буркнул он. – Не волнуйся.
Иви подумала и сказала:
– Себ соврал врачу скорой: сказал, что ему шестнадцать.
Себ прищурился.
– Если тебе шестнадцать, по закону ты уже самостоятельный.
