скачать книгу бесплатно
Безумные каникулы Фредди
Дженни Пирсон
Смешная и остроумная книга замечательной английской писательницы Дженни Пирсон с потрясающими иллюстрациями известного художника Роба Биддальфа.
Что делать, если остался совсем один? Ну почти совсем один, если не считать папы со сломанной ногой. Может быть, в компании лучших друзей отправиться на другой конец страны, в Уэльс, на поиски родного отца, о чьем существовании ты даже не подозревал все эти годы? Именно так и поступает Фредди Йейтс. Его товарищи Бен и Чарли с радостью поддерживают его во всех начинаниях. Что же из этого выйдет? Куча приключений, веселых и ужасных, участие в безумных конкурсах, гонки по пересеченной местности, стрельба, поджоги, разбойные нападения и самые настоящие чудеса! Но никакие трудности нипочем, если с тобой твои лучшие друзья, а овца Шейла всегда готова прийти на помощь.
Дженни Пирсон
Безумные каникулы Фредди
Jenny Pearson
The Super Miraculous Journey of Freddie Yates
© Jenny Pearson, 2020
© Cover and inside illustrations © Rob Biddulph, 2020
© ООО «РОСМЭН», 2021
* * *
Моим чудесам – Уильяму и Дагласу.
И Эндрю, который помог их сотворить
Чудеса, конечно, бывают какие угодно, но я все же не уверен, что чудо может быть таким мелким и лохматым, как Леди Гага
Люди готовы увидеть чудо в чем угодно. Когда с папой приключилась его «незадача», Бабс выдала: «Джо, это просто маленькое чудо, что ты не убился насмерть». Однако это было никакое не «маленькое чудо», это была Айлин из парикмахерской, ничуть не чудесная и уж точно не маленькая. Если бы она в тот самый момент не выгуливала свою собачонку Леди Гагу, она бы не заметила, что папин почтовый фургон катится с холма, и не заорала бы на папу, чтоб убирался с дороги. То есть, как я уже сказал, это было никакое не чудо, а просто счастливое совпадение во времени. Ну окей, не совсем счастливое – ногу-то папа все равно сломал.
А наша учительница миссис Уокер однажды сказала, что, если до конца учебного года она никого из нас не удушит, это будет чудо. Однако шестой класс закончился, а все мои одноклассники все еще живы… по крайней мере, я думаю, что они живы. Правда, Дилан Катано куда-то подевался еще в середине осеннего семестра, но я слышал, что он просто вернулся в Японию. Короче, я к тому, что миссис Уокер была неправа. Может, с нами и нелегко, но то, что она никого из нас не придушила, вовсе не чудо.
В старые времена чудеса были помасштабнее. Вот только неизвестно, были ли они на самом деле. Однажды мы с Беном и Чарли попытались разделить на троих пакетик рыбы с жареной картошкой из «Марлиз», и это чуть не положило конец нашей дружбе, несмотря на то что «Марлиз» славится здоровущими порциями. Как чувак по имени Иисус ухитрился разделить три пикши и пару ломтей хлеба на пять тысяч человек, мне неведомо. Думаю, людям просто очень хотелось в это поверить.
Папа говорит, люди любят сказки, и если сказка делает их счастливыми, то зачем, спрашивается, портить ее правдой? Подозреваю, именно это и произошло нынешним летом в Уэльсе: люди увидели то, что хотели видеть. А хотели они видеть чудеса.
Если бы вы в начале июля спросили меня, что я об этом думаю, я бы вам сказал, что важнее всего правда. Важнее всего факты. Тогда факты были для меня чуть ли не самым главным в жизни. Одни собирают карточки с покемонами, другие – наклейки, а я коллекционировал факты. Понимаете, когда узнаёшь какой-то факт, он становится твоим насовсем. Он тебя не покинет, и никто не сможет его у тебя отнять. Но потом, этим летом, я увидел кое-что настолько похожее на чудо, что усомнился во всем, в чем был убежден раньше.
Глава 1
Пожалуй, вам стоит кое-что узнать про Бена и Чарли, иначе вы не поймете, как их угораздило попасть в эту историю
Лето должно было проходить так: Бен с папой и новенькой мачехой Бекки едет в Америку, Чарли с родителями – в какой-то тайный веганский лагерь, а я торчу дома с папой и Бабс (так я называю свою бабушку). Но ничего из этого не произошло.
На первый взгляд может показаться, что самые радужные перспективы были у Бена. Но это только потому, что вы не видели Бекки. В присутствии Бекки даже Диснейленд не радует. Бабс говорила, что ей доводилось видывать таких женщин, как Бекки. Не знаю, что это были за женщины и где она их видывала, но у меня сложилось впечатление, что Бабс от них не в восторге.
В последний день учебного года на утреннике в честь окончания шестого класса мы во всю глотку проорали «Еще один шажок по огромному миру»[1 - One More Step Along the World I Go – церковный гимн для детей, который часто поют в начале и в конце учебного года. (Примеч. пер.)]. Потом миссис Уокер пожелала удачи нам и нашим будущим учителям и вывела нас на игровую площадку, где нас разобрали родители. К этому моменту она была уже совершенно измочаленная, потому что Бен прямо в классе бросил в бутылку колы пять упаковок «Ментоса» и устроил грандиозный фонтан. Он уверял, что даже не догадывался, что так получится, но мы все знали, что он врет, потому что веселая тетенька в полосатых колготках и со значком «Я люблю науку» показывала нам этот фокус на утреннике в конце пятого класса.
Мне разрешили пойти домой без взрослых, потому что папа после своей «незадачи» не мог вести машину, а Бабс запретили водить после того, как она врезалась в центре города в мемориал героям войны. Если я правильно расслышал, доктор сказал, это вышло из-за того, что у нее в глазах гуакамоле, – и это странно, потому что Бабс ни за что не притронулась бы к иностранной еде. (А еще Бабс не смогла бы забрать меня из школы по той причине, что к этому моменту она уже была мертва, но я в то время этого не знал. А вам говорю прямо сейчас, чтобы успели подготовиться, потому что дальше будет грустно.)
Мы с Беном и Чарли вышли из школьных ворот – я, как всегда после уроков, собирался в киоск за пакетиком чипсов «Монстер Манч», – и тут подкатила на своем новеньком «Ренджровере» Бекки, новенькая мачеха Бена, и опустила окно. На ней был топ с очень глубоким вырезом – «лишь бы привлечь внимание», сказала бы Бабс.
– Привет, мальчики! – Бекки улыбнулась, показав очень много зубов.
Между прочим, я знаю один факт насчет зубов – можете его записать, если хотите, он интересный. У взрослого человека тридцать два зуба, и это совсем немного, если сравнить с другими представителями животного мира. Люди часто думают, что больше всего зубов у акулы, но это не так. Больше всего зубов у улитки – свыше четырнадцати тысяч. У Бекки и то меньше.
Чарли присвистнул и сказал такое, что кого угодно вгонит в краску:
– Твоя новая мамочка просто отпад!
Бену это не понравилось, и он толкнул Чарли, хоть и не сильно. Бен считает, что Чарли у нас без тормозов: что на уме, то на языке. И Бен прав, уверяю вас.
Но Бекки только отбросила назад длинные светлые волосы и приподняла огромные солнечные очки:
– Давай, Бен, прыгай в машину, отвезу тебя подстричься перед отпуском. А то зарос, как дикарь.
Но Бен вовсе не зарос, как дикарь. У него всегда крутые кудри, а по бокам иногда даже выбриты зигзаги или какие-то рисунки. Девчонкам, похоже, нравится. По крайней мере, гораздо больше, чем моя стрижка. Бабс стригла меня фестонными ножницами с зубчиками, поэтому челка всегда получалась кривая. Но Бабс утверждала, что это тоже из-за гуакамоле.
Бену явно не понравилось, что его назвали дикарем. Он очень серьезно относится к своей прическе. Он сунул руки в карманы и пробурчал себе под нос, чтобы Бекки не расслышала (зато я расслышал отлично):
– Никакая она не новая мамочка. Она мне никто.
Бекки не любит ждать. Лицо у нее сделалось немного уродливым, и она гаркнула:
– Бенджамин!
Он как будто уменьшился и пробормотал:
– Я – Бен.
Все знают, что он не любит, когда его называют Бенджамином. Но Бекки, по-моему, не волновало, что Бен любит и чего не любит. Она закатила глаза:
– Какая разница, Бенджамин. Быстро в машину. Мы опаздываем.
Мы с Чарли переглянулись, пока Бен забирался на заднее сиденье и захлопывал дверцу. И хотя я знал, что он едет в Диснейленд, мне было его жалко.
Бекки посигналила и, должно быть, забыла, что сердится, потому что ее большие красные губы опять растянулись в гигантской улыбке. Она крикнула в окно: «Мальчики, чудесного вам лета!» – и «Ренджровер», взвизгнув шинами, рванул с места.
Когда он скрылся за углом, Чарли красноречиво вздохнул и сказал:
– Повезло Бену. Его новая мамочка – просто красотка.
Вот это я и имел в виду, когда говорил, что у Чарли нет тормозов и что на уме, то на языке. Я сурово посмотрел на него:
– Чарли, мы ненавидим Бекки, ты что, забыл?
Он надул щеки и шумно выдохнул:
– Знаю, знаю, но…
– Никаких «но».
После этого он уговорил меня идти не за «Монстром Манчем», а в «Техасских жареных цыплят». Сказал, что ему жизненно необходимо в последний раз нормально поесть перед отъездом в лагерь «Золотистая фасоль», где семейство Андерсон проводит ежегодный детокс. Мама Чарли три года назад заделалась веганкой, и с тех пор он ноет, что жизнь его разбита.
В «Цыплятах» он заказал самое большое ведерко и, дочиста обгладывая крылышки и ножки, трещал о том, до чего несчастное лето его ждет: одно сплошное авокадо под лозунгом «Здоровые детки = счастливые детки».
Если бы я мог тогда догадаться, что случится на самом деле, я бы сразу пресек это нытье. Но я-то не догадывался и потому выслушивал его планы – зашить конфеты в карманы пижамы, упрятать чипсы в спальный мешок, – а сам с тоской думал, что мое лето будет в миллион раз скучнее.
Глава 2
Окей, я вас предупредил, что сейчас будет грустно. Но придется об этом рассказать, потому что если бы Бабс не умерла, то не было бы никакого путешествия и никаких чудес
Признаюсь, домой я шел не в лучшем настроении. Но это и понятно: меня ждало целое лето без планов и без друзей. Уже подходя к дому, я увидел Айлин, которая выгуливала Леди Гагу. Под «выгуливала» я имею в виду, что она стояла на одном месте с полиэтиленовым пакетиком наготове, пока Леди Гага делала свои дела на тротуаре. Я попытался обойти ее, но она посмотрела на меня очень странным взглядом, – Айлин, не Леди Гага, потом склонила голову набок и сказала:
– Ах ты, бедняжка. Когда найдешь в себе силы, заходи ко мне, я подровняю эту твою нелепую челку.
Я не был близко знаком с Айлин и не понял, почему ее вдруг так заинтересовало состояние моих волос.
А она шмыгнула носом, промокнула его платком и сказала:
– Мне очень жаль, Фред. Просто пришло ее время, вот и все.
Я глянул на Леди Гагу и пожал плечами: пришло так пришло. Дело такое, надо – значит надо.
Теперь-то я, конечно, понимаю, что Айлин имела в виду вовсе не Леди Гагу, наложившую кучу возле бунгало мистера Бернли, но в тот момент я об этом не задумался, потому что взгляд мой привлекло удивительное зрелище – папа, стоящий у ворот.
Зрелище это было удивительным по двум причинам.
Причина номер один: с момента своей «незадачи» папа ни разу не покидал дивана.
Причина номер два: папа курил!
Я пришел в ярость. Я не собирался стоять и спокойно смотреть на это медленное самоубийство. Поэтому я завопил:
– Папа! Что ты делаешь?!
Он от неожиданности так вздрогнул, что чуть не упал. Я подбежал к нему – ярость придала мне ускорение – и с ходу начал пересказывать свой доклад о вреде курения, который делал на естествознании в пятом классе:
– Папа, в табачном дыме содержится более пяти тысяч химических веществ…
– Ты ведь не собираешься перечислять сейчас все пять тысяч, правда, Фред? – устало перебил он.
На мой взгляд, это вышло довольно грубо с учетом того, что я пытался спасти ему жизнь. Мне хватало и одного умершего родителя.
– Доказано, что минимум двести пятьдесят из них вредны, в том числе синильная кислота, угарный газ и аммиак. А из этих двухсот пятидесяти вредных веществ минимум шестьдесят девять вызывают рак.
Я глазам своим не поверил, когда после этих слов он снова затянулся сигаретой. Смотрел, как он выпускает дым из ноздрей, и думал, что сейчас рвану, как та бутылка колы на утреннике.
Папа, наверное, это понял, потому что сказал «извини, Фред», бросил окурок на землю и раздавил здоровой ногой.
– Почему ты курил?
– Потому что Бабс.
Окончательно сбитый с толку, я сказал:
– Ну нет, Бабс не курит. И, честно говоря, это низко – перекладывать вину на Бабс. Это же ты курил, причем тут она?
– Нет, я не это имел в виду.
– А что ты имел в виду?
– Ее нет.
До меня все не доходило, какое это имеет отношение к внезапной тяге моего отца к никотину.
– Может, она у мистера Бернли? – предположил я, потому что в прошлый раз, когда мы не могли отыскать Бабс, она преспокойно пила с мистером Бернли херес и играла в «Монополию» на раздевание. Ну не то чтобы совсем на раздевание, однако свой голубой кардиган она сняла, и мы с папой ее потом еще много недель дразнили – до тех пор, пока она не пригрозила, что перестанет стирать нам трусы и печь пироги. Только тогда мы успокоились.
– Она не у мистера Бернли, Фред, – сказал папа, медленно качая головой. – Ее нет в смысле совсем.
– Нет в смысле совсем?
В голове у меня зажужжало, и направление этого жужжания мне сильно не понравилось.
– Твоей Бабс больше нет с нами, Фред. Она умерла. Так он сказал. Такими словами.
Не знаю почему, но я засмеялся.
Не в смысле «ха-ха-ха, как смешно», а в смысле «ха-ха-ха-у-меня-в-мозгу-короткое-замыкание-и-я-не-контролирую-свои-эмоции».
Потом я заговорил, но не знаю, понял ли папа, что я сказал, потому что подбородок у меня вдруг сам собой затрясся. Я хотел сказать: «Как она могла умереть? Ты же говорил, она нас всех переживет!» Но прозвучало это, боюсь, примерно так: «Како… реть… рило… сехпе… вет!»
Папа как-то обмяк, привалившись к воротам, и сказал:
– Прости, Фред.
– Простить? За что? Ты ее убил?
Разумеется, я не думал, что он ее убил, – видимо, это у меня было нервное потрясение.
– Что-о? Нет! – Теперь потрясенным выглядел папа, что вполне понятно.
У меня сжалось горло, я изо всех сил пытался сглотнуть слюну, чтобы продышаться.
– Тогда что случилось? Утром, когда я уходил в школу, с ней было все в порядке!
– Она была старенькая, Фред. Просто пришло ее время. (Вот тогда-то я и понял, что Айлин говорила не про Леди Гагу.)
Папа протянул мне руку, но я отшатнулся – ничего не мог с собой поделать. Я был очень, очень зол, а кроме него, мне не на кого было наброситься с обвинениями. И я заорал:
